Российская Испания

Claro, Миранда - весьма симпатичное историческое лицо, но, то, что он выступал против испанской метрополии, хммм...
Да еще находился в рядах французской армии...
Это все, увы, относится к области прискорбных заблуждений!

 

Точно!

 

Его упоминают в биографии Миранды. Поразительные знакомства заводил этот Миранда.

 

Владимир Маяковский "Христофор Колумб"

Христофор Колумб был
Христофор Коломб —
испанский еврей.
Из журналов.

1

Вижу, как сейчас,
объедки да бутылки...
В портишке,
известном
лишь кабачком,
Коломб Христофор
и другие забулдыги
сидят,
нахлобучив
шляпы бочком.
Христофора злят,
пристают к Христофору:
«Что вы за нация?
Один Сион!
Любой португалишка
даст тебе фору!»
Вконец извели Христофора —
и он
покрыл
дисканточком
щелканье пробок
(задели
в еврее
больную струну):
«Что вы лезете:
Европа да Европа!
Возьму
и открою другую
страну».
Дивятся приятели:
«Что с Коломбом?
Вина не пьет,
не ходит гулять.
Надо смотреть —
не вывихнул ум бы.
Всю ночь сидит,
раздвигает циркуля».

2

Мертвая хватка в молодом еврее;
думает,
не ест,
недосыпает ночей.
Лакеев
оттягивает
за фалды ливреи,
лезет
аж в спальни
королей и богачей.
«Кораллами торгуете?!
Дешевле редиски.
Сам
наловит
каждый мальчуган.
То ли дело
материк индийский:
не барахло —
бирюза,
жемчуга!
Дело верное:
вот вам карта.
Это океан,
а это —
мы.
Пунктиром путь —
и бриллиантов караты
на каждый полтинник,
данный взаймы».
Тесно торгашам.
Томятся непоседы.
Посуху
и в год
не обернется караван.
И закапали
флорины и пезеты
Христофору
в продырявленный карман.

3

Идут,
посвистывая,
отчаянные из отчаянных.
Сзади тюрьма.
Впереди —
ни рубля.
Арабы,
французы,
испанцы
и датчане
лезли
по трапам
Коломбова корабля.
«Кто здесь Коломб?
До Индии?
В ночку!
(Чего не откроешь,
если в пузе орган!)
Выкатывай на палубу
белого бочку,
а там
вези
хоть к черту на рога!»
Прощанье — что надо.
Не отъезд — а помпа:
день
не просыхали
капли на усах.
Время
меряли,
вперяясь в компас.
Спьяна
путали штаны и паруса.
Чуть не сшибли
маяк зажженный.
Палубные
не держатся на полу,
и вот,
быть может, отсюда,
с Хихона,
на всех парусах
рванулся Коломб.
...

​

​

Вырастают дни
в бородатые месяцы.
Луны
мрут
у мачты на колу.
Надоело океану,
Атлантический бесится.
Взбешен Христофор,
извелся Коломб.
С тысячной волны трехпарусник
съехал.
На тысячу первую взбираться
надо.​

Видели Атлантический?
Тут не до смеха!
Команда ярится —
устала команда.

​

​

Шепчутся:
«Черту ввязались в попутчики.
Дома плохо?
И стол и кровать.
Знаем мы
эти
жидовские штучки —
разные
Америки
закрывать и открывать!»​

За капитаном ходят по пятам.
«Вернись!— говорят,
играют мушкой.—
Какой ты ни есть
капитан-раскапитан,
а мы тебе тоже
не фунт с осьмушкой».
Лазит Коломб
на брамсель с фока,
глаза аж навыкате,
исхудал лицом;
пустился вовсю:
придумал фокус
со знаменитым
Колумбовым яйцом.
Что яйцо?—
игрушка на день.
И день
не оттянешь
у жизни-воровки.
Галдит команда,
на Коломба глядя:
«Крепка
петля
из генуэзской веревки.
Кончай,
Христофор,
собачий век!..»
И кортики
воздух
во тьме секут.
«Земля!» —
Горизонт в туманной
кайме.

Как я вот
в растущую Мексику
и в розовый
этот
песок на заре,
вглазелись.
Не смеют надеяться:
с кольцом экватора
в медной ноздре
вставал
материк индейцев.

​

6

Года прошли.
В старика
шипуна
смельчал Атлантический,
гордый смолоду.
С бортов «Мажестиков»
любая шпана
плюет
в твою
седоусую морду.
Коломб!
твое пропало наследство!
В вонючих трюмах
твои потомки
с машинным адом
в горящем соседстве
лежат,
под щеку
подложивши котомки.
А сверху,
в цветах первоклассных розеток,
катаясь пузом
от танцев
до пьянки,
в уюте читален,
кино
и клозетов
катаются донны,
сеньоры
и янки.
Ты балда, Коломб,—
скажу по чести.
Что касается меня,
то я бы
лично —
я 6 Америку закрыл,
слегка почистил,
а потом
опять открыл —
вторично...​

​

​

 

Владимир Маяковский. "Мексика"

Здесь
из зыби озера
вставал Пуэбло,
дом-коммуна
в десять тысяч комнат.
И золото
между озерных зыбей
лежало,
аж рыть не надо вам.
Чего еще,
живи,
бронзовей,
вторая сестра Элладова!

​

​

​

Но очень надо​

за морем​

белым,​

чего индейцу не надо.​

​

Жадна​

у белого​

Изабелла,​

жена​

короля Фердинанда.​

​

Тяжек испанских пушек груз.​

Сквозь пальмы,​

сквозь кактусы лез​

по этой дороге​

из Вера-Круц​

генерал​

Эрнандо Кортес.​

​

Пришел.​

Вода студеная​

хочет​

вскипеть кипятком​

от огня.​

Дерутся​

72 ночи​

и 72 дня.​

Хранят​

краснокожих​

двумордые идолы.​

От пушек​

не видно вреда.​

Как мышь на сало,​

прельстясь на титулы,​

своих​

Моктецума предал.​

​

Напрасно,​

разбитых​

в отряды спаяв,​

Гватемок​

в озерной воде​

мок.​

​

Что​

против пушек​

стреленка твоя!..​

Под пытками​

умер Гватемок.​

​

И вот стоим,​

индеец да я,​

товарищ​

далекого детства.​

Он умер,​

чтоб в бронзе​

веками стоять​

наискосок от полпредства.​

​

Внизу​

громыхает​

столетий орда,​

и горько стоять индейцу.​

Что братьям его,​

рабам,​

чехарда​

всех этих Уэрт​

и Диэцов?..​

​

​

 

Давид Самойлов "Дон Жуан"
Отсюда http://magazines.russ.ru/voplit/2003/3/samoil.html

СЦЕНА I
В трактире

Д о н - Ж у а н
(роясь в портфеле)
Едрена мать! Ни пятака!
Загнал штаны. Отдал еврею
Испанский плащ. И тело грею
Одной рубахой. Нет крюка,
Ножа, веревки, яду в чашке,
А все — то письма, то бумажки
Влюбленных дев, развратниц, скряг.
(Читает)
«Смотри в окно — увидишь знак:
«Свеча и крест». Видали знаки!
«Клянусь тебе, что вечно...» Враки!
Нет вечности! «Уехал муж.
Я буду ждать...» Пождешь, кобыла.
«Жуан, забудьте все, что было».
Забыл! «Вас ждет изрядный куш:
Старушка млеет». Млей! А здесь?
«Ты не последний, ты не первый —
Пошел к чертям!» Какая стерва!
«Мы все умеем сказки плесть...»
Поганка, знаю эти штучки!
«Прошу вас, Дон-Жуан, не мучьте
Меня презреньем...» Не беда!
«Увы, наш друг, мы обе плачем
От радости...» К чертям собачьим!
«Жуан, я ваша навсегда».
Нет ни тебя, ни денег! «Милый...»
Все знаю дальше: до могилы
И прочая... «Я вам, синьор,
Готов дать тыщу отступного».
Хоть бы флорин! «Дон Сальвадор
Со шпагой у Фуэнте-Нова
Вас ждет». Там смерть меня ждала,
Но легкомысленна была,
Мне изменяя для другого...
Пятак, пистоль, флорин, туман...
(Входит кабатчик)
К а б а т ч и к
Пять луидоров, Дон-Жуан,
Вы мне должны за две недели,
Вы, кажется, разбогатели?

