Хрущёвский президиум ЦК

Тема в разделе "Рутения", создана пользователем Ондатр, 6 янв 2013.

  1. TopicStarter Overlay
    Ондатр

    Ондатр Модератор

    Сообщения:
    36.377
    Симпатии:
    13.700
    Ладно, наверно всё-таки хрущёвских соратников постепенно выложу.
     
  2. TopicStarter Overlay
    Ондатр

    Ондатр Модератор

    Сообщения:
    36.377
    Симпатии:
    13.700
    Шепилов Д.Т. секретарь ЦК-министр иностранных дел. Генерал-майор, член-корр. АН СССР. 1957 разжалован.
    [​IMG]
    Сын рабочего. Окончил юрфак и институт красной профессуры. Учёный марксист.

    « Был высокого роста, крупного телосложения, курил гаванские сигары. Статный, вальяжный, с хорошо поставленным голосом, говорил грамотно и образно, одевался со вкусом. Производил впечатление человека демократичного, доступного, готового внимательно выслушать мнение собеседника. В общении с подчиненными был неизменно корректен и вежлив. Ни разу не накричал ни на одного из своих помощников». (Зенькович)

    Д. С. Полянский :«ителлигентик такого либерального толка, барин, карьерист, он нам разлагает идеологический фронт, засоряет кадры, запутывает дело, двурушничает … пижончик и стиляга. ..Может, это и нехорошо, но мы заметили, что он на каждое заседание приходит в новом, сильно наглаженном костюме.»

    Хрущёв: ««Как базарная торговка и сплетница, собирал он в свою черную книжонку все, что при тех или иных условиях говорили члены Президиума друг о друге, иной раз шутя, иной раз в пылу горячности, чтобы потом при подходящем случае попытаться поссорить, столкнуть друг с другом членов Президиума ЦК КПСС»»

    Д.Косырев (издетель шепиловских мемуаров):
    "Стиль — это человек. Стиль Шепилова говорит об авторе буквально всё. Посмотрите на эти неизменно превосходные степени («величайшие бедствия», «вся моя душа истерзана», «глубочайшее проникновение в тайны» и т.д.). Обратите внимание на монументальность и законченность одних фраз — и на пассажи, состоящие из фраз предельно коротких, буквально одного—двух слов. Представьте себе, что этот текст читается вслух медленно, со вкусом, с паузами, раскатистым профессорским голосом, рассчитанным на большие аудитории в эпоху, когда не было ещё микрофонов, — и вы увидите автора.
    Когда-то Шепилова сравнивали с Ираклием Андрониковым по способности рассказывать о прошлых событиях со вкусом, в лицах, имитируя чужой тембр голоса. Однако это, думаю, не совсем точно. Андроников — наблюдатель, подчас ироничный, за своими героями и даже за самим собой. А ключ к характеру Шепилова — описанная в главе «Агитпроп при Жданове» юношеская страсть автора к опере. Вот тут всё становится на свои места. Преувеличенные, до предела доведенные чувства, драматические коллизии неукротимых характеров, взрывы яростных эмоций, неожиданно яркие и не имеющие вроде бы отношения к канве мемуаров лирические отступления (читаемые с большим удовольствием, чем «политические» страницы)… Если уж Шепилов не любит Хрущева — то его Хрущев настоящий инфернальный оперный злодей с драматическим баритоном; если любит Жданова — то тому достается теноровая партия, достойная Паваротти, включая трагическую смерть под аккорды хора и оркестра… Не мемуары, а партитура!...
    … «Александровские мальчики» — известные нашему поколению как уважаемые академики Ильичев, Федосеев и прочие. Для Шепилова — объект абсолютной ненависти и презрения. За то, что не сжигали себя ради коммунистической идеи, а просто хотели хорошо жить, зарабатывать, делать сбережения на черный день. И писали доносы для Берии, чтобы выжить….
    Из стиля шепиловских мемуаров видна ещё одна любопытная особенность его характера — глубоко религиозный тип мышления. Автор бы не согласился со мной и сказал бы, что, как и всякий коммунист, он был атеистом и антицерковником (чего стоят хотя бы пассажи о буддизме из китайских глав!). Но дело здесь не в отношении к церкви (хотя в тексте кое-где обнаруживается неплохое знание Священного писания или некоторых молитв). Замените слово «Бог» на «Ленин» — и вам будет многое ясно о том, как мыслил не только автор, но и, видимо, многие люди его поколения…Шепилов почти не имел надежд на то, что воспоминания его издадут при Брежневе. Достаточно прочитать пассажи о том, что лидеры компартии должны жить скромно и получать зарплату на уровне, скажем, старшего инженера завода, чтобы всё стало ясно.»

    Из мемуаров Шепилова:

    "Лично я всю жизнь был горячим и преданнейшим приверженцем классической музыки. Отец мой обладал красивым голосом и постоянно напевал дома старинные русские песни, а иногда и церковные песнопения. Все братья музицировали по слуху: кто на балалайке, кто на мандолине, кто на гитаре и скрипке.С 11 лет я сдружился со своим однокашником Юрием Николаевичем Остроумовым, и эта дружба длится уже более 50 лет. Дома у Юрия было пианино, и его мать Татьяна Федоровна была большой любительницей музыки. Под её аккомпанемент мы разучивали и пели романсы Чайковского, Рахманинова, Аренского, Глинки, Даргомыжского, арии из: опер, старинные романсы и песни русских композиторов: Варламова, Гурилева.Голоса у нас в эту переходную пору ломались. Но всё же у Юрия уже тогда определился тенор, у меня — баритон. И мы частенько пели дуэты: глинковский «Не искушай», «Нелюдимо наше море» Вильбоа и другие. К нашей музыкальной компании скоро присоединился тоже наш однокашник Женя Поленский. У него рано сформировался бас. Теперь открылась возможность для пения трио. Мы недурно исполняли «Ночевала тучка…», «На севере диком» и другие произведения.Именно тогда музыка покорила меня, стала моей любовью, моей радостью, моим счастьем, моей страстью на всю жизнь. В 1918 году в Ташкенте, где я (после Ашхабада) жил и учился, образовался школьно-театральный коллектив. Юра, Женя, я и несколько девочек-школьниц с самого основания стали его «премьерами» и «премьершами». Мы ставили в различных школах города, в казармах, в кишлаках, в «Колизее» (оперном театре имени Свердлова), в Народном доме, в Городском саду на подмостках летних кинотеатров «Модерн» и «Хива» музыкальные пьесы. Давали старую гимназическую пьесу «Иванов Павел», детские оперы «Кот в сапогах», «Кот, козел и баран», «Люли-музыканты» и другие. Ставили отдельные сцены из классических опер («Евгений Онегин» и прочие), проводили концерты с исполнением романсов и песен русских и западных композиторов-классиков.Вскоре из девочек сформировалась великолепная балетная труппа.Чем больше проникал я в душу музыки, тем неодолимей становилась моя потребность слушать, слушать и слушать её. В годы Гражданской войны Ташкент был «городом хлебным». Сюда съехались великолепные певцы и певицы, и ташкентская опера тогда славилась своим высоким мастерством. Нам же, юным певцам, открылась возможность проходить в оперный театр бесплатно, на свободные места. И мы пользовались этой возможностью чрезвычайно широко — почти ежедневно.По утрам я должен был работать ради хлеба насущного: сначала в табачной мастерской, делал гильзы для папирос, а затем на побегушках в квартальном комитете, который управлял всеми национализированными революцией жилыми домами. После обеда я занимался в школе, как тогда называли, второй ступени. И конечно, частенько уставал. Но наступал вечер, и меня неодолимо тянуло в оперный театр. И я шел. И с упоением слушал в пятый, десятый, двадцатый раз уже хорошо знакомые арии, дуэты, хоры, увертюры.Отец работал токарем в Ташкентских железнодорожных мастерских и после революции тоже учился в общеобразовательной вечерней рабочей школе. Мое увлечение театром он считал «баловством» и «праздной канителью» и время от времени устраивал мне проборки. Но не очень сильные.Влечение к музыке было настолько неодолимым, что вскоре я оставил квартальный комитет и поступил помощником гримера в оперный театр. Трудно представить себе человека более бесталанного в рисунке, чем я. Даже под страхом смерти я не смог бы нарисовать что-нибудь похожее даже на табуретку или курицу. Тем не менее я храбро взялся за гримерские дела. До начала спектакля и в антрактах я напяливал хористам и статистам парики, наклеивал бороды и усы. Затем ретушировкой размалевывал им рожи по собственной фантазии и Разумению. Причем я старался разрисовать каждого возможно ярче и пострашнее, независимо от того, кого должны были изображать сегодня хористы и статисты: буйных половцев в «Князе Игоре», куртизан при дворе герцога Мантуанского в «Риголетто» или египетских жрецов в «Аиде». Почему в театре так долго терпели мои художественные неистовства, одному Богу известно. Некоторым статистам они даже нравились.
    Как только раздавался третий звонок, я мчался за кулисы или в партер и погружался в волшебный мир звуков. Теперь необходимость зарабатывать на хлеб и страсть к музыке слились воедино, и время делилось на две части — школу и театр. В моей впечатлительной душе и в юношеской памяти музыкальные творения отпечатывались как оттиски на матрицах — глубоко и навечно. Через 2—3 года я мог безошибочно, очень ритмично и точно напеть около дюжины опер, включая все хоровые, женские и оркестровые партии: «Русалка», «Демон», «Евгений Онегин», «Фауст», «Кармен», «Пиковая дама», «Травиата», «Риголетто», «Корневильские колокола», «Аида», «Борис Годунов», «Паяцы», «Князь Игорь».Примерно в такой последовательности познавал я оперную музыку. И сейчас в памяти сохранились полностью, без провалов, все тексты и каждая нота, слышанные без малого полвека назад.Не меньшей, чем оперная музыка, страстью моей на всю жизнь стала музыка камерная. Высшими божествами для меня в этой области были и остались Чайковский и Рахманинов. Из глубин прошлого всплывают воспоминания: с каким трепетом, лучезарной радостью, ожиданием, надеждой, счастьем воспринимал я творения этих гениев музыкального творчества. (…)
    В мои пятнадцать лет в сознании ещё нет понятия Отчизны в его всеобщности. Отчизна для меня — это что-то непосредственно ощутимое. Это старенький побеленный известью домик на Смоленской улице. Это мать, милая, родная, с сучковатыми от непосильного труда руками и лицом, как печеное яблочко, изъеденным солнцем, заботами и горестями. Это школа. Это абрикосовые и персиковые сады. Это мои любимые друзья — Юрка, Ванька, Ляля, Женя. Это река Салар, мои братья, травы, театр, синее небо — всё, что я вижу, чем дышу, чем живу.Но под воздействием божественной музыки я каждой частичкой своего существа ощущаю, что за словами и мелодией романса о тоске по Родине, о далекой Отчизне стоит что-то большое, мучительное и сладостное. И душа моя жаждет чего-то большого, героического. Чего? Я и сам не знаю. Но знаю, что я готов на подвиг, на самопожертвование, чтобы вылилась из груди эта клокочущая лава чувств."

    «вскоре зловещая тень кровавых чисток этого периода снова упала на меня. Я пережил эпизод, который на всю жизнь остался для меня предметом большой гордости.Стояли золотые дни ранней осени 1938 года. Я только что вернулся из отпуска. Я закрывал глаза, и мне так ясно представлялась ультрамариновая ширь Черного моря, ликующее солнце и шелковистый шелест ласковых прибрежных волн. А ночью — искрящаяся на морской глади дорожка из лунного серебра. Какое наслаждение кувыркаться в этой теплой волшебной влаге — а запах олеандров, чайных роз и гвоздик…Я вернулся в Москву в состоянии восторга, полный радужных надежд и больших творческих планов. Жили мы тогда в старинном доме на Котельнической набережной, рядом с нынешним высотным зданием.Утром 1 сентября я читал свою первую в начавшемся академическом году лекцию в институте. Читал с подъемом. Студенты преподнесли мне большой букет астр.С цветами в руках и с ликованием в сердце я долго шел пешком по залитой солнцем Москве. Пахло желтеющими листьями и свежезалитым асфальтом. До чего же прекрасен мир Божий! «И жизнь хороша, и жить хорошо». Дома с наслаждением возился с книгами, рукописями, настраивался на деловую московскую жизнь. Наступал сиреневый вечер. В раскрытые окна доносились шумы великого города. По Москве-реке пароходы-карапузы тянули караваны барж. Весело перекликались сирены.
    Зазвонил телефон.
    — Товарищ Шепилов? С вами говорят из Московского уголовного розыска. У нас есть к вам дело. Вы не могли бы подъехать к нам ненадолго?
    — Я боюсь, что здесь какое-то недоразумение. По какому вопросу вы хотите со мной говорить? Чем я могу быть полезен уголовному розыску?
    — Нам не хотелось бы об этом говорить по телефону. Мы вас долго не задержим. Разрешите послать за вами машину?
    Мне оставалось только согласиться.
    Минут через 20 раздался звонок у входной двери. В прихожую вошел молодой человек в лоснящемся темном костюме и помятой кепке. Лицо у него было сильно изъедено оспой, особенно неприятны были изуродованные ноздри.
    У подъезда стояла старенькая «эмка». Мы тронулись: по Котельнической набережной, затем свернули на Красную площадь, отсюда на Площадь революции, затем на Лубянскую… Огромное здание ГПУ-НКВД. Машина остановилась у одного из подъездов, и сопровождавший меня рябой человек пригласил войти. Я всё понял и считал, что вопросы задавать бесполезно.
    В вестибюле два офицера НКВД в форме. Сопровождающий меня предъявил им какую-то бумагу. Поднялись на лифте, на какой этаж — не знаю. Просторный коридор и бесконечное количество закрытых дверей. В коридорах — ни души. Поворот направо. Вошли в одну из дверей.
    Небольшой кабинет с одним окном. У окна — письменный стол и два кресла. Справа от двери — маленький столик и два стула. Из-за письменного стола поднялся высокий сухощавый человек в сером свежем костюме. Под пиджаком — полотняная вышитая рубашка. Длинное выхоленное лицо. Тонкий нос с горбинкой. Серые умные глаза. При взгляде на это лицо и холодные глаза я почему-то вспомнил, что по теории знаменитого итальянского криминалиста Чезаре Ломброзо человек, имеющий от природы удлиненное лицо, нос с горбинкой, стальные глаза, представляет собой антропологический тип убийцы. Впрочем, человек, к которому мы вошли, на первый взгляд производил в общем благоприятное впечатление. (…)
    — Никто не собирается передвигать вас с нынешней работы. Вы нам нужны на ней и останетесь на ней. Речь идет о тайном сотрудничестве вашем с органами НКВД в нынешней роли научного работника.
    Я почувствовал, как горячий тошнотворный клубок подступил к горлу, а между лопаток поползла холодная змея. Только теперь я понял цель вызова меня в НКВД и всех этих разговоров.
    Мертвая пауза, должно быть, длилась долго.
    — Так как же, товарищ Шепилов? — холодно спросил человек со стальными глазами.
    — Я не могу принять вашего предложения, — твердо ответил я.
    — Почему? По принципиальным соображениям?
    — Да, по принципиальным соображениям.
    — Понимаю, не хотите выполнять указания Ленина, не хотите бороться с врагами?
    — Ленин здесь ни при чем. С действительными врагами я боролся и буду бороться, как подобает коммунисту, партийному литератору, ученому. А ваше предложение принять не могу.
    — Интересно, какие же у вас принципиальные соображения? Не хотите свои ручки запятнать, пускай черновую работу другие делают? Мы что же, хуже вас, чистеньких?
    — Нет, я никакой черновой работы не боюсь. А принципиальные соображения таковы: мы с детских лет воспитывались в духе уважения и любви к нашей легендарной ЧК Дзержинского. Потом уже мы, как партийные пропагандисты, в таком же духе воспитывали других. Но за последний период в работе НКВД появились такие черты, которые не могут не внушать в партии и в народе чувства глубокой тревоги. Я не могу делать никаких обобщений, так как, наверное, многого не знаю. Но я знаю, что среди очень многих арестованных за последнее время есть родные и близкие мне люди. Я знаю их беспредельную преданность партии и народу. А они именуются «врагами народа». Я абсолютно убежден, что партия разберется во всем и всё будет исправлено. Сотрудничать с вами — это значит взять на себя моральную ответственность за всё, что сейчас делается. Я этого не могу…
    Во рту у меня пересохло, безумно хотелось пить и курить. Но я не стал просить ни о том, ни о другом.
    Снова наступило долгое молчание.
    Я уже знал, что не выйду из этого здания. В мозгу горячими искрами проносились обрывки всяких мыслей:
    «Зачем я, дурак, явился в летнем? (На мне были белые брюки и кремовая шелковая рубашка.) Замерзну в камерах. …Как меня теперь найдут?»
    Откуда-то издалека до меня донеслись тяжелые и холодные, как биллиардные шары, слова:
    — Ну, что же, вы полностью раскрыли свое истинное лицо. Мы, между прочим, так и думали. Мы знаем все ваши связи с врагами народа и о всей вашей вражеской работе. Итак, Шепилов (он уже не говорил «товарищ»), я вас оставлю ненадолго. Сядьте за тот столик и подумайте хорошенько. Либо вы будете работать с нами, либо… Вы человек грамотный, бывший прокурор, и хорошо знаете, что вас ожидает.
    Я пересел за маленький столик. Человек со стальными глазами вышел из кабинета, и в него сразу же вошел привезший меня рябой. Он подошел к окну, повернулся ко мне спиной, отодвинул штору и стал с безразличным видом смотреть через стекло.
    Я не знаю сколько времени прошло, время перестало существовать, Я не думал о поставленной передо мной дилемме. Этот вопрос был решен как-то сразу же, не мозгом, а всем моим существом, как только человек со стальными глазами поставил его. В голове вихрились какие-то случайные и неожиданные мысли, картины, воспоминания.
    Послышались шаги. В комнату вошел еще один человек и резко остановился против меня. За ним — и тот, допрашивавший меня. Стоявший у окна рябой тотчас удалился.
    Передо мной стоял небольшой человек с бледным лицом и взлохмаченными черными волосами. Одет он был в суконные брюки и гимнастерку цвета хаки, на ногах — сапоги. Гимнастерку опоясывал широкий армейский ремень. Возможно, что он подражал своему начальнику: так одевался Ежов. На одно плечо у него была накинута длинная армейская шинель, так что одна пола волочилась по паркету. Лицо у него всё время конвульсивно подергивалось, как будто он хитро и зло подмигивал. Маленькие черные глазки-бусинки тревожно бегали. Время от времени он подергивал и плечами, словно через него периодически пропускали ток высокого напряжения. Он чем-то очень напоминал бывшего помощника Сталина, а потом редактора «Правды» Л. Мехлиса.
    — Ну, как решили, Шепилов?

