У керосиновой лампы. Стихи В. Н. Попова

Тема в разделе "Литература", создана пользователем La Mecha, 8 мар 2013.

  1. TopicStarter Overlay
    La Mecha

    La Mecha Вечевик

    Сообщения:
    10.270
    Симпатии:
    3.396
    Имя этого автора - русского поэта 20-21 века, несмотря на невероятную распространенность имени-фамилии, скорее всего, окажется знакомым немногим.
    Действительно, в своей жизни Попов Владимир Николаевич издал не так уж много сборников (я насчитала всего 4), хорошо знакомых только узкому кругу лиц.
    Помимо небольших сборников стихотворений, конечно, были публикации в литературных журналах.
    Так в 80-х годах прошлого столетия В.Н. Попов был удостоен премии журнала "Огонек", его стихотворения вошли в 3-х-томник "Антология русского лиризма"...

    Из наиболее известных сборников - "Луч солнца на бревенчатой стене", который был издан еще в Советскую эпоху, довольно большим тиражом, без остатка, впрочем, растворившимся в среде тогдашней читающей публики.
    К чести Максима и моей, можем сказать, что нам довелось близко общаться с этим прекрасным поэтом - лиричным и чутким, при этом сложным и интересным человеком.
    Поэзия В. Н. Попова ничего общего не имеет с "модернистским паясничаньем" - настолько она целостна, продолжает традиции лучших поэтов России. Несмотря на это, в ней присутствует игровое начало, "техническая игра" со словом, впрочем, никогда не затмевающая изначального смысла, на котором поэт акцентирует внимание читателя, порою начиная с ним своеобразный диалог - через стихотворение, через поэму, рассказ или эссе.
    В. Н. Попов - свидетель событий большой эпохи, разноокрашенных, неоднозначных.
    При этом его поэтическое видение всегда чисто, всегда прозрачно.
    Всегда поднимается над "злобой дня " и скудными реалиями повседневности и выносит человеческий дух к небу.

    Недавно я с некоторой грустью узнала, что кто-то из друзей В. Н. Попова (разумеется, из лучших побуждений) опубликовал его произведения на Стихире, поскольку там много истинно прекрасных поэтических работ просто не доходят до читателя из-за вала графоманских опусов, своими тяжеловесными кирпичами загромождающими виртуальное пространство.

    Поэтому с разрешения В. Н. Попова и с согласования с Максимом взяла на себя смелость опубликовать здесь некоторые стихи, которые могут быть с большим интересом восприняты и пишущими авторами и читателями нашего форума.

    Ну, что же в добрый час...

    В. Н. Попов. Избранное.​
    Керосиновая лампа.​
    Ужель я помню через столько лет
    (уже давно прошло полвека!) –
    Сидят в избе четыре человека,
    Глухая ночь да лампа на столе.
    Они от смерти не защищены…
    Они приходят. Только вот обидно,
    что лица двух мужчин освещены,
    а лица женщин мне почти не видны.
    Они о чём - то глухо говорят,
    но больше плачут и судьбу корят,
    и прикасаются к моей руке.
    Их тени движутся по стенам без преград,
    огромные, как теневой театр.
    И светлый круг дрожит на потолке.

    ***
    Портрет на фоне красной шали,
    где света алого куски.
    Где так цветы перемешались,
    что разметались лепестки.

    Холодной красотой маня,
    в разгаре торжества и пира,
    как безразлично на меня
    ты смотришь из чужого мира!

    И время над тобой не властно…
    И так свободно и прекрасно
    ты холст движеньем наполняешь.

    И сборки платья льются вкось.
    И узел огненных волос
    рукою чуткой поправляешь.
    ***
    В старой башне полночь бьют.
    Мне в дорогу собираться…
    В узкой комнате стою
    под картиною голландца.

    Знать, пришёл сюда недаром,
    если так заведено,
    что с двенадцатым ударом
    оживает полотно.

    Слышу пенье, слышу крики.
    Вижу милое лицо.
    Ах, с каким знакомым скрипом
    провернулось колесо!

    У моста костёр горит…
    И с корзиною в руках
    по мосту идёт Мария
    в деревянных башмаках.

    Теплый хлеб лежит в корзине…
    А на этом берегу
    Я участвую в картине,
    как охотник на снегу.

    Впереди бежит борзая:
    обернётся и замрёт.
    Я стою и замерзаю:
    на картине снег идёт.
    Я сбегаю по пригорку:
    обжигает руки ветер…
    Пахнет дымом горько-горько
    там, в семнадцатом столетье.

    Хендрик Аверкамп. Зимняя сцена на канале
    [​IMG]


    ***
    Великая стужа
    стоит на Земле.
    И звёзды на небе –
    как угли в золе.

    Дымы поднялися
    столбами до звёзд.
    И избы ломает
    крещенский мороз.

    Леса обступили
    с обеих сторон.
    И в проруби тесной
    стоит Орион.

    Вдруг треснет сосновый
    обломанный сук –
    на две половины
    расколется звук.

    А месяц навстречу
    рога повернёт.
    И месяца обод
    мороз разорвёт.

    В далёкой-далёкой
    глуши еле-еле
    заплачет ребёнок
    в земной колыбели.

    Мать лунную тень
    обойдёт на полу
    затеплить лампаду
    в переднем углу.

    [​IMG]
    Борис Смирнов- Русецкий. Большая туманность Ориона​
    ***
    Песни сверчка
    *

    Как богомольцы
    стоят стога
    у стен монастыря.

    *

    Откинув каляную полость,
    проснулся
    и мать окликаю –
    позабыл,
    что она умерла.

    *

    Недалеко
    от Млечного Пути
    небесный серп
    жнёт облака.

    *

    Проехал старьёвщик –
    увёз моё детство
    под звуки
    глиняной свистульки.

    *

    Словно у женщин,
    глаза озёр
    темнеют к вечеру.

    *

    Как засыпающая плоть,
    в ночном саду
    вздрогнула ветка.

    *

    Ребёнок собирает
    листья, шишки, камешки –
    дорога дальняя,
    всё в жизни пригодится.

    *

    Дома стоят лицом к дороге –
    смотрят крестьянскими глазами
    на уходящий мир.

    *

    Бродячая собака
    лакает из лужи
    тёмную воду осени.

    *

    Огни прошедших лет
    мерцают
    на краю Вселенной.

    *

    Северным летом
    заря с зарёю сходятся,
    словно девки
    в красных платках.

    *

    В подземном переходе
    лодочка-ладонь
    нищенски
    плывёт
    против течения.

    *

    Идёт снег.
    Выметаю мёртвых пчёл
    из летней террасы.

    *

    На дне пруда
    можно увидеть
    очертание
    мельничного колеса.

    *

    Бабье лето…
    Душа восходит
    до третьего неба.

    *

    Оставляю корочку
    на столе…
    Придёт мышонок,
    погрызёт-погрызёт,
    да и мне оставит.


    Томилино, 1988

    Послевоенная пивная

    Пока несётся гул рекою,
    струёй по кружкам пиво бьёт,
    пивнарь мясистою рукою
    копейки скользкие берёт.

    Стекло темнеет постепенно,
    за кружкой тянется рука.
    И оседают клочья пены
    на запотевшие бока.

    И пахнет изморозью свежей...
    И стонет жаждущий питок –
    в гортани пересохший держит
    слюны и воздуха клубок.

    Рукой тяжёлой, непослушной
    несёт питьё на мокрый стол,
    и соль кладёт на обод кружки,
    как будто каменщик раствор.

    Потом, сощурившись потешно,
    он жадно пьёт в единый дых.
    И ходит вверх и вниз поспешно
    щетиной тронутый кадык.

    Веселье головы дурманит,
    и люди плачут и поют...
    Пивнушку Фельдмана сломали,
    и стало скучно, как в раю.
    [​IMG]
    Эдуард Конт (Эстония)​
     
    list и Ондатр нравится это.
  2. TopicStarter Overlay
    La Mecha

    La Mecha Вечевик

    Сообщения:
    10.270
    Симпатии:
    3.396
    ***
    Приезжал на осеннюю дачу
    и стихи на террасе читал.
    Вы считали меня неудачником –
    я опавшие листья считал.

    У крыльца георгины жирели.
    Воздух перед грозой тяжелел.
    Вы меня откровенно жалели –
    я озябшие листья жалел.

    Чашку медного чая налили
    и деньгами хотели помочь…
    Был такой восхитительный ливень
    в золотую безумную ночь!

    [​IMG]
    А. Кетов. Терраса Осенью
    Осеннее время

    1

    Над землёю проносится ветер,
    и звезда на небесном кругу
    шевелится и дёргает цепи,
    словно лодка на том берегу.

    И миры проступают иные.
    И свечение дальних часов.
    И кричат голоса неземные,
    словно птицы на пять голосов.

    Будто я был единственный избран
    понимать, ощущать, говорить,
    что уходят вечерние избы
    в темноту,
    за пределы земли.

    И влечёт временное теченье
    золотые огни вдалеке.
    И лежу на земле без движенья.
    И плыву я
    по звёздной реке.

    2

    В осенних днях я слышу голоса
    других времён, не узнанных доныне.
    Ногами в землю, головою в небеса
    стоят леса в голубоватом дыме.

    И это я впадаю в забытьё,
    как тот живой и мхом одетый камень,
    прозрачных дней холодное питьё
    вбираю жадно долгими глотками.

    И что явилось мне и что приснилось,
    я удержать смогу в одной руке.
    К душе пришёл покой,
    и бег остановился:
    во времени плыву, как в медленной реке.

