Рождественский сочельник!

Тема в разделе "Праздники", создана пользователем La Mecha, 24 дек 2012.

  1. TopicStarter Overlay
    La Mecha

    La Mecha Вечевик

    Сообщения:
    10.270
    Симпатии:
    3.396
    И вот, наконец-то, после всех глупых обещаний конца мира и конца света и ...
    РОЖДЕСТВО СПАСИТЕЛЯ!

    Всех-всех-всех поздравляю с чудесным вечером!
    Пусть в этот сочельник радость и надежда, любовь и вдохновение придут к Вам!
    [​IMG]
     
  2. Ондатр

    Ондатр Модератор

    Сообщения:
    36.377
    Симпатии:
    13.700
    Gratia Domini nostri Iesu Christi, et caritas Dei, et communicatio Sancti Spiritus sit cum omnibus vobis.
     
    La Mecha нравится это.
  3. Яник

    Яник Вечевик

    Сообщения:
    3.753
    Симпатии:
    833
    Рождество Твое, Христе Боже наш,/ возсия мирови свет разума,/ в нем бо звездам служащии/ звездою учахуся/ Тебе кланятися, Солнцу Правды,/ и Тебе ведети с высоты Востока.// Господи, слава Тебе!
     
  4. TopicStarter Overlay
    La Mecha

    La Mecha Вечевик

    Сообщения:
    10.270
    Симпатии:
    3.396
    Рождество
    Б. Пастернак

    Стояла зима.
    Дул ветер из степи.
    И холодно было Младенцу в вертепе
    На склоне холма.

    Его согревало дыханье вола.
    Домашние звери
    Стояли в пещере,
    Над яслями теплая дымка плыла.

    Доху отряхнув от постельной трухи
    И зернышек проса,
    Смотрели с утеса
    Спросонья в полночную даль пастухи.

    Вдали было поле в снегу и погост,
    Ограды, надгробья,
    Оглобля в сугробе,
    И небо над кладбищем, полное звезд.

    А рядом, неведомая перед тем,
    Застенчивей плошки
    В оконце сторожки
    Мерцала звезда по пути в Вифлеем.

    Она пламенела, как стог, в стороне
    От неба и Бога,
    Как отблеск поджога,
    Как хутор в огне и пожар на гумне.

    Она возвышалась горящей скирдой
    Соломы и сена
    Средь целой вселенной,
    Встревоженной этою новой звездой.

    Растущее зарево рдело над ней
    И значило что-то,
    И три звездочета
    Спешили на зов небывалых огней.

    За ними везли на верблюдах дары.
    И ослики в сбруе, один малорослей
    Другого, шажками спускались с горы.

    И странным виденьем грядущей поры
    Вставало вдали все пришедшее после.
    Все мысли веков, все мечты, все миры,
    Все будущее галерей и музеев,
    Все шалости фей, все дела чародеев,
    Все елки на свете, все сны детворы.

    Весь трепет затепленных свечек, все цепи,
    Все великолепье цветной мишуры...
    ... Все злей и свирепей дул ветер из степи...
    ... Все яблоки, все золотые шары.

    Часть пруда скрывали верхушки ольхи,
    Но часть было видно отлично отсюда
    Сквозь гнезда грачей и деревьев верхи.
    Как шли вдоль запруды ослы и верблюды,
    Могли хорошо разглядеть пастухи.
    – Пойдемте со всеми, поклонимся чуду, -
    Сказали они, запахнув кожухи.

    От шарканья по снегу сделалось жарко.
    По яркой поляне листами слюды
    Вели за хибарку босые следы.
    На эти следы, как на пламя огарка,
    Ворчали овчарки при свете звезды.

    Морозная ночь походила на сказку,
    И кто-то с навьюженной снежной гряды
    Все время незримо входил в их ряды.
    Собаки брели, озираясь с опаской,
    И жались к подпаску, и ждали беды.

    По той же дороге чрез эту же местность
    Шло несколько ангелов в гуще толпы.
    Незримыми делала их бестелесность,
    Но шаг оставлял отпечаток стопы.

    У камня толпилась орава народу.
    Светало. Означились кедров стволы.
    – А кто вы такие? – спросила Мария.
    – Мы племя пастушье и неба послы,
    Пришли вознести Вам Обоим хвалы.
    – Всем вместе нельзя. Подождите у входа.

