Здесь мы покидаем пределы Монгольской империи (последним вассальным владением здесь был остров Бали) . Хотя надо отметить, что юаньский географический справочник гораздо лучше сунского знаком с берегами Суматры и Калимантана, крайним восточным пределом теперь становятся Молуккские острова. Весь регион южных морей в целом по прежнему достигал Цейлона (и кажется стал включать Малабарский берег) - это то что европейцами (видимо вслед за мусульманами) стало называться Великой Индией. И это тот регион где ходили юаньские многопалубные корабли. Потому что дальше Цейлона и Малабара товары на запад везли уже местные скорлупки без палуб и единого гвоздя. де Северак
Ява Марко Поло Здесь описывается большой остров Ява Через тысячу пятьсот миль на юг и юго-восток от Чианбы [Чамбо] остров Ява. Так рассказывают сведущие мореходы, а они это знают. То самый большой на свете остров, в округе более трех тысяч миль; владеет им большой царь; живут здесь идолопоклонники и никому в свете дани не платят. Остров очень велик. Водятся у них и перец, и мускатные орехи, и пряности, калган, кубеба, гвоздика и всякие, какие только есть в свете, дорогие пряности. Приходят сюда много судов и купцов, закупают тут товары и наживаются. Богатства здесь столько, что никому в свете ни счесть, ни описать его. Великий хан острова не мог захватить оттого, что путь сюда далек, да и плавание опасно. Большие богатства вывезли отсюда купцы Зайтона [Цюаньчжоу] и Манги и все еще вывозят золото. Довольно порассказали вам об этом острове, пойдем вперед. Операция по завоеванию Явы всё же была предпринята Юань в 1293 г. и даже прошла успешно. Но юаньские командиры (во всей экспедиции был правда только один монгол) не знали с кем они имеют дело. А здесь уже с сотню лет "всё держалось на коварстве, без проблем и без систем" , поэтому внезапный удар в спину главного союзника расстроил все планы и вызвал эвакуацию остатков войск. Это союзник - Виджая - короновался и далее до своей смерти в 1309 подавлял мятежи своих соратников. Церквей на Яве было два - шиваитская и буддийская (видимо ваджраянская) между которыми было шаткое равновесие. Одорико 21. О прекрасном острове Яве Неподалеку от этого царства лежит большой остров название которому Ява, и в окружности имеет он [183] добрых три тысячи миль. Под царем этой Явы ходит семь коронованных государей, и остров густо населен, и он лучший из всех островов. Родится на этом острове кубеба, камфара, кардамон (mulegatae), мускатные орехи, и есть там много иных пряностей и всяческой снеди, вот только вина на нем нет. У царя этого острова удивительнейший дворец. Дворец этот очень велик, и в нем есть громадная лестница, широкая и высокая, со ступенями вперемежку золотыми и серебряными. А пол в том дворце выстлан золотыми и серебряными изразцами, и стены изнутри покрыты золотыми пластинами, на которых выбиты золотые всадники, а вокруг головы у них золотые же нимбы, как у наших святых. И нимбы эти сплошь усеяны драгоценными камнями. А сверх того, крыша этого дворца тоже золотая, и, коротко говоря, нет ныне на свете дворца столь богатого и красивого 22. Великий хан Катая много воевал с этим царем, но последний всегда побеждал его и одерживал над ним верх 23. О многом, что есть на этом острове, я однако не упоминаю.