    И кем я был, и кем теперь я стал,
    уже никто, никто не разгадает.
    И, медленно кружась, горящая листва
    летит с дерев
    и землю поджигает…

    [​IMG]
    Зинаида Серебрякова
    ***
    Птица.
    Женщина.
    Сад.
    Птица, женщина, сад
    и – лето.
    Различимые голоса
    птицы, женщины, сада…
    Не спугните, прошу, не надо!
    Еле слышимые голоса,
    как во сне или в кинокартине,
    в очень старой кинокартине,
    той, которую в детстве смотрел.
    Я на женщину эту смотрел,
    и её загорелые руки,
    одинокие добрые руки
    обнимали за плечи меня.

    «Мать – сказал я. – Кончай.
    Я ведь взрослый».
    А она отчего-то смеялась,
    и руками ко мне прикасалась,
    и губами ко мне прикасалась,
    совершенно её не касалось,
    что я вымахал длинный такой.

    Различимые голоса.
    У калитки мальчонка играет…
    Птица.
    Сад.
    Но без женщины сад.
    Птица, –
    может быть, совершенно другая.
     
  3. TopicStarter Overlay
    La Mecha

    La Mecha Вечевик

    Сообщения:
    10.270
    Симпатии:
    3.396
    ***
    Я сквозь время прошёл, как игла через ткань.
    И туманом проплыл в предрассветную рань.

    В заповедную рощу тайком я проник.
    И уснул молодым, а проснулся – старик.

    Оглянулся вокруг – только нет никого.
    И закрыл я лицо золотым рукавом.

    1988

    ***
    Ивовый пруд. Ивовый пруд.
    Как одиноко смеркается тут.
    За руки взявшись в начале движенья,
    кружатся ивы в двойном отраженьи.
    Счастью навстречу, навстречу беде
    кружатся ивы на тонкой воде.
    Ивовый пруд. Ивовый пруд,
    скоро ль молчанье ключи отопрут?
    Мельник лукавый в какие года
    бросил ключи в середину пруда,
    прочь отогнал полуночную тину
    и частоколом поставил плотину.
    Ивовый пруд. Ивовый пруд,
    время твои жернова перетрут.
    1975
    [​IMG]
    В. Э. Борисов- Мусатов. Пруд​
    ***
    В глухом углу, где заросли малины,
    тяжёлый шмель и хрупкая оса
    полдневный зной тревожат гулом длинным –
    встаёт забор: кончается мой сад.

    И рыжий кот пролезет под ворота
    и ляжет за смородиной, в тенёк…
    Оправлен день сквозною позолотой,
    как девушкин счастливый перстенёк.

    А в том углу переплелися ветки,
    там даже дети пробегают редко.
    И тени спят под сумрачною елью,

    Там ёж живёт, подале от греха,
    где чёрный пень, весь в изумрудах мха,
    так бесподобно пахнет прелью.
    [​IMG]
    Виктор Борисов - Мусатов. Маки в саду.
     
  4. TopicStarter Overlay
    La Mecha

    La Mecha Вечевик

    Сообщения:
    10.270
    Симпатии:
    3.396
    ОКНО ОТКРЫЛА

    Расчёсывала волосы принцесса…
    (Адамо Нерво)


    Окно открыла
    дочка олигарха,
    под самой крышей,
    возле левой башни.
    Ворвался ветер,
    знойный, как испанец,
    и занавески – вдруг –
    заволновались.

    В окно смотрела
    дочка олигарха
    и волосы
    небрежно поправляла:
    прошла с ведром
    Ирина-поэтесса
    (она по пятницам
    по дому убиралась).
    Анжела-мачеха
    лежала у бассейна
    и массажист
    массировал ей спину.
    Охранник у ворот
    мочился на кусты,
    потом травою
    вытирал ботинки.

    В окно смотрела
    дочка олигарха,
    локтями опершись
    на подоконник.
    Там, за оградой,
    пропылил автобус.
    К деревне, с сумками
    спешили две старушки.
    И пьяный парень
    у столба искал чего-то
    и шатался.
    Расхохоталась
    дочка олигарха:
    – Наверное,
    он ищет равновесье!

    В окно смотрела
    дочка олигарха,
    Перебирала волосы.
    Грустила.
    …Там, за лугами,
    вдоль реки,
    по берегу бродили
    азиаты:
    кидались в воду
    и копались в тине,
    ныряли, лезли головой
    в какие-то
    таинственные ямы
    и доставали
    скрюченных лягушек.

    …А дальше шли поля
    до горизонта.
    На небе ярко-васильковом
    было пусто.
    И лишь два облачка
    проплыли рядышком
    друг с другом,
    словно малышки
    в платьицах пушистых,
    держась за ручки,
    чтоб не потеряться.

    2013
    © Copyright: Попов Владимир Николаевич
     
  5. TopicStarter Overlay
    La Mecha

    La Mecha Вечевик

    Сообщения:
    10.270
    Симпатии:
    3.396
    Кочегары

    Рёв огня и клубы пара –
    словно черти ужин варят…
    Два бывалых кочегара
    в кочегарке кочегарят.

    И от пота конопаты…
    Тяжелы в конце недели:
    две совковые лопаты,
    лом по кличке «понедельник».

    Вот на улицу выходят –
    отдыхают на морозе:
    один – бывший пароходник,
    другой – бывший паровозник.

    Над землёю полнолунье…
    Перекинулись словами
    кочегары, словно луни
    с подпалёнными бровями.

    А огонь-то еле светит,
    то взметнётся-запылает…
    А один – всё едет, едет.
    А другой – всё уплывает.

    ***
    И день высок, и полночь глубока.
    Я умер и воскрес. И жизнь течёт другая.
    И женщина у чёрного окна
    голубоватый свет не зажигает.

    Прошло столетье или минул год? –
    теперь всё так мучительно и странно:
    девятая луна обходит небосвод,
    как одинокий и печальный странник.

    И я всё больше думаю о том,
    пока всё дальше время отлетает:
    на чёрный день оставлю старый дом,
    где женщина огня не зажигает.

    ***
    Свет в террасе ночной мотыльками исчерчен,
    и стоит между нами стеклянная грань.
    В эту летнюю ночь, в эту ночь бесконечно
    они ткут-разрывают воздушную ткань.

    Мир затих и уснул. И лежит без сознанья,
    и не знает о том, что горит меж планет
    авиариум для полуночных созданий,
    непорочно и чутко идущих на свет.

    Как кричат от восторга немыми устами!..
    Как плетут грациозно движений напев…
    Темнота отошла и стоит за кустами
    или прячется там, за спиною дерев.

    Жёлтый свет на крыльце – золотые ступени.
    Поднимаюсь всё выше, и слышится зов…
    И трепещут на мне эти зыбкие тени,
    словно тайные знаки забытых миров.


    Следы

    Скоро
    поздняя
    осень…
    Между звёздами ветер качает на соснах пустые гнёзда.
    Занавески тёмно-синие вечер вешает на окна.
    Тишина притаилась в пустых колокольнях.
    Как рыба жёлтая, шевелит плавниками луна в реке.
    Беседка на острове одиноко стоит, словно заблудившаяся барышня.
    Лето прошло стороной, будто побирушка с пустою котомкой.
    Скоро
    выпадет
    снег…
    Когда-то, давно, в прошлом веке
    я шёл за тобою по узкой тропе,
    по свежим следам,
    словно звёзды следы подбирая.
    Брал я в руки следы, а они рассыпались,
    превращались в комок или снежную кашу.
    Иногда оставались рубцы от рельефа подошвы –
    письмена, отпечатанные тяжестью тела.
    Я пытался собрать эти тайные знаки,
    эти цифры и буквы –
    осколки погибшего царства.
    И пока они таяли в тёплых ладонях,
    я старался сложить то единое слово,
    чтоб тебя удержать.
    Ты в ночи исчезала, растворялась во мгле,
    будто влага текла между пальцев.
    И я пил эту снежную воду
    и мычал твоё имя ледяными губами.
    Каждый
    раз
    в ноябре
    я вздрагиваю от телефонного звонка...
    [​IMG]
    Юрий Студеникин. Зима в городе
     
  6. plot

    plot Техадмин

    Сообщения:
    18.438
    Симпатии:
    1.883
    Непомрачённость, непосредственное восприятие. Многое написано явно как минимум из шаматхи. Редкий поэт.
     
    La Mecha нравится это.
  7. TopicStarter Overlay
    La Mecha

    La Mecha Вечевик

    Сообщения:
    10.270
    Симпатии:
    3.396
    Согласна полностью.
     
  8. TopicStarter Overlay
    La Mecha

    La Mecha Вечевик

    Сообщения:
    10.270
    Симпатии:
    3.396
    Мамай ( из книги "В неоскорбляемом пространстве")

    В сарае тесном псы истошно выли.
    Верхом приехала старуха на коне...
    Татарки тело мертвое обмыли
    Водою дымною на каменной скамье.

    А тон лежал поверженный и нищий
    И вспомнить никогда уже не мог,
    Как Царь Царей целует голенища
    Его козловых стоптанных сапог.

    Как вознесен раскосыми богами...
    И как всю жизнь он знал наперечет,
    О чем шептал лиловыми губами,
    Проткнувши небо пальцем, звездочет.

    Забыл о том, как на войне-работе
    Он похищал сокровища столиц...
    Он плетку вымочил в крови и поте
    Плененных дев и вольных кобылиц.

    И как трещал в огне высокий терем
    И как кричали люди пред концом...
    Уже желтел его обритый череп,
    Помеченный белеющим рубцом.

    А облака летели мимо, мимо...
    Осенний день последним цветом цвел...
    Зачем же я от Властелина Мира
    Тогда глаза смущенные отвел?..
     
  9. TopicStarter Overlay
    La Mecha

    La Mecha Вечевик

    Сообщения:
    10.270
    Симпатии:
    3.396
    Городская ночь
    [​IMG]
    А. П. Сардан (Баранов). Ввысь.​

    Ложится ночь на край карниза
    Необозримой синевой.
    Листва, подсвеченная снизу,
    Сверкает каплей дождевой.