Д о н - Ж у а н
Увы, милейший, пуст карман.
Еще два дня.

К а б а т ч и к
Там у дверей
Вас некий спрашивал вельможа...

Д о н - Ж у а н
Кто он? Впустить его!

(Входит Мефистофель)

М е ф и с т о ф е л ь
О боже!
Вы пышны, как архиерей!

Д о н - Ж у а н
Синьор! Оставьте эти шутки!
Я не терплю их.

М е ф и с т о ф е л ь
Две минутки!
Я — черт и шутка мне мила.
Ну, как идут у вас дела?

Д о н - Ж у а н
(мрачно)
Все хорошо. Пусты карманы,
Как мой желудок, а живот
Пуст, как карман.

М е ф и с т о ф е л ь
А как живет
Вдова, святая Донна Анна!

Д о н - Ж у а н
Она закрыла мне кредит.

М е ф и с т о ф е л ь
Будь нищ — апостол говорит.
Ступайте, милый, в францисканцы.

Д о н - Ж у а н
Без шуток!

М е ф и с т о ф е л ь
Шутка мне мила.
А впрочем, сядем у стола
И к делу. Мне нужны испанцы,
А вам богатая вдова!

Д о н - Ж у а н
(оживляясь)
Клянусь душой — вы голова,
Проклятье...

М е ф и с т о ф е л ь
Бросим комплименты.
Довольны все мои клиенты.
Вдову на душу. Раз и два.

Д о н - Ж у а н
Так по рукам!

М е ф и с т о ф е л ь
Вдова в Одессе.
Спешите. Поезд ровно в десять.

ЗАНАВЕС

СЦЕНА II
У вдовы. Жуан развалился на кушетке

Д о н - Ж у а н
Мне скучен этот анекдот.
Вот я богат и сыт. Но так ли
Дышалось мне! Как будто в пакле
И грудь, и глотка, и живот.
Сам черт меня не разберет.
И здесь все то ж. Интрижки, вздохи,
Балконы, занавески, блохи
И куча приставных грудей.
Мне надоело у людей.
Я пленник здесь. Я раб комфорта.
И где гитара, где кинжал?
Как хлам закинуты в подвал
И с ними рваная ботфорта...
Но к дьяволу! Как прежде Дант —
Я в ад сойду. Приди, Вергилий!
Пусть плачут на моей могиле,
Пусть мечутся!..

М е ф и с т о ф е л ь
(Внезапно появляясь, одетый евреем)
Ах, комедьянт!

Д о н - Ж у а н
Кто это?

М е ф и с т о ф е л ь
Здесь ли вы, Жуан?

Д о н - Ж у а н
Кто это?

М е ф и с т о ф е л ь
Это мы.

Д о н - Ж у а н
Ужели?
О черт! Вы очень постарели.
И лапсердак... Ах, интриган!
Зачем вы сделались евреем?

М е ф и с т о ф е л ь
(философически)
Бродя по разным эмпиреям
И видя множество людей,
Я понял: черт и иудей
Одно и то же... Но успеем
Об этом вдоволь поболтать...

Д о н - Ж у а н
Я должен прямо вам сказать,
Что вами злостно был проведен.
Ведь баба — в бок ей сто обеден —
Меня с ума свела. Грязна,
Глупа, толста, нежна, она...
Я был свободен, хоть и беден.

М е ф и с т о ф е л ь
Забудем эти пустяки.
Пора пришла. И я за вами
Пришел, как говорится в драме.
Не пробуйте идти в штыки.
Пора. Пора. Рога трубят.

Д о н - Ж у а н
(легкомысленно)
С тобой хоть в бездну.

М е ф и с т о ф е л ь
(потирая руки)
Очень рад.
(Исчезают.)

ЗАНАВЕС

СЦЕНА III
Ад. Черти и грешники

М е ф и с т о ф е л ь
Вот мы на месте.

Д о н - Ж у а н
Воздух спертый.
(Чертям)
Эй вы! Не мазать мне ботфорты.
Бедняжки! Жарко им в котлах.
А там — кого я вижу. Ах!
Так вот где нынче Донна Анна!

В е л ь з е в у л
(басом)
Подайте мне сюда Жуана.
(Дон-Жуана подводят к нему.)
Грешил?

Д о н - Ж у а н
Грешил.

В е л ь з е в у л
Писал стихи?

Д о н - Ж у а н
Писал.
В е л ь з е в у л
Без оправданий! Есть грехи.
Как формалиста, в вечный пламень.

Д о н - Ж у а н
Я б поболтал охотно с вами
На эту тему. Но, увы,
Меня в огонь послали вы,
И ум мой не вполне свободен.

М е ф и с т о ф е л ь
(подобострастно)
Так как решенье? Годен?

В е л ь з е в у л
Годен.

(Жуана уводят гореть в вечном огне)
...

Ч е р т
Беда! Беда! Жуан в аду
Дебош устроил. Сел в жаровню,
Кричит: «Не так! Поставьте ровно!
Кладите дров, не то уйду!
Побольше масла! Жарьте шибче!
Я знаю, на мои ошибки
В самом аду не хватит дров».
Мы жжем.

В е л ь з е в у л
А он?

Ч е р т
Вполне здоров.
Кричит: «Шпана! Сажайте вилы
Вот в этот бок. Когда любила
Меня мадам де Попурри,
Мне было жарче, черт дери!
Побольше масла, чтоб, как пончик,
Я был поджарен, как гренок,
Был жирен! Больше дров у ног!»
Нам с ним вовеки не покончить.
Влюбил окрестных дам и дев.
Мигает им, рукою машет.
Знакомых встретил, пьет из чаши
Он олово и, захмелев,
Кричит, что хуже пил он зелье,
Что знал и худшие постели...
Мы утомились, не сумев
С ним сладить.

В е л ь з е в у л
Привести Жуана!
(Все это в высшей мере странно!)
(Входит Жуан)

Д о н - Ж у а н
Я здесь. Кто звал меня?

В е л ь з е в у л
До нас
Дошли такого рода слухи:
Что шлюхи все и потаскухи
Тобой совращены. И раз
Ты не сумел в аду с почетом
Вести себя и по подсчетам
Истратил двести кубов дров —
Ступай на землю. Будь здоров.

Д о н - Ж у а н
Прискорбно слышать. Но увы —
Уйду. Меня прогнали вы.
(Чертям)
Эй черти! Дать штаны
с лампасом.
Где плащ? Где шпага? Пистолет?
Где шляпа? Где ботфорты? Нет!
Не те: а эти. По рассказам
Вот так я должен быть одет.
Готово. В путь пора. Синьоры,
Я вновь иду к вам. Где мужья,
Дуэньи, тетки? Вот моя
Со мною шпага. Вновь укоры,
Влюбленья страстные, глаза,
Обманы и монеты за
Уменье лгать.
Теперь не скоро
Я вас увижу, господа.
Прощайте, может, навсегда.

