Психологические заморочки (Сборник статей) Содержание 1. Помрачение. 2. Эмоции и чувства. 2.1. Эмоции. 2.2. Чувства. 2.3. «Экстрасенсорные ощущения». 3. О движущих нами мотивациях. 4. О природе желаний. 5. Об эго. 6. Сознание-восприятие. 7. Схема содержимого сознания. 1. Помрачения. Согласно буддийскому учению, для помрачённого сознания весь опыт делится субъективно на приятный, неприятный и нейтральный. В связи с этим, для него характерно стремление к приятному (что называется одним словом - страсть) и отвращение к неприятному (что называется одним словом - ненавистью). Нейтральный же опыт оно склонно попросту игнорировать и не докапываться до причин и не прослеживать следствия. Это называется одним словом - неведением. Итак, страсть, ненависть и неведение есть три характеристики помрачённого сознания, Корни Неблагого. Погоня за приятным, бегство от неприятного и тупость, леность ума, есть суть тех самых "крысиных бегов", которые составляют помрачённое бытие. К основным клеша, то есть помрачениям, иногда добавляют ещё гордыню и зависть. Однако, в любом случае, при всём их разнообразии, источником всех клеша при ближайшем рассмотрении оказывается неведение. В христианской традиции источником всех грехов принято считать гордыню. Однако при ближайшем рассмотрении гордыня оказывается лишь следствием духовной слепоты, неведения относительно благого и неблагого. О том, что гордыня не является первичной по отношению к неведению, является тот факт, что существуют состояния, отмеченные неведением, но не отмеченные гордыней (например, животные). Гордыня это уже следствие сравнения себя с "другими". А такое сравнение может быть лишь следствием аффектного различения "я" и "других", что является проявлением неведения. Процессу порождения помрачений из этого корня посвящено учение о двенадцатичленной формуле бытия (пратитья-самутпада). Итак, неведение порождает помрачённые действия, которые неизбежно оставляют кармические следы в сознании, которое в следствие этого порождает скандхи. Скандхи кристаллизуются в шесть органов чувств (зрение, слух, осязание, обоняние, вкус и ум), которые поддерживают сознание «ветхого человека», в котором есть приятное, неприятное и нейтральное. Это ощущение приятного, неприятного и нейтрального порождает желание обладать приятным, избежать неприятное и равнодушие к нейтральному. Это, в свою очередь перерастает в стремление удержать существование чтобы подольше пребывать в приятном или наверстать упущенное удовольствие если основным восприятием было неприятное. Это побуждает нас после смерти опять пуститься в омут перерождений и, соответственно, пережить новое рождение и, в конечном итоге, увядание и смерть. Так происходит бесконечно. 2. Эмоции и чувства. Немного о разнице между эмоциями и чувствами. На мой взгляд, было бы полезно как можно более отчётливо различать эмоции, чувства и кроме того — так называемые «экстрасенсорные ощущения». Это три разные вещи, хотя в современной психологии, как минимум, эмоции и чувства принято относить к эмоциям, первое относя к деструктивной их разновидности, а второе - к конструктивной. Опишем эти три явления. 2.1. Эмоции. Эмоция всегда есть следствие того, что внимание человека полностью захвачено воспринимаемым. Такая захваченность сродни заворожённости, когда ребёнок смотрит на что-то открыв рот и забыв себя. Особенностью эмоциональной реакции является также повышенное влияние её на физиологическое состояние организма. Например, гнев вызывает выделение гормонов ярости, учащение сердцебиения, учащение дыхания, повышение давления и т.д. Для каждой эмоции имеется свой специфический набор физиологических реакций, хотя в целом связь эта далеко не однозначная. Структура эмоции сложна и имеет много уровней. Поначалу, у новорождённого, присутствуют только эмоциональные реакции на негативные или позитивные с точки зрения физиологии факторы: холод, голод, отсутствие или присутствие материнской ласки, довольство и т. д. Это автоматическое различение приятного и неприятного, закладывает основу для дальнейшего развития всего эмоционального здания. По мере развития психики и расширения восприятия у младенца формируется способность сравнивать и запоминать что приятно и что — нет. Поначалу, например, у него нет понятия о том, какая пища вкусна, а какая — нет, однако постепенно в его памяти формируется инвентарный список, чётко поделённый на две группы — приятное и неприятное. При этом в начале этого процесса третьего не дано. Для ребёнка в этом мире есть только приятное и неприятное, даже то, что прямо его не касается. Индифферентность развивается, кажется, чуть позже. Итак, формируется инвентарный список приятного и неприятного. Одновременно с этим всё более чётко оформляется образ себя. Во взрослом возрасте этот образ окончательно кристаллизуется. Что такое — этот образ? Это — ещё один объект в упомянутом инвентарном списке. Человек как бы договаривается с самим собой: «вот это — я, а это — не я; это — моё, а это — не моё». При этом отношение к этому объекту (по шкале «приятное-неприятное») может варьироваться в довольно широких пределах вплоть до активного отвращения. Но чаще человек, отождествляясь с этим образом, считая себя «им» («это — я»), по умолчанию считает этот объект «положительным», приоритетным. Итак — как мне видится процесс развития отдельно взятой эмоции? Триггер в этом процессе — некий сигнал. Внешний (пришедший от физических — другое мы здесь рассматривать не будем, поскольку это не принципиально - органов чувств) или внутренний (пришедший из протекающих психических процессов — размышлений и воображения). Далее, этот сигнал автоматически идентифицируется как «приятное» или «неприятное». Для новорождённого, во-первых, существуют только внешние сигналы, а во-вторых, всё заканчивается на уровне вышеописанной первичной идентификации. Далее сразу следует эмоциональная реакция — положительная или отрицательная. Однако, у взрослого человека первичная идентификация является лишь начальной фазой развития эмоциональной реакции. За ней следует, так сказать, вторичная идентификация, в которой определяется объект, субъект и т. д. Кто, что и зачем сделал. Это происходит мгновенно. Далее возникают сопутствующие мысли, раскручивающие эмоциональную реакцию и поддерживающие её. При этом под мыслями подразумевается не только вербальная их форма, но и образная. То есть, проносится поток образов и обрывков слов, раскручивающих маховик эмоции. Эмоции взрослого человека отличаются от эмоций новорождённого своей длительностью и склонностью к рецидивам именно из-за того, что они поддерживаются потоком мыслей-образов. И наконец, следует сама эмоция. Эмоция есть состояние более или менее полной вовлечённости внимания в некую ситуацию. Чем больше вовлечённость, тем сильнее эмоция и наоборот. При этом, конечно, степень вовлечённости может разниться и, соответственно, разнится сила эмоциональных реакций. В качестве классического примера развития эмоции возьмём эмоцию голода. Да-да, голод — это эмоция. Итак, в исходнике имеем физический сигнал — специфическое ощущение в желудке, физический голод. Далее оно идентифицируется как неприятное. Включается поток мыслей-образов о еде и о насыщении. Развивается эмоция недовольства отсутствием пищи, а при потреблении пищи — эмоция удовольствия. Эта вовлечённость, по сути, есть своего рода опьянение, поскольку опьянение это не что иное как утрата трезвости, способности трезво, объективно, неискажённо воспринимать и интерпретировать реальность. И ровно то же самое можно сказать и о вовлечённости. При этом очень важно помнить ещё и о том, что так называемые позитивные эмоции по сути своей ничем не отличаются от эмоций негативных. Радость от приятного (чего бы то ни было — от новых впечатлений до победы над врагом), самодовольство, удовольствие — всё это опьяняет точно так же, как и негативные эмоции. Вообще, есть немалая опасность, что "практикующий" человек, устраняя негативные эмоции, попросту укрепляется в их противоположности - эмоциях положительных. Например, такой эмоцией является (само)довольство, самоуспокоенность. Это наверное самый распространённый случай. Очень тонкий и трудно различимый, принимаемый за внутреннее равновесие. Или, скажем, ажиотаж по поводу собственных "достижений" (ради чего они часто преувеличиваются), или чувство превосходства от того, что ты "владеешь" своими эмоциями. Ещё положительные омрачённые эмоции: радость, что тебя похвалили, тебя признали, с тобой согласились, что тебя восхваляют, злорадство и т.д. Такие положительные эмоции становятся настоящим панцирем. «Практика обретения внутреннего равновесия» вообще может свестись к постоянному укреплению этого панциря. Итак, вот, зачастую, путь "обретения внутреннего равновесия" в современном понимании: 1. Укрепление в самодовольстве как основа. 