    Всю ночь звезда на карауле
    Над головой моей стоит.
    Стоит июль, как в поле улей,
    Медовой тяжестью налит.

    Глухие шепоты и звуки
    Из бездны космоса летят.
    А город спит, раскинув руки,
    Как неразумное дитя.

    ***
    Но, жизнь была не так проста
    Средь суеты и равнодушья,
    Мы часто спали у костра
    Среди собак, на шкуре душной.

    И ясный месяц сторожил
    Долины сонные бесшумно,
    И пес лохматый положил
    На грудь мне голову большую.

    Костер над миром полыхал,
    Взметая огненные лохмы,
    А пес ворочался, вздыхал,
    Ворчал и по-крестьянски охал.

    И время медленно текло,
    Пока Земля перемещалась.
    Пока звериное тепло
    С моим теплом перемешалось.

    [​IMG]
    Б. Смирнов-Русецкий. Вечер.​
    ***
    Полночь. Лунные поляны,
    Крик совиный вдалеке.
    Свет таинственный и странный
    Проплывает по реке.

    Ткет кузнечик монотонно
    Звук серебряный во мгле.
    Звездный ветер от Плутона
    Приближается к Земле.

    И виденья, как живые,
    Предо мной за рядом ряд.
    Только псы сторожевые
    Тайну вечную хранят.

    Ночью легче оболочка
    Между Космосом и мной...
    И душа горящей точкой
    Улетает в мир иной.

    [​IMG]
    Б. Смирнов-Русецкий. Туманность Лиры.​

    ***
    Через ночь на случайной подводе
    Мы тащились по темной земле:
    По тяжелой воде половодья,
    По разбитой слепой колее.

    Осторожно идущая лошадь
    Нас по звездам везет не спеша.
    Спит старик. И свободные вожжи
    У него на коленях лежат.

    Словно отсветы дальних пожаров,
    Далеко-далеко, там и тут,
    Огоньки деревень, как Стожары,
    То появятся, то пропадут.

    Мы плывем. Я совсем засыпаю, -
    И старик улетает, как дым,
    И девчонка, совсем молодая,
    С полусонным ребенком грудным.

    А девчонка, совсем молодая,
    Ночью звездною рядом со мной:
    Так доверчиво, словно родная,
    Привалилась тяжелой спиной.

    Млечный Путь над дорогой маячит.
    Колесо потихоньку стучит...
    И как только ребенок заплачет,
    Мы очнемся в огромной ночи.
     
  10. TopicStarter Overlay
    La Mecha

    La Mecha Вечевик

    Сообщения:
    10.270
    Симпатии:
    3.396
    К портрету Ксении Некрасовой

    [​IMG]
    Р.Р. Фальк.​
    На старинном-старинном Арбате,
    а быть может, в Замоскворечье
    будет женщина в красном платье
    в мастерской художника Фалька,
    тихо руки сложив на коленях,
    на простом табурете сидеть.

    На огонь она будет смотреть.

    Будет чайник зелёный урчать
    и греметь очумевшею крышкой
    на железной проржавленной печке.
    Будет голубь топтаться на крыше
    и заглядывать тайно в окно
    золотым немигающим глазом.

    Это было.
    Но было давно.
    Уже нету того человека,
    что насмешливо смешивал краски
    голубые – с зелёным и красным
    на суровых нитках холстины.

    Остаются стихи и картины.
     
  11. TopicStarter Overlay
    La Mecha

    La Mecha Вечевик

    Сообщения:
    10.270
    Симпатии:
    3.396
    Кто там поет в забытой роще?

    Я жил во времени ином
    И умел разговаривать на птичьем языке...
    Кто там поет в забытой роще?
    Кричит, и плачет, и зовет?..

    - Ци-пи-пи! Ци-пи-пи! - весенняя Синица
    Звонит в колокольчик, подвешенный к небесам.
    - Крекс, крекс! - ломает звуки Коростель,
    Словно сухие ветки.

    Рюли-рюли! - пел Улар.
    Прилетали Перепела и просили, просили: - Пить подай!
    Козодои заводили свои моторы: - Тррр-тррр!
    Одинокая Сизая Чайка кричала тоскливо: - Кеа-кеа!
    Перекликались Бекасы: - Чвинь! Чвинь! Чи-ка-чи!

    Славки, Ржанки и Хрустаны
    В роще солнечной гостят,
    Бьют посуду и стаканы,
    И капустою хрустят.

    Пришли в гости:
    Лазоревка в накидке голубой
    И Ремез в черной маске.

    Тень-тянь-тинь-тюнь! - Пеночка трогает клавиши.
    Коноплянка заиграла на флейте, заскрипел Черный Стриж,
    Щурка ударяла в провода клювом и слушала протяжный звук.
    Ворон дергал бельевую веревку.

    Залюлюкал Жаворонок, замурлыкал Свиристель.
    Глухари начали точить свои косы.
    Соловьи засвистели: - Фить-фить-фить!
    и : - Тек-тек-тек!
    Засипели Сипухи: - Шруу-шруу!
    Совы проснулись и заухали глухо...
    Гос-по-ди!
    Кто там поет в забытой роще?!.

    Ангел озера
    Где вечерний свет ложится
    На березы чередой,
    Ангел Озера кружится
    Над притихшею водой.

    Ангел милый, что ты хочешь?
    Что бормочешь, как во сне...
    Ты чего услышать хочешь
    В потаенной тишине?

    В тишине, на крае ночи,
    Восстает видений рой...
    Ты кого увидеть хочешь,
    Освещенного зарей?

    Все ушли. Все побросали.
    Кое-где видны следы.
    Видно, женщина босая
    Шла по краешку воды.

    [​IMG]
    Б. Смирнов-Русецкий. Святой остров​
    Из книги "Пейзаж"​
    ***
    За плачущим окном, вдыхая воздух льдистый,
    настоянный с утра на браге молодой –
    на синеве небес и на шуршанье листьев –
    стоит осенний день в печали золотой.

    Зачем листву хранить и птичьи гнёзда прятать,
    коль выжили птенцы и встали на крыло…
    Играют тени там, и солнечные пятна
    от радости поют прозрачно и светло.

    И клёна желтизну, и белый свет берёзы,
    и неба синеву, и почерневший дом
    в создание одно соединяют слёзы
    за плачущим окном.
    За плачущим окном…



    [​IMG]
    В. Долинский. Старый дом​
    ***

    Дом полон тайн: и помнит, и молчит.
    Заворожённый, на краю планеты,
    как чёлн, стоит на дне ночи,
    затопленный печальным лунным светом.

    Лишь иногда приходит старый гном.
    Скрипит в скрипу. И сумрак, словно тину,
    сгребает он за слуховым окном.
    И шевелит обрывки паутины.

    Лишь иногда на воздухе послушном
    слетаются давно ушедших души;
    садятся вкруг огня. По их указке

    неведомая лёгкая рука
    приклеила на стену чердака
    осиное гнездо, как пепельную маску.


    ***
    В сарае пахнет свежим сеном.
    Над головою, где-то свыше,
    осенний дождик постепенно
    ковёр прозрачный ткёт по крыше.

    То вдруг, безмолвием ранимый,
    как дикий зверь насторожился.
    То, ветром яростным гонимый,
    пугливой мышью пробежится.

    И тело призрачно и сонно,
    приобретая невесомость,
    парит. Ночные поезда

    идут, как дальний отголосок…
    В просвете туч, там, между досок,
    плывёт печальная звезда.
     
  12. TopicStarter Overlay
    La Mecha

    La Mecha Вечевик

    Сообщения:
    10.270
    Симпатии:
    3.396
    * * *

    В книге той стихов собранье.
    Переплёт из тонких кож.
    Меж страниц листок герани
    на журавлика похож.

    Улетел журавлик скорый:
    не вернётся, не зови!
    Это я, другой, который
    жил в предчувствии любви.


    ***

    Звякнет цепь вечернего колодца.
    Женщина, любившая меня,
    медленно пройдёт и улыбнётся,
    плавными плечами поведя.

    В той улыбке,
    медленной и доброй,
    отразится радость прежних лет.
    И смотреть я буду долго-долго
    той красивой женщине вослед.

    И когда настанет стынь и ветер,
    на закате пасмурного дня,
    дрогнет сердце:
    есть на белом свете
    женщина, любившая меня.

    ***

    В заснеженном саду присутствуют синицы,
    В заснеженном саду такая тишина,
    Что кажется - с тобой уже не разлучиться,
    Что кажется, судьба у нас уже одна.

    В заснеженном саду, под сетью снегопада -
    Отсюда никуда теперь не убежать...
    И в жизни ничего - пожалуйста! - не надо,
    Лишь рядом быть с тобой и за руку держать.

    ***

    Твоя рука лежит в моей руке.
    Твое лицо спокойно и печально.
    Мы говорим на древнем языке -
    На языке Великого Молчанья.

    И нет ни времени, ни горя, ни оков.
    И долго длятся тишины мгновенья.
    И на душе становится легко
    От музыки твоих прикосновений.

    Как глубоки осенние глаза!
    Дыхание тепло и осторожно,
    Как будто мы пытаемся сказать,
    Что высказать словами невозможно.

    [​IMG]
    Ян Вермеер Дельфтский.​

    Иногда...

    Иногда Ты, как вечерняя вода...
    А иногда, ты просто невыносима -
    Бросаешь в меня снежками,
    Поешь извозчичьи песни
    И больно обнимаешь.

    А иногда, Ты - как вечерняя вода -
    В Тебе отражаются звезды.

    ***
    Перекрести меня перед разлукой,
    Уже темно и холодно уже.
    Чтоб я запомнил тоненькую руку,
    Чтобы нашел покой в своей душе.