    Средь серой, как пепел, предутренней мглы
    Топтались погонщики и овцеводы,
    Ругались со всадниками пешеходы,
    У выдолбленной водопойной колоды
    Ревели верблюды, лягались ослы.

    Светало. Рассвет, как пылинки золы,
    Последние звезды сметал с небосвода.
    И только волхвов из несметного сброда
    Впустила Мария в отверстье скалы.

    Он спал, весь сияющий, в яслях из дуба,
    Как месяца луч в углубленье дупла.
    Ему заменяли овчинную шубу
    Ослиные губы и ноздри вола.

    Стояли в тени, словно в сумраке хлева,
    Шептались, едва подбирая слова.
    Вдруг кто-то в потемках, немного налево
    От яслей рукой отодвинул волхва,
    И тот оглянулся: с порога на Деву,
    Как гостья, смотрела звезда Рождества.

    [​IMG]
    Джотто. Поклонение волхвов (капелла Скровеньи)
     
  5. Glenn

    Glenn Модератор

    Сообщения:
    8.819
    Симпатии:
    1.833
     
    La Mecha нравится это.
  6. TopicStarter Overlay
    La Mecha

    La Mecha Вечевик

    Сообщения:
    10.270
    Симпатии:
    3.396
    Тамильские католические рождественские песни

    Всех с волшебным и счастливым Праздником!​
    Благополучия и Радости в Ваши дома и семьи!​
     
    Sielicki нравится это.
  7. Ондатр

    Ондатр Модератор

    Сообщения:
    36.377
    Симпатии:
    13.700
    И тебя поздравляю.
     
  8. TopicStarter Overlay
    La Mecha

    La Mecha Вечевик

    Сообщения:
    10.270
    Симпатии:
    3.396
  9. TopicStarter Overlay
    La Mecha

    La Mecha Вечевик

    Сообщения:
    10.270
    Симпатии:
    3.396
    Поздравляю православных участников Форума с Рождеством!

    Добра Вам и Света Его!

    [​IMG]
     
  10. TopicStarter Overlay
    La Mecha

    La Mecha Вечевик

    Сообщения:
    10.270
    Симпатии:
    3.396
    "К Вифлеемской пещере пришли два ослика.
    Они были усталые и измученные. Их спины облезли и были изранены из-за тяжелых мешков, которыми ежедневно нагружал их хозяин -мельник, и из-за палочных ударов, на которые он не скупился.

    Они слышали, как пастухи говорили о пришедшем с небес Царе Царей, и им тоже захотелось Его увидеть.

    Они немножко постояли , чтобы посмотреть на Дитя. Склонились перед Ним и помолились, как все. На выходе их ждал безжалостный мельник.

    Ослики снова пустились в путь с опущенной головой и тяжелой ношей на спине.

    - Все без толку, - сказал один ослик, - Я молил Мессию, чтобы Он снял с меня это бремя. Но, Он этого не сделал.

    - А я, - возразил второй, - довольно энергично бежавший рысью, - попросил у Него сил нести свой груз."

    (Бруно Ферреро, "10 достаточных причин, чтобы быть христианами", 2012)
     
  11. TopicStarter Overlay
    La Mecha

    La Mecha Вечевик

    Сообщения:
    10.270
    Симпатии:
    3.396


    В эфире форума - рождественские вильянсико - споем?

    :)
    Темы различны - паломничество, вопросы к Папе жениха и невесты - паломников, Дева Мария, дорога в Вифлеем под звездой Рождества, озаряющей все своими ясными лучами, переживания по поводу счастливого праздника и поцелуи Младенцу Иисусу.
    С. Франк "Panis angelicus"

    Л. Паваротти
     
    Sielicki нравится это.
  12. TopicStarter Overlay
    La Mecha

    La Mecha Вечевик

    Сообщения:
    10.270
    Симпатии:
    3.396
    Дорогие, всем мира и добра! Пусть светлая звезда Рождества всегда сияет над миром и освещает души людей!

    [​IMG]
    Фра Беато Анджелико
     
  13. Ондатр

    Ондатр Модератор

    Сообщения:
    36.377
    Симпатии:
    13.700
    Всех западных христиан с Рождеством ! :)
     
    La Mecha нравится это.
  14. plot

    plot Техадмин

    Сообщения:
    18.438
    Симпатии:
    1.883
    Присоединяюсь.
     
    La Mecha нравится это.
  15. Яник

    Яник Вечевик

    Сообщения:
    3.753
    Симпатии:
    833
    С Праздником!
     