    Я сказал, что уже дал ответ.
    — Так, так, понятно, — сказал он визгливым, срывающимся голосом. — Так и следовало ожидать. А что ты от него хотел, — обернулся он к человеку со стальными глазами. — Ведь это же враг, матерый враг, разве он будет работать с чекистами.
    Дальше он изверг каскад грязных инсинуаций, площадной брани, перемежавшихся со всякими мерзкими посулами и страшными угрозами. Он то волчком вертелся по комнате, то распускал, как павлиний хвост, полы своей шинели, визжал и захлебывался. До меня доносился кислый запах грязных носков и немытого тела, брызги его слюны попадали мне на лоб и щеки.
    Эта мучительная и мерзкая процедура длилась долго, очень долго, не знаю сколько времени.
    Я молчал.
    После одного из туров истерического визга дергунчик круто остановился передо мной и сказал:
    — Имейте в виду, Шепилов, сейчас решается ваша судьба, судьба вашей семьи и родных, цацкаться ни с кем не будем. Ну?!
    Я подтвердил свой прежний ответ.
    — Ну, что ж, — сказал дергунчик. — Вы сами вынесли себе приговор.
    Передо мной пронеслись спящая в кроватке дочурка Витуся, лицо моей матери, изъеденное горем и с добрыми-добрыми, как у телушки, глазами; золотистый берег Москвы-реки в Серебряном бору; вишни, усыпанные плодами…
    Дергунчик подошел к телефону и набрал какой-то номер:
    — Лефортово? Приготовьте одиночку. Да, со строгой… Да… Через час.
    Отдавал ли он действительно приказание, или это была мистификация — не знаю. Во всяком случае, он знал, что я, как бывший прокурор, представляю себе, что такое Лефортовский изолятор.
    Направляясь к двери, он снова круто остановился около меня и взвизгнул:
    — Ну?!
    Я посмотрел на него в упор, отвернулся к окну и ничего не ответил. Он взмахнул фалдами шинели, и на меня снова пахнуло тошнотворным запахом пота.
    И снова бесшумно появился рябой.
    Я был убежден, что всё кончено, что тяжелый гробовой камень закрылся надо мной. Я почувствовал вдруг такую усталость, что готов был свалиться здесь же на полу и заснуть мертвецким сном.
    Прошло опять много времени.
    — Подпишите, — услышал вдруг я властный голос. Передо мной стоял человек со стальными— Я ничего подписывать не буду, — ответил я.
    — Да не бойтесь, это совсем не то, о чем вы думаете. Прочтите. Это обычная подписка о неразглашении того, о чем мы с вами здесь говорили. Вы, как бывший прокурор, и ваши следователи многократно брали такие подписки у своих свидетелей и посетителей.
    Я прочел типографски сделанный текст, убедился, что это действительно так, и поставил свою подпись.
    — Можете быть свободны, — сказал ледяным тоном этот человек.
    Рябой агент проводил меня вниз, и входная дверь за моей спиной захлопнулась.
    Было утро! Бархатистое московское утро. Дворники шоколадными метлами надраивали тротуары. По площади с истошным визгом делал поворот трамвай. Торговка с заспанным лицом тащила на животе лоток с жареными пирожками.
    Я пошел домой через Старую площадь. А в мозгу с какой-то маниакальной неотвязностью звенела одна и та же фраза:
    — Ты победил, Галилеянин!
    — Ты победил, Галилеянин! Ты победил, Галилеянин!
    «Ну при чем тут Галилеянин? — надрывно кричал другой голос. И откуда это? Ах да, это же слова Юлиана Отступника в адрес Христа. Ну и при чем тут это? Это что — я Галилеянин?»
    Я чувствовал, что вся моя душа истерзана. Но сквозь боль и смятение я действительно ощущал свою великую нравственную победу. Победу своей чести и совести. А теперь пусть будет, что будет.
    Я был убежден, что в моем распоряжении всего несколько часов, в лучшем случае — дней. Надо всё привести в порядок.
    Дома я изложил придуманную мной версию ночной отлучки, выпил чашку крепкого кофе и принялся за книги. Библиотека моя насчитывала несколько тысяч томов.
    В эту зачумленную полосу нашей жизни обнаружение у кого-нибудь даже пустячной брошюры экономиста или философа, объявленного «врагом народа», уже было криминалом. У меня никогда не было двойной жизни. Я был беспредельно предан партии, никогда не отклонялся от ее генеральной линии, со всей страстностью защищал её от всяких отступников в своих книгах, статьях, лекциях. Следуя строжайшим указаниям и нравам того времени, мы давным-давно изъяли из своих личных библиотек всякие «Азбуки коммунизма» Бухарина и Преображенского, «Уроки Октября» Троцкого и тому подобную литературу. Но на полках могло случайно оказаться что-нибудь недозволенное.

    Но никто для обыска не являлся. Наступила ночь, но и за ночь никто не позвонил у входных дверей.
    На следующий день я нормально трудился в Академии наук. А вечером отправился домой к своему другу Борису Николаевичу Пономареву (будущему секретарю ЦК). Мы вместе учились в Московском университете, вместе работали в комсомоле, вместе учились в Институте Красной профессуры. Борис знал моих родителей, братьев, каждый шаг моей жизни. Ему я и поведал во всех подробностях о событиях этой сентябрьской ночи, взяв слово коммуниста о неразглашении.
    Почему после моего отказа не последовали меры административных репрессий, мне сказать трудно. Возможно, не нашли достаточных зацепок для возбуждения дела. А возможно, потому, что уже наступало начало конца ежовщины.»
     
  3. TopicStarter Overlay
    Ондатр

    Ондатр Модератор

    Сообщения:
    36.377
    Симпатии:
    13.700
    Жуков Г.К министр обороны. Маршал. С 1957 в отставке.
    Сын крестьянина. Окончил высшую кавалерийскую школу. Один из немногих генералов уцелевших в репрессии. В войну – заместитель верховного главнокомандующего.

    [​IMG]


    Жуков: «"Я иногда задумываюсь над тем, почему именно так, а не иначе сложился
    мой жизненный путь на войне и вообще в жизни. В сущности, я мог бы оказаться
    в царское время в школе прапорщиков. Я окончил в Брюсовском, бывшем
    Газетном, переулке четырехклассное училище, которое по тем временам давало
    достаточный образовательный ценз для поступления в школу прапорщиков.. Но
    мне этого не захотелось. Я не написал о своем образовании, сообщил только,
    что окончил два класса церковноприходской школы, и меня взяли в солдаты.
    Так, как я и хотел.
    На мое решение повлияла поездка в родную деревню незадолго перед этим.
    Я встретил там, дома, двух прапорщиков из нашей деревни; до того плохих,
    неудачных, нескладных, что, глядя на них, мне было даже как-то неловко
    подумать, что вот я, девятнадцатилетний мальчишка, кончу школу прапорщиков и
    пойду командовать взводом и начальствовать над бывалыми солдатами, над
    бородачами и буду в их глазах таким же, как эти прапорщики, которых я видел
    у себя в деревне. Мне не хотелось этого, было неловко.
    Я пошел солдатом. Потом кончил унтер-офицерскую школу - учебную
    команду. Эта команда, я бы сказал, была очень серьезным учебным заведением и
    готовила унтер-офицеров поосновательнее, чем ныне готовят наши полковые
    школы...
    Роль унтер-офицеров в царской армии была очень велика. По существу, на
    них лежало все обучение солдат, да и немалая тяжесть повседневного
    руководства солдатами, в том числе и руководство ими в бою. Среди царских
    офицеров было немало настоящих трудяг, таких, которые все умели делать сами
    и делали, не жалея на это ни сил, ни времени. Но большинство все-таки
    сваливали черновую работу на унтер-офицеров, полагались на них. И это
    определило положение унтер-офицеров в царской армии. Они были хорошо
    подготовлены, служили серьезно и представляли собой большую силу...
    После Февральской революции я был выбран председателем эскадронного
    комитета, потом членом полкового.
    Нельзя сказать, что я был в те годы политически сознательным человеком.
    Тот или иной берущий за живое лозунг, брошенный в то время в солдатскую
    среду не только большевиками, но и меньшевиками, и эсерами, много значил и
    многими подхватывался. Конечно, в душе было общее ощущение, чутье, куда
    идти. Но в тот момент, в те молодые годы можно было и свернуть с верного
    пути. Это тоже не было исключено. И кто его знает, как бы вышло, если бы я
    оказался не солдатом, а офицером, если бы кончил школу прапорщиков,
    отличился в боях, получил бы уже другие офицерские чины и к этому времени
    разразилась бы революция. Куда бы я пошел под влиянием тех или иных
    обстоятельств, где бы оказался? Может быть, доживал бы где-нибудь свой век в
    эмиграции? Конечно, потом, через год-другой, я был уже сознательным
    человеком, уже определил свой путь, уже знал, куда идти и за что воевать, но
    тогда, в самом начале, если бы моя судьба сложилась по-другому, если бы я
    оказался офицером, кто знает, как было бы Сколько искалеченных судеб
    оказалось в то время у таких людей из народа, как я"»

    Их характеристика Жукова – командира полка: «"Хороший строевик и администратор, любящий и знающий кавалерийское дело. Умело и быстро ориентируется в окружающей обстановке
    Дисциплинирован и в высшей степени требователен по службе. За короткое время
    его командования полком сумел поднять боеспособность и хозяйство полка на
    должную высоту В боевой жизни мною не испытан Занимаемой должности
    соответствует. Командир 2-й бригады 7-й Самарской дивизии В. Селицкий".

    Баграмян:
    - Мы были молодые, и, вполне естественно, кроме учебы, нам хотелось
    иногда и развлечься, и погулять, что мы и делали уходили в город, иногда
    ужинали в ресторане, иногда ходили в театры Жуков редко принимал участие в
    наших походах, он сидел над книгами, исследованиями операций первой мировой
    войны и других войн, а еще чаще разворачивал большие карты и, читая книги
    или какие нибудь тактические разработки, буквально ползал по картам, потому
    что карты были большие, они не умещались на столе, он их стелил на пол и
    вот, передвигаясь на четвереньках, что-то там выглядывал, высматривал и
    потом сидел, размышляя, нахмурив свой могучий, широкий лоб И случалось
    нередко так мы возвращались после очередной вылазки, а он все еще сидел на
    полу, уткнувшись в эти свои карты.
    У Жукова был не только талант, но и тяга к военному искусству Бывает
    иногда и так у человека есть талант, но он его не ощущает, не развивает, не
    живет тем делом, талант к которому подарила ему природа. У Жукова его
    природное дарование сочеталось со страстной любовью к военной профессии.
    Иногда у человека, даже увлеченного своим делом, бывает, как мы сегодня
    говорим, еще и какое-то хобби У Жукова все было сконцентрировано и
    устремлено на ратное дело Оно было и страстью, и увлечением, и смыслом всей
    жизни".....«Я знаю Жукова давно, он всегда стремился к личной славе и власти. Он человек особого покроя в вопросах тщеславия он просто больной человек. Властолюбие сидит у него в крови. »

    Микоян: "начальником Генштаба назначают Жукова, человека способного, рукастого, с командирскими способностями, но без большого военного образования и без политического образования и опыта. И это за 3 месяца до начала войны с Германией!... Даже подготовленный военный человек не смог бы так сразу выполнять функции начальника Генштаба. Нужно пробыть несколько лет на этом посту, чтобы охватить все проблемы по организации армии и тыла, производства и конструирования вооружения, создания оборонных заводов. Начальник Генштаба должен в этом разбираться. Откуда мог Жуков все это знать, понимать, как лучше поступать, если так скороспело поднимался по служебной лестнице?"

    Дальше была слава "Маршала Победы", первого полкодца Великой отечественной...

    Малиновский: «Бывший министр обороны Жуков проявил авантюризм и бонапартистские устремления к единоличному захвату власти. В армии он насаждал культ своей личности и проводил линию на свертывание партийно-политической работы и ее принижение. Центральный Комитет партии своевременно пресек эту вредную деятельность и отстранил Жукова от работы».

    Голиков: «Решениями… Пленума была в корне пресечена опасная антипартийная линия и бонапартистский курс в действиях бывшего министра обороны Жукова. А насколько положение было серьезным, видно из того, как была подорвана и обезличена роль военных советов, политических органов и партийных организаций; в армии была воспрещена какая бы то ни было партийная критика недостатков в поведении и работе коммунистов — начальников всех степеней; из единоначалия вышибалась его партийная основа; в обращении с подчиненными распространялись высокомерие, грубость, самоуправство и запугивание; насаждалась рознь между командирами и политработниками. Партийная жизнь и работа политорганов подвергались администрированию и сводились к узкому просветительству. Подвергалось третированию и принижению Главное политическое управление. В военно-научной работе допускались унтер-пришибеевские нравы. Делались попытки разными путями уйти из-под контроля Центрального Комитета, подорвать влияние партии, оторвать армию и флот от партии и народа. Насаждался культ персоны Жукова. Нарастали тенденции к неограниченной власти в армии и стране".
     
  4. TopicStarter Overlay
    Ондатр

    Ондатр Модератор

    Сообщения:
    36.377
    Симпатии:
    13.700
    Фурцева Е.А. секретарь ЦК, в 1960 разжалована в министры культуры. Умерла в74 г. (возможно, самоубийство)
    Дочь рабочего. Химик-технолог.
    [​IMG]
    Подробный портрет здесь http://media-guild.ru/portfolio-scenario/ekaterina-furceva/

    Мухитдинов Н.А. до 57 1-й секретарь ЦК КП Узбекистана. С 57 секретарь ЦК. В 61 разжалован.
    [​IMG]
    Сын председателя кишлачного совета. Закончил (заочно) кооперативный институт.
    Н. С. Хрущёв: «Ошиблись в нем, он плохо воспитан как член партии. Никчемное руководство оставил в республике. Пережитки байские есть у него. И есть к нему политические претензии — поддерживал узбекскую групповщину. Были нехорошие поступки бытового характера — бьет жену. Хвастливо докладывал о своих беседах с Неру и с Насером. Но потеря — молодой и способный человек."