    И я пойму тогда по отраженью
    В твоих глазах, просвеченных до дна,
    Что жизнь моя в замедленном движенье
    Твоей руки теперь заключена.

    ***
    Ты спишь,
    И ангелы целуют твои пальцы.
    Когда ты прикасаешься ко мне,
    То хочется плакать.

    ***
    Если нет Любви -
    Сердце мое похоже
    На опустевший Храм.

    ***
    Все видят: ты красива,
    Когда улыбаешься.
    Но в слезах твое лицо
    Еще прекраснее.

    ***
    Посмотри на себя-то!
    Поздняя осень.
    И снег уже выпал...
    А ты опять расцвела от Любви.
    *************************************

    [​IMG]
    Луиза Аббема. У фортепиано.​
    Ночная гроза.

    Открывается дверь постепенно,
    И мы входим в таинственный дом.
    Шум дождя и ноктюрны Шопена,
    И ночная гроза за окном.

    Как люблю я тебя и ненастье!
    И никто нам не может помочь,
    Когда рамы распахнуты настежь
    В грозовую безумную ночь.

    Так Шопен захотел и промолвил,
    Завладел красотой твоих рук...
    Среди грохота грома и молний
    Зарождается медленный звук.

    И люблю я тебя не напрасно,
    Когда полон мятежности нрав...
    Кисть надолго повисла в пространстве,
    Бесконечную нежность вобрав.

    Как мне жутко к тебе прикасаться,
    Когда молнией мир перевит!
    Обжигая о клавиши пальцы,
    Ты в слезах говоришь о Любви.

    ***
    Отошли запоздалые грозы,
    И растаял грохочущий звук...
    Возле храма упала береза,
    И смотрю я на храм сквозь листву.

    Позабыты земные заботы,
    Здесь другая присутствует власть:
    Огневых куполов позолота
    С позолотой природы слилась.

    Розоватое солнце садится
    Сквозь осенний торжественный дым...
    Грешный аз и безгрешная птица -
    На упавшей березе сидим.
     
  13. TopicStarter Overlay
    La Mecha

    La Mecha Вечевик

    Сообщения:
    10.270
    Симпатии:
    3.396
    Иронические стихи - "Маленький театрик"

    ***

    Прежде чем захлопнуть книгу
    И уйти на пенсию,
    Вдруг влюбился Дон Родриго
    В Донну Лауренсию.

    А у этой самой донны
    Мамы нет, а папа дома.
    А, у этого, у папы
    Лапа, вроде эскулапа.

    Ну, а тут ещё, как фига,
    Появился Дон Родриго:
    Без камзола, в доску пьян…
    Не фига себе, баян!
    (А, по-ихнему, гитара)
    Не фига себе, гитара!

    Надо нам ещё учесть:
    Он затронул чью-то честь…
    А в Испаньи честь не трожь –
    Кастаньет не соберёшь!

    Стал несчастный Дон Родриго
    Жертвою любви и ига…
    Прежде чем влюбляться в донну
    Посмотри, а все ли дома…

    ***

    Когда-то в Египте, близ Нила, Евфрата,
    Я жил аккуратно, как раб и деспот:
    На правой коленке сидит Клеопатра,
    На левой коленке сидит белый кот.

    Поют египтяне довольно приятно,
    А в опочивальне светильник горит.
    И ходят верблюды туда и обратно,
    На фоне пустынь и пустых пирамид.

    Сидит Клеопатра – Египта царица,
    Подобная солнцу иль солнца лучу…
    Конечно, я мог бы на ней и жениться,
    Но, что-то в последнее время, молчу.

    Какие-то змеи шипят постоянно.
    Какие-то яды плескают в сосуд.
    Повсюду болваны с башкой оловянной.
    Тигрята невольницам груди сосут.

    А тут ещё это Марк, этот Антоний,
    А тут ещё Цезарь, а тут ещё жрец…
    И кто-то отравлен, и кто-то потонет,
    А кто-то найдёт свой печальный конец.

    Всё было, наверное, это когда- то.
    Томительно-медленно время идёт…
    И, что-то мурлычет во сне Клеопатра,
    И что-то мурлычет во сне белый кот.


    Руины замка

    Свет лунный невинный,
    Как тусклая лампа,
    Упал на руины
    Старинного замка.

    Остатки золы
    У камина, что в зале,
    Где дамы полы
    Подолом подметали.

    Здесь было когда-то
    Теплей и уютней:
    Звучали сонаты
    Задумчивой лютни.

    И в этом же зале
    Всю ночь до рассвета,
    Сонеты читали
    Хмельные поэты.

    О, Средневековье! -
    Любовь и охота –
    Пропитано кровью,
    Пропитано потом.

    От жизни прекрасной,
    От жизни старинной
    Остались руины,
    Одни лишь руины.


    Королевский сон

    В королевстве Пассимяги,
    Наплевавши на молву,
    Спит король в своей сермяге
    Между овцами, в хлеву.

    Тёплый трепетный ягнёнок
    Прижимается к спине…
    Спит король и, как ребёнок,
    Улыбается во сне.

    На земле темно и поздно.
    Где-то плачет козодой.
    Пахнет сеном и навозом,
    И упавшею звездой.

    Спит король. И сумрак хмурый
    Исчезает за рекой.
    Спит король. И только куры
    Сторожат его покой.
    [​IMG]
    Ф. Буше​
    Ночная серенада

    Я гуляю по дорожке.
    Ветерок ночной сквозит.
    Из открытого окошка:
    «Eine kleine Nachtmuzik»

    Сколько чувства и эмоций,
    Сколько страсти и скорбей…
    Это Моцарт? - Это Моцарт –
    Это Вольфганг Амадей.

    Загляну в окно неловко
    И увижу силуэт
    Романтической головки
    Ностальгирующих лет.

    Ничего теперь не надо –
    Под деревьями иду,
    Где «Ночная серенада»
    Разливается в саду.

    Сколько чувства и эмоций,
    Сколько страсти и скорбей…
    Это Моцарт?.. Это Моцарт –
    Это Вольфганг Амадей!