2. Утверждение в такой картинке, в таком описании мира, которое бы оправдывало вышеозначенное. Сюда же можно добавить "делать то, что нравится" - удовольствия, поиск мистических впечатлений, "творчество" - всё делается для того, чтобы укрепиться в самодовольстве. "И жизнь его похожа на фруктовый кефир..." Это убивает дух человека. Этим больна современная психотерапия, этим болен современный поп-буддизм, который часто выступает в роли этакого нехимического транквилизатора: «don't worry, be happy, everything is OK». Именно потому, что вовлечённость есть род опьянения, она, как и всякое опьянение, обладает своего рода притягательностью. Даже совершенно и явно негативные эмоции типа ненависти или отвращения обладают притягательной опьяняющей силой. Кроме того, обнаруживается, что эмоциональные проявления часто позволяют манипулировать другими людьми в желаемом направлении. И вот человек начинает, сам того не осознавая, стремиться вновь и вновь испытывать эмоции. Это настоящая внутренняя практика, в ходе которой мы совершенствуем и развиваем свои эмоциональные реакции. Мы составляем список излюбленных эмоциональных реакций, которые вписываются в «образ себя», становятся «мной». В результате некоторые люди достигают в этой практике такого совершенства, что могут вызывать в себе эмоцию безо всяких предыдущих и промежуточных стадий. И вот уже человек способен вызвать в себе эмоцию, скажем, голода, то есть аппетит, то есть — желание испытать удовольствие, без сигнала физического голода. Он будет испытывать аппетит всегда, когда внимание ничем не занято, настолько эта настройка у него становится выдрессированной. Точно то же бывает и с другими эмоциями. Однако, к чему же приводит подобная практика? Результаты её схожи с результатами любого вида наркомании: деградация, как физическая, так и психическая. То, что сильные эмоции могут повредить здоровью — известно давно. Однако, мало кто задумывается, что и слабые, но постоянные эмоции, типа фоновой раздражённости, неприязни или беспокойства, разрушают наше здоровье точно так же, просто это разрушение, так сказать, размазано по времени, происходит исподволь, незаметно. Но это было бы полбеды. Куда хуже деградация психическая. Человек, опьянённый любым наркотиком, и эмоции здесь не исключение, не может развиваться внутренне, поскольку для развития необходим трезвый подход. А то, что не развивается — разрушается. Вместо того, чтобы употребить внимание на вещи более созидательные, мы тратим его на поддержание эмоций. Захватывая наше внимание, они ограничивают наше восприятие. В конечном итоге, внимание ограничивается очень узкими пределами. Даже когда внешних источников для инициирования эмоций нет, мы зачастую ищем и находим эти источники самостоятельно — во вне или внутри нас самих. В результате, к преклонным годам человек представляет собой весьма печальное зрелище. Однако, мы совсем не обречены на подобный итог. Для этого нужно внутри себя начать работать в обратном направлении. Первый шаг к этому — повернуть, так сказать, око своего внимания внутрь, на свои психические процессы — прежде всего — на эмоции и мысли. Начать отслеживать их. Как правило, у человека есть одна-две излюбленных эмоции. Это может быть раздражение, злость, самодовольство, апатия-скука (а это тоже эмоция, просто очень сильно размазанная по времени), отчаяние, недовольство и так далее. Часто одного взгляда на человека достаточно, чтобы определить его эмоциональный модус. Наиболее рациональным будет сосредоточиться именно на таких излюбленных эмоциональных состояниях. Далее уже можно искать способы очищения от этой паразитической активности в психике. Здесь мы не будем касаться конкретных методик, да и у каждого человека они в той или иной мере свои. Обрисуем лишь примерную схему этого процесса. Сначала мы наблюдаем эмоции и пытаемся прервать их поток. Не сдержать внешнее проявление (это будет банальным подавлением, которое ни к чему не приведёт) — а именно прервать их развитие внутри себя. Здесь принципиальное значение имеет именно навык наблюдения. Наблюдая, мы уже не можем вовлечься. А значит, эмоция уже не способна развиться и захватить нас. Укрепляясь в позиции наблюдателя, изначально безмятежной, мы усиливаем ту основу, которая, по сути, и является состоянием, альтернативным эмоциональному. Здесь возможны варианты. Например, использование вспомогательных мыслеобразов. В некоторых даосских школах1 практиковался осознанный вызов той или иной реакции. Логика здесь проста: если мы сможем в любой момент вызвать, скажем, гнев, то тем самым, познав его механизм, сможем в любой момент его победить. Таким образом прорабатывался весь набор эмоций. Кроме того, эмоции сами по себе могут оказаться инструментом, необходимым в некоторых ситуациях, поскольку позволяют быстро «раскрутить» физиологию до нужной кондиции. Так, например, некоторые боевые школы используют эмоцию ярости для переведения тела и психики в нужное для сражения состояние. Ключевой момент в пагубном воздействии эмоций в повседневной жизни заключается в том, что они слишком легко вовлекают, фиксируют наше внимание. Переводят наше сознание в неконтролируемое, неуправляемое состояние, провоцируя энергетические выбросы (резкие или подобные постоянно существующей утечке) там, где это не имеет никакого смысла. Однако, в этих школах человек балансирует на грани вовлечения или, можно сказать, практикует контролируемое вовлечение. Подобным образом можно совладать с потоком несанкционированных, то есть, автоматических и полуавтоматических мыслей. Мы увидим, что эти мысли-образы находятся в основе эмоций и если прервать этот поток, бороться с эмоциями будет проще. Далее, мы увидим паттерны своего сознания — тот самый инвентарный список (прошу прощения за кастанедовский термин, но он представляется мне весьма точным в данном случае). Ту обширную систему взглядов, убеждений относительно всего вокруг — и относительно «себя самого», который заставляет нас реагировать именно так, а не иначе. И наконец, мы доберёмся до самого главного паттерна, называемого «я». Всё это нейтрализуется через осознание. В конце концов остаётся базовая, так сказать, заводская, настройка нашей системы - «приятное-неприятное». И даже её возможно победить. И тогда воцаряется полнейшее безмолвие. У внутреннего безмолвия много ступеней. Самая поверхностная — это эмоциональная тишина, затем — тишина отсутствия мыслей-образов. Затем — тишина освобождения от паттернов сознания. И наконец — тишина свободы от различения «приятного» и «неприятного». Это состояние не является просто пустотой и отсутствием чего бы то ни было, когда человек просто сидит на месте как пень. Совсем нет. Так было бы, если бы не то, о чём пойдёт речь в следующих двух разделах. Могут сказать, что эмоциональные реакции нужны для выживания организма. Например, почувствовав физический голод и эмоцию голода, живое существо начинает искать пищу. Однако, это верно только для существ, не обладающий развитым сознанием. Для человека эмоциональные реакции нужны разве что во младенчестве, а дальше они становятся скорее непомерной ношей и в конце концов уничтожают его. Человек имеет развитое сознание и одновременно в наследство ему достались чисто животные реакции. То, что животному помогает выжить, в питательной среде развитого человеческого сознания превращается в подобие раковой опухоли, оплетающей метастазами весь организм. Итак, для того, чтобы понять, что организму требуется пища, человеку совсем не обязательно испытывать эмоцию голода. Достаточно просто получить физический сигнал от желудка. И так во всём. Отдельно нужно сказать про химическое подавление эмоций с помощью разного рода транквилизаторов и антидепрессантов. Эмоциональная основа — те самые паттерны сознания - таким образом не устраняется, то есть решение проблемы не только откладывается, но и усугубляется, поскольку: 1. Акт приёма антидепрессанта сам по себе продиктован помрачённой мотивацией — стремлением избежать неприятного, а значит лишь увеличивает негативную карму. Иными словами, последствием этого шага будет увеличение суммы помрачений, в том числе и эмоций (в последующем). 2. Результатом такого приёма является либо снижение интенсивности эмоции — то есть как бы размазывание её по времени, что принципиально ситуацию не меняет, либо же — погружение сознания в состояние апатии, которая есть не что иное как одна из крайних форм неведения (в буддийском смысле), авидьи. Это приводит к тому, что человек теряет способность к полноценному самонаблюдению, постижению корней тех или иных явлений в его психике, исправлению ошибок, а значит неизбежно деградирует. Предельное состояние апатии — это жизнь овоща, даже хуже, поскольку овощи имеют и тягу к жизни, и вполне определённые реакции на окружающий мир. 2.2. Чувства. Не будь этого явления, человек, очищенный от эмоций и не свалившийся при этом в болото апатии, превратился бы в подобие Терминатора. Однако, по мере очищения сознания, всё отчётливее начинают проявляться совершенно особые состояния. Назовём их чувствами. Наиболее полно и ярко они проявляются в полном безмолвии. Что это такое? Попробую описать. В этом явлении я бы выделил как бы два уровня: высшее чувство и чувства «вторичные», проистекающие из первого. Высшее чувство можно описать так: это — чувство Предельной Истины. Ощущение сопричастности самым истокам бытия, сокровенным и вневременным. Ощущение единости всего в мире, теснейшей взаимосвязанности. Это то самое «Interbeing», то есть - «Со-Бытие», единое бытие, о котором уже говорилось в предыдущих главах. Праджня и Каруна. «Вторичные» чувства являются скорее приложением или проявлением высшего чувства в конкретных ситуациях. Можно выделить следующие вторичные чувства: чувство правильного и неправильного спокойная решимость стоять на смерть (не путать с яростью, гневом или фанатизмом) тонкая радость бытия эмпатия тонкая печаль сострадание и т. д. По мере очищения сознания, чувства проявляются всё более явственно, однако довольно долго они в значительной степени искажены. Например, сострадание легко «сваливается» в жалость или «сюсюкание», тонкая печаль — в депрессию и т. д. Подобные откаты сильно затрудняют продвижение. Чувство невозможно удалить. Его можно только задавить, завалить эмоциями и мыслями. Поэтому необходимо сосредоточиться именно на очищении сознания, не заботясь о том, когда же проявится чувство. Сама эта мысль порождает эмоцию нетерпения и отдаляет нас от чувств. Есть два чувства, о которых стоит поговорить отдельно: это любовь и страдание. Слишком часто на них паразитирует