    La Mecha нравится это.
  16. TopicStarter Overlay
    La Mecha

    La Mecha Вечевик

    Сообщения:
    10.270
    Симпатии:
    3.396
    А я только что из Храма, с последней Рождественской мессы (утреннюю проспала), сижу на кухне, прихлебываю глинтвейн.

    Тихо. Так сладко и хорошо - после путешествия на маршрутке, по обледенелым колдобинам (последствия транспортного коллапса, как оповестили сегодня в новостях).
    Ехали мы весело. Народу в такси набилась тьма.
    Пожилой узбек поставил огромную сумку на проходе, и все прыгали через нее, как овечки через изгородь.

    А к Собору я сегодня пробиралась заснеженными (НАКОНЕЦ-ТО!) переулками, переползая сугробы (ура, ура, ура!!!!!!).
    Выползла к Храму, а он весь сияет своими витражными окнами, готическая моя сказка, среди серых московских девятиэтажек...
    И снег летит - медленно и величаво, вьет белые клубы в свете фонарей.
    И так тихо, глухо, снежно.
    А в храме села на скамейку и чуть не уснула. Сумрак и золотится на елях мишура, и посверкивают огни гирлянд. Возле дарохранительницы выставили горшки с вифлеемской звездой... И елочки, елочки в золотых шарах.
    Потому мы все пели колядки рождественские, "Тихую ночь" - куда же без нее, "Глорию" и прочее.
    Народ явился на праздник разнообразный, только щелкал фотокамерами.

    А фотограф наша провела в Храме всю ночь, а рано утром вышла во двор, а там - только белый, белый снег и...в центре Москвы - тишина, все спит.
    Она тихонько прошлась по двору, пофотографировала заснеженные деревья, вертеп.

    А дома меня сегодня ждало чудо - муж сделал мне копию Гентского алтаря.
    Маленький деревянный складень, еще пахнущий морилкой и золотой краской.

    И тогда мне вспомнилось вот что.
     