    Юная Парка
    Полю Валери
    В платье вишнёвом, с романом Ремарка,
    Там, где зацвёл молчаливый каштан,
    Юная парка гуляла у парка,
    Там, где стояли кафе и шантан.
    Сбоку белела барочная арка,
    А по каналу тянулась баржа.
    Юная парка держала фиалку
    Тонкою кистью, острее ножа.
    От горизонта тянулась комета,
    А на эстраде кричал лицедей…
    Юные музы питали поэтов
    Терпкою нежностью лунных грудей.
    Солнечный луч опускался по стеле:
    Светом играл и тянулся к устам,
    И у художниц крошились пастели
    От приближения к грубым холстам.
    Через кусты, словно шорох олений,
    Ветер, как мальчик, бежал напролом,
    И обнимал золотые колени.
    И целовал. И играл подолом.
    Дамы глядели легко и надменно,
    Жарко пылая огнями румян,
    Как на руинах цвели цикламены
    От перемены прошедших времян.
    Скрипки страдали музыкой Вивальди,
    Грифы изящно откинув назад.
    Только пажи, как ужи извивались,
    Силясь красоткам попасть на глаза.
    Медленно двигались дамы - как шлейфы
    Запах духов за собой волоча.
    Сладко звучало урчание флейты
    И доходило до устья ручья.
    Воздух настоян так терпко, так жарко,
    Будто в воскресных окрестных садах
    Скоро начнется варениеварка
    В летних террасах, и медных тазах.
    Платье по телу, как музыка, льётся,
    Юная парка стройна и нежна:
    Если смотреть на нее против солнца,
    Будет казаться, что обнажена.
    Где живота первозданная млечность
    Тускло мерцает, поет, как хрусталь,
    Дремлет пупок, будто бы бесконечность
    Мирно свернулась в тугую спираль.
    Тихо, как отзвук и как дуновенье,
    Ветер целует легко, как во сне,
    И оживают от прикосновенья
    Чуткие пальцы на узкой ступне.
    Кружат лимонницы в свадебном танце,
    Над одиноким цветком ворожат:
    От бормотания и медитаций
    Полураскрытые крылья дрожат.
    [​IMG]
    Теодор Робинсон​
    Ворона в короне
    Над лесом летела
    Ворона в короне…
    Корону какой-то
    Король проворонил.
    И вот после этого
    Самого дела
    Ворона в короне
    Над лесом летела.
    А люди кричали
    На дачном перроне:
    - Смотрите, смотрите,
    Ворона в короне!
    Подумаешь, невидаль!
    Чудо из дали!
    Они, что, - ворон
    Никогда не видали?
    Недавно летели
    Из тёплых сторон
    И стаей тащили
    Серебряный трон.
    И даже прошёл
    Тихий шёпот в народе:
    -Чего только нет
    На моём огороде!
    Они каждый вечер
    Над домом летают,
    А я каждый день
    Свою крышу латаю.
    Японский мотив
    Чёрные испанки,
    Белые эстонки.
    Ближе китаянки
    И ещё японки.
    Ах, какие дамы! –
    Сладкие, как сахар,
    Возле Фудзиямы
    Под цветеньем сакур.
    В хижине старинной
    Нету обстановки:
    Лишь одни картины,
    Лишь одни циновки.
    Лягу на подушку
    И засну глубоко:
    Прыгает лягушка
    На страницах хокку.
    А за нею танки
    Сочиняют тонко
    Чёрные испанки,
    Белые эстонки.
    Стихи о Прекрасной Даме
    О, нету на свете прекраснее Дамы,
    Которая в среду сбежала от мамы.
    Была это Дама настолько прекрасна,
    Что все кавалеры влюблялись ужасно.
    И все кавалеры не пили, не ели,
    А только всё время дрались на дуэли.
    Ну, ладно бы, - графы. Ну, ладно б, - пажи,
    А то, ведь, и карлики взяли ножи!
    И даже в отдельных местах Гваделупы
    Уже попадались влюблённые трупы.
    И, чтобы поправить мужские дела,
    Собрали всех рыцарей возле стола.
    И тысячи рыцарей двинулись в путь,
    Чтоб Даму рассеянной маме вернуть.
    Но, Дама сбежала с одним ловеласом, -
    Уже пять веков её ищут напрасно.
    Ночь в Грюневальде
    За окном притихли птички.
    Над окном висит паук
    Спит в кроваточке девичьей
    Вильгельмина Шопенклюк.
    Как пижон в пижаме новой,
    Сладко спит мсье Пикко…
    И, поскольку спит корова,
    Спит коровье молоко.
    Кавалеры спят и дамы…
    Конюх Карл уснул в коляске.
    Поросята возле мамы,
    Как сардельки и колбаски.
    И, покусывая блошек,
    Словно жареный изюм,
    Спят в кровати восемь кошек
    На мамаше Розенблюм.
    Как уснувшие синицы,
    Опустив ресницы вниз,
    Спят весёлые сестрицы
    Роз-Мари и Анна-Лиз.
    Только прыгает лягушка
    По нескошенной траве…
    Сторож спит, и колотушка
    Засыпает в рукаве.
    Ручеёк во сне бормочет
    Песни тихие свои…
    Вот и вам, спокойной ночи!
    Спите, милые мои!
    ***​
    Целый день в старинном парке
    Целый день в старинном парке,
    На скамейке у реки,
    Три мегеры, словно Парки,
    Крутят серые клубки.
    Золотое солнце светит.
    Берег влагой напоён.
    И у ног играют дети
    С незапамятных времён.
    Облака проходят чинно,
    Так же, словно в век иной, -
    Даже лица различимы
    За воздушной пеленой.
    Годы призрачно-иные
    Не рассыплются во прах:
    Даже шёпоты ночные
    Заблудились в камышах.
    В доме том пустопорожнем,
    Между сумрачных окон,
    Дверь открылась осторожно:
    Кто-то вышел на балкон.
    Кто-то видит, кто-то слышит,
    Кто-то что-то говорит…
    То ли это ветер дышит,
    То ль душа моя болит.
    Клаус Тринкен
    Пахнет варом, пахнет кожей.
    Трубка старая чадит.
    Клаус Тринкен – наш сапожник,
    В синей будочке сидит.
    Кот млеко лакает с плошки,
    В клетке перья чистит птах.
    Каждый день – какие ножки! –
    У сапожника в руках.
    Что-то пилит, что-то режет,
    Молоточками стучит.
    А зубами гвоздик держит
    И мелодию мычит.
    В воздух туфельку подбросит,
    И, своей работой рад,
    Поцелует её в носик
    И поставит на парад.
    Йог
    Лицо, как луна
    У Тхну Тонг Тхны.
    Когда всем хана,
    То ему хоть бы хны.
    Ест одну траву
    Тхну Тонг Тхны …
    Такие йоги по праву
    Нашей земле нужны.
    Ходит зимой в сандалиях
    Вплоть до самой весны…
    Чтобы ему ни дали,
    Видит прекрасные сны.
    Из закаленной стали
    Парень восточной страны.
    Сколько б меня ни тхали,
    Я буду, как Тхну Тонг Тхны!
    Графиня Фикельдуксель
    Графиня Фикельдуксель
    Звонила Винкельбруку,
    Изящно поправляя
    Изысканный плюмаж.
    А в это время Вексель,
    Прадедушка Графини,
    Хватал вторую трубку,
    Крича: «Аллё, гараж!»
    Мораль: Потомкам в назиданье,
    Так было сорвано свиданье.
    Важные приметы
    Очень важные приметы,
    Что внушают уваженье: -
    Горбоносые поэты
    Из эпохи Возрожденья.
    Очень важные приметы
    Для любого человека:
    Длинноносые поэты
    Девятнадцатого века.
    В современном разгильдяйстве,
    В этом чувственном вопросе,
    В поэтическом хозяйстве
    Поголовное безносье.
    Герострат
    У Герострата был гастрит,
    Потом была растрата.
    Ещё имел он внешний вид,
    Похожий на кастрата.
    Рожала мама наобум,
    Сестра была разиня,
    А младший брат вообще бум-бум,
    Без всякого динь-диня.
    Однажды утром Гера слез
    С дырявого дивана,
    И, удивляя весь Эфес,
    Поплёлся в храм Дианы.
    Такую кашу заварил, -
    Он повар был отличный,
    И там такого натворил,
    Что стало неприлично.
    И от дурацких тех затей
    Все люди лили слёзы…
    «Храните спички от детей,» -
    Как говорил Спиноза.
    Эсмеральда ди Тангино
    Эсмеральда ди Тангино
    До сих пор была невинна,
    Но раздвинувши гардину,
    Обнаружила мужчину:
    Алебастро де Ангино.
    И, поскольку Алебастро
    Себя чувствовал прекрасно,
    Дама вскрикнула ужасно
    И упала на матрас.
    И с улыбкою атласной,
    Он промолвил очень властно,
    Страстным шёпотом: - Напрасно!
    И исчез на этот раз.
    Монах Буль-Буль
    Тащился еле-еле,
    В весёлый город Гуль
    Монах, любитель эля, -
    По прозвищу Буль-Буль.
    Он ехал без причины
    Из Ноттингема в Гуль,
    Монах, - любитель джина, -
    По прозвищу Буль-Буль.
    Он ехал косо-криво
    В прекрасный город Гуль,
    Монах, - любитель пива, -
    По прозвищу Буль-Буль.
    Влачился в град старинный,
    В портовый город Гуль,
    Монах, - любитель тминной, -
    По прозвищу Буль-Буль.
    Поскольку бесконечно
    Нельзя тащиться в Гуль,
    Монах свалился в речку
    И всем сказал: - Буль - Буль!
    Джонни
    Джонни, ловкий паршивец, -
    Он опаснее всех, -
    Всех девчонок в округе
    Он наводит на грех.
    Белый фартук наденет,
    Приподнимет поднос,
    И нестойких девчонок
    Всех доводит до слёз.
    Он хохочет бесстыже…
    А девчонки молчат,
    Только пальчики лижут
    И, как кошки, урчат.
    Устоять невозможно!
    Ах, каков обормот, -
    Этот славный пирожник,
    Этот Джонни Перкот!
     
  14. TopicStarter Overlay
    La Mecha

    La Mecha Вечевик

    Сообщения:
    10.270
    Симпатии:
    3.396
    Поэма В.Н. Попова "Забыть - река", написанная по мотивам авторского путешествия в разные районы Русского Севера, являет собой произведение, в котором личное восприятие поэтом своего странствия переплетается с вечными мотивами Пути, как постижения не только самого себя, но, прежде всего, открытия глубинного, "надмирного" видения, открытия пространства, в котором живет и действует не только малая грешная душа человека, но его бессмертный дух.
    Другой полюс поэмы - забытые, ежечасно забываемые корни - Родина, истоки творчества, истоки человеческой судьбы...

    ЗАБЫТЬ-РЕКА
    «…Чтобы не перестала память родителей наших и наша,
    и свеча бы не угасла».
    (из завещания Великого князя московского Симеона Гордого)
    [​IMG]
    А. Васнецов. Сумерки
    1. Заблуждение
    Я слишком поздно вышел со двора
    и долго шёл по незнакомой чаще.
    А ветер доносил слова… слова –
    как медь звенящая
    или кимвал звучащий.
    Открылось небо. Плыли облака
    то ль в полусне, а то ли в полуяви.
    Вела тропинка в поле. По бокам
    небесные цветы во ржи стояли.
    Куда я шёл? Я был совсем один,
    в каком-то благодатном заблуженьи.
    Лишь белый свет открылся впереди…
    И замерла душа в уединеньи.
    Рвал ноги босые колючник молодой.
    И лето растворялось в птичьем гаме.
    И высоко-высоко надо мной
    кружился коршун плавными кругами.
    Смотри, смотри! В полуденном бреду
    пасётся конь – помахивает гривой.
    Тихонько вдоль обочины бредут
    берёза белая да камень молчаливый.
    Ужель на них поднимется река?
    Откуда здесь неясное свеченье,
    как будто изнутри? Шли облака,
    неторопливые, как старое реченье.
    На землю обнажённый луч бросая,
    светило солнце, открывая высь…
    Неслышно, словно женщина босая,
    пересекла мою дорогу рысь.
    Деревья повернулися ко мне,
    таинственные, как во время оно…
    Чертополох возник среди камней,
    и с криком в небо кинулась ворона.
    И солнце повернуло за овраг,
    и стал туман низинами клубиться.
    Берёза старая качала на руках
    гнездо какой-то незнакомой птицы.
    Погасли дня глухие отголоски.
    Луна-девица вышла на порог.
    И очутился я на перекрёстке
    у нарожденья четырёх дорог.
    2. Северная дорога.
    Пленил волшебник музыкой Восток.
    А Юг наполнил праздничные роги.
    Гулёный Запад приводил в восторг…
    Но я пошёл по Северной дороге.
    Туда, туда! За Волгу и Двину,
    где на просторе ходит ветер свежий,
    где люди долго помнят старину
    под крышами прадедовских убежищ.
    Возможно, эта истина горчит,
    однако правда правдою пребудет,
    и, как наивно это ни звучит,
    спасли язык неграмотные люди.
    Как с ними я не виделся давно!
    – А жили как?
    – Времён не торопили…
    Поднялся над избой седой дымок:
    у Ивановых печку затопили.
    Туда, туда! Где царствие зимы,
    где старики торжественны и седы.
    Там у суровых жителей земли
    подслушаю вечерние беседы.