целый комплекс эмоций, которые мы и обозначаем этими словами, не видя за ними чувства. На самом деле, любовь как чувство — это сразу три явления. Во-первых, это та самая Каруна. Она не зависит от объекта и подобна свету, лучащемуся сквозь наше сердце. Можно находиться в комнате в одиночестве и пребывать в Каруне. Второе и третье явления — это вторичные чувства. Во-первых, это чувство связи. Есть люди, с которыми мы связаны. Христианин бы сказал, что этих людей поручил нам Господь, чтобы мы заботились о них. Во всяком случае, эти слова хорошо описывают это чувство. Ты чувствуешь, что этот человек тебе поручен и ты готов за него положить жизнь. Это не аффектированная экзальтированная решимость, нет. Это совершенно спокойное и трезвое осознание, проистекающее из чувства правильного и неправильного, а в конечном итоге — из прикосновения к Истине. Причём, связь может со временем и исчезнуть, то есть, как бы, это поручение может быть с нас снято. Часто так бывает с детьми. Но может остаться и до конца жизни. А может, исчезнув, замениться пустой эмоциональной привязанностью. Во-вторых, это — сострадание. По сути это — эмпатия, ощущение страдания других существ, благоволение к другим существам. Ощущение чужого страдания может быть очень острым, намного более острым чем своё собственное. Естественным образом здесь возникает самоотверженное стремление уменьшить эти страдания. И рождается это чувство из Каруны. Эмоциональная любовь это чаще всего не более чем стремление к приятному в том или ином виде, а также — стремление к обладанию этим приятным объектом. Причины, по которым данный человек вдруг хочет иметь другого человека (именно этого, а не иного) в списке «моих вещей», могут быть разными. От чисто индивидуальных психических особенностей, и тогда такой человек просто падок до всех людей данного типа. До более глубоких: эта эмоция может паразитировать на чувстве связи. И тогда она, эмоция, убьёт чувство рано или поздно и нанесёт чувствительности человека большой урон. В редких случаях, впрочем, бывает и иначе: шелуха эмоций слезает и остаётся чистое чувство предельной преданности и единения. И второе затасканное слово — страдание. Если говорить о страдании как о чувстве, то оно есть оторванность от вышеописанного истинного состояния Со-Бытия. Она, оторванность, есть следствие вовлечённости внимания, искажённости восприятия. То, что на почве этого легко могут развиться и обычно развиваются эмоции – это, думаю, понятно. Ведь человек пытается справиться с этим чувством, заглушить его, поскольку его «машинка» идентифицирует это чувство как «неприятное». В конце концов человек может совершенно заглушить это чувство, которое, на самом деле, является для нас путеводной звездой. В нашей жизни в наиболее чистом виде оно проявляется как некая беспричинная тоска, которой нет утоления ни в чём. Со-страдание есть ощущение «чужого» страдания как своего. Причём, имеется в виду именно чувство страдания, а не те опереточные эмоции, которые обычно принято обозначать этим словом. На деле, в Со-Бытии, нет ни «чужого», ни «моего» страдания (если речь идёт о чувстве, только эмоция присваивается самостью), есть просто страдание. Истинных чувств мы почти не знаем. Они мало того, что погребены под эмоциями, они ещё и не развиты. Грубо говоря, чтобы мы хоть что-нибудь почувствовал, нас нужно крепко шарахнуть. Поэтому, когда мы достигаем первых начатков безмолвия, поначалу мы ничего не чувствуем, и сидим как полено, как правило мы даже засыпаем, постоянно засыпаем в этом безмолвии, потому что наш дух пока таков — он пока спит. Ему ещё нужно проснуться. Кроме того, необходимо заметить, что на этом пути возникают и по-настоящему позитивные эмоции. Но обычно люди не знают и их. Эти эмоции связаны с, так сказать, духовно-душевной сферой. Например, это радость творчества, созидания, дарения. Однако по мере очищения сознания даже такие эмоции тонут в сиянии чувств. Такие позитивные эмоции не оставляют ощущения отравления и не мешают пробуждению чувств, если к ним ничего другого не примешивать. Поэтому об их удалении речи не идёт, хотя и культивация их бессмысленна, поскольку их источник — в чувстве и они — лишь переходный этап. 2.3. «Экстрасенсорные» ощущения. Есть люди, способные, например, ощущать опасность безо всяких внешних на то признаков. Такое ощущение не имеет отношения к эмоциям. Более того, эмоции мешают проявлению этого ощущения и вполне могут раскрутиться на почве его возникновения. Однако, ощущение это не относится напрямую и к вышеописанным чувствам. По своим характеристикам, такие ощущения полностью схожи с физическими ощущениями, за вычетом наличия физических органов чувств, производящих эти ощущения. При очищении сознания подобные «экстрасенсорные» ощущения, как правило, всё более обостряются. Однако, не следует обращать на них слишком пристального внимания (если только они не приносят реальную пользу как чувство опасности в соответствующей ситуации), поскольку само это внимание приводит к вовлечению, эмоциям и, соответственно, убивает само это ощущение. Самый лучший подход — просто фиксировать наличие такого ощущения, не допуская по отношению к нему ни лишних мыслей, ни, тем более, эмоций. 3. О движущих нами мотивациях. Можно с известной долей условности выделить следующие основные силы, движущие нами по жизни: 1. Грубое "я". Это, говоря библейским языком, прописанный в нас закон мира сего, говорящий: "я" "моё", "наши-чужие", "наслаждайся", "ищи удовольствий", "защищайся", "выживай", "урывай", "унижай", "унижайся", "обижайся", "обижай", "превозносись над другими", "слепо подчиняйся" и так далее. Сюда же относятся и большая часть эмоций, и стадное чувство, желание быть как все или наоборот выделяться, подчиняться правилам или бунтовать. Это грубое "я". Принимает самые причудливые формы. Проникает во всё. Самое внешнее проявление грубого "я" - эмоции. Они могут быть как бурными, так и вялотекущими, как негативными, так и положительными (например, самодовольство). Грубое "я" может быть агрессивным, тупым, злобным, самодовольным и т.д. То есть, как правило, какие-то определённые эмоции в нём доминируют. 2. Надзирающее "я". Это - подпрограмма в нашей психике, надстройка, наблюдающая соответствие всех действий и психических процессов неким правилам, неким стандартам. Каким именно - обычно закладывается в ходе воспитания и социализации как некие априорные ценности. Однако, одним из признаков взросления личности является то, что она начинает сама себе назначать правила и жить по ним. Признаком же деградации личности является то, что надзирающее "я" либо полностью отключается, либо переориентируется на внешний мир и служит лишь самооправданию или, иными словами, грубому "я", хотя по своей природе должно это последнее сдерживать и облагораживать. По сути, надзирающее "я" является самым грубым проявлением совести. При вступлении человека в этическую практику, он перепрограммирует своё надзирающее "я" на те правила, которые бытуют в этой практике. Надо сказать, что в большинстве религиозных традиций правила эти удивительно (впрочем, что тут удивительного?) схожи. 3. Рассудок. Это - встроенный вычислительный аппарат, высчитывающий, как лучше достичь той или иной цели. Как правило имеет подчинённый характер, может быть развит и задействован в большей или меньшей степени, однако в некоторых тяжёлых случаях становится главной действующей силой в человеческом существе. Часто он тоже выступает в роли судии на предмет того, что правильно а что не правильно. Однако, допускать его в этом можно только до сугубо прагматических вещей, да и то при этом верифицировать с помощью п.2,4 и 5, или даже 7 (см. ниже). 4. Когнитивное начало. Это - желание понять, познать, научиться. Пытливость. Если оно подчинено грубому "я", то вырождается в жажду новых впечатлений, развлечений и тому подобного. Кроме того, оно может быть почти совершенно подавлено и тогда человек погружается в апатию и скуку, которую ничто не может развеять. В очищенном виде когнитивное начало всё больше приближается к праджне, непосредственному постижению сути вещей. 5. Созидающее начало. Сюда относится и чувство правильного, - высшее проявление совести. Особое ощущение, различение правильного и неправильного. Человек чувствует, что если он не сделает это, он нанесёт ущерб чему-то глубокому и главному в жизни и в себе. И если не совершает - чувствует этот ущерб как особую внутреннюю боль. В то же время, при совершении правильного шага, служащего другим на благо, приходит чувство чистой радости. Чувство правильного имеется в зачатке у многих, однако по началу часто врёт. Его надо развивать. Помогает этому - правильно настроенное надзирающее "я". Постепенно при следовании правильно настроенному надзирающему "я", просыпается, развивается и утончается чувство "правильного". Это те самые "чувства, навыком наученные к различению добра и зла", о которых говорил ап.Павел. Сюда же относится и чувство любви, эмпатии, сострадания, которое заставляет нас заботиться о ближнем, жертвовать собой ради него, созидать, создавать новое и прекрасное, приносить любовь и дарить красоту. Просто - дарить от всего сердца. Сюда же относится радость творчества и инспирации. 6. Стремление к "горнему". Это чувство заставляет нас искать Бога, метаться по жизни и ни в чём не находить удовлетворения. Это - голос нашего духа. Чувство правильного рождается именно из тоски по горнему. Эта тоска заставляет нас действовать наперекор грубому "я" и рассудку, работать над собой и в конце концов приводит нас к полной трансформации грубого "я", к поглощению его в духе. Платон называл это чувство - «эрос», это любовное стремление к Истине, к Запредельному и т.