    list нравится это.
  17. TopicStarter Overlay
    La Mecha

    La Mecha Вечевик

    Сообщения:
    10.270
    Симпатии:
    3.396
    "ПРЕДДВЕРИЕ

    Это было в первый год моей соловецкой жизни. Я томился еще на общих работах, рубил в лесу укутанные в снежные шубы стройные и строгие ели, очищал их от сучьев и выволакивал на дорогу. Последнее было самым трудным: нести вдвоем на плечах десятипудовый балан, пробиваться иногда по пояс в снегу, то роняя проклятое бревно, то падая вместе с ним, и совершать в день по двадцать таких переходов длиной в полкилометра каждый было под силу далеко не всем из лесорубов, а слабым старикам и непривычным к физическому труду – совсем невозможно. Но мы с моим партнером, мичманом Г-ским, были молоды, тренированы спортом и службой, он – во флоте, я – в кавалерии. Мы были здоровы и, научившись владеть топором, урок выполняли. Страдать нам приходилось только от голода, так как оба были бедны, как церковные крысы, и от вшей при ночевках на третьем этаже нар общежития в руинах Преображенского собора.
    Но свет не без добрых людей. Даже на Соловках. Правдами и неправдами нас перетащили в десятую роту, состоявшую из учрежденцев и спецов. Я попал шестым постояльцем в просторную келью.
    Сожители были славными людьми, и жили мы дружно, верили друг другу, говорили свободно и единодушно боролись с тяготами режима, то посильно протестуя, то обходя их, ловчась и хитря.
    Но все мы были различны в своих “вчера” и “сегодня”.
    Старшим по камере был Миша Егоров, “Парижанин”, здесь и завязалась моя с ним дружба. Он, как полагалось старшему, занимал стоявший около печки непомерный и столь же неуклюжий “бегемот” – оставшийся от монахов широкий деревянный диван, жесткий, но со спинкой. На другом таком же диване – в нашей келье в монастырское время жили два монаха – помещался его друг еще по коммерческому училищу – Вася Овчинников, тоже московский купец, но с Рогожской старообрядец, воспитанный в строгой, еще хранившей вековой уклад семье и в столь же строгих правилах древнего русского благочестия. Приятели любили друг друга, но это не мешало им постоянно пикироваться.
    Третьим был турок Решад-Седад, их сверстник по годам, но с иным, пестрым и экзотическим даже для Соловков прошлым. Во время гражданской войны Решад занимался коммерческими, а быть может и контрабандными операциями между Турцией и Грузией. При захвате Тифлиса попал к большевикам и разом приспособился к новой обстановке. Он вступил в партию, куда, как иностранец, был принят в те времена с распростертыми объятиями, и начал делать карьеру, спекулируя на самоопределении наций. Сначала всё шло блестяще, коммерсант-контрабандист Решад-Седад стал ни мало, ни много, как наркомом просвещения автономной Аджарской республики. Но потом стряслось что-то, о чем Решад говорил коротко:
    – Очень хорошо жил, как жантильом жил… только маленькая ошибка вышла…
    Из Батума – на Соловки.
    Политическая беспринципность Решада происходила от полной чуждости его политике вообще. Он понимал и расценивал ее только с коммерческой точки зрения. Но это поклонение мамоне не мешало ему быть в личной жизни вполне порядочным, очень отзывчивым человеком и добрым, верным товарищем. Малых талантов и умения ими пользоваться у Решада было хоть отбавляй. Он был и графиком, и рисовальщиком, умел делать игрушки, музыкальные инструменты, варить сыр и мыло, коптить рыбу, приготовлять конфеты из картошки… чего только он не умел! С такими знаниями на Соловках не пропадали: Решад стал заведующим мастерской экспортных художественно-кустарных игрушек и поставил дело неплохо, пользуясь всем разнообразием профессий соловецкой каторги.
    Рядом с ним спал на едва прикрытом какой-то тоненькой тряпочкой топчане – старый барон Иоганн-Ульрих Риттер фон Рикперт дер Гельбензандт – его полная противоположность, который абсолютно ничего не умел делать, даже сколько-нибудь сносно приспособиться к соловецкому быту. Остзеец, просидевший всю жизнь в своем рыцарском замке, читая Готский альманах и лютеранский молитвенник, он был начисто обобран шпаной в дороге, всадил себе топор в колено в первый же день работы и, лишившись коленной чашки, как полный инвалид, попал в ночные сторожа какого-то склада. Это и спасло его от гибели. Земляки-остзейцы, которым уже удалось пробраться к мизерному каторжному счастью, вытащили старика в привилегированную роту. Свободный днем, он педантично следил за чистотой и порядком в келье, работая за своих беспорядочных соседей, а убрав и буквально выскоблив ее, садился у окна и читал свой молитвенник. Готский альманах отобрали при выгрузке. Как он ухитрялся проделывать всю процедуру уборки на своем костыле, – для меня до сих пор непонятно.