Сингапур, Калимантан(?) Поло Здесь описывается остров Пентам [Бинтан] На юге от Локака в пятистах милях остров Пентам. Место очень дикое. В здешних лесах все деревья пахучие. Оставим это и пройдем еще шестьдесят миль между двух островов. Воды тут четыре шага в глубину; большие суда, когда проходят здесь, поднимают руль, потому что они сидят в воде почти что на четыре шага. В шестидесяти, да еще в тридцати милях на юго-восток есть остров, а там царство; город зовется Маланир, а остров Пентам. Есть тут царь и свой особенный язык. Город большой, знатный; шибко тут торгуют всякими товарами и пряностями, а их тут много. Одорико
Никобарские и Андаманские острова Поло ГЛАВА CLXXI Здесь описывается остров Некаран [Никобар] На север от Явы и от царства Ланбри [Лямури] в ста пятидесяти милях есть два острова; один из них зовется Некуверан. Царя тут нет, и народ словно звери: и мужчины, и женщины ходят голыми и совсем ничем не прикрываются; они идолопоклонники. Во всех их лесах, скажу вам, большие и дорогие деревья. Есть у них красное сандальное дерево, индийские орехи, гвоздика, бразильское дерево и множество других хороших деревьев. Больше нечего рассказывать, а потому пойдем отсюда и расскажем о другом острове, Ангаман [Андаман]. ГЛАВА СLХХII Здесь описывается остров Агаман [Андижан] Ангаман очень большой остров. Царя тут нет. Живут тут идолопоклонники, и они словно дикие звери. Следует упомянуть в нашей книге об одних людях: знайте, по истинной правде, у всех здешних жителей и головы, и зубы, и глаза собачьи; у всех них головы совсем как у большой собаки. Много тут пряностей. Злые тут люди; иноземцев, коль поймают, поедают. Едят они молоко и всякое мясо. А здешние плоды не такие, как у нас.
Цейлон Поло ГЛАВА CLXXIII Здесь описывается остров Цейлон От острова Ангаман [Андаман] на юго-запад в тысяче милях остров Цейлон, поистине самый большой в свете. В округе две тысячи четыреста миль, а в старину он был еще больше, три тысячи шестьсот миль: так это значится на карте здешних мореходов. Дует здесь сильный северный ветер, и большая часть острова от того потоплена, и стал он меньше, чем в старину. Расскажем вам о делах этого острова. Есть тут царь, зовется он Сендемаин; народ идолопоклонники и никому дани не платит. Ходят они нагишом и прикрывают одни срамные части. Из хлебов у них только рис; водится у них сезам, из него они делают мясо. Едят молоко, мясо и рис; есть тут и то [пальмовое] вино, о котором я рассказывал. Есть у них очень много бразильского дерева, лучшего в мире. Оставим это и расскажем о самой дорогой в свете вещи. Самые дорогие и самые красивые рубины родятся тут; нигде таких не родится; водятся здесь сапфиры, топазы, аметисты и много всяких дорогих каменьев. Самый красивый в свете рубин у здешнего царя; такого никто не видел, да и увидеть трудно; он вот какой: в длину он с пядь, а толщиною в человеческую руку. На вид самая яркая в свете вещь, без всяких крапин, и красен, как огонь, а дорог так, что на деньги его не купить. Великий хан, скажу вам по правде, присылал к этому царю своих гонцов и наказывал о том, что хочет купить тот рубин: коль царь пожелает его отдать, так великий хан прикажет ему уплатить то, что стоит большой город. Царь отвечал, что не отдаст рубина ни за что на свете: рубин тот дедовский, и ни за какую цену в свете его не уступит. Люди тут не мужественны, слабы и трусливы. Случится надобность, они нанимают воинов в других странах и у сарацин. Язычники приходят сюда на богомолье издалека, все равно как христиане к св. Иакову, и рассказывают они, что на горе [Адамовом пике] памятник того царевича, о котором вы слышали. И зубы, и волосы, и чаша, что тут находятся, также того царевича; назывался он Сергомом Боркан [Шакьямуни бурхан], а это значит святой Сергомон. Много также сарацин паломничает сюда, а они рассказывают, что памятник