    Аристов А.Б. секретарь ЦК, в61 г. разжалован
    [​IMG]
    Сын рыбака. Инженер. Кандидат технических наук.
    По словам Микояна: «неподходящий человек с большими претензиями. Правильно Брежнев позже убрал его из Польши и не включил в Президиум ЦК, на что тот, как я думаю, рассчитывал: не умел работать послом, проморгал все, что там происходило. Между прочим, он почему-то скрывал, что не русский, а татарин»
    Н. С. Хрущев: «
    Товарищ Аристов оказался человеком спокойным, «вольным казаком». Подъедет, скажет речь и… только. Он честный и хороший человек, но как работник очень слабый. А с большими претензиями на знание сельского хозяйства.
    ...С ним начинаешь говорить о деле, а он все переводит на рыбалку»

    Поспелов П.Н. секретарь ЦК. В 1960 разжалован "за догматизм". Академик.
    [​IMG]
    Сын служащего . окончил Институт красной профессуры. Редактор Истории КПСС
    Придворный пропагандист.
    Шепилов: «Говорил П. Поспелов всегда скучно, нудно, бесцветно. Все статьи и речи его представляли собой простую компоновку закавыченных и раскавыченных цитат, и он не мыслил себе даже того, чтобы просто переложить эти апробированные железобетонные формулировки на живой человеческий язык.
    От речи такого оратора в зале постепенно создалась атмосфера уныния, как в затяжной, беспросветный, осенний дождь. Создавалось впечатление , что не только зал , но и сам Поспелов , привычно произнося фразу за фразой по написанному тексту , начинает задремывать.
    Но Сталин, а за ним и все члены президиума собрания, сохраняли каменную неподвижность и невозмутимость.
    Вдруг Поспелов, без всякой видимой причины, словно вздрагивая от неожиданного толчка, растягивает ворот своей рубашки над кадыком двумя пальцами и угрожающим тоном начинает громко лаять, причем лай наращивался крещендо до апогея.
    — Вдохновителем и организатором всемирно-исторической победы над фашизмом явился мудрый вождь и учитель партии и народа, гениальный стратег пролетариата, величайший полководец всех времен и народов товарищ Сталин!
    Зал разражается аплодисментами.
    Осведомленные люди говорили, что Поспелов расставлял в рукописи специальные знаки: в каких местах учинить свой восторженный лай.
    Иногда Сталин, сохраняя внешнюю бесстрастность, в таких случаях шептал сидящему рядом Молотову или Ворошилову:
    — Ну вот, Поспелов начал сердиться, значит, сейчас будет говорить о великом Сталине.»

    Беляев Н.И. 1-й секретарь Казахской ССР. В60 г. разжалован и отправлен на пенсию.
    [​IMG]
    Сын крестьянина. Окончил институт народного хозяйства.
    Хрущёв: «Переоценили, грубоват. Нужен более гибкий ум».
     
  5. TopicStarter Overlay
    Ондатр

    Ондатр Модератор

    Сообщения:
    36.377
    Симпатии:
    13.700
    Куусинен О.В. секретарь ЦК. Академик. Ум. в1964 г.
    [​IMG]
    Родился в финском селе Лаукаа в семье портного. Окончил историко-филологический факультет Хельсинкского университета (1905). В 1904 году вступил в социал-демократическую партию Финляндии, а через два года стал её лидером. В 1908—1917 гг. был депутатом финского сейма, принимал участие в Копенгагенском и Базельском Конгрессах II Интернационала. На выборах в июле1908 г. был избран в депутаты сейма (1908—1909 и 1911—1917). Один из основателей компартии Филяндии, секретарь ИККИ, глава марионеточного советского правительства Финляндии в1939 г.. Теоретик-марксист. «Куусинен был редактором учебника «Основы марксизма-ленинизма», одной из фундаментальных работ в области диалектического материализма и научного коммунизма. Во многом благодаря Куусинену эта книга стала одним из первых документов, в которых упоминается тезис о перерастании государства диктатуры пролетариата в общенародное государство, в дальнейшем ставший частью Программы КПСС 1961 года.»
    Айно Куусинен :
    «Я сидела часами, стараясь понять, что за человек был Куусинен. Никакие кремлёвские архивы — даже если их когда-нибудь откроют — не смогут дать объективного представления об его характере, его личности. Куусинен всегда останется для советского правительства — нынешнего и будущих — чем-то инородным. Он был иностранец, родился не на русской земле, знал шведский и немецкий, читал по-французски. Но по-русски до последнего говорил с сильным акцентом, речь всегда выдавала в нём иностранца.
    А может, это и было его главным преимуществом? Почти полстолетия О. Куусинен был в сердцевине не только КПСС, но и правительства СССР. Удивительно, что иностранец продвинулся на ведущие должности в правительстве, но уж совсем непонятно, как он удерживался на них так долго, несмотря на все изменения политических течений.
    Он пережил Ленина и Сталина, был ближайшим соратником обоих. Сталину он был необходим, это был его «логос». Сталин мало знал о капиталистических странах, о дипломатии, а Куусинен был искусный дипломат, хорошо знал обстановку в других странах. Он устраивал Сталина ещё и тем, что всегда оставался в тени.
    Скромность? Нет. Он был крайне честолюбив, ревниво следил, как осуществляются его планы. Но после, когда дело было сделано, он легко позволял другим присваивать себе славу. В глубине души Отто был самоуверен до циничности, он никогда бы не склонился ни перед кем. Он был непоколебим в своей уверенности, что в мире нет человека способнее его, особенно низко ценил данные Сталина. Но умел так ловко изложить Сталину свои предложения, что тот принимал мысли Отто за свои собственные.
    Возможно, успех Отто объясняется и тем, что его как иностранца многие вещи в России не трогали, и он давал это понять. Он безразлично относился к строительству коммунизма в России, к вопросам экономики и политики: трагедия коллективизации, террор, аресты невиновных — всё прошло мимо него. Он немного очнулся, лишь когда чистки затронули Коминтерн.
    Желая сосредоточиться на том или ином вопросе, он погружался в свой мир, не замечая, что творится вокруг. Во время страшного наводнения в 1925 году в Ленинграде Куусинену позвонил с Кавказа Зиновьев, секретарь Ленинградского обкома, сообщил, что прерывает отпуск из-за этого страшного бедствия.
    Отто ответил:

    — Да, это ужасно.

    Закончив разговор, спросил у меня:

    — Что там стряслось в Ленинграде, почему Зиновьев прервал отпуск?

    — Каждый школьник в Москве знает о наводнении, только Отто Куусинен ничего о нём не слышал! Хоть бы заглянул в газету! — ответила я.

    Отто спокойно сказал:

    — Ну, ты всё же никому не рассказывай, что я не знал о наводнении…

    На само наводнение ему было наплевать.
    На официальных приёмах и торжествах он почти не бывал, ордена не надевал. Стремление к популярности среди народа, выступления — всё это было ему чуждо. Мудрая осторожность, сильное чувство самосохранения были его главными качествами.
    Он был всегда нужен тем, кому принадлежала власть, точно знал, как надо обращаться с новым господином. Поэтому он и выжил в годы террора.
    В пример можно привести отношения между Куусиненом и Троцким. Вначале Куусинен открыто восхищался Троцким как превосходным организатором, талантливым командиром. Но однажды Троцкий осмелился публично оскорбить Куусинена. Этого Отто ему не простил. Когда впоследствии теория «перманентной революции», выдвинутая Троцким, потерпела крах, когда победителем оказался Сталин, Отто стал рьяным противником Троцкого. Но лишь после того, как тот был окончательно побеждён.
    Однажды Куусинен хвалился мне, что за свою жизнь «менял шкуру, как змея, семь раз».

    Семь раз менялись его взгляды. В школьные годы он был набожен, много молился, часто ходил в церковь. В Хельсинкском университете он сбросил «шкуру верующего», стал патриотом и националистом. Но потом запил. Затем всерьёз заинтересовался судьбой рабочих, стал политиком, членом социал-демократической партии. Его избрали в парламент. Когда в 1918 году в Финляндии вспыхнула революция, он превратился в марксиста, в страстного сторонника мировой революции. Позднее, уже после нашего разрыва, он убедил Сталина в том, что мировую революцию можно совершить только вооружённым путём.
    Он всегда держал нос по ветру, с лёгкостью изменял бывшим своим товарищам. Я не смогла вспомнить ни одного случая, когда бы Куусинен помог кому-нибудь в беде. Единственное исключение — Штанге, о котором я писала во второй главе. Когда в Карелии был арестован сын Отто, он и пальцем не пошевелил, чтобы ему помочь. Через какое-то время его освободил Берия, но слишком поздно, сын был уже смертельно болен туберкулёзом.
    Куусинен ничего не сделал, чтобы спасти своих соратников по Коминтерну Мауно Хеймо и Ниило Виртанена. Не помог он и Эйнари Лааксовирта, брату своей первой жены. В начале книги я писала о его неудачной поездке в Германию с попыткой провести валютную операцию. Когда Лааксовирта вернулся в Москву, Куусинен отправил его работать в Карелию. Спустя некоторое время его решили исключить из партии, послали запрос в контрольную комиссию. Зная, что Лааксовирта — шурин Куусинена, председатель комиссии Ярославский обратился к Куусинену. Ответ мужа я видела своими глазами: «…Лааксовирта никогда не был коммунистом и никогда им не станет. Поступайте, как считаете нужным». И Лааксовирта расстреляли как «финского шпиона».
    Отто отказывался помогать даже в мелочах. Маннер после своего ареста передал через кого-то из знакомых просьбу, чтобы ему послали тёплое бельё — у него был ревматизм — и немного мыла. Но Отто посоветовал ничего не посылать.
    Куусинен был страшно вспыльчив, если кто-нибудь его задевал, он не забывал этого никогда. Раз вечером нам позвонили из Ленинграда: работник ГПУ, по происхождению финн, сообщил, что умер старый товарищ Отто по партии — Эвя. В Финляндии Эвя был когда-то членом парламента от социал-демократической партии. Он участвовал в красном мятеже и позже переехал в Ленинград, стал там одним из руководителей финляндской компартии. Узнав о его смерти, Отто саркастически заметил: «Ну и хорошо! Смерть — это единственное, что он смог сделать для революции». Позже я узнала, что Эвя на каком-то собрании выступил против Отто. Тот его выступления не забыл.
    У Отто никогда не было близких друзей. Единственное исключение — Николай Бухарин, в 20-е годы они были очень близки. Бухарин был многие годы главным редактором «Правды». Человек он был живой, обаятельный, весёлый. Студенты его любили, на его лекциях в Институте красной профессуры аудитория всегда была переполнена. Бухарина связывала с Куусиненом страсть к вопросам политики и идеологии. В те годы Бухарин был единственным человеком, кто мог прийти к нам, не предупредив заранее. Он жил в том же доме и, подписав очередной номер «Правды», по пути домой часто заходил к нам. Они с Куусиненом часто сидели до зари, обсуждая проблемы Коминтерна. Однажды Бухарин даже заснул на диване в кабинете Отто и на следующее утро прямо от нас пошёл в редакцию.
    Помимо политики было у Бухарина и второе увлечение: он был страстный охотник. Не раз он привозил нам с Кавказа дичь, чаще всего фазанов. Однажды привёз из сухумского зоопарка живую обезьянку.
    Дружба Отто с Бухариным продолжалась до 1929 года. В 1929 году Бухарин был изгнан из «Правды» и из Коминтерна. И именно Отто, его старый товарищ, произнёс в ЦК самую желчную речь. Так было не только с Бухариным. Многим финнам, своим товарищам по партии, он помог скатиться в пропасть. Когда опасность нависала над самим Отто, эмоций для него не существовало.
    На следующий день после отстранения Бухарина от дел Коминтерна я встретила товарища Ломинадзе, он в то время был председателем Коммунистического интернационала молодёжи. Его кабинет находился на верхнем этаже здания Коминтерна. Он, как и все, знал о дружбе Бухарина с Куусиненом.

    — Ну а что думает Куусинен? — спросил он.

    — О чём это?

    — Теперь пришла его очередь, не так ли?

    — С Куусиненом будет всё в порядке.

    — Почему вы так думаете?

    — Потому что Отто всегда чует опасность.

    Через несколько лет Сталин уничтожил Ломинадзе. Грузина, лучшего своего друга.
    Чего же Отто ждал от жизни? Юрьё Сирола, хорошо знавший его ещё в молодости, рассказывал, что когда-то Отто был поэтом, романтиком, интересовался искусством. Друзья его ценили. Но так до конца и не поняли.
    Он был как бы окутан тайной. С годами качество это усиливалось: в любой компании он казался посторонним. Во многих соратниках он вызывал страх, хотя часто казался робким, был даже скромен. Он не любил простых финских рабочих. Возможно, из-за незнания практической жизни. Техника, промышленность были ему чужды, он ни разу не был ни на одном финском или советском заводе, не знал ни жизни рабочих, ни производства.
    Это был политик, теоретик, работа его проходила «за кулисами».
    Я долго размышляла и пришла к выводу, что главное в этом человеке — то, что он ненавидел, а не то, что любил. С какой горечью он вспоминал Финляндию, свою родину! Поражение красных в 1918 году было для него незаживающей раной. Однажды он сказал мне: «Наша главная ошибка состояла в том, что мы не свергли правительство Свинхувуда. Во второй раз мы такой ошибки не допустим!»
    В революционном правительстве Куусинен занимал пост министра просвещения. Когда революция потерпела поражение, всё руководство сбежало в Россию, бросив остальных в Финляндии. За дела своих руководителей рядовые революционеры поплатились жизнью. О Финляндии Куусинен говорил всегда с ненавистью, не любил даже свой язык. После смерти Ленина и Гюллинга он добился того, что в школах Карелии преподавание стали вести на русском языке.
    Судя по всему, Отто мечтал покорить Финляндию. Однажды он мне признался, что хотел бы взять власть в Финляндии, а впоследствии стать «проконсулом» всей Скандинавии. А когда коммунизм победит во всей Европе, он снова вернётся в Москву, и весь мир будет подчиняться его воле.
    Он, конечно, имел в виду, что всё это будет завоёвано вооружённым путём. Как я уже говорила, в середине 30-х годов он пришёл к убеждению, что победы коммунизма не достичь политическими средствами, нужна военная сила.

    Первый шаг к этому Советский Союз сделал 30 ноября 1939 года, когда Красная Армия пошла на Финляндию. Роль Куусинена здесь, несомненно, была велика. Он хотел взять реванш, вернувшись на изгнавшую его родину с Красной Армией. В этой войне, принесшей столько горя финскому народу, повинен и он.
    Несмотря на изменения в СССР, Куусинен шаг за шагом поднимался всё выше. Он твёрдо шёл курсом Сталина. И так же твёрдо шёл курсом последующих руководителей. В 1941 году он вошёл в ЦК, в 1957 году — в Политбюро. Это была вершина карьеры. С 1940 по 1958 год он был заместителем председателя Президиума Верховного Совета, то есть вице-президентом Советского Союза. Шестнадцать лет (1940—1956) был председателем Президиума Верховного Совета Карело-Финской республики, хотя вряд ли участвовал в управлении этой так называемой республикой.
    Наибольшие заслуги Куусинена в Советском Союзе несомненно связаны с внешней политикой. Он восемнадцать лет руководил Коминтерном, был председателем комитета Верховного Совета по иностранным делам. По слухам, последнее, что он сделал, — провёл секретную встречу с Мао Цзедуном в 1962 или 1963 году, пытаясь урегулировать отношения между Китаем и Советским Союзом.
    Как странно, что этот человек, сыгравший такую роль в политике огромной страны, был иностранцем, чужаком. Его ведь, в сущности, мало интересовал Советский Союз. Строя свои тайные планы, он не думал о благе России. И даже не мечтал о победе коммунизма. Нет, этот чужак имел лишь одну цель: пройти победным маршем по земле своей родины
     
  6. TopicStarter Overlay
    Ондатр

    Ондатр Модератор

    Сообщения:
    36.377
    Симпатии:
    13.700
    Козлов Ф.Р С 19 декабря 1957 года по 31 марта 1958 года — Председатель Совета Министров РСФСР. С 31 марта 1958 года по 4 мая 1960 года — Первый заместитель Председателя Совета Министров СССР. Секретарь ЦК КПСС с 1960 года. с 1964 года на пенсии по болезни. Вскоре умер.

    [​IMG]
    Сын крестьянина. Инженер.

    Шелепин: Ф. Р. Козлов был неумным, очень ограниченным человеком, но имел сильные голосовые связки.

