ВЗ/НЗ: точность аппроксимации импульса

Вы, Василий, правы в одном: чтобы достигнуть общего языка на таком ресурсе как этот форум, придётся потратить немерянное время, оторвав его от практики. А жизнь тем временем утекает, и Жизнь не наступает... Теория, теоретизирование, отстаивание своих (а вернее, благоприобретенных, из вторых рук) взглядов, спор не по существу, а из-за буквы - всё это оттягивает энергию, кристаллизует низшие формы самости, уводит от Сути.

Да и кто нам внушил, в конце концов, что Истина - неизрекаема? Бедный, бедный Лао Цзы...

 

Опять масоны! O_O

 

Скорее получился намек Но идея очень похожая.

 

Василий! +1000! Не убавить, не прибавить...

Вчера я в поисках одной книги забрёл случайно на русский национал-социалистический форум. Меня буквально потрясли единомыслие и дружба. Давно забанили всех антифа, филосемитов, да и самих семитов и - кайф! Их "истина" найдена и усвоена, и поэтому им не нужно личное общение.
Нам же, в поиске нашей Истины реально необходимо сложение разбитой на куски "голографической" картины Мира, рассеяной по нашим умам и душам, т.е. личный контакт и прямая передача энергии, чего не может дать форум. Увы.

 

Поэтому предлагаю всем желающим общаться через ICQ или Jabber: вносим друг друга в контакт-листы, и общаемся хоть каждый день!

 

Сын Александра из «Жертвоприношения» – это образ Бога-сына, образ изувеченный, конечно, внутренним мучительным поиском автора образа, Андрея Тарковского. Но он читается, даже сразу заявляется - с появляением картона Леонардо да Винчи «Поклонение волхвов». Александра с сыном под деревом как парафраз композиции картона мы тоже видим в фильме почти сразу.
«…его сын, наконец обрел дал речи», – можно сказать и так. Мы услышали его, только когда жертва была совершена. И говорит он, между прочим, вот что: «В начале было Слово. Почему, папа?»
[Вообще немота мальчика требует другого разговора.]

И жертвоприношение Авраама – экспозиция жертвенного земного предназначения Бога-сына, вообще-то. И читать нам её лучше, как и историю изгнания из Рая, не как быль. И, конечно, не прилагая к этой истории и другим, которые кажутся страшными или странными, своей нравственной меры, какой бы безупречной она нам не казалась. Это рассказывается то, что и рассказать нельзя. Это – из сфер непознаваемого.
Надо сказать, что для меня вопрос веры, если отвечать на него как на страшном суде, решён. Как бы ни была слаба моя вера, я знаю, что это такое, даже испытывая такое мизерное её количество. Мне не надо подкреплять её разумом. Момент этот, если бы я оказалась перед выбором между ним и участием в общении или какой-то деятельности, наверное, уже победил бы. Это – невеликая цена в сравнении с клетками со львами и тиграми. Ну так и испытания мы переживаем по мере своих сил. Так вот, вернусь к истории с жертвоприношением Исаака как к были. «Жестокость» испытания заключалась в подготовке к нему. Жертвоприношение ведь было остановлено. Авраам (и Исаак тоже) показал меру своей веры. Убийство и не должно было состояться. То, что случилось, не стало бременами неудобоносимыми для Авраама. То, что мы не оказываемся перед испытаниями такой мощи, говорит только о нашей силе веры.
Когда-то, читая Ветхий Завет от корки до корки, я роптала. Я читала о торговле с Богом из-за праведников, и о подготовке к исходу из Египта, и о Золотом тельце, и о безнаказанности Аарона – и поражалась всему. Потом, кстати, я пережила очень тяжёлый период с сильными страданиями. Теперь я просто избегаю помногу читать Ветхий Завет. Я оставила это за границей – там, где находится то, что постичь сердцем я ещё не могу. А от постижения умом было и есть мало проку.
А плоть и кровь – это атрибуты плотного мира, Адам и Ева сделали этот выбор за нас. Вот в этих категориях теперь и ищет человек возможность возвращения. Как ещё говорить с человеком, если он всё меряет плотью?

Про критику Священного писания в аспекте человеческих жестокости и доброты.

Люди не убили её, осознав свою грешность. А нынешний человек осознание своей грешности просто выключает, когда надо взять камень и бросить его - это я про обыденность.
А про чтение Священного писания... Наверное, жестокость, которую человек прочитывает в ВЗ, и есть та полуосознанная грешность, грешность человечества, которое уже способно обозреть плотный мир более полно, чем те люди, о которых мы прочитали в ВЗ. И человек спотыкается на тех вещах, которые не только не решены, но и усугублены ныне.
Про личные переживания: и запах палёного, и вид крови ужасает потому, что я помню про людоедскую сущность, которая всё ещё сидит во мне. Когда её во мне не станет, это замыкание в момент напоминания о ней тоже перестанет происходить. Ведь отсутствие таких замыканий - тоже часть Божьей любви. А замыкания фиксировать надо. Это очень полезно. Можно увидеть, что Ветхий Завет ещё не преодолён. Куда уж мне сейчас совершенно постичь Новый.