(Уходит)
ЗАНАВЕС
1938 год

***​

По Кастилии суровой​

Едет юный Дон-Жуан,​

Полон счастья и надежды​

И влюбляется во всех.​

В сеньориту молодую,​

И в служанку разбитную,​

И в крестьянку полевую,​

А влюбляться — разве грех.​

​

Он совсем не соблазнитель,​

Просто юный человек.​

​

Нескончаемое счастье —​

В этом мире пребывать —​

Уходить, не возвращаться,​

Целовать и забывать.​

Едет он, отмечен Богом​

И на пекло обречен,​

И легендами оболган​

И любимыми прощен.​

 

Павел Антокольский

Портрет инфанты

Художник был горяч, приветлив, чист, умен.
Он знал, что розовый застенчивый ребенок
Давно уж сух и желт, как выжатый лимон;
Что в пульсе этих вен — сны многих погребенных;
Что не брабантские бесценны кружева,
А верно, ни в каких Болоньях иль Сорбоннах
Не сосчитать смертей, которыми жива
Десятилетняя.
Тлел перед ним осколок
Издерганной семьи. Ублюдок божества.
Тихоня. Лакомка. Страсть карликов бесполых
И бич духовников. Он видел в ней итог
Истории страны. Пред ним метался полог
Безжизненной души. Был пуст ее чертог.

Дуэньи шли гурьбой, как овцы. И смотрелись
В портрет, как в зеркало. Он услыхал поток
Витиеватых фраз. Тонуло слово «прелесть»
Под длинным титулом в двенадцать ступеней.
У короля-отца отваливалась челюсть.
Оскалив черный рот и став еще бледней,
Он проскрипел: «Внизу накормят вас, Веласкец».
И тот, откланявшись, пошел мечтать о ней.

Дни и года его летели в адской пляске.
Всё было. Золото. Забвение. Запой
Бессонного труда. Не подлежит огласке
Душа художника. Она была собой.
Ей мало юности. Но быстро постареть ей.
Ей мало зоркости. И всё же стать слепой.

Потом прошли века. Один. Другой, И третий.
И смотрит мимо глаз, как он ей приказал,
Инфанта-девочка на пасмурном портрете.
Пред ней пустынный Лувр. Седой музейный зал.
Паркетный лоск. И тишь, как в дни Эскуриала.
И ясно девочке по всем людским глазам,
Что ничего с тех пор она не потеряла —
Ни карликов, ни царств, ни кукол, ни святых;
Что сделан целый мир из тех же матерьялов,
От века данных ей. Мир отсветов златых,
В зазубринах резьбы, в подобье звона где-то
На бронзовых часах. И снова — звон затих.

И в тот же тяжкий шелк безжалостно одета,
Безмозгла, как божок, бесспорна, как трава
Во рвах кладбищенских, старей отца и деда,—
Смеется девочка. Сильна тем, что мертва.

​

Las meninas​

​

 

Александр Блок​

"Кармен"​

​

Цитируется с ресурса http://er3ed.qrz.ru/blok-carmen​

​

***​

​

Ты - как отзвук забытого гимна ​

В моей чёрной и дикой судьбе. ​

О, Кармен, мне печально и дивно, ​

Что приснился мне сон о тебе. ​

​

Вешний трепет, и лепет, и шелест, ​

Непробудные, дикие сны, ​

И твоя одичалая прелесть - ​

Как гитара, как бубен весны! ​

​

И проходишь ты в думах и грёзах, ​

Как царица блаженных времён, ​

С головой, утопающей в розах, ​

Погружённая в сказочный сон. ​

​

Спишь, змеёю склубясь прихотливой, ​

Спишь в дурмане и видишь во сне ​

Даль морскую и берег счастливый, ​

И мечту, недоступную мне. ​

​

Видишь день беззакатный и жгучий ​

И любимый, родимый свой край, ​

Синий, синий, певучий, певучий, ​

Неподвижно-блаженный, как рай. ​

​

В том раю тишина бездыханна, ​

Только в куще сплетённых ветвей ​

Дивный голос твой, низкий и странный, ​

Славит бурю цыганских страстей. ​

28 марта 1914​

​

​

​

​

Андрей Атрошенко​

​

***​

О да, любовь вольна, как птица, ​

Да, всё равно - я твой! ​

Да, всё равно мне будет сниться ​

Твой стан, твой огневой! ​

​

Да, в хищной силе рук прекрасных, ​

В очах, где грусть измен, ​

Весь бред моих страстей напрасных, ​

Моих ночей, Кармен! ​

​

Я буду петь тебя, я небу ​

Твой голос передам! ​

Как иерей свершу я требу ​

За твой огонь - звездам! ​

​

Ты встанешь бурною волною ​

В реке моих стихов, ​

И я с руки моей не смою, ​

Кармен, твоих духов... ​

​

И в тихий час ночной, как пламя, ​

Сверкнувшее на миг, ​

Блеснёт мне белыми зубами ​

Твой неотступный лик. ​

​

Да, я томлюсь надеждой сладкой, ​

Что ты, в чужой стране, ​

Что ты, когда-нибудь, украдкой ​

Помыслишь обо мне... ​

​

За бурей жизни, за тревогой, ​

За грустью всех измен, - ​

Пусть эта мысль предстанет строгой, ​

Простой и белой, как дорога, ​

Как дальний путь, Кармен! ​

​

28 марта 1914​

​

***​

Нет, никогда моей, и ты ничьей не будешь.
Так вот что так влекло сквозь бездну грустных лет,
Сквозь бездну дней пустых, чье бремя не избудешь.
Вот почему я - твой поклонник и поэт!

Здесь - страшная печать отверженности женской
За прелесть дивную - постичь её нет сил.
Там - дикий сплав миров, где часть души вселенской
Рыдает, исходя гармонией светил.

Вот - мой восторг, мой страх в тот вечер в тёмном зале!
Вот, бедная, зачем тревожусь за тебя!
Вот чьи глаза меня так странно провожали,
Ещё не угадав, не зная... не любя!

Сама себе закон - летишь, летишь ты мимо,
К созвездиям иным, не ведая орбит,
И этот мир тебе - лишь красный облак дыма,
Где что-то жжёт, поёт, тревожит и горит!

И в зареве его - твоя безумна младость...
Всё - музыка и свет: нет счастья, нет измен...
Мелодией одной звучат печаль и радость...
Но я люблю тебя: я сам такой, Кармен.

31 марта 1914

 

Вот такая Российская Испания...
Фото Лосевой Валентины

Я - русская фламенка.
К этому невозможно ничего добавить - сколько ни пытайся.
Однажды в фейсбуке я услышала от одной русской преподавательницы: "И я весьма крутая фламенка!"

Это при том, что обстоятельства жизни не располагают к твоим занятиям, и ты занимаешься не потому, что все этому благоприятствует, но вопреки рассудку и всегда наперекор стихиям.
Потому что это твое сумасшествие, нечто вроде счастливой болезни, или страсти - ты заболеваешь, ты влюбляешься, тебя охватывает ЭТО, и ты готова ехать к черту на рога, в любую погоду - в дождь, мороз, ветер, холод, когда потоп, когда жара, когда нечем дышать, когда ты валишься с ног от усталости, когда тебя достали на работе, когда ты отстояла 2 часа перед занятиями за кастрюлями и сковородками, готовя ежедневный обед или ужин для своих ближних.
Когда перед занятиями ты несколько часов готовила никому не нужный отчет о качестве предоставляемых твоим учреждением образовательных услуг.
Когда тебе в очередной раз преподносит весьма малоприятный сюрприз твой ребенок, или ты в очередной раз поругалась с мужем.
Или тебя пихали, толкали и бесцеремонно двигали в метро, приставали с глупыми расспросами в электричке, а с неба льет дождь, и конца краю этому не видно...

Но, возвращаясь домой в 1-м часу ночи ты благодаришь Бога за то, что Он дает тебе возможность заниматься тем, что ты любишь.
И предмет твоей любви всегда будет с тобой, этот вечный праздник, эта радость.
И тебе нет дела до того, что ты неуклюжа, что твой компас сбивается, что иногда ты тупишь на занятиях, и просто ненавидишь себя за свои ошибки и техническое несовершенство, что ты не профессионал - но, несмотря на все это - воистину ты любишь!
Спасибо Боже, что Ты даешь мне это счастье, способность прикоснуться к миру, созданному поколениями великих танцоров, кантаоров, гитаристов.