д. Движущая сила нашего духовного поиска. Я для этого придумал специальный термин – «теорос», от слов «теос» и «эрос». 7. Можно также особо выделить ещё одно начало, которое можно назвать "чувством Дао" или "Божией волей" или "чувством Истины". Довольно трудно описать это чувство, но попробую. Здесь всё происходящее, само бытие, начинает ощущаться как некий Поток, непрерывный, вечный, благой, хоть и проявляющийся в бытии, но "находящийся" за пределами всех пределов. И вот, когда человек начинает чувствовать это Дао, этот Поток, он видит, что определённый модус действий и внутреннего состояния обостряет это чувство, а всё другой - замутняет. Или можно условно сказать, что некоторые действия соответствуют Дао, а некоторые - не соответствуют, хотя нет ничего что бы не было в Дао. Поначалу это чувство очень неустойчивое. Но по мере его укрепления и истончения оно становится всё более точным, вплоть до малейших действий и каждого слова и жеста. Чувство это появляется со временем по мере следования пп.5 и 6. Конечно, эти мотивации почти всегда смешаны в той или иной пропорции, однако, каждое наше действие имеет лишь одну из этих сил в качестве главенствующей. Если же две или больше силы в данной ситуации примерно равны, то человек начинает колебаться. Кроме того, те или иные аспекты, проявлены в каждом человеке в разной степени. Плюс ко всему, «грубое я» весьма многосложно, противоречиво и может давать несколько противоречащих друг другу мотиваций в какой-то момент. Остальные аспекты могут быть настроены недостаточно чётко. Когда же человеком по жизни руководит по большей части один из перечисленных аспектов и конфликты между различными мотивациями в нём не сильны, то обычно говорят, что он — «целостная личность». Цинизм говорит, что в людях есть только первые три пункта, но цинизм - яд. Человек под действием цинизма деградирует, поскольку исключает из поля своего восприятия более высокие аспекты своего существа и других людей. Очень важно научиться различать свои мотивации, движущие силы. Нужно помнить, что грубое "я" очень коварно, и проникает повсюду. Поэтому необходимо тренировать и оттачивать п.2 и п.4 чтобы различать присутствие грубого "я", которое может отравить всё. Ещё нужно помнить: грубое "я" поддаётся обработке и воспитанию. Расхожая ошибка заключается в том, что человек говорит: "ну такой вот я и тут ничего не поделаешь". Так вот - поделаешь, нужно просто стараться. Кроме грубого "я", в нас множество других сил, нужно лишь перевести грубое "я" в подчинённое положение, для начала - по отношению к пп.2 и 3. Когда грубому "я" не потакают, оно как бы усыхает. А когда включается пп.5 и 6, оно в конце концов совершенно перерождается и становится лишь тенью, подчинённой пунктам с 3-го по 6-й. Пункт 2 постепенно всё больше отходит на 2-й план, его место всё больше занимает п.5 и 6. В конце концов главной движущей силой становится "зов момента", как это называли суфии, или - Божья Воля то есть п.7. Но это уже весьма редкий случай. Есть ещё одна возможная сила, присутствующая не в каждом человеке: одержимость. Само это понятие подразумевает, что в нас появляется некая сторонняя сила. К чему она ведёт? К разрушению. Себя или окружающего. Часто грубое "я" подключается к этому процессу, получая в этом определённое наслаждение, однако не оно является главной движущей силой здесь. И кроме того, часто именно грубое "я", захватив полную власть в домостроении человека, впускает внутрь этого домостроения вышеозначенного хищника, который, по сути своей, является чем-то вроде компьютерного червя. И наконец, исходя из вышесказанного, можно сказать несколько слов о воспитании новоприбывшего человека. "Исходное" состояние ребёнка таково, что он обладает мощнейшим когнитивным началом (хотя его мощность и формы проявления, конечно, зависит от индивидуума). Кроме того, его надзирающее "я" поначалу совершенно не развито и оттого грубое "я", хотя и не кристаллизовавшееся ещё, часто захватывает власть в существе ребёнка совершенно. Это можно видеть, например, по эмоциональным вспышкам. Рассудок тоже ещё не развит. Определённое созидательное начало присутствует в человеке от природы. Стремление к горнему наличествует в виде стремления к любви, к любящей доброте, которое присуще каждому человеку от рождения, но потом часто убивается. Ну а пункт 7 как правило отсутствует более или менее полностью. Неправильное воспитание, которое напрочь губит жизнь ребёнка, прежде всего заключается в неправильной настройке надзирающего "я", которое либо парализуется (т.е. совсем не развивается критический ум), либо развивается в сторону надзирания за другими людьми, но не за собой. Как правило, это приводит к перекосу вообще всей личности. То есть: - затрудняется полноценное развитие интеллекта, поскольку критический ум - необходимая его составляющая - искажается когнитивное начало, поскольку из поля познания исключается всё, что может причинить боль «грубому я». Человек не видит своих ошибок, соответственно - не учится на них, соответственно - не развивается. А отсутствие развития вообще говоря означает деградацию. - постепенно усыхает созидательное начало, поскольку для того, чтобы созидать, чтобы "делать другому хорошо" просто так, из доброго чувства, необходимо любить других людей. А как ты сможешь любить других людей, если твоё «грубое я» главенствует, а «надзирающее я» становится его орудием, направляясь на то, чтобы следить за другими людьми и обвинять их во всех грехах? Ведь «грубое я» видит в других либо угрозу, либо источник той или иной поживы, либо же просто объект не достойный внимания. - тоска по горнему если и присутствует, то не может быть удовлетворена, поскольку путь к этому удовлетворению лежит через обуздание грубого "я". Но часто она напрочь забивается голосом грубого "я". - о пункте 7 и говорить не приходится. Соответственно, отсюда выводится и стратегия воспитания правильного, которое, по сути, заключается лишь в трёх основных пунктах: 1. Настройка надзирающего "я" на самоанализ и выявление собственных ошибок с одновременной снисходительностью к ошибкам других. Вложение в надзирающее "я" тех критериев оценки, которые бы способствовали проявлению и развитию остальных, более "высоких", аспектов личности. 2. Поощрение когнитивного начала. Поощрять любые виды познания, отвечать на все вопросы, относиться к интересам ребёнка с уважением. Предоставлять ему решать за себя (хотя и помогая увидеть заранее причины и последствия этих решений) и помогать отслеживать результаты этих решений. Короче говоря - побуждать ребёнка к тому, чтобы думать, исследовать, докапываться до причин. Естественным образом это развивает и интеллект. 3. Питание созидательного начала. Необходимо дать ребёнку почувствовать вкус любви, почувствовать - что это такое - быть любящим и любимым. Поощрять его на добрые, благородные дела, заботу, сопереживание. Одновременно это неизбежно будет развивать и чувство правильного, и чувство высокого, а в купе с предыдущими двумя пунктами приведёт к развитию в человеке аспектов, обозначенных пунктами 6 и 7. Конкретные методы жизнь подсказывает сама. 4. О природе желаний. Мы, как правило, совсем не знаем своих истинных желаний, потому что руководствуемся обычно похотениями «ветхого» человека и называем это своими желаниями. И получается, что человек думает, что хочет чего-то, а на деле - это наведённые желания или привычки. Это - не его желания, или его, но до неузнаваемости искажённые. А различать он не умеет. Наука различения - это трезвение, один из столпов этических традиций в мировых религиях. Чтобы научиться различать, нужна саморефлексия, самонаблюдение. Нужно включить специальный аппарат нашего существа, который суфиями называется «обвиняющим нафсом». В предыдущей главе мы назвали это «надзирающим я». Это как бы внутренний наблюдатель, постоянно сверяющий наши психические процессы с некими нормативами. Какие это могут быть нормативы? Обычно нормативы эти заложены в нас воспитанием и образованием. Способность самому назначать себе нормативы – это признак психологической зрелости. В религиозном пути нормативы эти – заповеди. Итак, внутренний контролёр наблюдает за процессами и приводит их в соответствие с нормами. При этом речь не идёт о том, что самолюбие побеждается, даже если нормативы равны заповедям. Нет. Это лишь «исправление стезей Господу». Дальше, если человек следует именно религиозному пути, постепенно начинает проявляться чувство правильного. То есть, в такой «прибранной» душе начинает проявляться голос нашего духа. Мы начинаем чувствовать, что правильное состояние имеет особый вкус. И дальше уже руководствуемся больше этим чувством, а не «надзирающим я». Как уже говорилось, в особо печальных случаях «надзирающее я» либо отключается совсем, либо переориентируется на «внешний мир», на других людей. Но вернёмся к желаниям. Есть желания без основы и с основой. Без основы – это просто механическая привычка. Например, привычка ерошить волосы. Она, конечно, имеет в основе какой-то паттерн сознания (укоренившиеся неосознаваемые убеждения или картинки), но не более того. Не глубже. Такие привычки — довольно редкий случай. Чаще желание имеет особую основу, уходящую корнями самым истокам нашего существа. Желание с основой имеет в истоке чувство. Это чувство само по себе совершенно не должно вызывать эмоций и тем более не является страстью. Например, возьмём ситуацию, при которой некий человек, наблюдая на улице целующуюся парочку, испытывает раздражение и даже гнев. Здесь на самом деле человек может в основе ощущать, что дух его велит ему посвятить себя миру, познать внутреннюю близость с ним и в том числе – с другими людьми. Это веление не может ни вызвать