тот -- прародителя нашего Адама, а зубы, волосы и чаша также его. Слышали вы вот, как язычники рассказывают, что был тут царевич, их первый идол, а сарацины говорят, что то Адам, наш прародитель. Один Бог ведает, кто тут был. Адама тут не было, потому что писание нашей святой церкви говорит, что Адам был в другой части света. Прослышал великий хан, что на той горе памятник Адама и тут же также его зубы, волосы и чаша, из которой он питался. Решил великий хан, что ему следует владеть всем этим, и послал он великое посольство. Случилось это в 1284 г. по Р. X. Что же вам сказать? В посольстве, знайте, по истинной правде, народу было много; пустилось оно в путь, шло посуху и по морю и добралось до Цейлона. Явилось к царю и до тех пор выпрашивало, пока не получило два больших да толстых коренных зуба, волосы и чашу. Чаша была славная, из зеленого порфира. Достало посольство все те вещи, пошло в путь и вернулось к своему государю. Стали послы подходить к Ганбалу [Ханбалык], где великий хан пребывал, и послали весть, что идут и все, зачем посланы были, везут. Приказал тут великий хан всему народу, монахам и всем людям итти навстречу мощам; а думал он, что то мощи Адама. Весь народ из Ганбалу вышел навстречу мощам. Приняли их монахи и понесли к великому хану. Принял великий хан мощи с радостью, с великим почетом и торжеством. И нашли они, скажу вам, в своих писаниях, что в чаше той такая сила, коль положить в нее еды для одного человека, так хватит ее на пятерых. Говорил великий хан, что испытал он это, и все то, что вы слышали, правда. Мощи эти у великого хана, и стоили они ему большого богатства. В описываемое время гегемоном Цейлона была тамильская (индусская) Джафна на севере. Сингальское (буддийское) население постепенно покитает старые места обитания и ирригационные системы сухой зоны и уходит во влажную зону на юге, где проще было не растить рис, а собирать корицу и торговать прянностями.
Пердонеме , в сторону. ) Сразу вспоминается фрагмент из Конан Дойля про дикаря- андаманца. ) "... Холмс протянул руку и снял с полки толстую книгу. — Это первый том географического справочника, издающегося сейчас. Можно считать его последним словом географической науки. Посмотрим, что здесь есть для нас интересного. Андаманские острова. Расположены в Бенгальском заливе в трехстах сорока милях к северу от Суматры. Хм-хм… Ну, а что дальше? Влажный климат, коралловые рифы, акулы, Порт-Блэр, каторжная тюрьма, остров Ратленд… Ага, нашел: «Аборигены Андаманских островов могут, пожалуй, претендовать на то, что они самое низкорослое племя на земле, хотя некоторые антропологи отдают пальму первенства бушменам Африки, американским индейцам племени „диггер“ и аборигенам Огненной Земли. Средний рост взрослого около четырех футов, хотя встречаются отдельные экземпляры гораздо ниже. Это злобные, угрюмого вида люди, почти не поддающиеся цивилизации, но зато они способны на самую преданную дружбу». Обратите на это особенное внимание, Уотсон. Слушайте дальше: «Они очень некрасивы. У них большая, неправильной формы голова, крошечные, злые глазки и отталкивающие черты лица. Руки и ноги у них замечательно малы. Они так злобны и дики, что все усилия английских властей приручить их всегда кончались неудачей. Они всегда были грозой потерпевших кораблекрушение. Захваченных в плен они обычно убивают дубинками с каменным наконечником или отравленными стрелами. Побоище, как правило, заканчивается каннибальским пиршеством». Какие милые, располагающие к себе люди, не правда ли, Уотсон? Если бы этот красавчик имел возможность действовать по собственному усмотрению, дело могло бы принять еще более страшный оборот..." )
Устрашающе стойкие идолопоклоннические обычаи!!! Неудивительно, что даже в конце 19 столетия, все усилия европейских властей "приручить" эти дикие народы "всегда кончались неудачей"!