Да, я весьма крутая фламенка...

​

​

​

​

​

​

​

​

​

​

​

​

​

​

​

​

​

​

​

​

​

​

​

 

​

​

​

​

​

​

​

​

 

Ну, все, буду в Испании благословенной - куплю мантилью (шантильи).

 

Спасибо.

 

Эта книга нашей бывшей соотечественницы Анастасии Казенковой, пять лет назад уехавшей в Испанию (Каталонию) - об Испании и испанцах.

"Сумасбродство? Судьба? Я до сих пор не знаю ответа на эти вопросы. Все получилось так, как будто только так и должно быть. Это было очень похоже на стремительно развивающийся роман, когда ты вдруг понимаешь, что перед тобой именно тот человек, с кем единственным ты хочешь быть вместе, и другие варианты невозможны в принципе. Испания стала той страной, где я почувствовала себя самой собой, на своем месте, и до сих пор у меня даже не возникает мысли о том, чтобы ей «изменить».

Прожив здесь довольно долгое время, я никогда, пожалуй, не меняла своего мнения об испанцах, единожды сложившегося много лет назад. Вечные дети. Если воспринимать их так, то все моментально становится понятно и оказывается на своих местах. Оптимизм, любопытство, открытость новому и врожденное умение радоваться любой мелочи — вот основные черты характера типичного испанца. Как только может радоваться ребенок всему, что его окружает, так и испанец, как большой ребенок, будет радоваться самым простым, казалось бы, вещам. Особенный талант, свойственный этому народу, — организовывать праздник буквально на пустом месте.
Вся суть испанцев проявлялась именно на фиестах: радуйся тому, что есть, а невзгоды подождут.

Испанию можно сравнить с рисунком-паззлом. Вот перед вами множество кусочков, разной формы и цвета, с разными картинками, но все они — части единого целого. Мавританская Андалусия, кельтская Галисия, инопланетная Страна Басков. Для русского человека, привыкшего к огромным расстояниям и просторам Родины, на первый взгляд Испания может показаться очень маленькой страной. Ну правда же, расстояние от ее атлантического побережья до средиземноморского всего около тысячи километров, чуть больше, чем от Питера до Москвы, смешно!

Но на этой тысяче километров умещается так много разного, как в географическом, так и в культурном смысле, что уже начинает казаться, что страна эта просто огромна. Многочисленные захваты Иберийского полуострова привели к тому, что сейчас здесь такое разнообразие традиций, архитектуры, менталитета, наконец, что только успеваешь удивляться, как они вообще умудряются жить вместе в одной стране. Впрочем, не всегда это происходит так уж мирно, но об этом отдельно.

Общенационального духа в Королевстве не хватает определенно. Редкий из местных жителей в беседе скажет вам: «мы, испанцы». Родина здесь — не страна в целом, а провинция, откуда ты родом. Поэтому испанцев здесь практически нет, но есть каталонцы, баски, галисийцы, валенсийцы и другие.

Как и во многих других странах, в Испании также существует разделение на «южан» и «северян». Только географически оно не совсем верное, и вот почему. Дело в том, что «южане» здесь представлены жаркой Андалусией, в то время как «северянами» автоматически становятся все, кто не оттуда, пусть даже и жители Мадрида из самого центра страны. И это противопоставление ощущается практически во всем.

Любой южный житель, даже если по крови он, к примеру, русский, считает, что здесь, и только здесь находится настоящая Испания. Местные традиции, особенности и отличия провозглашаются как единственно верные, остальное преподносится как «выдумки досужих каталонцев», «галисийцев», «кастильцев» и так далее.

Знаковые для любого туриста символы Испании: гитара, фламенко и гаспачо пошли именно отсюда, и как теперь принять кельтскую волынку Атлантики? В то же время «северяне», к которым относится вся остальная Испания, считают андалусцев поголовно цыганами, живущими своей дикой и темпераментной жизнью и имеющими мало отношения к голубым кровям Королевства.

Когда еще только въезжаешь в Галисию со стороны центра полуострова и тебе даже не видны пока ее изрезанные морем скалистые побережья, уже понимаешь: что-то здесь не то. Холмы, поросшие вереском, многовековые деревья у их подножий, участки, где вода вступила в такое единство с сушей, что уже сложно различить, где здесь проходимая часть, а где болото, заставляют задуматься: Испания ли это или в действительности Коннемара?

Сувенирные магазины города, отмеченного на картах миллионов пилигримов, помимо всевозможных вариантов безделушек с ракушкой, символом Сантьяго-де-Компостела, предлагают на выбор тысячи и тысячи вариаций кельтского орнамента, статуэток эльфов и друидов и равноугольного квадратного креста. Вечером выходишь на главную площадь, к подножию этой громадины, красоту которой уже описали все на свете путеводители, собору Святого Иакова, тебя приветствует группа музыкантов, играющих на волынках, и это окончательно сбивает с толку и заставляет потерять всякую ориентацию, в какой стране ты находишься.

Кельты жили здесь не так и долго относительно других народов, но их пребывание проросло корнями в местную культуру, сделав Галисию едва ли не единственным местом на всем полуострове, где кельтский след проявляется так явно. Характерные круглые постройки с соломенной крышей, похожие не то на каменные юрты, не то на жилища мифических персонажей, строили здесь вплоть до ХХ века. Сейчас все они преобразованы в музеи, но еще в 1970-х в них проживали галисийские хуторяне. Когда ни включишь местное радио, обязательно услышишь очередную балладу с проигрышами на волынке, которая, если бы не язык, сразу перенесла бы тебя на Изумрудный остров, в окружение персонажей Джойса.

От Испании в Галисии практически ничего и нет. Язык — странная вариация латыни, больше похожая на португальский, со всеми характерными ему rúa и não. Собственно, когда-то было время, когда два этих языка ненадолго сплелись воедино, и до сих пор многие путают их, что на слух, что по написанию. Галисийский фольклор, будь то музыка или детские сказки, весь пропитан кельтикой. Напитки и еда — яблочный сидр, океанские осьминоги, тунец и гребешки — тоже мало ассоциируются с привычным нам образом этой южной страны. Что до природы, то все здесь слишком похоже на Британские острова, чтобы быть Испанией. Скалистые берега, изрезанные морем, непроходимые топи, изумрудные холмы. Римляне называли Галисию finis terra — край земли, и по-своему это так и есть. Выходец из этих земель, Франсиско Франко, ни на йоту не сделавший одолжения родной провинции, запрещавший местный язык и убивавший национальную культуру, так и не смог добиться от Галисии хоть какой-нибудь похожести на остальную страну. Этот край дождей и туманов, а в какое бы время года ты сюда ни приехал, здесь всегда льют дожди и стоят туманы, имеет, кажется, больше связи со своими океанскими соседями — французской Бретанью, Ирландией или Уэльсом, чем с той страной, в состав которой он входит.

Мавританское наследие

Говорят, одним из пунктов доктрины Бен Ладена было возрождение на территории Испании мусульманского господства. Человек, мало знакомый с историей Иберийского полуострова, вряд ли свяжет один из мировых символов христианства, страну с третьим после Иерусалима и Рима центром католического паломничества с мусульманской культурой. Между тем многое из того, что мы так любим ассоциировать с «настоящей Испанией», в том числе и некоторые из ее католических храмов, своим происхождением обязано именно арабско-исламской цивилизации.

Аль-Андалус, блестящая мусульманская страна, в которую входила территория современных Испании и Португалии, с главенствующей Кордовой, возникла стремительно, стойко продержалась на протяжении семи веков и оставила после себя неизгладимый след.