    [​IMG]
    М. В. Нестеров


    3. Егоровна
    – Смотри, Матвеич, кто это идёт?
    – При бороде, а вроде моложавый.
    – Устал, поди: ногами пыль прядёт.
    – Дак… вёрст пятнадцать отмахал, пожалуй.
    – Смотри, Матвеич, к дому моему!
    Чего? Да нет, какой уж там знакомый.
    Ну, побегла, ведро потом возьму,
    боюсь, кабы опять не по иконы…
    [​IMG]
    М.В. Нестеров. Пустынник и медведь
    – Ты что здесь ищешь-ползаешь, милок?
    У нас по тыще в каждой голенище.
    А серебро сметаем за порог…
    Ну, заходи давай, чего стоишь-то?
    . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
    – Ну, вот и вечер… День растаял весь…
    Вот так же незаметно жизнь проходит…
    А эту знаешь свадебную песнь?
    Давай тогда записывай, Володя.
    [​IMG]
    В. Васнецов. Царевна- Лягушка​
    «Налетели гуси
    да из Белой Руси,
    пали на криницу,
    стали воду пити,
    стали воду пити,
    лёд крылами бити.
    Бейте вы, не бейте,
    лёду не пробити,
    лёду не пробити,
    во’ды не испити.
    Наехали гости
    не из нашей волости,
    сели по застолью,
    стали мёду пити,
    стали мёду пити,
    об стол кубком бити.
    Бейте вы, не бейте,
    кубков не пробити,
    кубков не пробити,
    мёду не пролити!»
    – Ну, как тебе?..
    Тогда пиши, пиши…
    Чего ещё такое отыскать бы.
    Блины-то ешь, пекла ведь от души.
    А ну-ко, вот ещё одну про свадьбу.
    «Едет парень с поля
    на воро’ном ко’не.
    на вороном коне
    в белом балахоне.
    – Бог помочь, девица,
    тебе белье мыти,
    тебе белье мыти,
    шибко колотити.
    Шибко колотити,
    сухо выжимати,
    сухо выжимати,
    на берег бросати.
    – Молодец-молодчик,
    напряди мне дратвы,
    напряди мне дратвы
    со дождёвой капли.
    – Девица-девица,
    напои мне ко’ня,
    среди синя моря,
    на камушке стоя.
    – Молодец-молодчик,
    сшей мне башмачочек
    в золотую строчку
    с жёлтого песочку».
    – От этих песен так, Егоровна, легко,
    как будто я в заоблачной свободе:
    душа плывёт высоко-высоко,
    а сам иду в весеннем хороводе!
    «Как ведут меня, младу,
    в непокрытую избу.
    Не поспела ложку взять,
    в чашке донышко видать.
    А свекор на печи,
    как кобель на цепи.
    А свекровка на кровате,
    словно сучка на канате.
    Ах ты, новая родня,
    не боюся я тебя.
    Как поставлю на порог,
    покажу вам семь дорог!»
    – Егоровна, спасибо, угодила!
    – Да и тебя спаси… А я гляжу –
    кто там идёт?.. Давай-ка стих скажу –
    давно слыхала, в девушках ходила.
    «Забыть-река течёт серёд земли.
    Забыть-волна о тёмный камень бьётся.
    И кто напьётся из Забыть-реки,
    забудет всё – назад не оглянётся.
    За той рекой горят в костре поленья.
    И бродят тени прошлого во мгле.
    Живут там все родные поколенья,
    прошедшие по Матушке-земле.
    Волна туга, а этот берег крут.
    И часто нас Забыть-водой поили.
    И не осилить нам Забыть-реку.
    Мосты сожгли, а лодки потопили».
    [​IMG]
    М.В. Нестеров
    4. Сон
    Мне снился сон: я шёл к Забыть-реке,
    презревши осторожные советы.
    Луна горела в хладном далеке,
    мерцая небывалым белым светом.
    Я стал кричать и звать до хрипоты.
    Я брод искал – за реку перебраться.
    Три тени вышли вдруг из темноты,
    я бросился навстречу с криком: «Братцы!»
    Подняли на смех. И подняли вой.
    Какие-то безносые уроды!
    – Забудь, забудь! – скулили надо мной,
    в лицо плевали и толкали в воду.
    И разрывали кожу на груди,
    и жгли крюком зелёного каленья.
    – Вот русская земля! Грызи, грызи! –
    и в рот толкали острые каменья.
    Кололи в сердце остриём косы.
    То в сани запрягали, то в телегу…
    Вдруг за рекою вспыхнули костры:
    – Держись, держись! – с того кричали брега.
    Потом забухал колокол в ночи.
    Багрян-заря в полнеба развернулась…
    – Володюшка, да что ты, не кричи! –
    и лёгкою рукой лица коснулась…
    1986
     
  15. Ондатр

    Ондатр Модератор

    Сообщения:
    36.376
    Симпатии:
    13.700
    Эти два стихотворения написаны по поводу наших с Поповым подмосковных путешествий :)
    Это Пехра-Яковлевское
    [​IMG]

    и Зенино
    [​IMG]
     
    La Mecha нравится это.
  16. TopicStarter Overlay
    La Mecha

    La Mecha Вечевик

    Сообщения:
    10.270
    Симпатии:
    3.396
    Сказки Лаврентия.
    Бедный поэт.


    1.
    – Каждый поэт
    должен дописаться до сказки,
    иначе он не поэт,
    а какой-нибудь
    Евтушенко! –
    сказал мне Лаврентий.
    – Сказка – это рождённое чудо:
    ты как бы с Музой
    в близких отношениях.

    Сказки пишутся
    зимними вечерами,
    когда за окном
    воет вьюга,
    а в камине
    горит огонь.
    Но я люблю писать
    сказки в августе,
    когда ветки яблонь
    гнутся под тяжестью
    и ночами стоит
    одурманивающий запах.

    – Что Вы тянете резину, –
    пора бы уже и
    приступить к главному! –
    возмутился я.
    – Ну, тогда слушай, недоумок!
    Слушай и запоминай...

    «В городе Э,
    на Старой Площади,
    каждый день
    возле памятника
    Франсуа Вийону
    сидит Бедный Поэт
    и продаёт свои стихи:
    маленькие книжечки,
    величиной с ладонь ребенка;
    тоненькие, как блинчики
    тётушки Бетисты.
    Старый, когда-то синий зонт,
    от солнца и дождя
    превратился в голубой или,
    вернее сказать, – в белёсый.
    На плече у Бедного Поэта
    возлежит вечно беременная
    трёхцветная кошка,
    Крошка Доррит,
    и поёт бесконечную
    печальную песню
    на магическом языке.
    У ног Поэта
    стоит оловянная
    солдатская миска
    времён Первой Мировой
    и иногда
    одинокие прохожие
    бросают в неё
    одинокие монеты.
    Глухой звон монет
    распугивает сизых голубей:
    они взлетают, шумят крыльями
    и тогда Поэт отрывается
    от своих мечтаний,
    а Крошка Доррит
    открывает левый
    зелёный глаз...

    Иногда на Старую Площадь
    заезжает
    туристический автобус
    и из него вытекают
    любознательные
    и жадноватые японцы;
    наводят фотоаппараты
    на скульптурную композицию
    и прочее...
    В это время
    появляется
    Злая Старуха...
    Злая Старуха –
    единственная поклонница
    Бедного Поэта, –
    представительница
    Первой русской эмиграции:
    графиня Мумук-Хибинская,
    о которой ходили сплетни,
    что она была
    ученицей Гумилёва
    и любовницей Блока, –
    или наоборот.
    Что именно
    «Она пришла с мороза...»
    хотя, в эмигрантском гадюшнике
    её зовут
    просто Злая Старуха.
    В молодости она
    была похожа на Кустинскую
    и из-за неё даже стрелялся
    корнет Арнольд Сивцев-Вражек,
    но, к старости,
    когда красота исчезла
    и она стала похожа
    на Раневскую,
    она возненавидела весь мир
    и начала делать гадости.

    ...и в это время
    появилась Злая Старуха
    и начала кричать
    скрипучим голосом
    уличной торговки
    на углу Невского
    в 1911 году:
    – Идиоты!
    Спешите купить
    гениальные стихи! –
    и бегала
    за изворотливыми японцами,
    как за подростками
    из школы им. Лассаля...
    Одинокий шекель
    звякнет о дно
    оловянной миски,
    вспорхнут жирные голуби,
    автобус втянет поток
    черноголовых туристов,
    мягко закроются двери,
    объедет вокруг памятника
    и свернёт
    на Сиреневую улицу.

    Но вот, однажды...

    2.
    Но вот, однажды...

    В августе было
    еще тепло, а иногда
    выдавались и жаркие дни.
    На Медовый Спас
    Бедный Поэт
    сидел у памятника
    и потихоньку
    сочинял сонет
    «Над Ратушей проплыли облака».
    На площади было тихо:
    ворковали голуби,
    воды фонтана пели
    торжественную песню,
    и только два оболтуса, –
    конопатые отпрыски
    кондитера Любке, –
    горланили во всю мощь
    папину песню:
    «Тройе либе бис пум грабе...»
    и швыряли в Поэта
    огрызками яблок...

    Подъехал автобус
    и из него вышла
    девушка с цветами.
    Из автобуса вышли
    и другие люди, но
    Поэт увидел только её:
    В лёгком голубом платье
    с букетиком сине-рыжих цветов,
    вся солнечно-загорелая, –
    она сама была
    словно прекрасный цветок.
    Стоит только
    один раз
    взглянуть на неё –
    и ты в её власти.
    Во власти красоты!
    А уж если
    она улыбнется Вам, –
    то Вы, как единороги, –
    становитесь на колени
    и целуете её босоножки.
    Стоит увидеть
    Её один раз –
    и хранишь образ
    всю жизнь,
    словно последнюю спичку
    в непролазной тайге.