    Его соседом по койке и соперником по древности рода был шляхтич вольный Стась Свида-Свидерский, герба Яцута, тоже хранитель феодальных традиций, на иного порядка. Пан Свидерский был молод, силен, красив и неглуп, но делом, достойным его древнего, от самого Казимира Великого, происхождения, он признавая только войну и охоту. Сколь доблестны были его подвиги на войне, мы знали только по его, заставлявшим вспоминать пана Заглобу, рассказам, но во всем, что касалось охоты, он был действительно большой и глубокий знаток. Распознавание следов зверя, обкладка его дрессировка собак, пристрелка ружей – весь обширны и сложный комплекс охотничьих наук не имел от него тайн. Право на жизнь в десятой роте ему давала очень приятная для него и небезвыгодная служба. Он был егерем Эйхманса и проводил все дни, скитаясь по острову, выслеживая дичь и тренируя собак. Сожитель он был приятный, веселый, покладистый и забавный собеседник.
    – Пан, спать еще рано, читать не хочется, поври чего-нибудь, – просил его по вечерам бесцеремонный и простоватый Овчинников.
    – Лайдак! – беззлобно огрызался Свида – учись гонору. Врут только хлопы и хамы, а шляхтич если и мовит неправо, то фантастикует, – однако тотчас же начинал красочный рассказ о какой-нибудь необыкновенной охоте или о роскоши “палаца” князей Любомирских.
    Шестым в келье был я. По странной случайности мы все были не только разных вероисповеданий, но и религиозного воспитания. Вася Овчинников – истовый старообрядец, Решад – правоверный мусульманин, барон – умеренный, как и во всем, добропорядочный лютеранин, пан Стась – фанатичный католик, я – православный, с налетом тогда деизма, Миша Егоров – полный и убежденный атеист-эпикуреец.
    Однажды, в декабрьский вечер, случилось так, что мы все шестеро собрались в келью довольно рано. Так бывало редко. Пан обычно поздно возвращался из леса, я репетировал или выступал в театре, Миша Егоров засиживался у своих многочисленных приятелей, и лишь барон в одиночестве перебирал в памяти своих предков – магистров и комтуров – перед уходом на сторожевку.
    – А знаете, ведь сегодня пятнадцатое декабря, – изрек Миша. Он всегда начинал речь с сентенций.
    – А завтра – шестнадцатое, – в тон ему ответил Овчинников.
    – Через десять дней – Рождество, – пояснил Миша, оглядывая всех нас.
    – Тебе-то, атеисту, до этого какое дело? – возразил Овчинников, не прощавший безверия другу и однокашнику.
    – Как – какое? – искренно изумился Миша, – а елка?
    – Елка? А Секирку знаешь? Елки, брат, у вас в Париже устраивают, а социалистическая пенитенциария им другое назначение определила, – кольнули мы Мишу его партийным прошлым.
    – А мы и здесь свой Париж организуем! Собственное рю Дарю! Замечательно будет – одушевился Миша.
    – После поверки в келью никто не заглянет… Дверь забаррикадируем, окна на третьем этаже… хоть молебен служи!
    Идея была заманчива. Вернуться хоть на час в безвозвратно ушедшее, пожить в том, что бережно хранится у каждого в сокровенном уголке памяти… Даже барон вышел из своего обычного оцепенения и в его тусклых оловянных глазах блеснул какой-то теплый свет.
    – Елка? Tannenbaum? Да, это есть очень хорошо. В моем доме я всегда сам заряжал, нет, как это будет по-русски? Надряжал семейную елку… И было много гости.
    Мы верили друг другу и знали, что “стукачей” меж нас нет. Предложение Миши было осуществимо, и мы тотчас приступили к выработке плана.
    – Елочку, небольшую, конечно, срубишь ты, – говорил мне Миша, – через ворота нести нельзя – возбудит подозрение. А мы вот что сделаем: я на угловую башню залезу и бичевку спущу. Ты, возвращаясь, привяжи елку, а я вздерну. В темноте никто не заметит.
    – Украшения изготовит, конечно, Решад. Он мастер великий. А свечи?
    – Склеим трубочки из бумаги, вставим фитили и топленой ворванью зальем, – отозвался Овчинников. – У нас в моленных фабричных не приемлют. Сами делают, и я мальчишкой делал. Умею.
    – Есть, капитан! Но еще вопрос: угощение? Без кутьи какой же сочельник…
    – Ша, киндер!– властно распорядился Миша. – Это мое дело. Я торгпред! Парижские штаны реализую, лучших уркаганов мобилизую, а угощение будет! Ручаюсь!
    – Но ведь еще надо один священник… Это Рождество, Heilige Nacht… Надо молиться… Я, конечно, могу читать молитвы, но по-немецки. Вам будет, как это? Непонимаемо?
    – Да, попа надо, – раздумчиво согласился Миша, – мне-то, конечно, это безразлично, но у нас всегда в сочельник попа звали… Без попа как-то куцо будет. Не то!..
    – Вопрос в том – какого? Мы-то, как на подбор, все разноверцы.
    – Россия есть православный Империя, – барон строго обвел всех своими оловянными глазами и для убедительности даже поднял вверх высохший, как у скелета, указательный палец, – Россия имеет православный религион. Мой батюшка ходил в русски Kirche на Пасх, на Рождество и на каждый царский день. Он был российски генерал!
    – Ты, пан, как полагаешь? Ты, адамант истинный?
    – Пан ксендз Иероним, конечно, не сможет. Он будет занят… Пусть служит русский.
    – Далековато от нас Рогожское-то, – улыбнулся Вася Овчинников, – пожалуй, не поспеем оттуда нашего привезти!