    Александр Твардовский : «Есть такой человек в руководстве — Козлов, который, когда разговаривает, слушает только себя и сам пьянеет от своего голоса»


    А. Микоян: «Козлов был неумным человеком, просталински настроенным, реакционером, карьеристом и нечистоплотным к тому же. Интриги сразу заменили для него подлинную работу. Вскоре после того, как Хрущев перевел его в Москву из Ленинграда, выведя из-под острой критики и недовольства им Ленинградской партийной организации, роль Козлова, введенного в Президиум ЦК, стала возрастать. Он был большой подхалим. Видимо, разгадал в Хрущеве слабость к подхалимам, еще будучи в Ленинграде. Тогда-то Хрущев и сказал знаменитую фразу: "Не делайте из Козлова козла отпущения". Между тем к нему были обоснованные претензии ленинградцев за его преследование тех лиц, которые уцелели в ходе "ленинградского дела" 1949-1950 гг.
    Тем не менее Хрущев продолжал называть Козлова своим преемником. Он абсолютно в нем не разобрался. Оставить Козлова в качестве первого человека было бы катастрофой для страны. Надеюсь, многие выступили бы против. Я бы сделал это первый. А если бы ему удалось добиться поста Первого секретаря, я обязательно немедленно подал бы в отставку. Зная его, я хорошо представлял, насколько он был опасен: мог попытаться действовать сталинскими приемами без ума и силы Сталина и принес бы много бед в любом случае. Он уже успел внести в Устав партии изменения, которые, по сути, гарантировали избрание в партийные комитеты любого непопулярного деятеля.
    Показательно его поведение в Новочеркасске в1962 г. Там произошли серьезные беспорядки. Хрущев решил туда послать нас обоих. Я не хотел ехать вдвоем. "Кто-то один должен ехать: или он, или я. Один человек должен решать на месте". — "Нет, вдвоем вы все обсудите, если что — доложите нам в Москву, а мы здесь уже будем решать". Я не привык уклоняться от трудных поручений и потому согласился. А вообще, теперь жалею, что не настоял на своем. Прибыв в Новочеркасск и выяснив обстановку, я понял, что претензии рабочих были вполне справедливы и недовольство оправданно. Как раз вышло постановление о повышении цен на мясо и масло, а дурак-директор одновременно повысил нормы, на недовольство рабочих реагировал по-хамски, не желая с ними даже разговаривать. Действовал, как будто провокатор какой-то, оттого что не хватало ума и уважения к рабочим. В результате началась забастовка, которая приобрела политический характер. Город оказался в руках бастующих. Козлов стоял за проведение неоправданно жесткой линии. Пока я ходил говорить с забастовщиками и выступал по радио, он названивал в Москву и сеял панику, требуя разрешения на применение оружия, и через Хрущева получил санкцию на это "в случае крайней необходимости". "Крайность" определял, конечно, Козлов. Несколько человек было убито. Козлов распорядился даже подать два эшелона для массовой ссылки людей в Сибирь. Позорный факт! Прямо в духе Ежова — Берия. Я это решительно отменил, и он не посмел возражать.
    После XXII съезда Козлов видел главного противника во мне. Как я сказал, к Хрущеву он нашел подход подхалимством. Хрущев это любил. Козлов был ограниченный, но хитрый. Сговаривался с Хрущевым вдвоем. Иногда я ставлю какой-либо вопрос, а Хрущев говорит: "Мы с Козловым это уже обсудили и решили так". Это Козлов на этой стадии (после Суслова в 1950-х гг.) помешал опубликовать материалы, доказывающие неправильность процессов 1936-1938 гг., реабилитацию Бухарина и других. Документ был подготовлен и уже подписан Шверником, Шелепиным, Руденко. А он хитро подошел к Хрущеву. Вспомнил, как в1956 г. французские коммунисты были в трудном положении. Им говорили: "Вы молились на Сталина. Теперь посмотрите, кто он был". Козлов внушал: "Отложим до лучших времен". — "До каких лучших? Нельзя дольше молчать", — возражал я. Когда я убеждал Хрущева наедине перед этим, он отвечал: "Вот Козлов считает, что надо подождать. И другие секретари считают, что большое недовольство будет среди коммунистов в Европе". Так и не согласился. А я понял, что Козлов уже договорился с Сусловым. Пономарев (заведующий Международным отделом ЦК) вряд ли стал бы так отвечать Хрущеву, но противоречить Суслову он бы тоже не решился»
     
  7. TopicStarter Overlay
    Ондатр

    Ондатр Модератор

    Сообщения:
    36.377
    Симпатии:
    13.700
    Брежнев .Л.И. секретарь ЦК (56-60, 64), с 64 1-й/генеральный секретарь, 1960-64 и с 76 председатель президиума ВС СССР. Генерал-лейтенант. С 1976 маршал.
    [​IMG]
    Сын рабочего. Инженер.

    Из характеристики в личном деле (1942): Черновой работы чурается. Военные знания весьма слабые. Многие вопросы решает как хозяйственник, а не как политработник. К людям относится не одинаково ровно. Склонен иметь любимчиков."

    Каганович: «Брежнев был довольно боевой полковник, активный. Не был вялым. Я написал о нем Сталину… Так что я Брежнева ценил. И если бы он не был генеральным секретарем ЦК, а просто рядовым работником, он был бы хорошим работником. Брежнев мог быть и секретарем ЦК, и начальником политуправления. Он разумный, толковый, спокойный, решительный человек был, и довольно активный. Я о нем был хорошего мнения…»

    Микоян: «Брежнев, человек примитивный и не сильный…
    Новый первый секретарь оказался довольно безразличным к государственным делам, к работе. Вот тут я и вспомнил, как Гай Туманян, брат Ашхен, рассказывал мне, как он, будучи заместителем начальника Бронетанковой академии, попал однажды на прием к Леониду Ильичу Брежневу, когда тот в ЦК отвечал за военные дела. Гай вспоминал, что он основательно подготовился, выделил наиболее важные вопросы, требовавшие решения. Начал докладывать и вдруг увидел в глазах собеседника такую тоску и равнодушие, что резко свернул доклад и быстро его закончил, не задавая всяких сложных вопросов. Только тогда Брежнев оживился, стал говорить какие-то хорошие слова. А Гай удивлялся потом: "Я бы за такой доклад выругал, спросил бы: ну и что? В чем суть ваших проблем? Что вы предлагаете? Вообще, зачем пришли? А тот был очень доволен, что я не продолжил, как начал". Кроме Гая мне и другие рассказывали о подобных случаях. На Президиуме ЦК это было не так заметно, потому что Брежнев просто поддакивал Хрущеву.»

    Из характеристики Форин-офис: «Волевой человек, излучающий уверенность и компетентность, не обладающий при этом блестящим интеллектом. Несмотря на цветущий вид, перенес несколько сердечных приступов. Любит охоту, футбол и вождение; по-английски не говорит»


    Григоренко: «За девять месяцев моей службы под партийным руководством Брежнева я видел следующие выражения его лица: — угодливо-подобострастная улыбка; надевалась она в присутствии начальства и вмещалась между ушами, кончиком носа и подбородком, была как-то приклеена в этом районе: за какую-то веревочку дернешь, и она появится сразу в полном объеме, без каких-либо переходов; дернешь второй раз — исчезнет; — строго-назидательное; надевалось при поучении подчиненных и захватывало все лицо, так же без переходов, внезапным дерганьем за веревочку; лицо вдруг вытягивалось и делалось строгим, но как-то не по-настоящему, делано, как гримаса на лице куклы; — рубахи-парня; надевалось время от времени, при разговоре с солдатами и младшими офицерами; в этом случае лицо, оставаясь неподвижным, оживлялось то и дело подмигиванием, полуулыбками, хитрым прищуром глаза.
    Искусственность выражений лица и голоса производила на людей впечатление недостаточной серьезности этого человека. Все, кто поближе его знал, воспринимали как весьма недалекого простачка. За глаза в армии его называли — Леня, Ленечка, наш „политводитель“. Думаю, что подобное отношение к нему сохранилось и в послевоенной жизни.
    На выпуске академии имени М. В. Фрунзе в Кремле в 1960 году я встретился с нашим общим сослуживцем по 18-й армии Деминым. Он уже был генерал-лейтенант, член военного совета Прибалтийского военного округа. Выпили за встречу. Поговорили, вспомнили прошлое.
    В разговоре он спросил:
    — А у Лени бываешь?
    — Нет, — говорю, — я же его не так близко знаю, да, честно говоря, и не люблю надоедать высокому начальству.
    — Ну, напрасно, — сказал он, — Леня любит, когда его посещают одноармейцы. И попасть просто, только позвони, назовись, и тебе назначат время. Я всегда захожу, когда бываю в Москве. Пропустим по рюмашке. Повспоминаем.
    — Ну и как он?
    — Да что тебе сказать? Леня есть Леня, на какую должность его ни поставь».


    Семичастный : « Он не пропускал ни одной юбки! Мне рассказывал начальник Девятого управления КГБ Володя Чекалов, как к Брежневу привели двух закройщиц из спецателье снять мерку для костюма. Не успел Володя оглянуться, как Брежнев этих девочек уже общупал. К женскому полу он был неравнодушен. Это, кстати, был еще один фактор, влиявший на подбор кадров. Например, с чьей-то супругой он был в близких отношениях, или она ему нравилась, — он начинал двигать ее мужа…»

    «Брежнев любил обставить все таким образом, — вспоминал Николай Байбаков, — чтобы казалось — с тобой беседует не только генсек, но и добрый и внимательный человек. Сильной стороной Брежнева было умение расположить к себе».

    Вишневская: «Весь вечер я сидела рядом с ним, и он, как любезный кавалер, всячески пытался развлечь меня, да и вообще был, что называется, в ударе.
    Хорошо одетый, черноволосый нестарый мужчина, — ему тогда было пятьдесят семь лет, — энергичный и очень общительный, компанейский. Щеголял знанием стихов, особенно Есенина:
    Я теперь скупее стал в желаньях,
    Жизнь моя, иль ты приснилась мне?
    Словно я весенней гулкой ранью
    Проскакал на розовом коне…

    Прочитал его за весь вечер несколько раз, — должно быть, очень любимое. Пил он не много, рассказывал анекдоты и даже стал петь смешные частушки, прищелкивая пятками, руками изображая балалайку, цокал языком и на вятском наречии пел довольно приятным голосом. И это не были плоские потуги, нет, это было артистично и талантливо. Кто-то из присутствующих провозгласил тост:

    — Леонид Ильич, за вас!

    — Нет, что там за меня пить, мы выпьем за артистов. Что такое политики, сегодня мы есть, а завтра нас нет. Искусство же — вечно. Выпьем за артистов!


    В. Брандт: «В отличие от Косыгина, моего непосредственного партнера по переговорам1970 г., который был в основном холоден и спокоен, Брежнев мог быть импульсивным, даже гневным. Перемены в настроении, русская душа, возможны быстрые слезы. Он имел чувство юмора. Он не только по много часов купался в Ореанде, но много говорил и смеялся. Он рассказывал об истории своей страны, но только о последних десятилетиях… Было очевидно, что Брежнев старался следить за своей внешностью. Его фигура не соответствовала тем представлениям, которые могли возникнуть по его официальным фотографиям. Это не была ни в коей мере внушительная личность, и, несмотря на грузность своего тела, он производил впечатление изящного, живого, энергичного в движениях, жизнерадостного человека. Его мимика и жесты выдавали южанина, в особенности если он чувствовал себя раскованным во время беседы. Он происходил из украинской индустриальной области, где перемешивались различные национальные влияния. Больше чего-либо иного на формировании Брежнева как человека сказалась вторая мировая война. Он говорил с большим и немного наивным волнением о том, как Гитлеру удалось надуть Сталина…»

    Голиков В.А. : К чести Брежнева, он оперировать теоретической терминологией и не хотел. В докладах ему ученые мужи, бывало, "завернут" что-то из основоположников, а он прочитает и просит: не смешите людей, не делайте из меня теоретика. Для этого и держали Суслова. И Хрущев, и Брежнев. Документы не выпускали в свет, пока Михаил Андреевич не посмотрит. При ошибке — позор, хотя и при Суслове были промахи. А он, как хранитель истины, с годами замшел….Надо сказать, у Брежнева было много хороших черт. Он нравился работникам аппарата — был корректным, голоса не повышал. Ну и выступал здорово. Это же Киров! — говорили работники ЦК между собой. Но последние десять лет "Киров" на ночь пил по четыре-пять снотворных таблеток нембутала. Он стал уже наркоманом

    Медведев – охранник Брежнева. интервью:
    «Застолья в семье Брежневых были обильные?
    - Когда генсек был помоложе, стол ломился. Как-то директор охотохозяйства увлекся за столом черной икрой, ел ее ложками. Леонид Ильич дождался, пока он закончит, и напомнил: "Это же икра, а не гречневая каша". Директор не смутился: "Что вы говорите? А я и не заметил". Брежнев немедленно отдал команду: рацион сократить! Кроме того, Брежнев и в молодости, когда был стройным красавцем, строго следил за своим весом, а с возрастом и болезнями борьба с весом стала родом недуга. Он следил за каждой ложкой. При росте178 сантиметров он удерживал вес 90-92 килограмма. На ужин - капуста и чай. Я признавался: "С такого ужина, Леонид Ильич и ног таскать не будешь..." Он удивлялся: "Ты что, голодный уходишь? Витя, - просит жену, - принеси ему колбасы!" Если Брежнев прибавлял в весе пятьсот граммов, то раздражался и приказывал поменять весы.
    - А как Брежнев относился к людям, обслуживающим его быт?
    - К людям он привязывался, держал их близко и барства не позволял. Снисходителен был безгранично. Например, был у него парикмахер Толя. Приходить он должен был дважды в день: брить и укладывать, прическа у Леонида Ильича была сложной. Но Толя часто запаздывал, а то и вообще не приходил, потому что пил. Брежнев сидит, ждет, кипятится: "Если еще раз повторится! Сам же сейчас позвоню, чтоб выгнали!" Но быстро остывал и, когда Толя появлялся, сочувственно расспрашивал его: "Ну, как праздник провел?" "Да ничего, собрались, шарахнули". "Стаканчик-то опрокинул?" - "Да побольше". И главная беда не в том, что Толя запивал и не приходил. Беда, когда он являлся с похмелья и скреб лицо главы могучего государства опасной бритвой!
    - Когда здоровье генсека не было еще разрушено, он был падок на лесть?
    - Виноват не Брежнев, система сложилась до него, все смотрели ему в рот.
    Однажды он вызвал меня к себе, поманил и с улыбкой протянул телефонную трубку. Я услышал голос Капитонова, тот взахлеб докладывал Генеральному, что народ любит своего мудрого вождя Леонида Ильича, волнуется за его здоровье и мечтает о встрече. Это длилось несколько минут. После разговора Брежнев рассмеялся: "Очень уж хочет быть кандидатом в члены Политбюро". Кандидатом Капитонов так и не стал.
    - Увлечение Брежнева охотой прибавляло вам хлопот?
    - Не просто хлопот - опасности. Раненый кабан очень опасен, бывает, он разворачивается и набрасывается на преследователя. Леонид Ильич любил, спустившись с вышки, подойти к убитому кабану, насладиться результатом. Однажды он повалил огромного зверя, спустился и направился к нему. Осталось метров двадцать, кабан вдруг вскочил и бросился на Брежнева. У егеря в руках был карабин, он мгновенно, навскидку, дважды выстрелил и... не попал. Зверь отпрянул и побежал по кругу. Телохранителем в тот день был Геннадий Федотов, у него в левой руке карабин, в правой - длинный нож. Он быстро воткнул нож в землю, карабин перекинул на правую руку, но выстрелить уже не успел - кабан бросился на него, попал рылом в нож, нож согнул и помчался дальше, замначальника личной охраны Борис Давыдов попятился, зацепился ногой за кочку и упал в болото - кабан перепрыгнул через него и ушел в лес. Леонид Ильич стоял рядом и даже бровью не повел. Борис с маузером в руке встал из болотной жижи, грязная вода стекает, весь в водорослях. Брежнев спросил: "А что ты там делал, Борис?" "Вас защищал". Кабана, сколько ни искали, так и не нашли.
    - В правлении Брежнева, как в правлении каждого русского царя, есть светлая и темная половина. Когда начался закат?
    - В ноябре 1974-го, тогда обнажилась слабость к подаркам и наградам. Брежнев пристрастился к снотворным, "лечил" себя бесконтрольно, мы, охрана, пытались его удержать, сражаясь за каждую лишнюю таблетку, но Чазов не смел перечить генсеку и легко ему покорялся. Начались попытки подменять настоящие таблетки "пустышками". Затем кто-то из членов Политбюро посоветовал Леониду Ильичу запивать лекарства водкой, дескать, так лучше усваивается, выбор пал на "зубровку", и она стала для него наркотиком, нам приходилось разбавлять "зубровку" кипяченой водой. Он после выпитой рюмки настораживался: "Что-то не берет". Чтобы упорядочить прием лекарств, придумали постоянный медицинский пост при генсеке, одна из медсестер, как на грех, оказалась молодой и красивой, установила с Брежневым "особые отношения", и он решил: "Пусть будет одна". Медсестра сперва держалась тихонько, но быстро стала полной хозяйкой, садилась за стол с членами Политбюро, в ее присутствии обсуждались международные проблемы, даже Андропов просил Чазова убрать эту даму, но Чазов уклонялся: "Вряд ли председатель КГБ должен заниматься такими мелкими вопросами, как организация работы медсестер".