Нащупать этот след нетрудно и без учебников истории искусств, если побывать однажды в летний день в Гранаде. Задыхаясь от раскаленного воздуха, собраться с силами и заставить себя дойти до ее исторического района Альбайсин.
Там, заблудившись в кривых, ползущих в гору улочках, набрести на торговый квартал, купить у арабского лавочника стакан гранатового сока, решить, что знакомство с историей на сегодня закончено, и начать искать выход из этого лабиринта беленных известкой домов.

Окончательно потерявшись, натолкнуться случайно на самые древние в Испании бани, цыганские пещеры и выйти к церкви Сан-Хосе, безошибочно угадав в ее башне арабский минарет. Прямо напротив — облепленная туристами Альгамбра, город-сад, рукотворное чудо света, прямиком переносящее вас во все восточные сказки разом.

Андалусия, самая испанская из всех провинций, на самом деле не что иное, как памятник великой мавританской цивилизации. Арабы провели в эту засушливую местность воду, привезли сюда хлопок, ввели шелководство и ткацкое искусство, высадили множество неизвестных до этого здесь садовых культур. Даже один из символов южной Испании, гранатовое дерево, появился здесь благодаря арабам.

Но главное, что подарили мусульмане Иберийскому полуострову, — это, без сомнения, мудехар — синтетический стиль в архитектуре, прикладном искусстве и живописи, который возник в период существования государства Аль-Андалус. В этом стиле были построены многие дворцы и мечети Севильи и Кордовы, Каталонии и Кастилии. По иронии судьбы в городе, ставшем впоследствии одним из символов католической Испании, Толедо, основная и важнейшая историческая часть построена именно в мусульманском стиле мудехар.
...
Не нужно быть большим знатоком истории, чтобы понять, как тяжело страна переживала период правления Франко. Имя Франко до сих пор, спустя уже больше тридцати лет после его смерти, произносят здесь с неподдельным страхом и искренней ненавистью. Политологи и историки еще долго могут спорить о неоднозначности образа тирана, засчитывая в его пользу нейтральное положение Испании во Второй мировой и невведение фашистских войск на территорию страны, но для простого испанца здесь все предельно ясно.

Хотя одним из главных пунктов франкистской пропаганды была «Единая Испания», этому режиму удалось добиться практически полной разрозненности испанских граждан и усиления региональных националистских настроений по всем концам страны. Запрещая, стирая и убивая национальную самобытность каждой провинции, от родной Галисии до Каталонии, Франсиско Франко добился лишь неистового желания граждан во что бы то ни стало отстоять свои права за независимость. Считающий себя образцовым католиком и вовлекший церковь в политическую пропаганду, он добился того, что в стране с невероятным влиянием католицизма возникало все больше и больше антицерковных настроений.

И несмотря на «испанское экономическое чудо», возникшее в середине 1950-х, когда аграрная страна, будучи одной из самых бедных и неразвитых в Европе, вдруг оказалась на втором месте после Японии по уровню экономического развития, ее главным расцветом в ХХ веке тем не менее стали послефранкистские годы, когда наступил период «свободной Испании». Со смертью диктатора возникла новая страна — с высоко поднятой головой, уважением к своим правам, демократии и свободе слова.

С принятием испанской конституции произошло важное событие. Четыре испанские области, так долго притесняемые фашистской диктатурой, получили статус автономных объединений — Каталония, Галисия, Андалусия и Страна Басков были не просто признаны автономными сообществами, им был присвоен статус «широких» — на их территориях допускалось наличие собственного парламента, правительства и верховного суда.

На сегодняшний день Королевство Испания разделено на 17 автономных сообществ. После первых четырех статус «широких» автономий получили также Валенсия, Канарские Острова и Наварра.

Два города, расположенных в Африке, Сеута и Мелилья, имеют статус специальных автономных сообществ. Согласно конституции, последнее решение по их внутренним документам всегда останется за Мадридом.

Остальные восемь автономных сообществ Испании называются «узкими» и по системе управления отличаются от Каталонии или Галисии тем, что не могут издавать собственных законов.

Конституция гласит, что, несмотря на деление на автономные сообщества, все испанцы в любой части страны пользуются равными правами.

23 июня 1981 года на знаменитом барселонском стадионе Камп Ноу были вывешены каталонские флаги и баннеры с лозунгами «Мы — отдельная нация!».

Так действующая к тому времени уже три года каталонская террористическая организация Terra Liure («Свободная земля») заявила о своем существовании во всеуслышание. Однако, в отличие от EТА, лишь в октябре 2011 года окончательно отказавшейся от вооруженной борьбы, каталонские национал-экстремисты столкнулись с нехваткой людских и экономических ресурсов и быстро сошли с политической сцены уже в 1995 году.

Несмотря на то, что в годы правления Франко происходило тоталитарное притеснение этих трех провинций, после его смерти им был предоставлен значительный объем прав и свобод. Были провозглашены автономии, признаны национальные языки, введено региональное правительство. Сейчас Страна Басков и Каталония протестуют против высоких налогов, которые они как экономически успешные регионы обязаны отдавать центральной власти, забывая в то же время о национальных дотациях, например, на строительство дорог или аэропортов.

В этих трех провинциях официально разрешено преподавание и делопроизводство на национальных языках, местные власти имеют право принимать законы, изменяющие действие общеиспанских. Давления со стороны Мадрида практически нет.

Но общая волна сепаратизма, свойственная не только Испании, но и всей Европе в конце ХХ — начале ХХI века, действует и здесь: мы не совсем понимаем, что будем с этим делать и как будем выживать, но мы требуем независимости.

Что бы ни происходило с этими настроениями, шансов на отделение хотя бы одной из автономий очень мало. Как минимум потому, что, следуя правилам Европейского союза, независимая Каталония, Галисия или Страна Басков смогли бы стать его частью, только в том случае, если за это проголосуют все страны.

А если Испания окажется против? Или какая-нибудь другая страна, которая побоится спровоцировать всплеск сепаратистских настроений на своей территории?

Например, Франция с ее Корсикой и Бретанью или Италия с ее Севером. Тогда шансов вступить в Евросоюз — никаких.

Что будет дальше с гордыми государствами, представить довольно легко. Поэтому то, что происходит сейчас с народными настроениями, очень напоминает использование неподкованных, обиженных на годы диктатуры людей (большинство участников сепаратистских митингов — именно пожилые люди) в политических играх испанских партий.

Моя русская подруга, живущая в Барселоне, долгое время снимала квартиру, деля ее с такими же студентами, как и она. Такая аренда на несколько человек позволяла существенно сэкономить расходы и давала возможность в любое время дня и ночи практиковать испанский язык, не выходя из дома. За несколько лет ее соседями были поляки, итальянцы, немцы, а также две испанки: официантка из Валенсии и студентка из Андалусии.
С последней практиковать язык было особенно сложно — андалусское произношение отличается своеобразным «проглатыванием» половины звуков и свистящими согласными, характерными для человека с дефектами речи.
Но основная проблема с Сабелой, так ее звали, возникла в том, что ее отчаянно невзлюбила хозяйка квартиры, пожилая каталонка Мария Роза.
Собственно, та самая, которая сдавала мне квартиру в первый год после переезда в Барселону. Добрейшей души женщина при одном упоминании Сабелы менялась в лице и начинала что-то бормотать себе под нос.
"Чарнего», — говорила она с явной нелюбовью к девушке как представительницы Андалусии. При первой подвернувшейся возможности Мария Роза нашла повод, чтобы вежливо отказать Сабеле в продлении контракта аренды.

Слово «чарнего» с каталанского языка можно приблизительно перевести как «чурка». Именно так жители Каталонии в 1950–1970-х годах называли приезжих из других регионов страны. На фоне экономической депрессии во многих испанских провинциях и относительной стабильности Каталонии в эти годы случился массовый приток сюда мигрантов, преимущественно из Андалусии. Новоприбывшие не особенно спешили учить каталанский язык или изучать историю автономии и зачастую вели себя неподобающе чинному образу жизни местного населения.