    – Решено. Вопрос лишь, кого из священников, – резюмировал я. – Никодима Утешителя?
    – Ясно, его! По всем статьям – отозвался Миша. – Во-первых, он замечательный парень, а, во-вторых, голодный. Подкормим его для праздника!
    “Замечательному парню”, как назвал его Миша, отцу Никодиму было уже лет под восемьдесят и парнем он вряд ли был, но замечательным он был действительно, о чём рассказ впереди. Его знали все заговорщики, и кандидатура была принята единогласно.
    Подготовка к запрещенной тогда и на материке и на Соловках рождественской елке прошла, как по маслу. Решад задумал изумить всех своим искусством и, оставаясь до глубокой ночи в своей мастерской, никому не показывал изготовленного.
    – Всё будет, как первый сорт, – твердил он в ответ на вопросы, – живой товар! Я всё знает, что тэбэ нада… Всякий хурда-мурда! И рыбка, и ангел…
    – А у вас, у басурманов, разве ангелы есть? – с сомнением спросил Вася.
    – Совсэм ишак ты! – возмутился турок. – Как мошет Аллах быть без ангел? Один Бог, один ангел всех! И фамилия та же самая: Габариил, Исмаил, Азараил… Совсем одинаково!..
    Миша также держал в тайне свои приготовления, лишь Вася Овчинников с бароном открыто производили свои химические опыты, стараясь отбить у ворвани неприятный запах. Химики они были плохие, и по коридору нестерпимо несло прелой тюлениной. Выручил же ловкий Решад, добыв у сапожников кусок темного воска, каким натирают дратву.
    В сочельник я срубил елочку и, отстав от возвращавшихся лесорубов, привязал ее к бичеве в условленном месте, дернул, и деревцо поползло вверх по заснеженной стене.
    Когда, обогнув кремль и сдав топор дежурному, я вошел в свою келью, елочку уже обряжали. Хлопотали все. Решад стоял в позе триумфатора, вынимая из мешка рыбок, домики, хлопушки, слонов… Он действительно превзошел себя и в мастерстве и в изобретательности. Непостижимо, как он смог изготовить всё это, но его триумф был полным. Каждую вещь встречали то шепотом, то кликами восторга. Трогательную детскую сказку рассказывали нам его изделия…
    Теснились к елке, к мешку, толкались, спорили. Миша, стремившийся всегда к модернизму, упорно хотел одеть в бумажную юбочку пляшущего слона, уверяя, что в Париже это произвело бы шумный эффект.
    – Дура ты монпарнасская, – вразумлял его степенный Овчинников, – зеленые слоны еще бывают, допиваются до них некоторые, но до слона в юбке и допиться никому не удавалось… хотя бы и в Париже!
    На вершине елки сиял… нет; конечно, не советская звезда, а венец творчества Решада – сусальный вызолоченный ангел.
    Украсив елку, мы привели в порядок себя, оделись во всё лучшее, что у нас было, выбрились, вымылись. Трудновато пришлось с бароном, имевшим лишь нечто, покрытое латками всех цветов, бывшее когда-то пиджаком, но Миша пришел на помощь, вытащив из своего чемодана яркий до ослепительности клетчатый пиджак.
    – Облачайтесь, барон! Последний крик моды! Даже не Париж, а Лондон… Модель!
    Рукава были несколько коротки, в плечах жало, но барон сиял и даже как будто перестал хромать на лишенную чашечки ногу.
    – Сервируем стол, – провозгласил Миша, и теперь настал час его торжества. – Становись конвейером!
    Сам он поместился около своего необъятного дивана и из скрытого под ним ящика начали появляться и возноситься в Мишиных руках унаследованные от монахов приземистые оловянные мисы и деревянные блюда.
    – Salade des pommes de terre. Etoile du Nord – торжественно, как заправский метр-д-отель, объявлял Егоров. – Saute de тюленья печенка, чорт ее знает, как она по-французски будет!
    – Ну, это брат, сам лопай, – буркнул Овчинников.
    – Действительно ты – адамант рогожский! Столп и только! Дубина! Я пробовал, лучше телячьей! Поверь! Ragou sovietique. Пальчики оближете! Frit de селедка avec луком! Riz russe… кутья… Вот что даже достал! С изюмом!
    – Подлинно изобилие плодов земных и благорастворение воздухов!
    В азарте сервировки мы не заметили, как в келью вошел отец Никодим. Он стоял уже среди нас, и морщинки его улыбки то собирались под глазами, то разбегались к седой, сегодня тщательно расчесанной бороде. Он потирал смерзшиеся руки и ласково оглядывал нас. – Ишь ты, как прифрантились для праздника! Герои!.. А сиятельного барона и узнать невозможно: жених, прямо жених! Ну, а меня уж простите, ряска моя основательных дополнений требует, – оглядел он отрезанные полы, – однако, материал добрый… В Киеве купил, в году – дайте вспомнить… в девятьсот десятом Знаменито тогда вырабатывали…
    – Дверь! Дверь! – страшным голосом зашептал Миша. – Забыли припереть, анафемы! Чуть-чуть не влопались. Придвигай “бегемота”… Живее да потише!
    Приказание было мгновенно исполнено.
    – Ну, пора и начинать. Ставь свою икону, адамант. Бери требник, отче Никодимче!