общая численность населения ЮВА могла быть в районе 17 млн. человек К островам Великой Индии Марко Поло отнёс и Японию (в которой сам не был) Здесь описывается остров Чипингу [Япония] Остров Чипунгу на востоке, в открытом море; до него от материка тысяча пятьсот миль. Остров очень велик: жители белы, красивы и учтивы; они идолопоклонники, независимы, никому не подчиняются. Золота, скажу вам, у них великое обилие: чрезвычайно много его тут, и не вывозят его отсюда: с материка ни купцы, да и никто не приходит сюда, оттого-то золота у них, как я вам говорил, очень много. Опишу вам теперь диковинный дворец здешнего царя. Сказать по правде, дворец здесь большой и крыт чистым золотом, так же точно, как у нас свинцом крыты дома и церкви. Стоит это дорого -- и не счесть! Полы в покоях, а их тут много, покрыты также чистым золотом, пальца два в толщину; и все во дворце, и залы, и окна покрыты золотыми украшениями. Дворец этот, скажу вам, безмерное богатство, и диво будет, если кто скажет, чего он стоит! Жемчугу тут обилие; он розовый и очень красив, круглый, крупный; дорог он так же, как и белый. Есть у них и другие драгоценные камни. Богатый остров, и не перечесть его богатства. Боюсь , здесь путешественник был введён в заблуждение. всё японское золото было в лучшем случае золотой фольгой. с богатствами там дело обстояло совсем неважно. население росло (примерно 11,4 млн) площадь обработанных земель не особо. правда росли местные рынки и заморская торговля, появлялись многочисленные городки при базарах и храмах, ремесленные гильдии под покровительством монастырей и высшей знати, крестьянские общины, но становление этого средневекового общества происходило очень неспешно. В 1281 Япония с помощью тайфуна Камикадзе отразила монгольское нашествие, но расходы на оборону подорвали экономику, самурайство сильно поиздержалось, денег правительству взять было негде. Строй с 1231 не изменился. но иерархия правителей становилась всё более сложной - в 1300 в Хэйане кроме правящего было пять отрекшихся императоров (отречение не означало утрату власти), сёгун-принц в Камакуре, правящие от его имени сиккэн из дома Ходзё, и реально всем управляющий отрекшийся сиккэн-монах Садатоки. Садатоки был последним Ходзё старой школы, озабоченной справедливостью правления. Он рассылал по стране шпионов-монахов для сбора информации о злоупотреблениях, и сам бродил по стране инкогнито.
культура в это время получила новый импульс из Китая. В 1299 из Юань прибыло посольство во главе с чаньским монахом Ишань Инином. До этого связи с Китаем были прерваны, прошлых послов казнили ,а потом была война. Новое посольство при было уже не с требованием покорности ,а с вестью о мире. Но было арестовано по подозрению в шпионаже. Впрочем, Инину удалось вызвать доверие и уважение регента Садатоки. он остался в Японии и вокруг него сформировался круг учеников. Если прежний дзэн был прежде всего аскетичным и харизматичным, то с Инином пришёл дзэн рафинированно культурный и интеллектуальный - культурная традиция "пяти гор"(годзан). Ученики Инина создали целое направление японской дзэнской литературы на китайском языке. императорская вилла 1261 г постройки, в 1291 передана и переделана под дзэнский храм. Камакуру называли "ивовой столицей" - много ив, много воды, везде садики и довольно скромные усадьбы.