    Возле неё,
    как шмель,
    вертелся и жужжал
    длинноносый субъект
    с острыми глазками...
    – Добже!
    – Добже, пани Эльжбетта.
    Она отмахнулась от него,
    как от насекомого
    и пошла к памятнику.
    Она посмотрела на Франсуа,
    подмигнула ему
    и рассмеялась
    звонким смехом –
    степным колокольчиком.
    Она погладила кошку,
    и Крошка Доррит
    изящно
    выгнула спинку.
    – Сколько стоит? –
    она взяла книжку.
    – Один поцелуй, –
    сказал Бедный Поэт
    и нахмурился.
    Смотреть так близко
    в её синие глаза
    было невозможно –
    пропадёшь навсегда...
    Она нагнулась
    и поцеловала Поэта,
    и этот
    влажный поцелуй
    долго-долго
    оставался
    на его губах.
    Она уходила,
    но потом вернулась,
    поцеловала цветы
    и протянула их Поэту.
    Всё! Финита!

    Ох, уж эти полячки!
    Вспомните гоголевского Андрея,
    вспомните пушкинскую
    Марину Мнишек,
    и вы поймете,
    что нет прекраснее
    на этом белом свете
    польской колдовской красоты!

    Автобус уехал...
    И, видя печальное
    лицо Поэта,
    Крошка Доррит
    обняла его
    обеими лапами за шею
    и прижалась мордочкой
    к его кадыку.

    3.
    Прошло полгода...
    И вот,
    как-то по весне
    у памятника Франсуа
    восседали наши знакомые:
    Бедный Поэт,
    Крошка Доррит
    и Злая Старуха.
    Злая Старуха
    являлась центром
    этой композиции
    и продавала
    новую книгу Поэта:
    «Влажный поцелуй»,
    фиалки
    и четырёх котят,
    спавших в корзиночке.
    Оловянная миска
    была пуста,
    не считая
    одного шекеля,
    который был приклеен
    ко дну миски
    «на счастье».
    Одинокие прохожие
    спешили по своим делам,
    изредка косясь
    на Франсуа Вийона.
    Иногда появлялся
    огромный облезлый котяра,
    Папаша Фридрих, –
    торжественно
    обходил Площадь
    и ночевал
    в узких лабиринтах
    Сиреневой улицы.

    Подъехал автобус...
    И из него вышли
    литературные гиганты:
    Роберт Фрост,
    Чеслав Милош,
    Вислава Шимборская
    и примкнувший к ним
    Иосиф Бродский.
    Они медленно подходили
    к Франсуа Вийону...
    – Идиоты! – закричала Старуха, –
    купите гениальную книгу!
    Литературные гиганты
    были любознательными, –
    они стали перелистывать книжку.
    – Э! – сказал Роберт Фрост.
    – У! – сказал Чеслав Милош.
    – О! – сказала Вислава Шимборская.
    Иосиф Бродский промолчал,
    потому что
    у него не было слов.
    Начала собираться толпа...
    Любопытные японцы
    и доброжелательные евреи
    защёлкали фотоаппаратами.
    В считаные минуты
    были распроданы книги,
    фиалки и котята.
    В опустевшую было корзину
    дождём посыпались
    евро и доллары.
    Длинная очередь
    выстроилась за автографами.
    Злая Старуха
    еле успевала
    пересыпать мелочь
    в свой фартук.
    Примчалось ТВ.
    И Крошка Доррит
    взобралась
    на голову Поэта,
    чтобы её
    было лучше видно.
    Правая рука Поэта
    настолько устала,
    что ему приходилось
    писать левой,
    что придавало почерку
    особую изысканность.

    В течение месяца
    все мировые СМИ
    жужжали об
    открытии Нового Гения.
    Крупные издательства,
    включая «Ардио» и «Эксмо»,
    выпустили книгу
    «Влажный поцелуй»
    огромными тиражами.
    «Влажный поцелуй»
    представлял
    изумительную лирику, –
    вернее сказать, –
    целомудренную эстетику.
    В отличие
    от Веры Павловой,
    там не было
    постельных сцен,
    а была чистота,
    несвойственная Нашему Времени:
    Книга
    «для детей и эстетов»
    как говорил
    Макс Жакоб.
    «Влажный поцелуй»
    посвящался Эльжбетте.
    В основном, сонеты,
    где героиня была
    в экзотических одеждах.
    А если Поэт
    позволял себе
    её раздеть,
    то моментально слетались
    трогательные бабочки
    и садились на груди,
    а возле ног
    вились золотые пчёлы
    и собирали нектар
    с только что
    созревшего плода.
    Критики словно взбесились
    и обвиняли Поэта
    в пошлости,
    но им никто не верил...
    Через полгода
    вышла новая книга
    «Рыжий букет».

    Прошло одиннадцать лет...
    Крошка Доррит
    давно умерла:
    её похоронили
    в скверике
    на Сиреневой улице.
    На её могилку
    часто приходили
    Поэт и Старуха:
    плакали и читали стихи.
    Иногда появлялся
    постаревший хромой
    Папаша Фридрих
    и мурлыкал
    длинную колыбельную песню.

    Однажды
    на вилле Поэта
    появился
    длинноносый субъект, –
    некто
    Стефан Жеромский-младший,
    и рассказал о том,
    что Эльжбетта
    была счастлива,
    читая стихи,
    посвящённые ей;
    она вышла замуж
    по любви
    и умерла
    шесть лет назад,
    от родов, в Познани...

    В последнем интервью
    Поэт заявил:
    – Я ухожу!
    В середине августа
    было тепло...
    На Старой Площади,
    в городе Э,
    возле памятника
    Франсуа Вийону, –
    в субботу
    после полудня, –
    собралось много народа.
    (Было много детей
    и воздушных шариков).
    Мэр Сабянини
    произнёс
    торжественную речь.
    Бедный Поэт
    прочитал стихотворение:
    «Прощай, моя любовь!»
    и пошёл по площади.
    Толпа расступилась
    и ему под ноги
    посыпались цветы.
    Поэт подошёл
    к конопатому внуку
    кондитера Любке
    и попросил одолжить
    воздушный шарик.
    Бедный Поэт
    шёл через площадь
    с воздушным шариком
    в руке и улыбался.
    На самом краю
    он поднялся в воздух
    и полетел.
    (Все поэты улетают
    на воздушных шарах).
    Он поднимался
    всё выше и выше,
    пока не превратился
    в светящуюся точку
    и исчез.
    На площади
    стояла тишина.
    Внук кондитера Любке
    закрыл лицо
    обеими ладошками
    и заплакал...

    Весной
    у подножия памятника
    Франсуа Вийону
    была сооружена
    самая удачная
    работа
    Зураба Церетели, ¬
    Бедный Поэт,
    Крошка Доррит,
    Злая Старуха
    и Эльжбетта
    с цветами
    были
    словно живые.
    Франсуа Вийон
    насмешливо посматривал
    на толпу туристов,
    которые копошились
    там, внизу:
    дети гладили
    Крошку Доррит,
    и им казалось,
    что она
    вот-вот замурлыкает;
    пожилые люди
    гладили по голове
    Злую Старуху;
    девушки прикасались
    к лицу
    Бедного Поэта
    влажными губами;
    молодые люди
    становились на колени
    перед Эльжбеттой
    и целовали
    её босоножки...
    Вечером
    над Старой Площадью
    в городе Э
    вставала таинственная
    и чуть-чуть
    печальная звезда.

    Август 2016 г
     
  17. TopicStarter Overlay
    La Mecha

    La Mecha Вечевик

    Сообщения:
    10.270
    Симпатии:
    3.396
    ПРИЗРАЧНАЯ ДЕРЕВНЯ

    Подошёл к деревне…
    В полночь
    я подошёл к деревне…
    Ни в одном окне
    не было света,
    и избы
    тёмными громадами
    обступили меня.
    Ни людей, ни животных
    не было слышно,
    только на пустыре
    ведьма косила крапиву
    и охала: – Ох! Ох! –
    то ли пела,
    то ли стенала.
    Огромная луна
    пылала пожаром
    и поджигала
    проходящие облака.

    Постучался в избу…
    Постучался в крайнюю избу, –
    двери не заперты, –
    и на ощупь прошёл в переднюю.
    Зажёг свет и окликнул хозяев, –
    Никто – не отозвался.
    Сел на лавку возле печки
    и стал ждать.
    Пахло хлебом
    и разварной картошкой.

    Замигала, погасла лампада…
    Замигала, погасла лампада,
    подошёл тихонько к иконе,
    взглянул на лик Спасителя:
    Он смотрел на меня с укоризной
    строгими глазами.

    Я вышел из избы,
    и ночь обняла меня
    прохладными руками.
    Тяжело поднялась одинокая птица:
    крыльями, словно хлопала в ладоши.
    На берёзе встревожились листья…

    Возле калитки,
    возле калитки
    я поднял детскую варежку
    и повесил на изгородь…
    Громко падали яблоки.
    Шёл по деревне,
    смотрел на дома,
    а всюду было пусто:
    живые души
    исчезли из этого мира.

    Над колодцем ветер…
    Над колодцем ветер
    раскачивал пустое ведро,
    и тихонечко звякала цепь.
    Я пошёл было дальше,
    но пришлось
    воротиться обратно:
    через дорогу ползли змеи,
    извиваясь серебристыми телами.

    Шёл среди безмолвия
    и представлял себе
    петушиный крик
    или мычание коровы,
    или хотя бы скрип двери:
    без этого было жутко.
    – Шушушу! Шушушу! –
    словно любопытные старухи
    за спиною
    шушукались листья.