    На угольном иноческом шкапчике-налое, служившем нам обычно для дележки хлебных порций, были разостланы чистые носовые платки, а на них стал темный древний образ Нерукотворного Спаса, сохраненный десятке поколений непоколебимого в своей вере рода Овчинниковых. Но лишь только отец Никодим стал перед аналоем и привычно кашлянул… вдруг “бегемот”, припиравший дверь, заскрипел и медленно пополз по полу. приоткрылась, и в щель просунулась голова дежурного по роте охранника, старого еврея Шапиро, бывшего хозяйственника ГПУ, неизвестно за что сосланного на ловки.
    Попались! Секирка неизбежна, а зимой там верная смерть, – пронеслось в мозгах у всех, кроме разве барона, продолжавшего стоять в позе каменной статуи.
    – Ай-ай!.. Это-таки настоящее Рождество! И елка! И батюшка! И свечечки! Нехватает только детишек… Ну, и что? Будем сами себе детишками!
    Мы продолжали стоять истуканами, не угадывая, что сулит этот визит. Но по мере развития монолога болтливого Шапиро возрастала и надежда на благополучный исход.
    – Да. Что же тут такого? Старый Аарон Шапиро тоже будет себе внучком. Отчего нет? Но о дежурном вы всё-таки позабыли. Это плохо. Он тоже человек и тоже хочет себе праздника. Я сейчас принесу свой пай, и мы будем делать себе Рождество, о котором будем знать только мы… одни мы…
    Голова Шапиро исчезла, но через пару минут он протиснулся в келью целиком, бережно держа накрытую листком бумажки тарелку.
    – Очень вкусная рыба, по-еврейски фиш, хотя не щука, а треска… Сам готовил! Я не ем трефного. Я тоже верующий и знаю закон. Все евреи верующие, даже и Лейба Троцкий… Но, конечно, про себя. Это можно. В Талмуде всё сказано, и ученые ребби знают… Батюшка, давайте молиться Богу!
    – Благословен Бог наш, всегда, ныне и присно и во веки веков! Аминь.
    – Amen, – повторил деревянным голосом барон.
    – Amen, – шепотом произнес пан Стась.
    Отец Никодим служил вполголоса. Звучали простые слова о Рожденном в вертепе, об искавших истины мудрецах и о только жаждавших ее простых, неумудренных пастухах, приведенных к пещере дивной звездой…
    Электричество в келье было потушено. Горела лишь одна свечка перед ликом Спаса, и в окнах играли радужные искры величавого сполоха, окаймлявшего торжественной многоцветной бахромой темную ризу усыпанного звездами неба. Они казались нам отблесками звезды, воссиявшей в мире Высшим Разумом, перед которым нет ни эллина, ни иудея.
    Отец Никодим читал Евангелие по-славянски. Методичный барон шепотом. повторял его по-немецки, заглядывая в свой молитвенник. Со стороны стоявшего сзади всех шляхтича порой слышалась латынь… На лице атеиста Миши блуждала радостная детская улыбка.
    – С наступающим праздником, – поздравил нас отец Никодим. И потом совсем по-другому, по-домашнему. – Скажите на милость, даже кутью изготовили Подлинное чудо!
    Все тихо, чинно и как-то робея, словно стыдясь охватившего их чувства, сели за стол, не зная, с чего начать
    – О главном-то и забыл с вашими молитвами! – хлопнул себя по лбу Миша, метнулся к кровати, пошарил под матрацем и победно взмахнул такой знакомой всем бутылкой. – Вот она, родимая! Полных 42 градуса, печать… Из закрытого распределителя достал! На парижскую шелковую рубаху выменял…
    Ликование превысило все меры. Никто из нас никогда в жизни, ни прежде, ни потом не ел такого вкусного салата, как Etoile du Nord из промерзшей картошки; рыба-фиш была подлинным кулинарным чудом, а тюленья печенка – экзотическим изыском…
    Выпили по первой и повторили. Разом зарумянившийся барон фон-Риккерт, встав и держа в руке рюмку затянул Stille Nacht, Heilige Nacht, а Решад стал уверять всех, что:
    – По-турецки тоже эта песня есть, только слова другие…
    Потом все вместе тихо пропели “Елочку”, дополняя и импровизируя забытые слова, взялись за руки и покружились вокруг зажженной елки. Ведь в ту ночь мы были детьми, только детьми, каких Он звал в свое царство Духа, где нет ни эллина, ни иудея…
    Когда свечи догорели и хозяйственный Вася собрал со стола остатки пира, отец Никодим оглядел все изделия Решада своими лучистыми глазами и даже потрогал некоторые.
    – Хороша елка, слов нет, а только у нас на Полтавщине обычай лучше. У нас в этот день вертеп носят. Теперь, конечно, мало, а раньше, когда я в семинарии был, и мы, бурсаки, со звездою ходили. Особые вирши пели для этого случая. А вертепы-то какие выстраивали – чудо механики! Такое устроят бурсаки, что звезда по небу ходит, волхвы на коленки становятся, а скоты вертепные, разные там – и овцы, и ослята, и верблюды – главы свои пред Младенцем преклоняют… а мы про то поем…
    – Скоты-то чего же кланяются? – удивился Миша. – Они что понимают?
    – А как же, – всем лицом засветился отец Никодим, – понимать не понимают, а сочувствуют. Потому и они – твари Божие. Даже и древо безгласное и то Радость Господню приемлет. Апокрифическое предание о том свидетельствует… Как же скотам-то не поклониться Ему в вертепе?
    – Поклонился же Ему сегодня ты… скот в вертепе…
    – Ты иногда не так уж глуп, как кажешься, адамант, – не то раздумчиво, не то удивленно ответил Миша своему другу.