эмоций, ни чего бы то ни было омрачённого, и его можно реализовать прямо сейчас (а это вообще особенность такого чувства, лежащего в основе желания). Однако в человеке благодаря его заворожённости этот импульс чувства не осознаётся и искажается до неузнаваемости. Проходя через мясорубку паттернов сознания, обрастая помыслами и эмоциями, импульс этот превращается в конце концов в полный бред. То, что намерение духа не реализуется, рождает ощущение глубокой неудовлетворённости, которая из-за паттернов и тому подобного превращается в раздражение и в самых печальных случаях – в гнев. То есть желание с основой по сути своей является ни чем иным как разновидностью эмоции. Чтобы придти к чувству, нужно придти к утишению повседневной, обыденной, мыслительной деятельности и эмоций. Чтобы научиться различать истинные свои желания, нужно, повторюсь, выработать навык саморефлексии, самонаблюдения. При этом, выполняя заповеди, мы по мере сил элиминируем негативные эмоции-страсти, и затем - лежащие в их основе помыслы. Далее мы, приходя к внутреннему безмолвию хотя бы на мгновение, видим лежащий в основе желания паттерн сознания и далее – видим тот импульс, который изначально лежит в основе желания. Тут главное – именно различить базовый импульс чувства и удовлетворить его, а не гнаться бесконечно за удовлетворением ложных желаний. Обычно всё же в желании есть механическая часть, привычка, и есть истинная, импульс из основы. Например, желание курить у курильщика: здесь есть и механическая привычка, которая поддаётся элиминированию. Однако, если не осознана и не сублимирована истинная часть этого желания – проблема не будет решена и просто перейдёт в другую форму. С другой стороны, если удовлетворена истинная потребность, которая через извращение приводит к табачному пристрастию, то далее курение побеждается очень просто: механическая привычка без основы элиминируется очень легко, не сложнее чем привычка ерошить волосы или употреблять нецензурные слова. В конечном итоге, первичный импульс нашего духа, первичное чувство - это любовь. К ней всё приходит. 5. Об эго. Eсть нечто, что можно было бы назвать чувством «я», яшностью, которая на самом деле является скорее тенденцией или склонностью человеческого существа к определённого рода состоянию сознания. Эта тенденция реализуется в чистом виде, как правило, у ребёнка, у которого яшность проявляется полностью и без прикрас, хотя и не закристаллизована как у взрослых. Это – совершенная эгоцентричность, отсутствие эмпатии и т.д. Есть, правда, и другие дети, редко, но бывают. На базе этого чувства «яшности» постепенно в ходе взросления нарастают представления о самом себе и о других, комплексы, индивидуальный внутренний монолог и т.д. Весь этот конгломерат мы и привыкли называть «я», относясь к этому воображаемому объекту так, будто он действительно существует. Именно на базе этого ошибочного взгляда укореняются в нас все страсти и тому подобное. Во многом, вся наша жизнь состоит из обслуживания и укрепления яшности. Однако, такое состояние не является непременно свойственным нам. Это доказывает опыт тех людей, кто занимался и занимается прямым вглядыванием в основу сознания. Когда человек начинает подобное вглядывание, в конце концов он видит, что «эго» - не более чем фикция, фантазия, подобная сновидению. Всё, что есть – это бесконечный поток психических феноменов, с которыми мы отождествляемся и говорим: «вот это – я, а вот то – не я». То, что «я» становится для нас важнее остального. Если я представлю, что сплю и вижу сон, в котором я, скажем, папа римский. Я живу в этом сне как папа, имею какие-то заботы и т.д. Вот отождествление с таким персонажем и есть аналог эго. В данном случае это будет сновиденческое эго. Только всё это происходит с нами и в дневной жизни. Наш ум создал некий образ, состоящий из желаний и страхов, с которым мы отождествляемся. По сути, само эго — это и есть отождествление, поскольку если такого отождествления нет, то нельзя сказать, что есть какое-то эго. Если бы мы в сновидении видели что это — сновидение и этот образ папы римского — лишь часть сновидения, то что бы осталось от этого папы римского? Поэтому от эго избавляться не надо, поскольку не от чего избавляться. Это не предмет, а процесс, состояние. Задача лишь в том, чтобы проснуться, увидеть всё в истинном свете. Задача в понимании. Наш эгоизм — это продолжение животных инстинктов. Животное отождествляется с желаниями, с приятным и неприятным и старается сохранить свой статус. «Моё», «приятное», «неприятное», «враг» и так далее. Этот инстинкт перешёл и к человеку, но у человека теперь есть разум, и инстинкт использует для своих целей ещё и мощь разума. Поэтому человек ещё не совсем человек, он наполовину животное. Однако, этот же разум может помочь ему стать наконец человеком. Итак, эго – это лишь состояние сознания, одно из многих других возможных, отличающееся для человека особенной устойчивостью, своеобразная замороченность или помрачённость. Поэтому и бороться здесь не с чем. Нет никакого эго, с которым стоило бы бороться, как в сновидении нет никакого персонажа, которым мы видим себя во сне, с которым стоило бы бороться (кто с кем будет бороться?). Необходимо лишь совершать усилия к пробуждению, к осознанию своей Основы. Как сказал один человек, «если человеку кажется, что у него на голове — кучка дерьма, бесполезно побуждать его бороться с этой кучкой, нужно просто помочь ему увидеть всё как есть». Поэтому «бороться с эго» - дело безнадёжное, лишь усугубляющее наше положение. Но! Без сомнения, нечто есть. Есть восприятие. Сознание. Есть ли смысл добавлять что-то к этому? Есть ли смысл навешивать сюда дополнительный груз разного рода местоимений и отождествлений? То, что мы привыкли называть «я», является лишь картинкой в голове. В этой же голове находятся картинки других «я» и в соответствии с этими играми в воображаемой реальности и происходит наша жизнь. Мне рассказывали о таком разговоре, состоявшемся между неким серьёзно практикующим буддистом-тхеравадином, и другим человеком, который ближе по умонастроению к христианскому мировосприятию. Так вот, тот буддист рассказывал, что способен уже погружаться в ниббану (то есть - нирвану), в которой происходит полное прекращение всяких психических процессов. То есть он в этот период как бы полностью выключается из реальности, мир для него исчезает, время исчезает, я исчезает, исчезает всё. Это своего рода бессознательное состояние, как он его описывает. Христианин его спрашивает: «а как же ты из этого состояния выходишь, брат?» Тот отвечает: «а я вот перед входом в медитацию создаю себе приказ, намерение, выйти из медитации через, скажем, три часа. И выхожу.» Тогда христианин задал чудесный вопрос: «Но если ты находишься в ниббане, где всё прекращается, что тогда тебя выводит из неё? Значит, нечто остаётся.» Буддист не нашёл, что ответить. Рискну предположить, что этот буддист всё же заблуждался относительно того, что это его состояние - именно ниббана. Это скорее похоже на то, о чём шла речь в работе «Немного о буддизме», в главе «Нирвана как прекращение», где упоминался мир «бессознательных богов». Буддизм скорее как раз стремится к познанию того, кто пробуждает. К познанию Основы Сознания. Вот что, например, пишет современный наставник Шэн Янь: «Если в глубоком просветлении есть существование, то имеется ли там также и «я»? Если бы «я» не существовало, вы были бы не способны что-либо делать. Если что и уничтожается, так это «эго», что означает существование исключительно ради самого себя. В действительности исчезает лишь привязанность к «я».» В данном случае под «я» скорее всего подразумевается сознание. Оно, конечно, никуда не девается. Однако, тут есть ещё один момент. Дело в том, и это, возможно, удивит многих людей на Западе, что буддизм на самом деле не оперирует с таким понятием как «иллюзия». То, что западные переводчики перевели как «иллюзия», «иллюзорность», на самом деле правильнее было бы назвать «бессубстанциональностью», принадлежностью к волнующемуся океану сансары. Поэтому утверждение о том, что эго не существует или что оно иллюзорно — не корректно с буддийской точки зрения. Восприятие состоит из непрерывного потока дхарм, создающих в совокупности эффект «я»-сознания. В этом, описанном Шэн Янем, состоянии наше восприятие очищается от помрачений, за которыми мы не могли воспринимать истинное положение вещей. А оно таково, что если раньше мы только делали умозрительный вывод о существовании других индивидуальных сознаний, живя в своей скорлупе, то теперь непосредственно их воспринимаем. Теперь – нет границ между «я» и «не-я», но и о каком-либо слиянии в нечто единое говорить тоже невозможно. Буддисты Махаяны эту Единую Основу называют Татхата, Будда, Нирвана, Шуньята. В дзэн-буддизме её часто называют «истинная природа», «изначальный облик», «нерождённый». Христиане, видимо, называют это же Единое Сознание - Богом. Невозможно выделить «я» как нечто наблюдаемое. Невозможно провести границу между «я» и «не-я». Говорят, просветлённые существа способны прямо наблюдать скандхи, дхармы индивидуального сознания. Однако, это не более чем дхармы, непрерывный поток взаимосвязанных отпечатков ничего в ничто. Прекратив этот поток, мы совсем не лишаемся сознания, мы лишь выходим из этого его обусловленного состояния, что сходно с пробуждением (отсюда, собственно, и слово «будда»). Тем не менее, несмотря на иллюзорность концепции о существовании объекта под названием «я», мы живём так, будто эго - реальный факт. То есть мы иррационально верим в существование «себя» как чего-то, противоположного «другим» и именно исходя из этой веры, из веры в эту полностью выдуманную картинку мира, строим свою жизнь, производим мысли, совершаем действия, произносим те или иные слова. Что вытекает из этой концепции? Несколько типов отношений с Бытием. 