Сыграла свою роль и этническая разница — голубоглазые блондины каталонцы, так дорожащие чистотой нации, не могли допустить кровосмешения со смуглыми кареглазыми брюнетами-южанами.
Андалусцам под придуманными предлогами отказывали в рабочих местах, с особенной дотошностью допрашивали на экзаменах в университетах, но каталонское хорошее воспитание не позволяло говорить открыто о своих чувствах, зато совершенно не мешало провожать южан отчетливо произнесенным им в спину: «Чарнего!»

Испанский писатель Хуан Марсе в своем романе «Двуликий (двуязычный) любовник» описал любовную историю, случившуюся в Барселоне в те годы, которую красочно иллюстрировал конфликтами между каталонцами и «чарнего». Противостояние между ними он довел почти до абсурда, сделав главного героя страдающим от раздвоения личности, одним проявлением которой стал каталонец, другим — андалусец.

...
Несмотря на то что на территории Испании представлены все основные мировые религии, и даже религиозных сект только официально насчитывается больше двухсот, страна продолжает оставаться верной католической традиции. По собственному признанию испанцев, большинство из них, около 80 % населения — католики, причем около половины считают себя очень религиозными людьми. Во многих испанских домах и сегодня над кроватью висит распятие, а на улицах там и здесь можно встретить статуи Девы Марии с поднесенными ей цветами.

Церковь в Испании действительно имеет большой авторитет и активно высказывается по многим вопросам, обсуждающимся в стране. Во всех государственных средних школах религиоведение является обязательным предметом, хотя ученикам и дается право заменить его аналогичным по количеству учебных часов курсом граждановедения. Многие родители выступают против перевода религиоведения в режим факультатива, но споры продолжаются уже много лет, а ситуация не меняется. Родителей, кстати, можно понять — религиоведение в испанских школах преподается не как предмет, изучающий мировые религии, а как класс католической религии, только с несколькими дополнительными часами, вкратце рассказывающими о том, что существуют и другие конфессии, и другие религии.

Удивляться такому авторитету церкви нечего — на протяжении многих веков католицизм признавался здесь единственной разрешенной религией. Один из франкистских постулатов звучал так: «Испания была, есть и будет католической. Она по своей природе идентична католицизму». Только после смерти Франко начались разговоры об «аконфессиональной» политике государства, гарантии гражданам исповедовать любую другую религию или не исповедовать никакой. С тех пор церковь официально устранилась от политики, но это не значит, что она устранилась от общества.

Когда в 2005 году в Испании обсуждался закон о легализации однополых браков, именно церковь возглавила манифестацию в центре Мадрида, выступающего против принятия закона. Организаторы акции тогда заявляли, что на улицы испанской столицы вышли около полутора миллионов человек. Во главе колонны протестующих шествовали архиепископ Мадридский и около двадцати епископов. Фактически они призвали свою паству к гражданскому неповиновению. Так, например, они предложили верующим государственным служащим не регистрировать однополые браки, ссылаясь на свои убеждения, даже если они из-за этого лишатся работы. И это несмотря на то, что тот закон тогда одобрило более половины испанцев, считая его принятие проявлением толерантности и важным показателем демократии.

Именно при активном участии католической церкви в Испании продолжаются споры о разрешении абортов. В 2010 году, после многолетнего их запрета и уголовного наказания за прерывание беременности, был принят закон, разрешающий женщине сделать аборт на сроке до 14 недель и, при генетических отклонениях плода, до 22 недель. Сейчас же все активнее идут разговоры о том, чтобы снова ввести полный запрет на аборты, отменив тем самым принятый недавно закон. Многочисленные церковные братства устраивают манифестации против детоубийства, призывая вновь ввести уголовное наказание за прерывание беременности.

Церковь участвует не только в общественной жизни испанцев, но зачастую и в частной — семьи, входящие в определенные религиозные братства, не разрешают сыновьям жениться на представительницах других, родители не понимают и не прощают детям иноверства, детей продолжают воспитывать в католических детских садах и школах.

Экспрессия вместо агрессии

Моей первой испанской квартирой стала арендуемая у каталонки Марии Розы студия в незнакомом мне тогда районе Раваль, в центре Барселоны. Ее окна выходили в просторный внутренний двор, в ту же сторону своей задней частью смотрели дома всего квартала. Широкий квадратный колодец, в центре которого стояли хозяйственные постройки, а по бокам, под окнами первых этажей, собирался старый хлам. Попасть туда можно было только через единственный проход с соседней улицы Сан-Климент, зайдя под низкую арку. Только потом я узнала, что этот проход с аркой — местная точка торговли наркотиками, а улица Сан-Климент внесена во все полицейские базы данных.

По ночам во дворе-колодце среди соседей регулярно происходили выяснения отношений. Однажды меня разбудил душераздирающий женский крик, переходящий в истерику. Я еще не особенно понимала испанский, и все, что мне удалось разобрать, было похоже на то, что вернувшийся муж застал жену с любовником.

Невероятный грохот, крики с призывами вызвать полицию, звон бьющихся стекол. Было раннее утро, уже светало, и я решилась выйти на балкон, чтобы посмотреть, что происходит. Двое мужчин стояли друг напротив друга на расстоянии метров пяти, к одному из них жалась заплаканная женщина.

Разъяренный предполагаемый муж кричал до хрипоты, угрожал кровавой расправой, швырял о стены домов все, что попадалось ему под руку.
Второй не стоял молча: размахивая руками, он крыл противника на чем свет стоит, грозя тому расправой. Так продолжалось минут двадцать.

Все это время они оглушительно кричали, били стекла, стучали кулаками по стенам, но ни на метр не сократили дистанцию между друг другом. Из окон верхних этажей раздалось шиканье и восклицания «мадре миа!» — и неугомонный любовный треугольник, чертыхаясь, разошелся по домам. Полиция так и не приехала, да и не надо было — ничто, кроме сна соседей, не пострадало.

Ситуаций, в которых простой русский мужик уже давно бы полез в драку, в Испании я видела десятки. Местные выяснения отношений проходят в тысячи раз более бурно, чем в России, — мужчины как будто стараются оглушить противника криком и запугать силой, которую демонстрируют на всех окружающих предметах.

Но настоящую драку в Испании я видела всего один раз — в мадридском районе Латина, когда поймали чернокожего вора, укравшего кошелек у другого выходца из Африки, который, в свою очередь, ударил первого в лицо. Я до сих пор помню тот момент: именно тогда я осознала, что никогда не видела в Испании дерущихся людей — ни молодых, ни пожилых.

Свою агрессию они переводят в экспрессию, предпочитая не вступать ни в какую серьезную борьбу.

Переехав в другой дом, собственно, в том же районе, но на улице поприличней, однажды ночью я услышала за окнами невероятный грохот — казалось, что тяжеленные старые шкафы кто-то с усилием сбрасывает с балкона. Практически так оно и было: на улицу приехала машина, забитая чьими-то вещами, и шкафы, диваны и стеклянные стеллажи были выгружены прямо перед подъездом.

Через минуту возле вещей оказалась взлохмаченная женщина, которая принялась зашвыривать мужские джинсы на балкон первого этажа, крича охрипшим голосом: «Ты хотел забрать свои вещи? Так забирай же, козел!»

Что интересно, в том же доме, спустя чуть больше года, произошла обратная история — в этот раз уже другая женщина стояла на одном из балконов и с криками и проклятиями скидывала с высоты третьего этажа полотенце футбольной команды «Барса», книги, старые музыкальные диски и другие вещи, очевидно, принадлежавшие теперь уже бывшему мужу.

Выражать свои эмоции таким образом, как в кино, для испанцев — вполне нормально.

Поначалу к этому и относишься, как к сцене из какого-то фильма: пересказываешь потом друзьям, украдкой фотографируешь распластанные по асфальту вещи.

Потом же привыкаешь и даже начинаешь ценить — такое выяснение отношений понятнее и во всех смыслах здоровее, чем агрессия и насилие.