    Александров-Агентов: «Читал для удовольствия, по внутренней потребности он крайне редко и мало, ограничиваясь газетами и „популярными“ журналами типа „Огонька“, „Крокодила“, „Знание — сила“. Уговорить Леонида Ильича прочитать какую-нибудь интересную, актуальную книгу, что-либо из художественной литературы было делом почти невозможным. И за двадцать один год совместной работы с ним мне не приходилось видеть ни разу, чтобы он по собственной инициативе взял том сочинений Ленина, не говоря уже о Марксе или Энгельсе, и прочитал какую-либо из их работ…»

    Громыко: «Его знания не отличались глубиной. Не случайно он не любил разговоров на теоретические темы, относящиеся к идеологии и политике. Последние годы жизни он почти ничего не читал…Помню однажды, находясь на отдыхе в санатории под Москвой, я рекомендовал ему книгу о жизни Леонардо да Винчи, даже принес ее. Он обещал прочесть. Но недели через две вернул, сказав:
    — Книгу я не прочел. Да и вообще, — отвык читать».
     
  8. TopicStarter Overlay
    Ондатр

    Ондатр Модератор

    Сообщения:
    36.377
    Симпатии:
    13.700
    Гришин В.В. Председатель ВЦСПС. c67 1-й секретарь МГК
    [​IMG]
    Сын рабочего. Окончил техникум.
    Ельцин : «Гришин, конечно, человек не высокого интеллекта, без какого-то нравственного чувства, порядочности - этого у него не было. Была напыщенность, было очень сильно развито угодничество. Он знал в любой час, что нужно сделать, чтобы угодить руководству. С большим самомнением... Многих он развратил, не всю, конечно, Московскую партийную организацию, но руководство МГК - да. В аппарате сложился авторитарный стиль руководства. Авторитарность, да ещё без достаточного ума - это страшно. Сказывалось это всё на социальных делах, на уровне жизни людей, на внешнем облике Москвы. Столица стала жить хуже, чем несколько десятилетий назад. Грязная, с вечными очередями, с толпами людей..."»
    «Гришина всегда отличала исключительная работоспособность и скромность. Уже работая первым секретарём горкома партии, он каждое утро как правило пешком шёл на работу, заходил по пути в магазины и смотрел, что лежит на полках. Потом звонил начальнику торга и спрашивал, что есть в магазинах, чего нет ? Однажды по пути с дачи он вышел из машины на Кутузовском и пошёл пешком по магазинам. Он знал, что в Москву было завезено мясо. Зашёл в мясной магазин – смотрит: "А что, у вас только такое мясо?" Понятно, что продавцы же не обязательно знали Гришина в лицо: "А что, тебе мало, что ли ?" – "Мало". – "А чё те нужно-то ?" – "Да у вас должно быть то-то и то-то… Вызовите вашего директора !" Так ещё и директора на работе не оказалось… Но всё же Гришин проверил, что у них "в запасе" – всё было, только на прилавках не появлялось. Директор слетел, этот случай получил большой резонанс.
    Домой приходил к 9, иногда к 10 часам вечера, гулял на Патриарших прудах, на улице Алексея Толстого (ныне ул.Спиридоновка). Очень любил смотреть футбол, опекал свой любимый «Спартак», порой даже чересчур. Когда команда в1976 г. вылетела из Высшей лиги, он уговорил Щёлокова, чтобы тренер К.Бесков из «Динамо» перешёл в «Спартак» без отчисления из МВД. И, пока команда снова не вошла в Высшую лигу, глаз с неё не спускал. Был маленького роста, узкоплечий, сутулый. Голова непропорционально крупная, волосы прилизанные. Голос скрежечущий, почти железный. По словам жены Виктор Васильевич был сдержанным, его нельзя было назвать душой компании: "Ну пригубит рюмочку, для приличия тост расскажет. И всё." Был заядлым охотником и рыбаком. Любил музыку. "Самым любимым времяпрепровождением был классический концерт. Иногда, когда он очень уставал, звонил с работы: "Мне надо отключиться… Пойдём сегодня в Большой зал консерватории, там то-то и то-то". Бетховен – самый любимый его композитор. Ещё Вагнер, Чайковский...Он дома иногда включал проигрыватель, ставил пластинку, слушал, расхаживал по комнате, о чём-то сосредоточенно думал. В Большом театре мы переслушали всё ! Были артисты, которых Виктор Васильевич особенно выделял. Восхищался Образцовой, всегда ходил на её концерты. Он считал, что Дом Шаляпина – его как раз при Гришине начали восстанавливать – это заслуга Елены Васильевны, которая ходила, убеждала… В своё время заступился за Надю Павлову. Она же была из Перми, и в Большом её стали затирать. И он тогда и за неё заступился, и за Гордеева, кстати."
    "Гришин был вредным по отношению к прессе, не дай Бог, в газете появлялась хоть одна критическая строчка про Москву, - вспоминает бывший министр печати РФ Михаил Полторанин, который в 1970-е годы работал в "Правде". - Он доходил до секретаря ЦК по идеологии Суслова и требовал: журналиста убрать, исключить из партии... Ему приписывали такую фразу: "Пока не задавите человека - покоя я вам не дам». У известных публицистов Анатолия Аграновского и Анатолия Стреляного из-за нетерпимого отношения Гришина к критике были большие проблемы..."
    26.12.1979 г. Гришин завизировал расширенное постановление Политбюро о введении советских войск в Афганистан, принятое узким заседанием Политбюро 12.12.1979 г. в составе Ю.В.Андропова, А.А.Громыко и Д.Ф.Устинова.
    При нём случился крупный пожар в гостинице "Россия" (1977 г.), в результате которого погибли 42 человека, прошли Олимпийские игры (1980 г.). Когда было принято решение построить под Москвой АЭС (дело дошло до Политбюро), Гришин воспротивился: "При моей жизни этого не будет !" Политбюро сдалось... А Горбачеву, когда то ещё был секретарём ЦК, он не давал "добро" на строительство в Люберцах гигантского литейного завода для снабжения литьем всего сельскохозяйственного машинострения страны. "В Москве и так нечем дышать, а этот .... хочет нам под боком ещё огромную кочегарку устроить" - возмущался он. При обсуждении проекта на Политбюро Гришин, как говорили цековцы, изрядно повозил Горбачева мордой об стол. Гришин в таких случаях не стеснялся сказать всё, что думает. Он никогда не позволял себе ни одного грубого слова по отношению к нижестоящим, но с теми, кого считал равными (независимо от положения), он, отстаивая свои взгляды, часто бывал беспощадным. Ещё будучи председателем ВЦСПС, Гришин в такой резкой форме выступил против предложения правительства о повышении цен, что у него прервались на несколько лет отношения с Косыгиным. Потом опять отрегулировались - при взаимном уважении.
    Осенью1984 г., узнав, что в ЦК КПСС занялись проверкой связей торговых работников столицы с партийным аппаратом, возмущённо позвонил М.С.Горбачёву: "МГК КПСС не может нести ответственность за всех жуликов ! Тем более недопустимы намёки на личные связи руководства города с Трегубовым, другими руководителями торговли". По словам помощника М.С.Горбачёва В.И.Болдина, присутствовавшего при разговоре, Горбачёв успокаивал Гришина, говорил, что это расследование не является попыткой нанести ущерб авторитету городского комитета партии, его секретарей, но истину надо установить. "Забеспокоился, - положив трубку, сказал М.С.Горбачёв, - наверняка там не всё чисто. Надо дело довести до конца". К завершению дела был подключен Е.К.Лигачёв, который стал раскручивать вопрос о приписках в жилищном строительстве. По Москве рапространялись слухи о причастности В.В.Гришина к вскрытым злоупотреблениям.
    (с сайта http://belopolye.narod.ru/known_people/september/grishin.htm)
     
  9. TopicStarter Overlay
    Ондатр

    Ондатр Модератор

    Сообщения:
    36.377
    Симпатии:
    13.700
    Кириленко А.П. секретарь ЦК. с 1982 на пенсии
    [​IMG]
    Сын ремесленника. Инженер.
    По определению А. Н. Яковлева, был «полуграмотным человеком бульдозерного типа».
    Смиртюков: «Кириленко впал в маразм, но продолжал работать, требовал, чтобы все вопросы промышленности и строительства согласовывались с ним. Приходит к нему один из секретарей обкомов, докладывает о разворачивающейся стройке. А Кириленко давай кричать, что в его области такой завод не нужен. "А вот Леонид Ильич сказал, что нужен",— возражает секретарь. "Вы мне бросьте вбивать клин между мной и генеральным секретарем! Мы с Леонидом Ильичом всегда думаем...— и замолчал, никак не мог вспомнить слово 'унисон',— в один унитаз!" А под конец своей работы в ЦК он уже не мог ни читать, ни писать. Его привозили на Старую площадь, и он сидел в кабинете за пустым столом.»
    «В последние годы работы, внешне имея вид вполне здорового человека, впадал в склеротическое состояние, путал фамилии, заговаривался. На ХХVI съезде КПСС (март1981 г.), зачитывая список кандидатов в члены ЦК, так произносил их фамилии, что многотысячный зал сначала замер, а потом с трудом сдерживал смех. Делегатам стало очевидно, что перед ними человек или просто не умеющий читать, или находящийся в последней стадии умственной и физической немощности. Предположения о его давнем и глубоком галопирующем церебральном склерозе оказались соответствующими действительности. Тем не менее Л. И. Брежнев включил его в состав Политбюро. Болезнь прогрессировала, на глазах у всех терял нить разговора, не узнавал знакомых. По воспоминаниям начальника личной охраны Л. И. Брежнева генерала В. Т. Медведева, в одном из телефонных разговоров Леонид Ильич деликатно завел разговор на тему об уходе на заслуженных отдых. А. П. Кириленко ответил, что еще полон сил и готов по-прежнему приносить пользу Родине. «Отдыхай, Андрей, — уговаривал Л. И. Брежнев. — Ты хорошо поработал и заслужил право на отдых». Однако А. П. Кириленко написал Л. И. Брежневу письмо с просьбой оставить его на работе. Тогда Л. И. Брежнев поручил Ю. В. Андропову провести с ним беседу и получить от него заявление об уходе на пенсию. Во время беседы разволновался, заплакал. Заявление писал Ю. В. Андропов, А. П. Кириленко переписал своей рукой. На Пленуме, освободившем его «по личной просьбе» от постов члена Политбюро и секретаря ЦК КПСС, не присутствовал. С 22.11.1982 г., через две недели после смерти Л. И. Брежнева, персональный пенсионер союзного значения. По утрам, плохо понимая происходящее и забывая, что он на покое, надевал костюм, повязывал галстук и собирался на работу.»
     
  10. TopicStarter Overlay
    Ондатр

    Ондатр Модератор

    Сообщения:
    36.377
    Симпатии:
    13.700
    Суслов М.А. Секретарь ЦК
    [​IMG]
    Сын крестьянина (отходника). Окончил Институт красной профессуры.
    Микоян: в политическом отношении Суслов …не просто консерватор, а настоящий реакционер. Лично я с ним был в неплохих отношениях, на уровне членов Президиума он казался приличным человеком. …Вообще, крупной ошибкой Хрущева было сохранение Суслова на его прежнем посту — почти том же, что и при Сталине, только еще более ответственном, ибо при Сталине он в области идеологии никогда не был на такой высоте, над ним стоял член Политбюро, в которое он не входил.

    Болдин: В начале 60-х годов я часто ходил на работу от метро «Библиотека Ленина» через Александровский сад у Кремля. И нередко видел впереди себя длинного худого человека в долгополом пальто или сером коверкотовом плаще, за которым следовал охранник с темно-вишневого цвета папкой своего шефа: Суслов медленно вышагивал на работу. Боясь его обогнать, на приличном расстоянии следовали десятки работников ЦК и других ведомств из зданий, расположенных по пути движения Суслова. Эта гусиная походка и долгополое пальто навсегда остались в моей памяти. С годами он не изменился — ни по характеру, ни по вкусам. Это был символ, хранитель традиции прошлого в стиле и методах руководства партией и страной. Позже, где-то в 70 — начале 80-х годов мне вновь часто приходилось тащиться за этим всесильным тогда человеком. На этот раз его лимузин со скоростью 40–50 километров в час следовал по Минскому шоссе с дачи на работу. На почтительном расстоянии следом с такой же скоростью двигались сотни машин, страшась обогнать сусловский броневик. Попасть в эту пробку было для многих истинным несчастьем. Но люди знали — впереди Суслов и молча терпели. Перед ним, как и перед другими машинами-членовозами специальное подразделение милиции расчищало дорогу, перекрывая все боковые въезды. Он двигался один по просторному и пустынному шоссе со скоростью катафалка в сопровождении огромной процессии легковых автомашин, автобусов и троллейбусов.

    «В аппарате ЦК КПСС Суслова за глаза именовали «серым кардиналом». Дело в том, что он всё время старался держаться в тени, не выпячиваться. Даже скромный трёхтомник его избранных произведений (скучнейшее чтиво, я вам доложу) вышел уже после смерти «кардинала» в 1982 году. Как-то раз я спросил Юрия Михайловича Чурбанова, который довольно долго жил в одном доме с Сусловым и бывал у него дома, как он оценивает деятельность «человека в калошах». Он ответил, что Суслов был хитрейшим и изворотливейшим политиком. Значительная часть его действий вообще была известна только узкому кругу высших руководителей ЦК КПСС. Он, хотя и не был «сталинским наркомом», как, скажем, Косыгин, всё равно был близок к Сталину, а потом стал незаменимым и для Хрущёва, и для «дорогого Леонида Ильича». «Тесть его очень уважал, – вспоминал зять Брежнева, – и даже немного побаивался. Даже называл его по имени-отчеству, а Михаил Андреевич его просто Леонидом. С Сусловым работать было очень непросто».(Богомолов)
    Яковлев А.: ««Власть у него была несусветная. На Политбюро ходили, как на праздник. Там ничего не случалось: хихоньки и хахоньки, Брежнева заведут, и он давай про молодость и про охоту рассказывать. А на секретариатах Суслов обрывал любого, кто на миллиметр отклонялся в сторону от темы: «Вы по существу докладывайте, товарищ». Когда Суслов был в отъезде, за него секретариаты вёл Андрей Павлович Кириленко. Так Суслов, возвращаясь, первым делом отменял скопом все решения, принятые без него. Он был очень самостоятельным в принятии решений на секретариате. Ни с кем не советуясь, объявлял: «Решать будем так!» Когда некоторые хитрецы говорили, что другое решение согласовано с Брежневым, отмахивался и отвечал: «Я договорюсь». А боялись его прежде всего потому, что кадровые решения он принимал очень резко. Он как-то смотрел по телевизору хоккей и увидел, что команде-победительнице вручили в награду телевизор. На другой день был снят с работы директор телевизионного завода. Суслов спросил: «Он что, свой собственный телевизор отдал?» И всё».»
    начальник охраны Брежнева Медведев: «Таким же точно далёким по характеру от Брежнева был и Михаил Андреевич Суслов, к концу жизни Генерального практически второй человек в партии. Перестраховщик, педант, догматик в словах и поступках. К тому же очень упрямый человек. Его, главного идеолога партии, более всего опасалась передовая творческая интеллигенция.
    В высоком же окружении характер и привычки этого человека вызывали иронию. Чего стоят одни галоши, с которыми он не расставался, кажется, даже в ясную погоду и которые стали чем-то вроде его визитной карточки, как, впрочем, и его старомодное пальто, которое он носил десятки лет. После шутливого предложения Брежнева членам Политбюро скинуться на пальто Суслову, тот наконец приобрел себе обнову.
    Выезжаем иногда на Можайское шоссе и плетёмся со скоростью60 километров в час. Впереди скопление машин. Леонид Ильич шутит:
    – Михаил, наверное, едет!
    Брежнев ко всем обращался на «ты» и если не на людях, не при всех, то по именам Юра, Костя, Николай. Суслова он мог назвать по имени лишь заочно, обращался к нему, как и к Косыгину. Только по имени и отчеству. Видимо, потому что с Сусловым, как и с Косыгиным, генеральный чувствовал себя менее уверенно, чем с другими, и тот, и другой могли ему возразить. Бывало так, все «за», а Суслов «против». И когда решался, скажем, вопрос о наградах или лауреатстве и всё шло как по маслу, всегда кто-нибудь скажет: «Ещё как Михаил Андреевич посмотрит…»
    – А вы объясните ему…– говорил Брежнев и через паузу добавлял:
    – Ну, я с ним сам поговорю».
    Л. Сумароков:
    СТИЛЬ РАБОТЫ.
    Знаю от очевидцев, участвовавших в заседаниях Секретариата ЦК КПСС (их обычно проводил Суслов, а в отсутствие Брежнева он проводил и заседания Политбюро), что процедура проведения этих заседаний была организована четко, собранно и обычно длилась не более полутора часов. К проведению заседаний готовился чрезвычайно тщательно и контролировал их ход. Если кто-то во время выступления `отвлекался`, Суслов вмешивался и просил быть `ближе к делу`. Точность, пунктуальность и аккуратность были важнейшей чертой стиля личной работы Суслова. То же относится к ведению его личных записей и архивов; работе с письмами, приему посетителей, порядку на рабочем месте.
    ОРГАНИЗАЦИЯ ЛИЧНОГО ВРЕМЕНИ. ЧАСЫ В ДОМЕ.
    В доме существовал жесткий распорядок, введенный раз и навсегда и неукоснительно соблюдаемый главой семьи. Например, в субботу и воскресенье ровно в 8 часов - завтрак (здесь все собирались вместе), прогулка, чтение. В 11 (сюда можно было не являться) - он выпивал стакан чая с лимоном. В 13 (все вместе) - обед. Вечером в 20 часов (опять все вместе) - ужин. В перерывах - прогулки и работа. Повторяю, очень любил, чтобы и все другие следовали этому распорядку и собирались за столом вместе. В обычные дни завтракал на полчаса раньше, успевая пообщаться с внуками, идущими в школу. После короткой прогулки выезжал на работу (часто подвозил меня до метро). Ровно в 8.30 появлялся в здании ЦК на Старой площади, где его уже ожидали у открытого лифта. Вечером в 20 часов, если не задерживались на работе, опять собирались все вместе `под часами` за столом. После этого - прогулка, `свободное` время, когда можно было пошутить, обменяться мнениями по текущим (но никогда не связанным с работой) вопросам. В 9 вечера, часто тоже все вместе, включая внуков, смотрели программу `Время`, затем что-то читал или слушал, при этом в последнее время ему часто помогала дочь.