Кэнко-Хоси. Записки от скуки. " Когда весь день праздно сидишь против тушечницы и для чего-то записываешь всякую всячину, что приходит на ум, бывает, такое напишешь – с ума можно сойти. I Итак, раз уж вы родились в этом мире страстей, вы много чего можете еще пожелать. О положении императора и помыслить страшно. Потомки августейшего, вплоть до самых отдаленных, благородны – они ведь не чета простым смертным. Даже заурядные люди, пожалованные званием тонэри, выглядят внушительно. О первых сановниках и говорить не приходится. Не только их дети, но и внуки – пусть им даже изменит судьба – очаровательны своей утонченностью. Те, кто ниже их по происхождению, тоже при случае делают доступную для себя карьеру, и тогда у них бывает очень спесивый вид. И хотя они мнят себя великими, это совершенно никчемные люди. Нет участи незавиднее, чем участь монаха. Сэй-Сёнагон писала: «В глазах людей он подобен чурбану», и верно, так оно и есть. Оттого что бонзы галдят с огромной силой, внушительнее они не выглядят. Помнится, будто мудрец Дзога проповедовал, что жажда мирской славы несовместима с учением Будды. Но даже и у праведного отшельника есть, по-видимому, какое-то заветное желание. У человека, например, может возникнуть желание выделяться своим обликом, прекрасным во всех отношениях. Того, кто говорит мало, не надоест слушать. Когда ваш собеседник приятен в общении, да еще и немногословен, им не пресытишься, с ним всегда хочется общаться. Горько, когда человек, который со стороны кажется превосходным, обнаруживает истинную свою сущность, недостойную вашего расположения. Внешность и положение даны человеку от рождения, а сердце, если его вести от одной мудрости к другой, более совершенной,- разве оно не поддастся? Если человек с прекрасной внешностью и душой невежествен, он без труда подавляется людьми низкими и некрасивыми и становится таким же, как они. Это прискорбно. То, что желательно: изучение истинно мудрых сочинений, стихосложения, японских песен, овладение духовыми и струнными инструментами, а также знание обрядов и церемоний. Если человек возьмет себе это за образец, превосходно. Почерк должно иметь не корявый и беглый; обладая приятным голосом, сразу брать верную ноту; не отказываться выпить, несмотря на смущение,- это хорошо для мужчины. II Человек с раздутым самомнением, который и принципы управления времен древних мудрецов забыл, и не знает ни скорбей народа, ни причин, от которых дела в стране приходят в упадок, но, во всем стремясь к роскоши, бывает преисполнен самодовольства, кажется мне бездумным до отвращения. «Используй то, что имеется под рукой – от одежды и головных уборов до коня и бычьей упряжки. Не гонись за внешним великолепием»,'- значится в завещании светлейшего Кудзё. Рассуждая о придворных делах, монашествующий император Дзюнтоку писал также: «Императорские вещи – и плохие хороши». III Мужчина, который не знает толка в любви, будь он хоть семи пядей во лбу,- неполноценен и подобен яшмовому кубку без дна. Нет ничего более трогательного, чем бродить, не находя себе места, вымокнув от росы или инея, когда сердце твое, боясь родительских укоров и мирской хулы, не знает и минуты покоя; когда мысли разбегаются в разные стороны и притом – спать в одиночестве и ни единой ночи не иметь спокойного сна! При этом, однако, нужно стремиться к тому, чтобы всерьез не потерять голову от любви, чтобы не давать женщине повода считать вас легкой добычей. IV Не забывать о грядущем рождении, не отходить от учения Будды – завидный удел. V Человеку, который в несчастье впадает в скорбь, лучше не принимать опрометчиво решения о постриге, а затвориться, чтобы не слышно было – есть ли кто за дверью, и жить, не имея никаких надежд на будущее, тихо встречая рассвет и сумерки. Так, видимо, и думал Акимото-но-тюнагон, когда сказал: «Захолустья луну без вины я увижу». VII Если бы человеческая жизнь была вечной и не исчезала бы в один прекрасный день, подобно росе на равнине Ада-си, и не рассеивалась бы, как дым над горой Торибэ, не было бы в ней столько скрытого очарования. В мире замечательно именно непостоянство. Посмотрите на тех, кто обладает