1. Такие отношения, при которых между «я» и «не-я» ведётся война. Война ведётся чаще латентная, в виде бесконечных попыток встать выше «не-я», победить, принизить, увидеть «ошибки» и «недостатки» (всегда в той или иной мере надуманные и преувеличенные). Человек-эго живёт в мире эго, он видит лишь окружающих его таких же персонажей, ведущих нескончаемую грызню друг между другом. Вообще, эго так или иначе является существом войны и этим духом пронизана вся эта концепция. 2. Такие отношения, в которых «я» соперничает с «не-я». Стремится завладеть тем, что, как оно считает, по праву ему принадлежит. Урвать кусок, найти наиболее комфортное существование в этом мире, обогнав других конкурентов. Одной из разновидностей такого состояния является стремление к получению максимального количества удовольствия. 3. Состояние «проигранной войны». Это состояние, когда «я» отказывается от войны потому, что, сравнивая себя с другими такими же «я», оно видит своё невыгодное положение (поскольку эго иллюзорны, то и это положение тоже иллюзорно, однако такой «лузер» этого не осознаёт). Для такого «я» характерно состояние ущемлённого «самолюбия» или же полное «смирение». Однако, в реальности, это смирение не приводит к избавлению от иллюзии эго, а наоборот – лишь усиливает её, так как концепция эта находит болезненное удовлетворение от созерцания собственной ничтожности, либо же — питает собственное самолюбие и самодовольство от сознания собственного «великого смирения». Может быть и другой вариант: копаться в своей недостойности – что может быть лучше, ведь при этом человек постоянно думает о «себе любимом». 4. Есть ещё состояние, когда эго питается от сознания своей принадлежности к чему-то – семье, стране, клану, банде, фирме, полу и тому подобному. Это приводит к своеобразному содружеству эго, в котором, впрочем, нет и следа реальной любви и дружбы. Это - «дружба против». 5. Есть ещё состояние «ложного альтруизма», когда эго находит самоподтверждение, «помогая другим». Подчеркнём – «другим». Эти другие тоже находят подкрепление своему эго, ведь о них заботятся. Значит – признают их существование. Эгоистический альтруизм укрепляет эго альтруиста и того, кому помогают. («Если кому-то помогаешь, пусть твоя правая рука не знает о том, что делает левая») Впрочем, эгоистическое же равнодушие укрепляет эго не меньше. И так далее. Игры эго бесконечны. Противоположностью эго-состояния является любовь. Та, о которой писалось в Библии или о которой говорил Будда, называя её состраданием и взаимосвязанностью всего в мире и благим устремлением к Истине. К чему приводит подчинение концепции эго в своём предельном выражении? Ведь сказано же, что познать дерево можно по плодам. Предельным выражением эго-состояния, когда не остаётся уже почти ничего кроме этой вечно алчущей самоутверждения картинки, являются те персонажи, которые в традиционной мифологии названы демонами. Таким образом, рискну сказать, что эго, в рамках христианского дискурса, является манифестацией демонического начала в человеке и тем, что в Библии названо «законом мира сего». Напомню, что сатана, он же диавол (что в переводе означает разделяющий) назван там же «князем мира сего». Можно провести интересную аналогию со сновидением. Когда мы спим, мы видим себя неким персонажем, который кажется нам вполне реальным и мы считаем, что это "я" и есть. Что в этом сновидении есть некий "я" и "все остальные" или "всё остальное", хотя всё это — плоды нашего сознания. Реально это не более чем личина, картинка, иллюзия. Все наши реакции в сновидении обусловлены этой картинкой. Но когда происходит пробуждение в сновидении и мы осознаём, что спим, то картинка эта рассеивается. Но тем не менее, она обладает определённой устойчивостью и сопротивлением, как бы энергетическим барьером. Пока внимание приковано к законам этого сновидения и к этой роли, к этому персонажу, которого мы там играем, мы не проснёмся. Поэтому можно сказать, что личина жива только нашим вниманием. Получается, что противопоставление «себя» и «других» - ошибка. «Возлюби ближнего как самого себя» судя по всему и означает, что тех границ, которых мы понаставили вокруг себя - нет, что Мы все друг другу братья Под вишнями в цвету... Это не просто красивые слова. Каждый момент мы, сами того не замечая, производим это противостояние. Достаточно посмотреть в себя, чтобы увидеть это — в каждом мгновении, в мельчайших своих проявлениях, мыслях, действиях, словах. Эти мысли, эмоции, действия, слова порождаются концепцией противостояния и противопоставления, которая была так или иначе внедрена в нас... боюсь - ещё до рождения. Если мы очищаем сердце - «блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят», - тогда, в безмолвии, начинает проявляться наша истинная сущность, которая до того была вне нашего восприятия. Нет разделённости. Нет разделённости на «мою волю» и «волю Божию», поэтому нет и подчинения. Есть танец. Повторимся: сознание - сохраняется! Просто очищается от всей шелухи. Оно сохраняется в таком виде, который нам в нашем ограниченном состоянии даже отдалённо не может представиться. С другой стороны, если смотреть с точки зрения эго, то без сомнения «я» в Господе полностью исчезает. Только ведь это - ложное «я», персонаж сновидения. Есть океан. На нём есть волны. Волны неотделимы от океана, но это не значит, что их нет. Волна отдельна от волны, но не отделена. Волны соединены друг с другом через океан, хотят они этого или нет, знают ли они об этом или нет. В нас действует закон мира сего, заставляющий нас действовать так, словно мы отделены от всего мира. Этот закон заставляет нас раздражаться и гневаться, быть хищником, искать наслаждений, предавать. Этот закон ведёт нас к разрушению. Максимальное выражение этого закона можно видеть в демонах и именно он делает их демонами. Поэтому этот закон в нас - это демонический закон, гласящий: «я должен выжить, должен сражаться с другими, должен выжимать из окружения по максимуму. Брать от жизни всё. Возможно, во многом эта аберрация основана на сенсорных ощущениях физического тела и на особенностях нашей умственной деятельности. Но эти сенсорные ощущения и эта умственная деятельность несовершенны и ограниченны. Характерная вещь - когда человек поначалу не видит никакого состояния вне яшности и поэтому всячески сопротивляется, когда ему об этом говорят. Потому что этого состояния у него пока и нет. Когда человек начинает входить в безмолвие, то на первых порах впадает в сон, просто отключается - потому что одно состояние ушло, а истинное ещё не проснулось. И только потом человек научается сохранять бодрствование в безмолвии. Поначалу же мы начинаем активно фантазировать и думать и рассуждать и защищать своё нынешнее состояние, придумывая много всякой ерунды. То, что мы привыкли считать "собой", "я", из-за которого такой сыр-бор и столько страстей, в природе не существует. Это морок. Это устойчивая картинка, роль, в которую мы заигрались настолько, что ничего другого кроме сцены не видим и уже принимаем сцену за саму жизнь. Это не более чем заворожённость, самоотождествление с тем или этим. Это по сути навязчивая фиксация внимания в определённом положении. Вот эту фразу — что «я» не существует - обычно все воспринимают как утверждение, будто ничего вообще нет. Никого. Это не так. Есть Истинное. Просто его трудно как-то назвать, не рискуя впасть в ложь, оно вне слов и определений. Кто я? Хлопок одной ладони. Его бывает удобно в разговоре обозначать словом "я", но это только слово. Но всё это в конце концов не так уж важно, можно не заострять на этом внимания до поры до времени... Важно одно - если мы просто будем противостоять проявлению помрачений в себе. Хотя бы раз улыбнуться вместо того чтобы огрызнуться, хотя бы раз удержать злую мысль. Хотя бы раз всмотреться в себя. Это уже не мало. Шаг за шагом, шаг за шагом. Любовь. Как здесь не напомнить: 1 Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я - медь звенящая или кимвал звучащий. 2 Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, - то я ничто. 3 И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы. 4 Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, 5 не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, 6 не радуется неправде, а сорадуется истине; 7 все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. 8 Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится. Где-то, по-моему в апокрифе от Филиппа или от Фомы, есть такой эпизод, где Иисус спрашивает апостолов: "Как вы думаете, кто Я?". И вот один из апостолов отвечает, что, мол, Ты - наш учитель. Иисус ответил: «ты коснулся только Моей тени. Другой ответил: "Ты - ангел", Иисус ответил: «ты коснулся моей одежды». Третий ответил: «Ты - Господь», Иисус ответил: «ты коснулся моей руки». И вот наконец четвёртый встал на колени и сказал: «Господи, я не имею слов, чтобы сказать, Кто Ты». Тогда Иисус сказал: «Ты вкусил Моей плоти». Мы слишком часто переносим выдумки по поводу собственной "личности" на Бога и тем самым создаём себе идола. В православной аскетической практике, исихазме, строго-настрого запрещается как бы то ни было воображать Бога и рассуждать о Нём, чтобы не впасть в иллюзию, в прелесть. Первое, чего там достигают - безмолвия, опорожняют сосуд, чтобы он мог воспринять Истину. Нужно избегать этого умозрительного богословия, оно - яд! То, что концепция «я» ложна, не означает, что истинна противоположная концепция. Истинных концепций вообще нет, Истина вне концепций. 