 

Анастасия Казенкова еще о восприятии Испании и испанских нравов...

"
Многие из моих друзей спрашивали, как я решилась на переезд с собакой — вдруг хозяева отказали бы мне в аренде квартиры на этом основании и пришлось бы искать другое жилье? Русским, привыкшим к российским объявлениям «только без детей и домашних животных», в Испании не сразу удается осознать, что здесь собака или кошка рассматриваются как часть семьи, и уточнять, что с вами будут проживать домашние животные, не требуется, — это право гарантировано вам само собой. Безусловно, есть и исключения, но тогда в объявлениях отдельно пишут, что появление питомца в квартире нежелательно. За все пять лет, что я здесь живу, таких объявлений я видела два. Из нескольких сотен.

Испанцы очень любят своих питомцев, это правда. Здесь не выбрасывают их на улицы, а если вдруг посреди города пробежит собака без хозяина, вокруг нее сразу же образуется толпа желающих помочь. Собаку отловят и отведут в ближайшую ветеринарную клинику, чтобы по электронному подкожному чипу определить координаты хозяина. Моя подруга однажды нашла привязанную к дверям банка болонку, которая несколько часов просидела у входа одна. Она отнесла ее в ветклинику и уже через 10 минут звонила хозяйке на мобильный телефон, номер которого был прописан в чипе.

...
Пенсионеры в Испании однажды вполне могли бы стать одним из ее символов, по крайней мере, уже сейчас фотографии и магниты на холодильник с изображением сидящих на скамейках старушек с веерами разбираются туристами не хуже открыток с танцовщицами фламенко. Надушенные, с аккуратно уложенными прическами, в идеально сидящих костюмах или платьях классического кроя, старики в Испании зачастую дадут фору модникам помоложе.

Один из показателей благополучия страны — это то, как живут в ней самые незащищенные члены общества: дети и пенсионеры. И что бы ни происходило с экономикой Испании, пока на ее улицах не перестанут встречаться эти «бабушки-куколки», как их часто называют здесь дети, останется уверенность в том, что все будет хорошо.

Однажды мне довелось оказаться в очереди к терапевту в своей районной поликинике Барселоны. Компанию мне составили три очаровательные старушки. Как и большинство из них здесь, худощавые и невысокие ростом, с аккуратными короткими стрижками и в нарядных платьях. Только одна из них при ходьбе пользовалась палочкой, остальные с трудом, но передвигались без какой-либо помощи. Они, по типичной испанской манере, только увидев друг друга, тут же принялись знакомиться — кто знает, сколько времени им еще предстоит провести вместе в этой очереди, нужно хотя бы знать, как зовут собеседницу. Когда они, представившись друг другу, так же весело начали обсуждать свой возраст, я поначалу подумала, что ослышалась. И только потом поняла, что никакой ошибки нет — это ведь испанские старушки. Самой младшей из них было 94, двум другим по 96 лет…

Для большинства приезжающих в страну туристов Испания представляется страной с рекламного буклета. Роскошные виллы у моря, величественные исторические памятники, современные дома Барселоны и Мадрида. Красивая, благополучная, современная страна.

Между тем тому, кто мало по ней путешествовал, а бывал только в популярных туристических городах, может быть, и не известно о километрах так называемых «потерянных миров». «Эль мундо пердидо» — так журналисты прозвали деревни, расположенные в самых разных частях Испании, где проживает всего по несколько человек, а то и совсем никого.

Около трех тысяч поселков, зачастую представляющих архитектурную и историческую ценность, стоят абсолютно пустые — здесь никто не хочет жить, и нет средств, чтобы ими заниматься.

Романские церкви, скиты, старинные постройки — и ни единой живой души.

Такие деревни-призраки расположены в основном в горных районах Испании — в Пиренеях и на севере страны. Их жители один за другим перебирались в большие города, чтобы найти там работу, и постепенно не осталось никого. Сегодня группа добровольцев под управлением ученого-историка организовала движение по резаселению таких деревень, но пока им так и не удалось найти желающих там жить. В то время, как на юге страны тысячи людей оказались без крыши над головой из-за ипотечного кризиса и вынуждены спать на улицах, в отдаленные от цивилизации деревни ехать никто не хочет — там нужно начинать все с нуля. Как считает активист движения по восстановлению этих деревень, они могли бы стать туристическими центрами или местами для отдыха. Для реставрации одного поселения нужна не такая уж большая сумма — от 500 тысяч евро до миллиона, и она могла бы стать хорошей инвестицией. Но удаленность от крупных городов пугает потенциальных инвесторов, а состояние пустующих домов с каждым годом ухудшается. Замкнутый круг, выхода из которого пока не найдено.

Другой вариант «потерянного мира» — это деревни, в которых из жителей осталось всего несколько пенсионеров. Они не видят для себя возможности переезда в большой город и остаются жить там, где родились. В центральной Испании даже есть деревня, где проживает всего один человек. Все остальные разъехались кто куда, а пожилой испанец решил остаться в родном месте до конца. Раз в неделю из районного центра ему привозят продукты и лекарства, все остальное время он живет в пустой деревне совершенно один.

В провинции Леона есть целый ряд деревень, среди жителей которых остались одни старики. По воскресеньям к ним приезжает священник из центрального поселка, а через день — фургон с хлебом. Все, чем жили эти поселки, — земледелие. Кукурузные и рапсовые поля не приносили столько денег, чтобы обеспечивать потребности молодых, и они уехали отсюда целыми семьями. Так же, как и в истории с одиноким стариком, здешние пенсионеры решили не покидать родных мест и образовали своеобразную коммуну. Из развлечений у них только разговоры с соседями на центральной площади да походы в единственный на всю округу бар. Кукурузы в поле хватает на прокорм скота, тем и живут. Новых соседей не прибавляется, туристы в этих краях не бывают. Постепенно деревни пустеют, и появляются очередные «потерянные миры» на карте Испании.

Что не понять русскому человеку: особенности национального менталитета, далекие от понимания русскими

Помимо понятия «маньяна», о котором я уже писала, русскому человеку, начавшему работать с испанцами, придется столкнуться еще со многими другими национальными особенностями, о которых лучше узнать заранее, чтобы постараться хоть немного понять местных жителей.

Первое и самое главное, что нужно запомнить: испанцы — любители процесса, а не результата.

Иногда складывается такое впечатление, что, бесконечно затягивая элементарные дела, сотни раз обсуждая одно и то же в мельчайших деталях и перекладывая ответственность с одного на другого, испанцы получают какое-то скрытое удовольствие, и то, как, собственно, дело решится, им уже неважно. Это трудно объяснить, с этим нужно хотя бы раз столкнуться.
Я помню, как поначалу мне приходилось отчитываться перед московским руководством, почему договор еще не подписан: «Понимаете, у них сегодня фиеста», «Сегодня сокращенный день», «В пятницу карнавал, он продлится четыре дня, звонить бесполезно», «Сегодня понедельник, а здесь это — как продолжение воскресенья, никто еще не раскачался».

В ответ меня спрашивали, неужели в Испании фиеста каждый день, не хочу ли я снова позвонить в эту компанию и не проще ли мне уже прийти к ним в офис. Поначалу я так и делала — звонила, настаивала, приходила. Однажды, в ответ на очередной мой звонок деловому партнеру, я получила прекрасное смс-сообщение: «Я все подпишу, если ты наконец перестанешь мне звонить!»
Испанцев нужно чувствовать, их действия бесполезно анализировать.