    ВЗАИМООТНОШЕНИЯ С КОЛЛЕГАМИ И ФОРМА ОБРАЩЕНИЯ К НИМ.
    Говоря о коллегах даже за глаза, апеллировал к ним всегда подчеркнуто официально, обязательно используя слово `товарищ` (например, товарищ Пельше будет выступать там-то). Никакого панибратства не допускалось.
    С Хрущевым до поры до времени отношения, казалось, были неплохими. Потом, видимо, что-то стало разлаживаться (Хрущев не всегда контролировал свои публичные высказывания, и это приводило к недоразумениям, а порой и к утечке закрытой информации). Помню на шестидесятилетии Михаила Андреевича в ноябре 1962 года за городом на какой-то из госдач, кажется в Огарево, по случаю юбилея и присвоения ему звания Героя соцтруда, собрались члены Политбюро. Пригласили и членов семьи Суслова (единственный случай, позднее такого никогда уже больше не было). Хрущев, поднимая тост за Суслова, вдруг произнес: `Вот, говорят, Суслов, меня снимет с поста...`.
    Его авторитет, как ведущего идеолога, признавали безоговорочно. Члены Политбюро, которым поручалось делать политические доклады на представительных мероприятиях, например, торжественных собраниях, посвященных очередной годовщине со дня рождения Ленина, всегда стремились показать перед этим текст своего выступления Суслову.

    МАНЕРА ДЕРЖАТЬСЯ И ВЕЖЛИВОСТЬ.
    Всегда бывал подчеркнуто вежлив. При этом было очевидно, что ему не требуется делать для этого никаких специальных дополнительных усилий. Это было частью его натуры. Никогда не ругался, даже сердился как-то по-своему. Не помню, чтобы резко повышал голос, но к его высказываниям и мнению все относились исключительно предупредительно и всегда с уважением. Не сквернословил вовсе.
    Никогда не `давил`, но если высказывал какое-то свое мнение, вопрос далее обычно уже не обсуждался. Старались поступать так, как он сказал. Как он сумел поставить и держать себя во всяких ситуациях и обстановке, бог один знает.
    Сам был подчеркнуто скромен и при случае требовал этого от других. Порученец рассказывал мне, как в перерывах между обсуждениями на Секретариате или Политбюро, не раз увещевал своих коллег: - Держитесь скромнее! Скромнее! Помните, что на вас смотрят люди ...

    ИНФОРМАЦИЯ О СЛУЖЕБНЫХ ДЕЛАХ.
    В семье никогда не говорил о том, что обсуждалось у него на работе. Это было очень жесткое и никогда не нарушавшееся правило. Все к этому давно привыкли, воспринимали, как само собой разумеющееся, и вопросов на эту тему не задавали. У голландцев есть такая хорошая, с глубоким внутренним смыслом, поговорка: входя в дом, оставляй свою обувь за дверью.

    ОТНОШЕНИЕ К ПРОСЬБАМ СО СТОРОНЫ ЧЛЕНОВ СЕМЬИ.
    Так сложилось с самого начала, что я `нутром` понял, с просьбами к нему обращаться просто не следует.
    Что касается отношения к другим личным просьбам, то я об этом мало что знаю. Впрочем, приведу один ставший мне известным факт. Как-то к нему пришел секретарь парторганизации ЦК КПСС с просьбой дать указание разрешить ему пользоваться кремлевским пайком. Суслов в свою очередь задал такой вопрос: -А вам положено? На этом, кажется, все и закончилось.

    ОТНОШЕНИЕ К РОДНЫМ МЕСТАМ. ТЕМА РОДИНЫ.
    Гордился тем, что он волжанин. Это чувствовалось во всем. Немного `окал` в разговоре. ..
    Тема Родины была ему чрезвычайно близка. Передо мной пожелтевшая пачка рукописных материалов М.А.Суслова - несколько десятков страниц, написанных прямым разборчивым почерком фиолетовыми чернилами, иногда, значительно реже, - карандашом. Они были вложены в книгу `Родина. (Сборник высказываний русских писателей о Родине)`, нынче полагаю, библиографическую редкость (издана ОГИЗ в Москве в 1942 году). Здесь же, рядом, подборка - более двух сотен страниц, вырванных из журналов, газетных публикаций и отрывных календарей в основном военного времени, более чем 60-летней давности. Начальник штаба партизанских отрядов Северного Кавказа, секретарь крайкома Суслов готовил тогда и выступал в критический для страны период со своими докладами и беседами. Думаю, упомянуть об этом уместно как раз теперь, в 60-ти летнюю годовщину Победы. Здесь разделы: `К лекции о Родине` (6 июля 1943г.); `Русские писатели о немецких филистерах`; `О необходимых качествах полководца`; `О стратегии и тактике войны`; `К сущности войны`; `Экономический подъем, обороноспособность, война`; `О России и стойкости русских`; `К учению тов. Сталина о войне`; `К вопросу о военной стратегии как науке`; `Ленин о сущности войны`; `Русские писатели о немцах и пруссачестве` и многое другое. Имена, цитаты и ссылки на высказывания Н.Чернышевского, Н.Добролюбова, А.Герцена, Н.Гоголя, Ф.Достоевского, Л.Толстого, М.Салтыкова-Щедрина, Г.Успенского, А.Горького, немецких поэтов Шиллера, Гёте, Ганса Сакса и других.
    ОТДЫХ.
    Члены политбюро, достигшие 60 (или 65?, я уже не помню) - летнего возраста, имели право брать отпуск дважды в году в общей сложности длительностью в два-два с половиной(?) месяца. Пользовался этим правом и Суслов. Раньше любил отдыхать в Крыму, но в последние годы ездил зимой в Сочи, а летом - на Пицунду (думаю, чтобы его поменьше отвлекали и не вынуждали участвовать в застольях). Распорядок во время отдыха оставался близким к тому, как это проходило в субботние и воскресные дни в Москве, разве что завтрак на полчаса позже. В остальном - та же утренняя прогулка обычно с членами семьи, плавание, чтение деловых бумаг (они каждый день доставлялись фельдсвязью). Звонки по телефону, разговоры обычно краткие. После обеда - полуторачасовой отдых, чтение, прогулки. Пару раз в неделю - смотрел кинофильмы. Новости по телевидению смотрел регулярно. Иногда, примерно раз в неделю выезд за территорию, пешие прогулки по Ялте или Сочи, или на морском катере в соседние интересные места.

    Многие другие руководители увлекались охотой, Суслов - нет. Я не видел, чтобы он когда-нибудь держал в руках охотничье ружье или рыболовное снаряжение. Соответственно на охоту никогда не ездил, хотя, кажется, с пониманием относился к этой страсти и виду отдыха у других. Впрочем, помню, как-то вдруг довольно резко бросил по поводу одного из таких приглашений и затянувшейся охоты: -должен же кто-то и работать… Что касается его отдыха, любил прогулки. Из игр - домино, особенно во время отпуска. Раньше регулярно играл в волейбол, иногда подходил к бильярдному столу, но всему явно предпочитал чтение.

    ЧТО ОН ЛЮБИЛ.
    Любил растения. Я достал через знакомых в питомнике и посадил на даче в `Сосновке` канадский кедр и лиственницу. Он всегда ими любовался и говорил мне об этом. Конечно мне было это приятно слышать. Что с ними сейчас? Наверное выросли большими и красивыми, да дачу-то, говорят, приватизировали. Не знаю кто. (Писалось почти три года назад, теперь-то всем известно кто).
    Любил птиц всяких: синиц, зябликов, снегирей, дроздов, дятлов. Сыпал им крупу и хлеб в кормушки. На письменном столе на даче долго лежал мой подарок - справочник по видам птиц (он и сейчас у меня, тоже держу его на столе). Любил животных, например, собак, но не породистых, лощеных, а обычных дворняг. Вообще же любил всякую мелочь: белок, щенков, птенцов.
    На даче в `Сосновке` любил посидеть в маленькой уединенной деревянной застекленной беседке, построенной в последние годы его жизни среди сосен, подальше от дома и телефонных звонков. Часто уходил туда с бумагами работать.
    Нежно любил своих внуков, старался проводить с ними много времени, радовался их успехам в учебе, рисункам и разговорам с ними.
    Как уже отмечалось очень любил книги. Систематизировал, раскладывал на полках. Вносил туда свои пометки и записи. Чрезвычайно много и серьезно читал. На письменном столе на даче было не так много вещей, но сколько я помню, всегда находился маленький бронзовый бюст Горького (он сейчас сохранился у меня). В библиотеке на старой квартире по ул. Грановского, висела фотография Горького в аккуратной простенькой рамке.
    Как-то принес 3-4 самых дешевых литографии (одну, помню, с картины Айвазовского), рублей по 12-15, не дороже. Велел развесить по комнатам и все нахваливал.
    В последние годы жизни с удовольствием смотрел по телевидению некоторые (но не все) виды спортивных соревнований. Потом вошел во вкус и даже ездил несколько раз в Лужники смотреть хоккейные матчи, проводимые газетой `Известия`. Тут он брал с собой и нас, и внуков. Там повстречались как-то с Микояном, в другой раз с Раулем Кастро (ручку с его инициалами, полученную в подарок, храню до сих пор). А Олимпийские игры, проходившие в 80-м году в Москве (как раз во время его отпуска) смотрел все от начала до конца. Считал медали и очень гордился нашими успехами (тогда мы безоговорочно были впереди).

    РАЗУМНАЯ УМЕРЕННОСТЬ ВО ВСЕМ.
    В том числе в еде, сне, отдыхе. Пробудившись - сразу вставал. Говорил: - не дай бог проваляться лишние полчаса в кровати, потом весь день болит голова (а я все вспоминал Черчилля, у которого была прямо противоположная привычка - валяться в постели до полудня). Практически не употреблял спиртного. Иногда, может раз-два в неделю, выпивал рюмку украинского красного вина - Оксамит. Утром ел мало: немного каши или картофельного пюре и половину котлеты, чай с лимоном и опять же половину свежего яблока. Вторую половину котлеты заворачивал в салфетку и выносил на улицу поджидавшей его собаке - красивой, рослой дворняге Джульбарсу - общему любимцу семьи, которого мы с женой и сыном купили на Птичьем рынке. Джульбарс, или попросту, Джулька уже ждал и старался водрузить свои лапы на плечи, а Михаил Андреевич смеялся и уворачивался. Оба бывали при этом очень довольны. Когда Суслов умер, Джульбарс это не знаю уж как сразу почувствовал, хотя дача находилась за несколько километров от Кунцево. Выл и плакал.
    ОДЕЖДА.
    Много пишется о якобы `старомодной одежде` Суслова, которой он будто бы не придавал значения. Это не совсем так, думаю даже совсем не так. Нельзя сказать, что он относился к одежде равнодушно и тем более пренебрежительно (в семье сохранилась его фотография в молодости с цветком в петлице). Просто у него, думаю, как и в отношении манеры держаться, с годами выработался собственный стиль. Костюмы на его фигуре сидели превосходно. Рубашки были всегда безупречно свежи и выглажены, в манжетах - золотые запонки с прекрасными русским камнями, а галстук хорошо подобран. Раньше носил `партийную` фуражку, а последние годы - шляпу, которая ему очень шла. Но главным критерием все же оставались удобство, комфорт. Обладая импозантной внешностью, он в своей одежде выглядел очень представительно, как `джентльмен` (сам бы он определенно рассердился, если бы узнал о такой оценке) и ничем не уступал своим отечественным и зарубежным коллегам. Скорее напротив.

    ОРДЕНА.
    Ни орденов, ни заменяющих их колодок не носил никогда. Правда на официальных мероприятиях надевал Звезду (позднее - две) героя. Обычно же носил только депутатский значок.

    ПОДАРКИ.
    Подарков обычно не принимал, а если вдруг без его ведома, например, во время визитов в страну гостей из-за рубежа, домой от их имени привозили какие-то подарки, скажем, коробки с винами, они подолгу так и стояли не разобранным где-то в районе кухни, и никто не знал, что с ними делать. Если же Суслову напоминали об этом, морщился и обычно говорил: `ну, посмотрите там...`. Куда это потом уходило в семье не ведали.

    Приведу такой, достаточно характерный случай. Вологодское руководство прислало как-то коробку знаменитого Вологодского масла, не помню, уж сколько его там было. Узнал. Потребовал вернуть. Но коробку обслуживающий персонал уже открыл, возвращать не удобно. Тогда распорядился, чтобы в обком отправили деньги. Сердился. Сказал: `купить хотят! А к нам в ЦК письма идут, что хорошие сорта масла исчезли из продажи, вот они сюда и шлют, будто все в порядке. Спросишь с них потом`!
    О ГОСТЯХ.
    Я не помню, чтобы мы ходили к кому-нибудь в гости всей семьей. Сам Суслов в домашней обстановке принимал гостей довольно редко, причем с годами все меньше.

    СЛУЧАЙ НА ЭКЗАМЕНЕ ПО ОБЩЕСТВОВЕДЕНИЮ.
    Как то в молодости на экзамене, то ли в институте народного хозяйства имени Плеханова (он окончил его в1928 г.), то ли позднее в аспирантуре института красной профессуры сдавал какой-то предмет профессору. Однажды рассказал мне в связи с этим следующее. Профессор был известен своей строгостью и знаниями, а тут вдруг чувствует, студент на все вопросы отвечает и при этом как-то особенно уверено и грамотно. Профессора это даже вдруг почему-то задело. Не может студент знать все, как экзаменатор, а то и, не приведи господь, лучше! Возникло своего рода `состязание`: профессор задает все новые и новые вопросы, а Суслов, как бы и сам включился в эту игру и мало отвечает, а еще и подзадоривает: - `все равно не срежете!`. Уже вмешался напарник профессора. Спор прекратился, но так и не `срезал`.