жизнью,- человеческая жизнь самая длинная. Есть существа вроде поденки, что умирает, не дождавшись вечера, и вроде летней цикады, что не ведает ни весны, ни осени. Достаточно долог даже год, если его прожить спокойно. Если ты жалеешь, что не насытился вдоволь жизнью, то, и тысячу лет прожив, будешь испытывать чувство, будто твоя жизнь была подобна краткому сну. Что ты, долговечный, станешь делать в этом мире, дождавшись, когда облик твой станет безобразным! «Если жизнь длинна, много примешь стыда», поэтому лучше всего умереть, не дожив до сорока лет. Когда переступаешь этот порог, перестаешь стыдиться своего вида: тянешься к людям и на закате дней печешься лишь о потомках, хочешь дожить до их блестящего будущего: лишь мирскими страстями одержима твоя душа, но сам ты перестаешь постигать очарование вещей – это ужасно . VIII Ничто так не приводит в смятение людские сердца, как вожделение. Что за глупая штука – человеческое сердце! Вот хотя бы запах – уж на что вещь преходящая, и всем известно, что аромат – это нечто, ненадолго присущее одежде. Но, несмотря на это, не что иное, как тончайшие благовония неизменно волнуют наши сердца. Рассказывают, что отшельник Кумэ, узрев однажды белизну ног стирающей женщины, лишился магической силы. Действительно, когда кожа на руках и ногах чистая, формы их округлы, а тело красиво своей первозданной красотой, может, пожалуй, случиться и так. IX Женщина, когда у нее красивы волосы, всегда, по-моему, привлекает взоры людей. Такие вещи, как общественное положение и душевные качества, можно распознать и через ширму – по одной только манере высказываться. Иной раз, если представится случай, женщина способна вскружить голову человеку даже каким-нибудь пустяком. Но вообще-то в ее мыслях одна лишь любовь, – из-за любви она и спать не спит как следует, и себя не жалеет, и даже то, что невозможно снести, переносит терпеливо. Что же касается природы любовной страсти, поистине – глубоки ее корни, далеки истоки. Хотя и говорят, что шесть скверн изобилуют страстными желаниями, но их можно возненавидеть и отдалить от себя. Среди всех желаний трудно преодолеть только одно – любовную страсть. Здесь, видно, недалеко ушли друг от друга и старый, и молодой, и мудрый, и глупый. Поэтому-то и говорится, что веревкой, свитой из женских волос, накрепко свяжешь большого слона, а свистком, вырезанным из подметок обуви, которую носит женщина, наверняка приманишь осеннего оленя..."
"В Киото в XIV-XV вв. в важных дзен-храмах появился новый вид сада. Эти дзен-сады были предназначены для медитации. «Природа, если бы вы выразили ее, уменьшив ее до абстрактных форм, могла передать самые глубокие мысли своим простым присутствием», — писал известный исследователь Майкл Баридон. «Каменные конфигурации, уже распространенные в Китае, стали в Японии настоящими окаменевшими пейзажами, которые, казалось, остановились во времени". Сайходзи — буддийский храм Риндзай Дзэн. Буддийский монах и дзен-мастер Муши Кокуши превратил буддийский храм в дзенский монастырь в 1334 году и построил сады. Нижний сад Сайходзи находится в традиционном стиле периода Хэйян: пруд с несколькими композициями горных пород, представляющих острова. Пруд в Киото Верхний сад — это сухой горный сад с тремя скальными «островами». Первый, называемый Камешима (остров черепахи), напоминает черепаху, плавающую в «озерном» мхе. Второй является плоской медитативной скалой, которая, как считается, излучает спокойствие и тишину. Третий остров — это каре-таки, сухой «водопад», состоящий из лестницы плоских гранитных пород. Мох, который теперь окружает скалы и представляет воду, не был частью первоначального плана сада; он вырос несколько веков спустя, когда сад остался без внимания. Тем не менее, это теперь самая известная особенность сада. История и теория «Главное в создании таких садов — это искусство бонсеки, что можно перевести как «выращивание камней». Мастера бонсеки отправляются в тяжелые экспедиции к морскому берегу, горам или рекам, разыскивая камни, которым ветер и вода придали асимметричные, живые очертания. Их привозят на место будущего сада и располагают так, чтобы