    (Б. Ширяев, Неугасимая лампада).
     
    Последнее редактирование: 26 дек 2014
  18. TopicStarter Overlay
    La Mecha

    La Mecha Вечевик

    Сообщения:
    10.270
    Симпатии:
    3.396
    Дорогие, всех поздравляю с Рождеством!


    Доброго всем волшебства!
    Пейте сладкий глинтвейн! Радуйте своих близких ( и далеких тоже)! Всем счастья!
    Feliz Navidad!
    Рождественская булерия - обязательно!

     
    Sielicki и Ондатр нравится это.
  19. TopicStarter Overlay
    La Mecha

    La Mecha Вечевик

    Сообщения:
    10.270
    Симпатии:
    3.396
    Рождество Спасителя - наверное, праздник, когда всякие размолвки заканчиваются, и всякие раздоры прекращаются. И люди могут порадоваться почти забытому ощущению Рая на земле, когда все люди были братьями, и всякое дыхание хвалило Бога.

    Так что всем еще раз счастливой колетийи!
     
    plot и list нравится это.
  20. list

    list Модератор

    Сообщения:
    6.768
    Симпатии:
    3.475
    [​IMG]

    Поклонение волхвов, Джентиле да Фабриано, 1423
    (интернациональная готика. Алтарь «Поклонение волхвов» мастер создал для капеллы Строцци церкви Санта-Тринита во Флоренции)
    С Рождеством! :sunny:
     
    La Mecha нравится это.
  21. plot

    plot Техадмин

    Сообщения:
    18.438
    Симпатии:
    1.883
  22. Яник

    Яник Вечевик

    Сообщения:
    3.753
    Симпатии:
    833
    Рождество на Невском
    [​IMG]
     
    La Mecha нравится это.
  23. TopicStarter Overlay
    La Mecha

    La Mecha Вечевик

    Сообщения:
    10.270
    Симпатии:
    3.396
    Интересно было было бы побывать в костеле Св. Екатерины Александрийской, у доминиканцев.
    Слышала, все , кто ни придет в храм, в восторге от их проповедей.
    То есть люди подлинно слушают, все внимание.
    Словом они владеют очень, как и повелось издавна.
     
  24. Яник

    Яник Вечевик

    Сообщения:
    3.753
    Симпатии:
    833
    Да, логичнее было бы его сфоткать. Он как раз метров на 100 левее за моей спиной.
    Но всё равно мы скоро объединимся. И русские православные сначала будут праздновать Рождество 25 декабря н.с. А потом и все христиане соединятся во единую святую соборную и апостольскую церковь. Аминь.
    И будет неважно куда идти на литургию - в Казанский собор или напротив через Невский в базилику Св. Екатерины Александрийской.
     
  25. TopicStarter Overlay
    La Mecha

    La Mecha Вечевик

    Сообщения:
    10.270
    Симпатии:
    3.396
    Яник, да ты экуменист! :) :
    В нашем соборе часто молятся о единстве Церкви.
     

Поделиться этой страницей