    ОБСТАНОВКА В ДОМЕ.
    Здесь, как и в одежде, он был довольно консервативен. Не любил, когда что-то, к чему он привык, меняли без его ведома. Комендант дачи, где он прожил четверть века, видимо, выполняя `разнарядку`, пытался 3-4 раза заменить мебель на более современную (мебель была казенная). Обычно через несколько дней следовала просьба вернуть что-то, к чему он уже привык, обратно. Возвращали. Впрочем, что-то иногда и оставалось. В результате мебель на даче была `всех стилей`, часть еще с довоенных, `сталинских` времен, какую можно увидеть иногда в старых кинофильмах, но так называемой `современной` мебели было мало. Мебель на его личной квартире, мягко говоря, тоже была очень скромной, разностильной, хотя и собственной (помните впечатление Чурбанова в основной части? В общем-то все верно, за исключением `бирок`, может он все-таки каким-то образом проникал в квартиру?). Живя в городе на Бронной, спал в небольшой комнате, что-то около 12 квадратных метров, да и то чуть ни наполовину заставленной шкафами с книгами. В соседней комнате, кабинете - та же история: книги, книги, книги...К каким-либо домашним украшениям, скажем, вазам, статуэткам, подносам был абсолютно равнодушен.
     
  11. TopicStarter Overlay
    Ондатр

    Ондатр Модератор

    Сообщения:
    36.377
    Симпатии:
    13.700
    Игнатов Н.Г. Секретарь ЦК, с 60 зам. пред. СМ СССР, с 62 пред. Президиума ВС РСФСР
    [​IMG]
    Сын плотника. Образование – курсы марксизма-ленинизма.
    Микоян: Козлов и Игнатов вели борьбу друг против друга. Между прочим, я сначала к Игнатову хорошо относился: выходец из рабочих, ловкий и активный в работе. Но он оказался неисправимым интриганом с непомерными амбициями….Игнатов сам рвался к реальной власти, хотел Хрущева свести к положению английской королевы

    Ефремов Л.Н. 1 зам. председателя Бюро ЦК по РСФСР, в 64 отправлен 1 секретарём ставропольского крайкома.
    [​IMG]
    Сын учителя. Инженер.
    Горбачёв: «Ефремов отличался широтой политического кругозора, эрудицией, общей образованностью и культурой. Личностью он был, несомненно, крупной, и в то же время — рафинированный продукт системы, яркий представитель аппаратной школы КПСС…
    Опыт и чутье были у него колоссальные….
    Многие рассказывали: стоило зайти к нему в кабинет с каким-либо деловым вопросом, он тотчас же брал со стола аккуратно расставленные томики Н. С. Хрущева с многочисленными закладками, обильными подчеркиваниями и начинал цитировать. Заканчивал беседу так: «Вот что сказал по этому вопросу товарищ Хрущев. Из этого вы и исходите»»

    Полянский Д.С председатель СМ РСФСР, с 62 зам. с 65 1-й зам. пред. СМ СССР. В 1973 разжалован.
    [​IMG]
    Сын крестьянина. Окончил сельхоз. институт и ВПШ.
    А. Н. Косыгин: «Странный человек, какой-то верткий. Не пойму я, как он, 23-летний молодой человек, по окончании института, будучи в Крыму в начале войны, не попал в армию, а оказался в Сибири? Никто не знает»
    Мясников: ««Я вспомнил, как он пошёл в гору. Хрущев, Титов и он встретились в Крыму. Возникла идея передачи Крыма Украине. Титов (бывший первый секретарь Крымского обкома) идею с ходу отверг, а Полянский сказал, что это гениально. На другой день собрали пленум, Титова прогнали, а Полянский стал первым секретарём»
    «Дмитрий Полянский велел огородить под Калугой, к юго-востоку от Москвы, огромный кус государственного леса, который таким путем переходил в его частное владение. Туда были пущены лисы, олени, медведи, и вместе с ближайшими коллегами по партии Полянский устраивал у себя в имении азартные соревнования в стрельбе по зверю» (Соловьев В., Клепикова Е.
    «льстил Л. И. Брежневу, к 60-летию со дня его рождения написал посвященную ему поэму, в которой сравнивал его с В. И. Лениным, а октябрьский Пленум ЦК1964 г., на котором был смещен Н. С. Хрущев, с Октябрьской революцией1917 г.» (Зенькович)

    Воронов Г.И. Председатель СМ РСФСР, с 71 председатель комитета народного контроля. С 73 на пенсии.
    [​IMG]
    Сын учителя. Инженер. Закончил институт марксизма-ленинизма
    М. Ф. Ненашев:, «при внимательном наблюдении, в беседах и выступлениях, не производил впечатления умудренного государственного деятеля. Его встречи и выступления перед партийным активом вызывали странное впечатление: он много говорил о внимании к сельскому хозяйству, особенно животноводству, нудно и утомительно поучал, демонстрировал фотографии породистого скота канадской породы, показывая перед нами свою ученость. Он больше напоминал манерного провинциального лектора, чем государственного деятеля масштаба России».
     
  12. Яник

    Яник Вечевик

    Сообщения:
    3.753
    Симпатии:
    833
    Ондатр, низкий тебе поклон за это все.
    Если не трудно, расскажи, как ты это все подбирал и чем руководствовался.
    Т.е. ты что-то или кого-то выбрасывал, как не главное? А что главным считал?
    Думаю, понял вопрос, а ежели нет, то я готов разжевать.
     
  13. TopicStarter Overlay
    Ондатр

    Ондатр Модератор

    Сообщения:
    36.377
    Симпатии:
    13.700
    Ты про эту ветку? Я эту галерею ещё не совсем закончил. А руководствовался официальными списками. Члены и кандидатыв члены политбюро/президиума . Не опускал никого. Но по понятным причинам характеристики разной степени подробности. Тут уж что нашёл.
     
  14. TopicStarter Overlay
    Ондатр

    Ондатр Модератор

    Сообщения:
    36.377
    Симпатии:
    13.700
    если ты про мемуарные выписки, то да, некоторые места я сокращал. в этих местах многоточия.
    —— добавлено: 7 янв 2013 в 22:34 ——
    В ветках про царей тоже список полный по указанным в тех ветках параметрам.
     
  15. TopicStarter Overlay
    Ондатр

    Ондатр Модератор

    Сообщения:
    36.377
    Симпатии:
    13.700
    Калнберзин Я.Э. 40-59 1-й секретарь ЦК КП Латвии, с 59 председатель президиума ВС Латвии.
    [​IMG]
    Сын рабочего. Окончил Институт красной профессуры.
    «В 1936 году мужественный латышский коммунист, работавший в Москве в Коминтерне, Ян Эдуардович Калнберзин был нелегально переправлен в Латвию: ему поручалось возглавить партийное подполье. В условиях жесточайшего террора он занимался организацией партийных ячеек. В 1939 году его схватили. Много месяцев томился он в одиночке, ожидая последнего часа. Через год после отъезда Яна Эдуардовича в Латвию арестовали его жену, Илгу Петровну. Спустя два года она погибла в "Бутырках". Осталось трое маленьких детей. Старшей, Рите, шёл 9-й год, Роберту — 7-й, Илге исполнилось полтора. Их отправили в детские дома; Рита едва выплакала брата, упросила послать вместе с ней, а куда отвезли младшую, им не сказали. Отец ничего не знал о судьбе семьи.
    Ян Эдуардович избежал смерти. В 1940 году в Латвии была установлена Советская власть. Калнберзин стал первым секретарем ЦК Компартии республики. Он сразу же поспешил в Москву, где с громадным трудом нашёл адреса детей. Ян Эдуардович, сдержанный, скупой на слова человек, только однажды признался дочери: "Я ничего не спрашивал о твоей матери. Это было бессмысленно. Они тоже ничего мне не сказали. Не вини меня за это. Не знаю даже, где её могила..." С Ритой Калнберзин мы вместе учились в университете, с тех пор дружим, и этот рассказ — с её слов»


    Мазуров К.Т. 1-й секретарь КП Белоруссии. С 1965 1-й зам. пред. СМ СССР
    [​IMG]
    Сын крестьянина. Окончил техникум и высшую партийную школу.
    Цитата: ««Мы выросли при власти Советов, получили образование в советской школе, прошли трудовую закалку на стройках первых пятилеток, а политическую зрелость обрели в ходе развернутой партией коммунистов борьбы против классового врага в годы индустриализации и коллективизации. Личное, хотя и ограниченное возрастом участие в ней способствовало формированию нашего мировоззрения и характера, специфических черт гражданственности нового послереволюционного поколения людей. Это прослеживается и в моей биографии, и в биографиях многих моих товарищей».»

    «Когда в 1978 году приближался очередной день рождения «дорогого Леонида Ильича», на заседании Политбюро ЦК зашел вопрос о том, как порадовать генсека. Кто-то предложил присвоить очередное звание Героя Советского Союза, и все дружно поддержали. Один только Мазуров выразил сомнение: что-то не то делаем, не поймет нас народ, похоже, что мы оказываем медвежью услугу Леониду Ильичу Брежневу. Все повернулись к говорившему и посмотрели на него, как на инопланетянина. Решение, конечно, приняли положительное, но на следующий день «серый кардинал» Михаил Суслов, который вел заседание Политбюро, без обиняков посоветовал Кириллу Трофимовичу написать заявление об уходе «в связи с ухудшением состояния здоровья». Устно же он сказал прямо: «У вас политическая близорукость, но мы не позволим подрывать авторитет Леонида Ильича, не дадим его в обиду».

    Мжаванадзе В.П. 1-й секретарь ЦК КП Грузии. Генерал-лейтенант.
    [​IMG]
    Сын крестьянина. Окончил Военно-политическую академию.
    «При нем в республике носили массовый характер протекционизм и «телефонное право». По словам бывшего второго секретаря ЦК Компартии Грузии П. А. Родионова, в ряде партийных организаций шла торговля партийными билетами, за прием в КПСС разного рода жулики, выдвигавшиеся затем на более высокие должности, давали крупные взятки. Снят на основании компрометирующих материалов, собранных министром внутренних дел Грузинской ССР Э. А. Шеварднадзе. В досье, представленном им председателю КГБ СССР Ю. В. Андропову, фигурировало упоминание о старинном, музейной ценности, восьмикаратном бриллиантовом кольце, украденном в одной из европейских стран и разыскиваемом через Интерпол, которое было подарено супруге В. П. Мжаванадзе подпольным грузинским капиталистом. Жил в роскоши в городском особняке, напоминавшем антикварный магазин высшего класса, имел семь дач.» (Н.Зенькович)

    Рашидов Ш.Р. 1 секретарь ЦК КП Узбекистана.
    [​IMG]
    Сын крестьянина. Окончил филологический факультет и ВПШ. Писатель.
    "Рашидов, избранный первым секретарем ЦК Узбекистана еще в марте 1959 года. Никто тогда не мог предположить, что он поставит рекорд и просидит на этой должности двадцать четыре года.

    Шараф Рашидович сделал ставку на выращивание хлопка и каждый год увеличивал его поставки. Хлопок был очень нужен стране, особенно военной промышленности, поэтому Рашидов получил две звезды Героя Социалистического Труда, десять орденов Ленина и даже Ленинскую премию — партийные руководители, собрав все ордена, какие было можно, уже не знали, чем себя еще порадовать.
    Пока Рашидов давал стране хлопок, в Москве ему разрешали править республикой так, как он считает нужным.
    Он создал прочную систему личной власти, пристроил на хорошие должности всех своих родственников. Только в аппарате республиканского ЦК работало четырнадцать родственников первого секретаря.
    Рашидов, по существу, восстановил в республике клановую систему, которая контролировала целые области. На все важные должности назначались только свои люди.
    Сила Рашидова состояла в умении поддерживать добрые отношения с максимально большим количеством высокопоставленных чиновников в Москве. Всех, кто приезжал в республику, старались хорошо принять и ублаготворить.... Рашидов был очень хитрым....«Рашидов был коварным, — писал бывший главный редактор газеты „Правда“ Виктор Григорьевич Афанасьев, — по-восточному изощренным, льстивым по отношению к верхам, за что пользовался огромным уважением и доверием Брежнева, который любил посещать Узбекистан. Рашидов был непримирим к своим оппонентам».

    Собственный корреспондент «Правды» написал несколько критических статей о положении в Узбекистане, о том, что ситуация в здравоохранении и образовании являет собой печальную картину: школьников и студентов по два-три месяца в году заставляют работать на хлопковых полях. А это тяжелая и вредная работа.
    Рашидов был возмущен, жаловался в ЦК, назвал корреспондента «врагом узбекского народа».
    Будущий помощник Горбачева Валерий Болдин в те годы был редактором сельскохозяйственного отдела «Правды». Он вспоминает, какое представление ему устроили в Ташкенте.
    Болдина в аэропорту встретил секретарь ЦК Узбекистана по сельскому хозяйству. Его отвезли в партийную гостиницу, а потом доставили прямо к Рашидову. (Млечин)

    Болдин:"Размещаемся и через несколько минут с узбекскими товарищами отправляемся в ЦК компартии, в приемную Ш. Р. Рашидова. Он сразу принимает меня, поднимается из-за стола и идет навстречу. Я вижу столько искренней заинтересованности во взгляде, столько доброты и уважения, что страхи мои исчезают. А говорил ли он, что я враг узбекского народа? — уже сомневаюсь я. Рашидов просит присаживаться. Заказывает чай и начинает долгий рассказ о республике. Получается, что он очень рад этой встрече, и спасибо, что я выкроил время познакомиться с младшим узбекским братом. Он сделал обстоятельный обзор состояния дел, обозначил проблемы, показал трудности, а я сидел и думал: как это все понимать? Ведь он ставит вопросы острее, чем мы их обозначали в «Правде», тогда на что сердиться?

    Минут через 50 Рашидов взглядывает на часы и предлагает с ним отобедать. Было уже 20 минут второго, и я соглашаюсь, отлично понимая, что разговор на этом завершиться не может. Мы пересекаем приемную, коридорами попадаем в небольшой зал, где уже сидят человек 15 членов Секретариата ЦК, руководителей Совмина. Это — ритуальный обед, каждый день в 13. 00 эти люди собираются здесь, обмениваясь информацией. Место в торце стола и еще одно по правую руку пустуют. Рашидов садится, приглашая сделать это и мне. Комната выходит на теневую сторону, кроме того, спущены жалюзи. Передо мной по-европейски накрытый стол, нежноголубая скатерть, крахмальные салфетки. На столе много овощей и фруктов, на тарелках свежий, слезящийся сыр, копчености, какие-то сласти. Я разворачиваю салфетку, слушая, как Ш. Р. Рашидов говорит: «Сегодня у нас в гостях Валерий Иванович Болдин, член редколлегии «Правды». И в этой тишине я отчетливо слышу тихий голос секретаря ЦК КП Узбекистана, работавшего до недавнего времени в Московском горкоме КПСС:

    — Это не той ли газеты, которая чернит дела узбекского народа, обливает его грязью за тот многострадальный труд…

    Будто разорвалась бомба; все сидевшие за столом, перекрикивая друг друга, хулят газету за ее публикации, обвиняют в предвзятости и еще в чем-то таком, за что можно упрекать действительно лишь врага народа. Но я уже плохо слышу, поднимаясь и срывая салфетку, готов покинуть это сборище. В конце концов, я приехал не к ним и мне с этой публикой крестить детей не придется. Рашидов в этот миг, одной рукой останавливая меня, произносит с упреком:

    — Товарищи, у нас гость из ленинской «Правды»…

    И вдруг я слышу столь же могучий, но более слащавый хор голосов:

    — Ленинской «Правды», газеты, которая всегда была и есть наша помощница и учитель… ленинской «Прав-ды», ленинской «Правды», — звучит у меня в ушах.

    Смена настроения столь решительна и быстра, что не могу вспомнить, а были ли иные слова. Я гляжу на секретаря ЦК, и он отечески улыбается, очень счастливый, что наконец-то увидел меня. Рашидов тем временем уже начинает есть, приглашает других. Подают борщ или еще что-то в этом духе. Но я весь внутренне дрожу, понимая, что урок мне попытались преподнести здесь и сделали это чужими руками."