6. Сознание-восприятие. Похоже, сознание, или восприятие, не имеет ни фундаментального определения (поскольку не относится ни к одному из разрядов известных явлений и не обладает признаками), если, конечно, не считать общепринятых определений, которые больше похожи на определение сепулек в "Звёздных дневниках Ийона Тихого" С.Лема, ни сколько-нибудь постоянных проявлений. Наличие сознания можно только утверждать в данный момент (восприятие наличия восприятия), но невозможно его отрицать. Сознание - это хлопок одной ладони. Отсюда, кстати, возникает проблема искусственного интеллекта. Поскольку речь идёт совсем не об интеллекте как таковом, который уже давно создан, а об искусственном сознании. Которое, см. выше, неопределимо и неверифицируемо. Поэтому не совсем понятно, что именно собираются создать и как проверить результаты своего труда. Интеллект-то можно усложнять и совершенствовать до бесконечности. Но ведь сознание не является продуктом процесса усложнения интеллекта, вот в чём штука... К вопросу о связи сознания с мозгом можно провести следующий мысленный эксперимент: допустим, мы создали полную, на атомном уровне, копию мозга, скажем, Эйнштейна. Вставили эту копию в его тело так, чтобы восстановить все связи. Воссоздали электромагнитную активность его мозга в определённый момент жизни. Запустили тело. И что будет? Проснётся ли в результате Эйнштейн? Сознание — это поток восприятий и одновременно — поле, в котором эти восприятия разворачиваются, хотя оно, поле, неотделимо от потока восприятий, поскольку если нет восприятий — совсем никаких — то и сознания нет. Осознание же - это особый инструмент, который обычно нами не задействуется или задействуется в самом грубом варианте. Можно сказать, что это - инструмент познания Истины. Он вне этого потока или над ним. Это, можно сказать, инструмент восприятия восприятий. Этот инструмент имеет разные степени остроты. Вначале ты осознаёшь например восприятие дыхания. Иными словами, осознаёшь дыхание, как это обычно называют, или процесс ходьбы и другие физические процессы. Затем ты осознаёшь эмоции, далее ты осознаёшь мысли, ты видишь мысли - как они приходят. Ты можешь дать им развиваться или не дать. Далее ты можешь вглядываться в их исток и видишь паттерны сознания. Это — свидетельство того, что инструмент становится всё более острым, быстрым. Если вглядываться ещё глубже, в самую ткань бытия — всё (все восприятия) вообще распадается, как в матрице, грубо говоря, на единички и нули, на кванты, которые неотличимы в своей неопределимости. Этот инструмент, то есть, постепенно становится всё более острым и в конце концов он становится способен проникать между дхарм, между квантов, «за пределы, пределы пределов, пределы пределов беспредельного». Когда становится ясно: эти единички-нули не отличимы от сознания, которое в сути своей есть Несказуемое, Пустота, Шуньята… Итак, утверждать наличие восприятия «у себя» мы можем. Но как насчёт других существ? Видимо, для нас главный способ судить о существовании другого, узнать другого - это эмпатия. Мы видим страдание другого существа и эмпатически чувствуем его - вплоть до амёбы под микроскопом - и значит, это существо есть, потому что существование есть страдание, хотя бы в потенциале. Ну, ещё радость, наслаждение, доброта и т.д. - мы тоже эмпатически способны почувствовать это. И если видим это - значит это существо "есть". Потому что это - скандхи, а скандхами обладает только существо. Однако, наша эмпатия может быть во-первых не развита, а во-вторых - давать осечки, проецируя свои реакции на наблюдаемое. Она может быть вообще ложной и извращённой. Для того, чтобы этого не было, в нас самих должно быть меньше помрачений. В этом плане эгоизм есть полное отсутствие не-ложной эмпатии и, как следствие, сострадания. Не-ложная эмпатия проявляется именно в сострадании. О бодхисаттвах, видимо, вообще невозможно сказать, существа ли это или нет. В вышеприведённом смысле обладания скандхами они - не существа, однако в плане способности со-страдать — существа. Дхармакирти в «Сантанантарасиддхи» пишет2: § 14. Может ли Будда знать о чужой одушевленности. Но вот Истинно-Сущие Будды свободны от рассудочного мышления, различающего субъект и объект; они познают чужую одушевленность. Их то знание имеет объектом истинную сущность ее, или нет? Если имеет, то нельзя не придти к заключению, что объект этот есть объект внешний. Если не имеет, тогда окажется, что знание Будды не соответсвует истине? 94. Проникновение Будды во все существующие объекты для нас непостижимо, так как оно во всех отношениях выходит из пределов того, о чем мы можем знать и о чем мы можем говорить. То, что является объектом для Высшего из Ясновидцев, Будды, Истинно-Сущего, непостижимо для нашего мышления. Непостижимо не только Их знание чужой одушевленности, но непостижимо для ума также их знание всех вещей без исключения. Почему? Потому что то состояние, в котором пребывает Истинно-Сущий, не может быть мыслимо в определенном понятии, оно недоступно никакому иному знанию, кроме знания самого же Будды, и потому оно выходит из пределов познаваемого. По этой же причине, так как мы не знаем истинной сущности абсолютного знания, оно выходит из пределов того, о чем можно говорить. Кроме того есть еще такой взгляд. Существуют два вида Всеведения Будды: высшее непосредственное знание, подобно зеркалу, и высшее рассудочное знание. Посредством первого, Будда познает единую истинную сущность всех вещей. Посредством второго, он познает каждую вещь в отдельности. Из них первое знание совершенно свободно от рассудочного мышления, различающего объект и субъект, оно знает скрытую природу всех явлений, их сущность; такое всеведение есть действительно абсолютное знание. Это есть разум, не имеющий ничего общего с эмпирическим. Высшее рассудочное знание достигается вслед за достижением абсолютного разума. Оно различает объект и субъект. Оно познает во всех отношениях все явления феноменального мира, вещи бесконечно малые, скрытые и удаленные, ибо, хотя оно и достигается после разума абсолютного, однако по существу своему оно есть знание эмпирическое. Поэтому тот вид всеведения, который принадлежит высшему рассудочному знанию, не содержит в себе ничего противоречивого. Мы признаем, что оно различает объект и субъект, тем не менее оно не ложно (не иллюзорно), так как Будда видит его ложность. Есть еще два других вида всеведения Будды, но они сводятся к предыдущим. Высшее знание равенства между собою всех объектов есть по существу своему знание относительности феноменального бытия; оно основывается на абсолютном, которое как зеркало, непосредственно отражает в себе единую сущность всего. Кроме того, есть еще разум Будды, творящий дела (такие, как проповедь для спасения всех существ от оков рождения и смерти). Этот разум различает единичные и общие сущности и основывается на высшем рассудочном знании. Таким образом, высший разум Истинно-Сущего имеет четыре формы. Их них высший разум, уподобляемый зеркалу, есть разум абсолютный, сверхэмпирический. Остальные формы достигаются на основании первого, но являются формами разума эмпирического. Поэтому, когда говорят о всеведении Будды, следует соответственно разуметь одну из четырех его форм. Этот отрывок чудесен. В нём бездна смысла. Мы, за своими скандхами, не видим других существ, а только образы их физических тел и другие проявления, по которым догадываемся об их существовании путём умозаключений и фантазийной дорисовки, которая является одной из функций нашего интеллекта. Существа же просветлённые воспринимают другие существа непосредственно: они видят скандхи, страдание, помрачения. По мере, так сказать, истончения пелены скандх, существо начинает «различать духов», то есть, говоря христианским языком - есть ли дух у данного феномена или нет, существо это или нет. Иными словами, герой фильма "Игры разума" в этом случае сразу увидел бы истинную суть тех галлюцинаторных образов, которые являлись ему, поняв, что за ними нет сущности, что в этом месте нет скандх, это не существо, оно не страдает. 7. Схема содержимого сознания. Вот как бы я примерно представил статическую схему содержимого человеческого сознания: Нирвана Праджня-каруна, бодхи, Со-бытие (разные названия одного и того же) Чувства Обыденная мыслительная деятельность (мысли, эмоции, интеллектуальная деятельность и.д.) Банк данных подсознательного (психотравмы, жизненный опыт, архетипы и т.