Нужно уметь подстраиваться так, чтобы не быть слишком настойчивым, но и не запускать ситуацию, иначе ответ на свой вопрос, к примеру, вы можете получить спустя несколько месяцев, а то и вовсе никогда. Это, пожалуй, одна из самых специфических особенностей испанцев, которая с непривычки отбирает множество времени и сил. Есть известный анекдот: «Сын-адвокат приходит к отцу и радостно сообщает:

«Папа, я выиграл дело Мартинесов!» Отец сокрушенно отвечает: «Что ты наделал! Это дело кормило твоего деда, кормило меня, и ты мог прокормить им своих детей!» Чтобы не стать очередным Мартинесом, иногда полезно самому проявить некоторую активность в делах, но, как я уже говорила, главное — не перегнуть палку.

Распространенная ошибка русского человека, ведущего дела с испанскими партнерами, — пытаться работать с ними по своим правилам. Испанцы — великие консерваторы, и это нужно запомнить раз и навсегда.

Кое-что об испанских женщинах

А вот здесь, пожалуй, стоит вспомнить о стереотипах. Горделивая, осанистая Кармен, окидывающая насмешливым взглядом каждого приближающегося к ней дона. Такое впечатление, что каждая из испанок считает себя если не королевой, то, по крайней мере, приближенной к свите. Но, раз уж заговорили о Кармен, то от этого образа у испанок разве что характер и осанка. О внешностных стереотипах лучше забыть. Во-первых, жгучие кареглазые смуглянки встречаются только на юге, в основном же испанки русоволосы и светлоглазы. Во-вторых, как бы так корректнее выразиться… Далеко не все они обладают королевскими силуэтами. Говоря об испанках, все, как правило, представляют себе стройных, как лань, танцовщиц фламенко.

Возможно, Средиземноморье и подарило жительницам Королевства тонкую кость, благодаря которой они действительно стройнее многих европеек, но вот только то же Средиземноморье и наградило их невысоким ростом и часто непропорциональными фигурами. Но как бы она ни выглядела, сколько бы ей ни было лет, чем бы она ни занималась, подавать себя испанская женщина будет так, будто кроме нее и не существует больше никого в этом мире. Даже самой милой и обаятельной сеньорите или сеньоре свойственно типичное выражение лица, которое в России по-простому назвали бы «козья морда». Поджатые губы, надменный взгляд, горделивая походка — и, вуаля, мужчины начинают вас бояться и трепетать перед вами. О характере испанок здесь даже ходят анекдоты, например: «Девушка, который час? — Пошел к черту!» Отсюда и результат: женщины правят отношениями от самой первой встречи и до конца...

Почему их невозможно не любить

С тех пор как я, с чемоданом и собакой, не зная ни Барселоны, ни языка, на котором здесь говорят, приехала в Испанию, прошло пять лет. Я никогда не задумывалась над тем, останусь ли я здесь надолго, или вскоре вернусь назад. Просто жила сегодняшним днем, не ожидая, что он принесет. Поначалу были приступы ностальгии и тоски от одиночества, учебный курс, из которого я толком не понимала ни слова и «догоняла» его литературой на русском языке, общение с друзьями исключительно по «скайпу» и по телефону… Потом, сами собой, в мою жизнь стали приходить новые люди, уже из этой, испанской, реальности. И однажды я поймала себя на том, что говорю уже не «у нас в Москве», а «у нас в Барселоне». В записной книжке моего телефона появились номера, начинающиеся на +34, а планы на вечер стали включать в себя встречи с местными друзьями.

Испанцев невозможно не любить хотя бы за то, что они умеют искренне радоваться окружающей их жизни, какой бы печальной или трудной она ни была.

Это и есть, пожалуй, истинные вера и надежда — когда ты каждый день умудряешься найти хоть какую-то мелочь, которая сделает твою жизнь прекраснее.

Однажды я шла с занятий в университете и заметила свою преподавательницу, идущую навстречу. Уставшая после многих часов работы, с тяжелой сумкой, она шла… и улыбалась цветущему у дороги дереву.

Эта вот способность ценить красоту, в чем бы она ни заключалась и когда бы ни встречалась на пути — для меня и есть то, что так подкупает в испанцах. Вы будете говорить с ними о кризисе, об экономической депрессии и неудачах на работе. Они будут темпераментно жестикулировать и прицокивать: «Как тяжело жить!»

Но потом вдруг увидят, как соседский ребенок гоняет щенка, и рассмеются — это жизнь, и она, несмотря ни на что, прекрасна.

Однажды, я ехала в ночном поезде через Германию в Польшу.

Была зима, и случился какой-то невиданный снегопад, поезд то и дело останавливался, по громкой связи сообщали о возможных задержках в пути. Пассажиры реагировали, в основном, мрачными взглядами и глубокими удрученными вздохами, снова опуская головы кто в ноутбук, кто в электронную книгу.

На одной из станций в вагон вошла испанская семья. Их было видно и слышно сразу: улыбающиеся, шумные, бурно выясняющие, кто на какое место сядет. Кажется, они еще минут 15 не могли рассесться по местам. Когда, наконец, они определились с сиденьями, тут же достали приготовленную еду: сандвичи, яблоки, бананы, и начали ужин, попутно обсуждая друг с другом планы на первые несколько дней в Польше. От них веяло каким-то домашним теплом и уютом, так сильно заметным на фоне снегопада за окном и унылости остальных пассажиров, степенно поджимающих губы и бросающих в сторону испанцев косые взгляды.

Когда поезд въехал в Берлин, все неспящие на тот момент пассажиры прильнули к окнам. Потсдамер платц, перед которой вагон ненадолго задержался, очевидно, уступая дорогу другому составу, была похожа на бескрайнее белое поле, и даже не было видно окружающих ее уродливых бетонных зданий, настолько сильная была метель. Снег падал даже не хлопьями, а как будто гигантскими слепленными комками. По громкой связи снова объявили о возможных задержках в пути и неблагоприятных погодных условиях. Кто-то громко захлопнул книгу, кто-то достал мобильный, чтобы раздраженным голосом сообщить, что задерживается.

Испанцы же вытащили фотоаппараты и принялись фотографировать. Они начали сетовать на погоду и природу, на то, что какие-то из планов в Варшаве придется отложить, и «мадре миа», и «черт возьми».

А потом кто-то из них сказал: «Но вы посмотрите, как красиво блестит снег!» И тут же все заулыбались и стали замечать, какой же редкий им выпал шанс — увидеть Берлин под снегом, таким красивым в ночном свете. Я помню, как, наблюдая все это, мне на мгновение захотелось подойти к ним, разговориться, сказать, что я русская, но живу в Испании и очень этому рада. И что, случайно немного за ними понаблюдав, я вдруг почувствовала себя тоже в какой-то мере испанкой.

Испанцев невозможно не любить за их открытость, благодаря которой не ощущается барьеров ни на языковом уровне, ни на уровне человеческом. Нет, не все быстро станут вашими друзьями. Но никто и не оттолкнет вас, если вы попытаетесь стать им другом. Они не боятся выражать свои эмоции и чувства, будь то счастье или горе, ненависть или любовь. Не стесняются своей естественности, если за окном глубокая ночь, а душа хочет петь. Испанец будет петь, даже если разбудит уже уснувших соседей, он перекрикнется с ними парой слов и будет петь дальше. Потому что сейчас он — такой, и зачем притворяться и сдерживаться, ведь живем один раз."

 

Болеро
(Николай Заболоцкий)

Итак, Равель, танцуем болеро!
Для тех, кто музыку не сменит на перо,
Есть в этом мире праздник изначальный -
Напев волынки скудный и печальный
И эта пляска медленных крестьян...
Испания! Я вновь тобою пьян!
Цветок мечты возвышенной взлелеяв,
Опять твой образ предо мной горит
За отдаленной гранью Пиренеев!
Увы, замолк истерзанный Мадрид,
Весь в отголосках пролетевшей бури,
И нету с ним Долорес Ибаррури!
Но жив народ, и песнь его жива.
Танцуй, Равель, свой исполинский танец,
Танцуй, Равель! Не унывай, испанец!
Вращай, История, литые жернова,
Будь мельничихой в грозный час прибоя!
О, болеро, священный танец боя!