казалось, что они здесь и выросли. Камни должны слиться с окружающим пространством или с песчаной поверхностью так же, как в пейзажах Сун сливается с фоном изображение. Поскольку камень должен выглядеть так, как будто всегда лежал в одном и том же положении, он должен приобрести вид замшелой старины. И вот, вместо того, чтобы пытаться вырастить мох на камне, камень сначала помещают на несколько лет в такое место, где мох нарастает сам собой, и только когда камень обрастет мхом, его наконец помещают на предназначенное место. Камни, отобранные опытным глазом художника бонсеки, считаются в Японии ценнейшим национальным сокровищем, но человеческая рука прикоснулась к ним только для того, чтобы их передвинуть.» (Уотс Алан. Дао и дзен). Считается что родоначальником "садов камней" был Кокан Синрэн (1278-1346) . Он писал: «То, что я любил делать для удовольствия, когда был ребенком, было собирать мешки камней и высоко и свободно высыпать их на стол у окна. Когда я достиг среднего возраста, мне стало стыдно делать это, и я перестал, сделавшись, как и любой обычный человек, тупым как кирпич. Наконец, я достиг дряхлого возраста, и летом меня начал раздражать шум детских игр. И вот я заставил детей собирать камни в углу ограды. Я почистил и промыл их, и уложил на подносе цвета морской волны с белым песком на дне. Получилась поэзия, способная облегчить душу. Этот пейзаж принес прохладу воздуху и легкость на сердце». Вот так, видимо, и был заложен первый камешек сада камней. Сад «Океан Пустоты» в храме Дайсэн-ин. Монастырский комплекс Дайтокудзи в Киото Сад как бы полностью распахнут навстречу созерцающему человеку, его эмоциям и его сердцу, и отнюдь не менее содержателен, чем любой другой." Здесь https://turisheva.ru/2017/08/19/sad-kamney-dzen/
Муси Сосэку (Кокуси) Стихи о сухом пейзаже Громоздятся вершины — на них и пылинка не сядет. Текут ручьи и потоки, но нет в них и капли воды. Лишь иногда, когда в небе ночном ветер гонит луну, Человек может себе позволить эти забавы. Долгие годы рыл землю, чтобы обрести голубое небо, И этим себе создавал все больше преград. Но кусок черепицы однажды в темноту я бросил, И без особых усилий кость сломал пустоте.
И Кокан Синрэн. Любуюсь весной Теплый ветер, долгий день: все возвращается к жизни. Одиноко взирая на эти красоты, стыжусь своей старости. Река не касается неба, но одинаковы их зелень и лазурь. За цветами не различить деревьев: только алое и лиловое. Прогулочные повозки и всадники мчатся наперегонки. Порхающие ласточки и соловьи веселятся вовсю. Но всего мне милей далекое село в тумане, Где за туманной дымкой скрыты сотни ивовых стволов. Экспромт Разорванной паутины свисает нить, Опавший лепесток к ней прилип. Весь день беспрерывно колышется, Хотя во дворе не дует ветер. Деревня у реки Деревня у реки во мраке; бушуют воды. Письмена на речном песке — птичьи следы. Только седой рыбак сидит с удочкой в руке. Паре уток гребни волн ударяют в грудь. Тупоносая лодочка покачивается у причала. Теленок плетется за тощей коровой с кривыми рогами. За тростником на берегу, за камышами, травяными крышами, Появляется круглое-круглое солнце, поднимается дым очага. Лодки, возвращающиеся при свете луны Под луной плывут монахи, огибают заросли тростника. Слуга кричит: "Начинается отлив!" Торопит домой. Деревенские жители по ошибке решили, что это рыбаки: Наперегонки несутся к причалу, рыбы купить хотят. Осенним днем гуляю в полях Мелководье, мягкий песок, по откосу вьется тропа. Из леса доносится звук прялки: вижу жилье. Среди желтых облаков вздымаются белые волны. Это рядом с рисовым полем гречиха цветет. Рассвет Иней. Заиндевелый колокол. Пятая стража. Светает, но еще не совсем светло. За домом на тутах и вязах Птицы проснулись — некоторые поют. (Петербургское востоковедение. Вып. 6. СПб., 1996.) http://www.pvost.org/material/transls/pages/five/siren.html
Японская культура, наверно, наиболее утончённая и благородная. Тихая. Созерцательная. Деликатно-мудрая. В ней так хорошо сознанию. Живопись, конечно, много изысканнее у китайцев, но японская литература, культура обихода, в ней отражённая - недосягаемая высота.