д.) Интуиция Приобретённые автоматизмы (привычки, убеждения, навыки) Животные автоматизмы и инструменты (инстинкты, базовые эмоции) Изначально у новорождённого есть только набор животных автоматизмов. Что, кстати, потенциально не препятствует наличию бодрствующего сознания (хотя это и редкость), которое, кажется, является как бы фокусом психики. Этот фокус может находиться в данный момент времени в любой части этой схемы, при этом бодрствуя. Бодрствующее сознание, на мой взгляд, означает восприятие факта наличия восприятия, наличие внутреннего наблюдателя. Из-за несовершенства этой животной базы, сочетаемого с такими факторами как наличие развитого мозга с его памятью и способностью к абстрактному мышлению, постепенно накапливающийся банк данных подсознательного, то есть жизненный опыт, сильно искажён тем, что в буддизме называют помрачениями. Приобретаемые автоматизмы, которые, вообще говоря, призваны сильно облегчить жизнь человека, также окрашены помрачениями и поэтому страдают неадекватностью. Мыслительная деятельность — тоже вынуждена отвлекаться на паразитные психические процессы, связанные с бременем помрачений. Интуиция, как высшее проявление подсознательного аппарата, неосознаваемая часть интеллекта, в результате всего этого работает с большими искажениями и перебоями. Всё, что касается уровня, более высшего, чем обыденное сознание, обычно более или менее заперто, недоступно. В предельном случае, человек превращается в своего рода испорченного робота, полностью запертого в рамках реакций, сформировавшихся под действием жизненного опыта, помрачений, привычек (опять же помрачённых) и животных инстинктов, которые тоже искажены. В ходе следования по мистическому пути, человек, поэтапно совершенствуясь в осознанном состоянии, вытаскивает на свет свои помрачения, так или иначе нейтрализуя их. Это приводит к тому, что банк данных постепенно очищается, помрачённые привычки и животные инстинкты теряют силу, интуиция начинает работать всё более активно и управляемо. Интеллектуальная деятельность становится более чёткой, очищаясь от аффектов. Это состояние трезвости. Поначалу это состояние менее эффективно, чем обыденное, поскольку самонаблюдение значительно парализует работу приобретённых автоматизмов. Однако постепенно человек научается оставаться осознанным, не отключая автоматизмы, позволяя им быть, если это необходимо. Далее человек познаёт состояние «кристальности», это — особое состояние, когда помрачения перестают проявлять себя. Оно обладает своей особой силой, то есть это не просто состояние утишенности помрачений, а новый уровень, можно сказать - Homo Harmonicus. Это состояние безмятежности, чистоты сознания (чистоты от помрачений). Здесь существо человека в его неискажённой данности начинает «работать» наиболее эффективно. Далее, по мере пребывания на уровне кристальности, начинают проявляться чувства. Так впервые о себе даёт знать высшее в психике человека. Впрочем, оно время от времени даёт о себе знать и в обыденном состоянии, но — редко и как правило искажённо. С этого момента человек сдвигается со своего плато кристальности, или вернее — кристальность приобретает новое свойство: она начинает как бы светиться. Под действием этого света всё существо у человека преображается. Помрачения всё больше выжигаются, тогда как до того они лишь как бы дремали, ожидая более благоприятного момента. Постепенно человек подходит к некоему Порогу, за которым — новое состояние - «лучезарность». Это — погружение в то, что на схеме обозначено как бодхи, Со-бытие. Здесь появляется особое понимание, которое заключается в том, что человек начинает видеть, что всё, что он ранее считал "собой", с чем раньше отождествлялся - "мои" мысли, "мои" эмоции, "мои" ощущения, "моя" жизнь и т.д. - всё это не более чем поток феноменов, совершенно равный всем остальным феноменам. Сознание становится подобно зеркалу, отражающему всё - в том числе и индивидуальные психические феномены равностно и без вовлечения, отрешённо. Сознание поднимается над обыденными психическими процессами, отождествлённость с коими и является тем, что называют обыденным сознанием. Так и начинается сверхсознательное. Надо подчеркнуть, что это не просто интеллектуальное понимание, а понимание экзистенциальное, именно вИдение, постоянное переживание вышеописанного. В буддизме этот переход, судя по всему, называют Великим Сатори, отождествляют с переходом в Рупалоку и в состояние анагамина, невозвращающегося. Однако то, что Гаутама назвал «Нирваной» - это, видимо, нечто ещё более высокое, за пределами даже Со-бытия. И, конечно, назвать её «содержимым сознания», да ещё и «человеческого» (или чьего бы то ни было), можно лишь очень и очень условно и лишь в рамках абстрактной модели. В этом состоянии, если его трактовать с позиции махаянского буддизма, человек понимает пустотность всех феноменов, бессущностность. Он познаёт Шуньяту, Пустоту. Название "Пустота" - условно. Оно применяется только потому, что никакой конкретный термин здесь неприменим. Можно назвать её Абсолютом. Так вот, человек начинает видеть, что все феномены не отличны от Абсолюта, не отдельны от него. Он начинает видеть, что это сознание и воспринимаемое – не различны. Все феномены имеют природу Пустоты, лишены самостоятельных качеств, самостоятельного существования, представляют собой лишь отпечатки ничего в ничто, в бесконечном взаимозависимом танце. И всё есть эта Пустота, этот Абсолют. Надо также заметить, что состояние не идёт в этом своём движении поступательно, а совершает колебательные движения вверх-вниз. Когда выше говорилось о движении сознания, например, к кристальности, это означает смещение общего тренда, в рамках которого сознание то поднимается до кристальности, то опускается ниже. Однако, есть определённые пороги, по достижении которых человек уже не опускается ниже. Ещё один вопрос — о роли рассудка. Когда человек, ставящий рассудок наивысшим правителем в своём существе, говорит о победе над животным началом, сразу возникает масса вопросов. Рассудок - это инструмент для достижения какой-то цели. Это по сути своей вспомогательный аппарат, тактический. Обычно человек и живёт тактикой, которая прошита в его БИОСе, так сказать, это та самая животная основа. И рассудок этой основе служит. И вот человек ставит рассудок превыше всего. И какую цель для себя может придумать рассудок (а без цели он не может, просто повисает в воздухе)? Да всё то же, животное. Только теперь он возводит это животное уже в ранг стратегической цели, потому что другой нет. Будь то выживание, удовольствие или самоутверждение, или тщеславие - всё это по сути своей животное. И в результате получается такой вот разумный эгоист, который по сути имеет целью стать совершенным, рациональным животным, работающим только ради выживания, не отвлекаясь на мешающие достижению цели процессы типа, например, эмоций. При этом не важно, стремится ли он к выгоде для себя или для некоей своей группы - и то и другое равно животное. И получается то же животное, но абсолютизированное. Инстинкт можно определить как мотиватор, основанный на непосредственном получении удовольствия или избегания боли. Именно сиюминутного удовольствия и текущей боли, пусть даже и не физической. Либо — на действии неких безусловных программах поведения. Развитие живого с очевидностью демонстрирует всё меньшую зависимость от непосредственного удовольствия или боли либо безусловных программ. То есть от инстинкта. Вступают другие мотиваторы, хотя древние продолжают действовать и у человека, но они уже не имеют полной власти. И чем человек более человек, тем меньшую власть древние инстинкты над ним имеют. Однако, всё это появилось отнюдь не только у человека. Интеллект тут играет, как мне кажется, ключевую роль, поскольку позволяет предполагать перспективы и устанавливать причинно-следственные связи. Даже если человек действует в согласии с программой выживания, но руководствуясь разумом, а не непосредственными импульсами, он уже не руководствуется непосредственно инстинктом. Предельно развитый интеллект позволяет совершенно отойти от инстинктов и действовать независимо от них. Однако, интеллект - это лишь орудие, он должен служить. Сам по себе он задачи ставить не может, как компьютер. И вот тут вступает в действие тот самый второй полюс: когнитивность, альтруизм и теорос. Итак, в сферическом человеке в вакууме мы имеем полностью обузданные инстинкты, развитый интеллект, подчинённый развитым когнитивности, альтруизму и теоросу. Это начало, этот второй полюс, начинает появляться уже у высших животных. Крыса, находящаяся в тёплой коробке в незнакомом месте, подчиняясь когнитивному началу, покидает коробку и исследует новое место не смотря на страх и очевидную опасность. Она действует при этом наперекор базовым импульсам. Мотивации второго полюса всегда противоречат базовым импульсам. Все человеческие искажения, по сути, являются лишь следствием наложения древних инстинктов на развитый интеллект. Сюда накладывается и конфликт между древними инстинктами и вторым полюсом. Животные этого конфликта не знают. Они целостны, но в сфере инстинкта. Человеку нужно стать целостным в сфере верхнего полюса. Чтобы выйти за пределы животного, ко второму полюсу, необходимо нечто помимо рассудка, другая мотивация, которой рассудок бы лишь служил. Что это может быть? Я вижу четыре варианта: вера, понимание, тоска или великое сострадание. Я здесь говорю «животное», но по сути имеется в виду лишь некий принцип, который в животных, хоть и выражается в более чистом виде, но не может развернуться в полную силу, поскольку нет подходящего субстрата — интеллекта. Этот принцип в христианстве назван «законом мира сего», а в буддизме — тришной, жаждой существования. Которое порождает три базовых помрачения, которые дают всё остальное: стремление к приятному (обычно в литературе обозначается словом алчность), отторжение неприятного (часто переводится как ненависть) и неосознанность, вовлечённость, отсутствие саморефлексии, не-докапывание до истоков (неведение). Переход от "первого полюса" ко "второму" можно интерпретировать и как трансформацию: 1. Бегство от боли трансформируется в стремление вглядеться в причинно следственную связь, ведущую к страданию. В пределе это - праджня, гнозис. 2. Стремление к приятному трансформируется в теорос (платоновский эрос). 3. Стремление к выживанию, к самосохранению трансформируется в эмпатию и альтруизм. В пределе это метта-каруна, агапэ. Надо также сказать, что то, что находится "ниже" обыденной мыслительной и эмоциональной деятельности - т.е. подсознательное, до-сознательное, на мой взгляд включает в себя и все юнговские архетипы, вплоть до самых рафинированных. Архетипы являются просто законченными формами, олицетворяющими те или иные аспекты подсознательного. В сновидениях или изменённых состояниях сознания эти формы предстают в виде совершенно конкретных образов. Некоторые неомистические традиции целиком погружены в эту область и не видят ничего иного.