    Главному редактору «Правды» Виктору Афанасьеву пришлось самому поехать в Узбекистан, чтобы восстановить отношения с республикой. «Были обильные застолья, — вспоминал он, — подарили мне несколько халатов, тюбетеек, кушаков». Главный редактор от подарков не отказывался. Он написал хвалебную статью «Золотые руки Узбекистана», и примирение с Рашидовым состоялось. Дела в республике шли по-прежнему, но журналисты уже не смели замечать даже самые малые недостатки." (Млечин)

    Болдин: "Размышляя сегодня о том времени и о Рашидове, я прихожу к выводу, что это был, несомненно, незаурядный человек, достаточно мудрый, чтобы не дать волне национализма разгуляться в такой республике, где проживали сотни тысяч русских, украинцев, представителей других народов, но властный и жесткий. Сам журналист и писатель, Рашидов ценил пишущих людей, издавна имел друзей в газетах и часто, уже будучи кандидатом в члены Политбюро, приходил к редактору отдела науки «Правды», своему старому товарищу и, как он говорил «учителю». Рашидов пользовался популярностью среди лидеров Азии, Африки и Южной Америки. Он много сделал для республики. Строительство каналов и сети орошения, увеличение производства хлопка, развитие науки, литературы и искусства в республике, широкое строительство, в том числе возрождение Ташкента после разрушительного землетрясения, — это и его заслуга. Но он не мог не быть детищем своего времени, тех нравов, что царили тогда в стране. Как и Брежневу, ему были присущи многие пороки, он закрывал глаза на чудовищные негативные процессы, о которых не мог не знать. Именно при нем в республике процветали все формы чинопочитания, мздоимство, приписки, коррупция. Думаю, он многое знал, многое делалось с его явного или молчаливого согласия. И оправданием этому не может служить то, что он вынужден был действовать по сложившимся в ту пору в стране правилам игры. Московское начальство во многом способствовало созданию условий для различных злоупотреблений уже тем, что не проверяло положение дел на местах и пресекало сигналы о нарушениях в республике или направляло их для проверки тем, на кого жаловались люди."
     
  16. Яник

    Яник Вечевик

    Сообщения:
    3.753
    Симпатии:
    833
    Свят, свят, свят. Само-собой.
    И объемы мне нравятся.

    Вот только поясни странное уважение к Шепилову. Он знаменит был только "самой длинной фамилией". Знаешь? "И примкнувший к ним Шепилов".
    А вот Аристова я отлично помню с детства, благодаря русскому алфавиту. По радио сначала называли членов Президиума (Политбюро) по значимости, а потом остальных по алфавиту. Члены Президиума (Политбюро) по значимости иногда перетасовывались, а эти, которые по алфавиту были стабильнее. А всегда шли сначала Аристов, Беляев.. Больше о них я ничего не знал. И не хотел.
     
  17. TopicStarter Overlay
    Ондатр

    Ондатр Модератор

    Сообщения:
    36.377
    Симпатии:
    13.700
    Коротченко Д.С. Председатель президиума ВС Украины.
    [​IMG]
    Сын крестьянина. Образование – курсы марксизма-ленинизма.
    По воспоминаниям Н. С. Хрущева разговаривал на «суржике» — мешанине из русских, украинских и белорусских слов. Сталин прозвал его «самуяром»: так тот окрестил самураев.

    Подгорный Н.В. 1 секретарь ЦК КП Украины. С 63 секретарь ЦК КПСС, с 65 председатель президиума ВС СССР. В 77 отправлен на пенсию.
    [​IMG]
    Сын рабочего. Инженер-технолог.
    Микоян: ««В то время заместитель наркома пищевой промышленности Н. В. Подгорный… был командирован мною в Воронежскую область для ускорения демонтажа одного из сахарных заводов, который уже находился под огнём врага. Демонтаж этого завода производился только по ночам, и он был вывезен в безопасное место. Правда, Подгорный обманул меня — он побоялся сам выехать на завод, а официально доложил, что лично руководил работой на месте. За это по моему предложению он был освобождён от должности. Я не терпел обмана больше всего. Любую ошибку я мог простить, но не обман. Должен сказать, что люди, которые со мной работали, это знали. Почти никто никогда не подводил меня так, как это сделал Подгорный»»
    Хрущёв : «Вот товарищ Подгорный. Мы его вытащили в Москву на большую должность, а он как был сахарным инженером, так им и остался.»
    «По воспоминаниям многолетнего работника аппарата Президиума Верховного Совета СССР Ю. А. Королева, выделялся тем, что гимн СССР, который исполнялся на торжественных заседаниях под фонограмму хора и оркестра, всех слов которого никто не знал, он пел во весь голос. Личным авторитетом не пользовался. Не имел поддержки какой-либо влиятельной политической группировки. Был малокультурным, но очень напористым и честолюбивым. До тяжелой повседневной работы был не особенно охоч. Конфликтовал с А. Н. Косыгиным, соперничал с ним за влияние на государственные дела. С подчиненными держался запанибрата, мужиковато. По натуре был грубым, с тяжелым юмором, но окружающие должны были смеяться, поддакивать. Любил рассказывать охотничьи истории, которые приключились будто бы лично с ним. Лицо почти всегда было свекольного цвета. Заядлый курильщик. Не знал дипломатического протокола, практически не имел международного опыта.» (Зенькович)

    Шелест П.Е. с 63 1 секретарь ЦК КПУ, с 72 зам. пред. СМ СССР, 73 на пенсии (работал начальником КБ)
    [​IMG]
    Сын крестьянина. Инженер.
    «Шелест, пришедший в политику с управленческой работы на производстве, никогда не молчал, как умел делать Щербицкий. Шелест шел «на таран» — был настойчивым, требовательным, даже жестким, проявляя эти качества постоянно и без колебаний; не пасовал перед самыми высокими авторитетами. Иногда, как пишет современник, «позволял себе директорские замашки — ведь в прошлом он директор завода. Иногда допускал и всяческие недипломатичные высказывания»
    В конце концов «участники пленума остро осудили проявление национального чванства и ограниченности у отдельных руководящих работников (обсуждал Шелеста), их беспринципность и зазнайство, нетерпимое отношение к мнению других, склонность к саморекламе».
    Власенко: «Конечно, работа Первого секретаря требовала очень большого напряжения, но часть ее, а какую - зависело от Первого, - можно было перераспределить между членами Политбюро. Для Петра Ефимовича это было гораздо более характерно, нежели для Владимира Васильевича. Значительную часть ответственной работы он возлагал на секретарей и даже помощников, а себе иногда, не так чтобы уж часто, но позволял, как говорится, щадящий режим и, можно еще сказать, разгрузочный день, чего никогда не делал Щербицкий. Петр Ефимович приходил в 10 часов утра и мог через некоторое время удалиться, наставляя: "Все вопросы решать со вторым секретарем".
    Вообще в последние годы пребывания в Украине он стал менее требовательным к себе, выходные дни проводил на охоте. Как-то в субботу позвонил председателю Совета Министров Щербицкому и сказал, что забирает его зама по сельскому хозяйству Никифора Тимофеевича Кальченко поохотиться. Владимиру Васильевичу это не понравилось: "Как же так? Началась уборка урожая... Он должен быть на работе". - "Не переживай, Владимир Васильевич, - сказал Шелест. - Мы будем звонить из Залесья".
    Петр Ефимович Шелест был неординарным человеком. Ему была свойственна особенная политическая мудрость, глубина суждений и понимания процессов и явлений, воля и настойчивость в достижении поставленной цели, организаторский талант. Окружающим нравились его нестандартные, народно-образные высказывания, нередко сдобренные юмором и крепкими выражениями. И любовь к Украине, гордость за ее достижения, за ее огромный вклад в союзную копилку. Он так же, как и Щербицкий, был стойким коммунистом, большим патриотом Украины и Советского Союза, последовательным интернационалистом и не мыслил Украину вне Союза. Хотя руководителем он был исключительно требовательным, зачастую жестким и даже жестоким. Требовал беспрекословного выполнения своих поручений. Очевидно, сказывалась его длительная работы в оборонных отраслях, особенно в период Великой Отечественной войны.»

    Щербицкий В.В. пред. СМ Украины. 63 разжалован. В 65 возвращён. С 72 1-й секретарь ЦК КПУ
    [​IMG]
    Сын рабочего. Инженер.

    Горбачёв: "
    В моральном плане Щербицкий являлся одним из порядочных людей. Технократ по складу ума, последовательно проводил в республике линию, которую считал верной: уделял много внимания экономике, особенно угледобыче и металлургии, не забывал и о селе. А главное — в определенной мере сумел утвердить на Украине дух высокой требовательности.
    Для Владимира Васильевича была характерна нетерпимость к национализму. Как и другие республиканские лидеры, он мог бурчать и сетовать на то, что центр не дает прав и полномочий, «даже для того, чтобы послать телеграмму Живкову, надо получить разрешение Политбюро в Москве». Но, заняв с самого начала позицию осуждения «националистических шатаний и заигрываний Шелеста», от нее не отступал. Его интернационализм можно было бы только приветствовать, если бы не впадал он при этом в крайности. Достаточно вспомнить, как втянулся Щербицкий в дискуссию с писателем Олесем Гончаром по роману «Собор», которая только разожгла страсти и нарушила нормальные контакты с частью украинской интеллигенции.
    Трудно решались со Щербицким и кадровые вопросы. Являясь, как я уже сказал, фигурой действительно крупной, он как бы подавлял людей вокруг себя. При нем так и не выросли на Украине сколько-нибудь заметные политические лидеры. Даже внешне выглядел он эдакой глыбой, которую трудно сдвинуть с места. Хотя это как раз и вызывало к нему уважительное отношение."

    По словам Шелеста «очень трусливый человек».

    «Ефим Лазебник, который был свидетелем многих событий, заметил, что в 50-е годы Щербицкий излучал патриотизм, говорил о своей любви к украинскому языку, о необходимости украинизации аппарата возглавляемого им обкома партии и тому подобное. Лазебник отмечает: «Возможно, это была не собственная позиция в отношении к украинскому языку, а только приспособление к верхней номенклатуре. Но такая мысль в то время у меня не возникала. Тем более, что и в следующие годы, когда Щербицкий был секретарем ЦК Компартии Украины (1957 — 1961), а потом председателем Совета Министров УССР (1961 — 1963), он в основном говорил на украинском языке и подчеркнуто проявлял свои чувства ко всему украинскому».
    На одном из заседаний Президиума ЦК Компартии Украины, которое состоялось в 1962 году, Щербицкий возмущался, что такой большой народ имеет такие маленькие права. «Я, — писал Е. Лазебник, — долгое время смотрел на Щербицкого с нескрываемым уважением и думал, что именно он и является тем человеком, который способен выражать тревоги и боли украинского народа… Но я ошибся». По мнению Лазебника, после «опалы» в 1963 году и особенно после падения Хрущева, Щербицкий стал другим: «Он начал излучать какую-то неприязнь ко всему украинскому». Симптоматично и то, что, став после Шелеста «первым» в УССР, в своих многочисленных статьях, книгах и выступлениях Щербицкий всегда избегал употреблять выражение «украинский народ», используя эвфемизм «народ Украины». И украинский язык подчеркнуто игнорировал»

    " Был мнительным, с обостренной чувствительностью. ... Отличался моральной чистоплотностью, личной безупречной скромностью. Никогда не позволял себе срывов, окриков, грубости, хотя строгости ему было не занимать. Не интеллектуал, не театрал, не книгочей. Любил футбол, голубей и охоту на кабанов. На столе под стеклом держал календарь футбольных игр. Как и в целом по стране, в республике в период его руководства был допущен определенный возрастной застой, особенно в верхних эшелонах власти. (Зенькович)
    —— добавлено: 7 янв 2013 в 22:55 ——
    Вот теперь всё.
     
  18. TopicStarter Overlay
    Ондатр

    Ондатр Модератор

    Сообщения:
    36.377
    Симпатии:
    13.700
    Чьё уважение? Тех кто его знал?
    На общем фоне тогдашнего ЦК он выделялся довольно сильно. Неординарный был человек.
     
  19. Яник

    Яник Вечевик

    Сообщения:
    3.753
    Симпатии:
    833
    Ща перечитаю и потребую добавить кого-нибудь из любимых :)
     
  20. TopicStarter Overlay
    Ондатр

    Ондатр Модератор

    Сообщения:
    36.377
    Симпатии:
    13.700
    А популярности не приобрёл потому что его карьера очень быстро оборвалась. Именно там в "антипартийной группе", к которой он примкнул только из личного отвращения к Хрущёву. )
     
  21. Яник

    Яник Вечевик

    Сообщения:
    3.753
    Симпатии:
    833
    Про всех фигурантов ходили фольклорные истории, например,
    Когда он уже был на пенсии и за политикой не следил, его навестил Леонид Ильич. Разговор не клеился. Леонид Ильич спрашивает: А ты, Коля, про Папу Римского слыхал? (Тогда как раз поляк стал папой).
    Подгорный встрепенулся, захлопал в ладоши: Поздравляю, Леонид Ильич! Я давно говорил, что Вы самый достойный!
     
  22. TopicStarter Overlay
    Ондатр

    Ондатр Модератор

    Сообщения:
    36.377
    Симпатии:
    13.700
    :)
    можешь восполнить пробел )

    В спешке пропустил Калнберзина. Добавил.
     
  23. TopicStarter Overlay
    Ондатр

    Ондатр Модератор

    Сообщения:
    36.377
    Симпатии:
    13.700
    график выбывания
    Ленинское политбюро:
    Сталин 1953 умер
    Молотов 1957 разжалован

    Сталинское политбюро:
    Каганович, Маленков, Первухин, Сабуров 1957 разжалованы
    Булганин 1958 разжалован
    Ворошилов 1960 на пенсии
    Микоян 1965 на пенсии
    Косыгин 1980 умер вскоре после выхода на пенсию

    Хрущёвский президиум ЦК

    Шепилов 1957 разжалован
    Жуков 1957 в отставке
    1960 разжалованы Кириченко, Беляев, Поспелов
    1961 разжалованы Мухитдинов, Аристов, Фурцева. понижен Игнатов, выведены Калнберзин и Коротченко.

    1964 умер Куусинен, отправлен на пенсию Хрущёв, умер вскоре после выхода на пенсию Козлов (янв. 65), понижен Ефремов .

    1972 Мжаванадзе на пенсии
    1973 Шелест и Воронов на пенсии, Полянский разжалован.
    1977 Подгорный на пенсии
    1978 Мазуров на пенсии
    1982 умерли Суслов и Брежнев. Кириленко на пенсии.
    1983 умер Рашидов
    1986 Гришин на пенсии
    1989 Щербицкий на пенсии.
     
  24. TopicStarter Overlay
    Ондатр

    Ондатр Модератор

    Сообщения:
    36.377
    Симпатии:
    13.700
    Хрущевское руководство продолжило политику на построение "синего" корпоративного общества. Важными шагами в этом направлении стали решения 54 г. - в т.ч.тот самый алфавитный принцип перечисления членов Президиума. Руководство переставало быть полубогами, а становилось всё более анонимным, и всё менее узнаваемым (потом в 56 был заклеймён культ личности, в 57 низвергнуты с пьедестала сталинские соратники). В производстве акцент всё больше делался на массовую унифицированную продукцию. В том же 54 прошло совещание по строительству (результаты был оформлены в 55 решением ЦК) с критикой "архитектурных излишеств". Начался переход к массовому строительству дешёвого унифицированного жилья.
    Основная зияющая пропасть была между городом и деревней. Сталинские снижения цен (которые позволили в городе превысить в 50 г. уровень жизни "благополучного" 1940) , только усугубляли тяжёлое положение колхозников. Поэтому поворот к повышению закупочных цен, и другие меры были направлены на сглаживание этого разрыва (в большей степени правда осуществляемой путём возобновившейся миграции в город).
     
  25. TopicStarter Overlay
    Ондатр

    Ондатр Модератор

    Сообщения:
    36.377
    Симпатии:
    13.700
    Другие отличия хрущёвской империи от сталинской:
    Снижение уровня стресса. Сталинский стиль руководства не только был расчитан на чрезвыйные ситуации, он их непрерывно создавал. Хрущёв тоже создавал кризисы, но делал это непроизвольно, просто "от балды". Прекратились расстрелы в руководстве (последним был Багиров в 56 ), на их место пришли разжалования - провинившийся сановник слетал на несколько ступенек вниз. В международной политике - борьба за мир, вместо жёсткой неуступчивости и эскалации конфликта.

    Децентрализация. Выразилась, в частности, в том, что в президиуме появились секретари союзных республик (при Сталине попасть в политбюро могли только лидеры России и Украины). Резко выросла самостоятельность государств соцлагеря. В конце правления Хрущёв делает ставку на совнархозы, делит обкомы на сельские и городские и т.д.

    Во внешней политике происходит переход от прямой экспансии к трансляции образцов (что вобще характерно для корпоративным империй вроде китайских). Политика была значительно диверсифицирована - от курса на революции и исключительную поддержку коммунистов, к ставке на "народную демократию", от концентрации на главных направлениях к широким связям с самыми разнообразными странами и соперничество с США по всему миру.

    Неизменной осталась (и даже усилилась) идеократия , Хрущёв действительно собирался строить коммунизм, причём в ближайшее время. Отсюда эксперименты: от упразднения билетных контролёров (совесть лучший контролёр!) до борьбы с приусадебными хозяйствами (весьма печальной по последствиям).
     

Поделиться этой страницей