Иногда выпадают дни, отмеченные какими-то особенными, из ряда вон выходящими впечатлениями. Ими хочется делиться, как дети делятся своими разноцветными стёклышками, значками и прочими секретиками. ) Мне сегодня довелось жить удивительный день - по всем ощущениям, день пика и перелома лета. В первой половине было невыносимо жарко и душно, томительно, как в духовке или в скороварке - потому что ещё и под давлением. Дышать и находиться на улице вообще было невозможно. К вечеру обещали грозу. И вот она зашла - грандиозная чёрная туча, с юго-запада... Тьма накрыла маленькую деревню и окружающий её лес, и тут началось светопредставление. Потоки воды хлестали так, будто сверху нас поливали из вездесущего брандспойта. Деревья, как метёлки, трепал и гнул ветер; дом шатался, окна трещали от напора стихий. В один момент я выглянула за дверь, чтоб полюбоваться мистерией грозы, и на моих глазах в толще вод мимо пролетели два куска огня - вероятно, шаровые молнии, т.к. поблизости ничего не горело. Это было удивительно - огонь, летящий по воздуху, плотно заполненному водой... В общем, всё это было красиво и грандиозно. Меня всегда завораживали такие грозы. Закончилось всё, впрочем, довольно быстро - не успела я допить и чашку чая в компании с маленькой свечой на блюдце, как вокруг стало светлеть.
Выходит, ваш перелом к нам два дня шёл, а наша гроза до вас за пару часов долетела. ) Но смотреть её лучше было отсюда, вне всяких сомнений. (Айвазовский. Гроза. 1889) Вчера на берегах Неруссы был самый зенит лета, настоящий Эдем. А про здешнюю радугу я в следующий раз расскажу. (Кустодиев. После грозы. 1921)
Вообразите же открытый берег тихой, мерцающей реки, сияющий под полуденным солнцем. Луга, раскинувшиеся до самого горизонта, бушующие океаном цветения и благолепия. Поистине, словно в благоуханную сферу погружаешься, вступая в это восхитительное пространство цветущих бесчисленных трав, среди которых глаз ловит сиреневые островки чабреца, жёлтые соцветья зверобоя, ковёр луговой клубники, уже почти отошедшей, но по-прежнему распространяющей волны ароматов... Вдали целые облака белых и жёлтых кашиц; неведомые фиолетовые «шишки» на высоких стеблях покачиваются, соблазняя остановиться, дотронуться руками, губами – присяду рядом полюбоваться, побуду одной из них, вспомнив, что на моей голове бандана в тон. Океан марева и благоухания, стрекотания и жужжания настолько плотен и осязаем, что, кажется, идёшь не по земле (сохрани, Господи, этот уголок от застройщиков и сельхозпроизводителей!). А посреди этого океана, то там, то тут, возвышаются острова-деревья: тёмные величественные дубы, медовые липы, серенькие тенистые ракиты, стайки прозрачных берёз... Всё это неспешно плывёт в зените, то появляясь, то исчезая, сменяя друг друга. И река, ласковая и приветливая, остановит тебя на каком-нибудь изгибе, и через минуту исчезнешь в её безоблачной чистоте...
Сокольи горы и река Сок. Сок впадает в Волгу неподалёку и на той стороне Волги - Жигулёвские горы. При случае постараюсь их сфотографировать.
Из всех мистерий земли больше всего трогает моё сердце мистерия дороги. Дороги, убегающей в поля, скрывающейся меж холмов, лугов и рощиц, манящей с возвышенностей в прекрасные голубые дали или в облака.
И это я пока не могу подобрать слов о том, как я сидела посреди земли и неба и бескрайних просторов на все стороны и слушала тело ветра... (и не подберу; потому что даже у фотоаппарата батарейки сели в том месте - настолько оно невыразимо).
Надо сказать, места здесь в стихиальном плане удивительно светлые. Очень мало комаров и прочих зловредных насекомых. Всё насыщенно покоем. Песок и сосны. На последней фотографии видно как слева заканчиваются Сокольи горы, а в правой части чуть вдали (на самом деле за Волгой) виднеются Жигулёвские горы.
Подсмотрела у Милы в прекрасной ветке "Бессонница": Этими благодатнейшими тёплыми августовскими ночами надо спать в саду, поняла я. В саду, рядом с яблоней, под шорох падающих яблок и безмолвие падающих звёзд. Лечь вдоль или поперёк Млечного Пути и невооружённым взглядом впустить в себя беспредельность миров, несущих свет. Сейчас звёзды падают так часто, что счёту им нет. И не надо им счёт. А просто хорошо вот так засыпать под ними - утром проснёшься, а какая-нибудь примостилась у тебя на плече. И так и пойдёшь дальше по земле с этой бесконечностью внутри и исчезнувшим звёздным следом на коже.
Маленькая серая ящерка пригрелась в верхнем левом углу страницы раскрытой книги, закрывая своим узорчатым телом часть предложения. Тоненькие, полупрозрачные лапы с растопыренными пальцами упирались в какие-то буквы, ощущая их рельеф. Ящерка прикрывала и открывала глаза, жмурясь будто от удовольствия и поглядывая на меня вполоборота. Я гладила её взглядом по красивой гибкой спинке, по изящному витиеватому хвосту, свешивающемуся в траву. Любовалась и любила её лучами спокойного августовского солнца и человеческой души. Ящерка сделала несколько движений и приблизилась к верхнему краю книги. Посмотрела на собственную тень на покрывале, свесилась немного за край, словно раздумывая, спуститься здесь и сейчас или нет. Приняв решение, развернулась и шустро, но вместе с тем и неторопливо пересекла страницу, замерев в нижнем правом углу разворота. Живая иллюстрация окаймляла теперь текст и заполняла собой свободное пространство на полях. Какое-то время я читала эту красивую страницу, а потом ящерка пришла в движение и забавно плюхнулась в траву, смешавшись с ней, затерявшись среди жёлто-серо-зелёных выгоревших переплетений, но всё ещё оставаясь рядом. Она внимательно смотрела за тем, как переворачивается большая белая страница. Затем я почувствовала касание её прохладного тельца и лёгких лапок - прошмыгнув под моим коленом, ящерка скрылась из вида.
На раскрытых страницах кого только не встретишь. Всегда любила книжки с картинками. ) Стрекозы прилетают украшать - голубые звенящие, терракотовые лохматенькие; жучки-паучки пробегают; гусеницы соответственно проползают; трудоголики-муравьи и в книге ищут, чего бы стащить в свой муравейник; наконец, листья падают в качестве закладок. ) И всё это настолько совершенно, что читать при этом совершенно невозможно: буквы утрачивают связи и расползаются в траву, некоторые уплывают по течению реки, другие забираются на деревья или улетают в облака, теряя по дороге свои смыслы.