    На пустыре
    ведьма косила крапиву.
    Я хотел было подойти,
    но она оглянулась
    и махнула рукой:
    проходи, мол, проходи!
    И я в последний раз
    посмотрел на деревню:
    она молча плыла
    в предрассветном тумане…

    Я вышел за околицу…
    Я вышел за околицу
    и побрёл по просёлочной дороге,
    спотыкаясь о верстовые камни
    и падая в задубелую колею,
    а дорога зарастала следом
    подорожником и иван-чаем,
    подорожником и иван-чаем.

    1999 год
     
    Ондатр нравится это.
  18. TopicStarter Overlay
    La Mecha

    La Mecha Вечевик

    Сообщения:
    10.270
    Симпатии:
    3.396
    Что удивительно, некоторые из этих стихов я вижу как мультипликационные фильмы.
    И, наверное, какие-то на самом деле можно сделать мультфильмами...например, "Призрачную деревню".
    Да вот я не мультипликатор...
     
  19. TopicStarter Overlay
    La Mecha

    La Mecha Вечевик

    Сообщения:
    10.270
    Симпатии:
    3.396
    Из книжки "Плебейские песни".
    Фрагмент Триптиха "Переводчик. Литератор. Поэт"

    2. Литератор.

    Провинциальный город Перелесск.
    Меня встречал известный литератор,
    немного рыхло-вялый, молодой
    и с узкой театральною бородкой.
    – Мы счас поймаем левого «таджика»
    и отдохнём немного на фазенде!
    Остановилась синяя машина. Шофёр,
    похожий на цыгана, презрительно
    сквозь зубы протянул: Полтинник… –
    Уселись. Литератор говорил
    (его, наверно, распирало знанье:
    он постоянно что-то говорил,
    жонглируя, как в цирке, именами):
    Волошин, Мережковский, Гершензон,
    Цветаева, Ахматова, Набоков…

    Я был с похмелья. Плохо различал
    все измененья потного лица.
    А изо рта его тянуло артишоком.
    Вдобавок он закрыл окно. Теперь
    он оседлал зачем-то Кузмина, и я
    как понимал, уже надолго:
    – Он Мастер! Мастер! ¬ хныкал говорун.

    Меня тошнило. Встречные машины
    подмигивали фарами – наверно
    уж скоро будет милицейский пост.
    «Осенние озёра», «мир искусства» и «о
    прекрасной ясности» чего-то… Проехали
    два маленьких моста, притормозили и
    свернули к свалке: огромной и чудесной,
    которую сооружали наспех пять десятилетий…

    Шофёр открыл окно и улыбнулся:
    – От ваших разговоров запотели окна…
    А что касается Михайлы Кузмина,
    очкарик прав: его стихи не равноценны,
    но если взять в журнальную подборку
    такие пьесы как «Трубочист», «Конец
    второго тома», «Порученье», «Первый удар»,
    и, может быть, «Переселенцы», то это
    составляет впечатленье…
    Приехали! Вылазьте, господа!

    Юлия Кокуева.jpg
    Художник Юлия Кокуева

    3. Поэт

    В саду заросшем каждый день
    на фоне старого сарая,
    среди крапивы и репьёв,
    среди полыни и малины,
    среди цикория и чистотела,
    за деревянным струганным столом,
    за старой пишущей машинкой
    сидел счастливый человек
    посередине солнечного лета.

    Вот пролетела бабочка одна,
    вот пробежал весёлый муравей,
    и белка прыгала по веткам
    кривых корявых добрых яблонь
    и недовольно фыркала. Потом
    кого-то окликала птица,
    настойчиво и нежно повторяя: цы-пинь!
    Шмель прогудел торжественно-серьёзно.

    Вот постепенно начало смеркаться:
    в лучах заходящего солнца
    живым столбом толкались комары,
    и ветер приносил какие-то обрывки
    далёких непонятных голосов.

    И вот, когда совсем стемнело,
    он ставил керосиновый фонарь,
    которого зовут «летучей мышью» –
    и вот тогда слетались мотыльки,
    и начинался бесподобный танец:
    волшебный сказочный театр,
    билет в который невозможно
    купить ни за какие деньги.

    2012 г.


    4185.jpg
    Художник Николай Куприянов
     
  20. TopicStarter Overlay
    La Mecha

    La Mecha Вечевик

    Сообщения:
    10.270
    Симпатии:
    3.396
    [​IMG]


    Весенний день

    Мы едем в электричке в Переделкино
    в Дом творчества,
    к Тарковским.
    Я перелистываю книгу «Зимний день».
    «Был домик в три оконца
    В такой окрашен цвет…»
    Интонация совершенно завораживает, –
    звуко-образ.
    Пришло откуда-то, издалека…
    Так сейчас никто не пишет,
    даже Соколов.
    Мы едем втроём:
    Поэтесса, её девятилетняя дочь
    Ульяна и я.

    Длинный полутёмный коридор.
    Последняя комната направо.
    Узкая комнатка-пенал с одним окном:
    кровать, два стула, тумбочка, полка.
    На кровати – толстая книга Маркеса.
    Арсений Тарковский уже плохо слышит.
    На ещё красивом лице Татьяны Озёрской
    усталая улыбка.
    Поэтесса представила меня:
    «Ученик Вадима Кожинова».
    Наступила неловкая пауза.

    Вадим Валерианович не раз говорил:
    – Володя, я опасный человек!
    Я легкомысленно посмеивался
    и только сейчас отчётливо понял,
    что выгляжу в глазах Тарковского
    совершенным плебеем.
    Я начал бормотать о том, что у меня
    лежит книга в «Советском писателе»
    и что мой редактор – Виктор Фогельсон.
    Тарковский смущённо улыбнулся:
    – «Литературная газета» предложила
    диалог с Кожиновым, и я ретировался.

    Образовался тайный союз между
    Арсением Александровичем и Ульяной:
    они громко шептали друг другу на ухо
    «пионерские страшилки»
    и поглядывали на нас:
    «Голые бабы по небу летят –
    баню взорвал пионерский отряд».
    Татьяна Александровна возмутилась:
    – Вы ведёте себя, как дефективные дети!
    Тарковский по-крестьянски, четвертями,
    измерял рост Ульяны. Она ёжилась
    от щекотки и брыкалась длинными ногами.

    Мы привезли рыбный пирог.
    Я пил чай из большой кружки Тарковского.
    Мы курили сигареты «Интер».
    Горела свеча.
    По столу пробежал муравей.
    Тарковский улыбнулся:
    – Я живу в муравейнике.

    Тарковский говорит о том, что
    в книжке «Зимний день» не изменили
    ни одной запятой.
    …что Виктор Фогельсон –
    замечательный человек и опытный редактор.
    …вот, Олег Чухонцев, сын
    милиционера, а как чувствует слово…
    Т. Озёрская пытается читать
    стихи Анны Ахматовой…

    Мы собираемся уходить. Нас провожают.
    Идём по длинному коридору
    каким-то торжественным шествием:
    впереди женщины с Ульяной посередине,
    позади Арсений Александрович и я.
    Я иду рядом с Тарковским,
    и десяток любопытных лиц смотрит на нас.

    Выходим в холл.
    Татьяна Алексеевна Озёрская по-рабочему –
    ладонью вверх – протягивает руку,
    я беру руку, волевым движением
    переворачиваю и целую
    тёплые пальцы и холодные кольца.
    Арсений Александрович краем глаза
    наблюдает за моими манипуляциями.
    Мне кажется, он остался доволен
    и снял с меня печать плебейства.

    Исцеловали Ульяну и Поэтессу.
    Тарковский протягивает мне руку:
    – Приезжайте ещё!
    – Спасибо!

    Они так и остались стоять
    на крыльце деревянной террасы,
    постепенно превращаясь в силуэты,
    пока не стали едва различимы.

    Навстречу нам неспешно бежала
    одетая в спортивный костюм
    поэтесса Ираида Потехина.
    Она взглянула на нас
    синими-синими соловецкими глазами
    и улыбнулась.

    Мы вышли на дорогу и побрели
    к церкви,
    к трём соснам,
    к могиле Пастернака.

    Заканчивался весенний день
    восемнадцатого мая
    тысяча девятьсот восьмидесятого года.

    В ночь обещали заморозки.

    150315182920.jpeg
    Станислав Жуковский. Дача. Терраса.

     
    Ондатр нравится это.
  21. TopicStarter Overlay
    La Mecha

    La Mecha Вечевик

    Сообщения:
    10.270
    Симпатии:
    3.396
    ПОСЕЩЕНИЕ

    (сказ, найденный под забором)

    Как пришёл Иван, – я, крестьянский сын, –
    у дома' стою под колоньями.
    В окнах свет стоит-разлетается,
    а из окон шум надрывается.

    Все заставлено ино-марками:
    шоферя стоят перегарками.
    Подтянул порты' я верёвочкой,
    с лапоточков грязи' отряхаючи
    и побрёл туды, куды следоват, –
    прямиком, как баран недорезанный.

    Увидали мяни, – и все бросились,
    как на ме'дведя пысы гладныя.
    С порога' стрельцы стали спихиват:
    пистоле'й курки звонко щёлкают
    да оковы трясут-пошевеливат.

    Мол, пришёл, холоп, к губер-натору,
    господину саму Пететюхину.

    Выходил енарал пред-ставительнай:
    поперёку в обхват не объять яво.
    Морда ласнится краснопарая,
    глазки-щёлочки поросячия.

    Ох, как рявкнул ён, – заскрыпел зубми
    да подъял на их руку белую, –
    тишина кругом стала мерклая:
    от страхо'в у их груди вздрагиват, -
    ордена в звезды тихо звенькают.

    – Вы пошто, – орёт, – не пущаете
    сына руськага православного, –
    земляка маво деревеньскова
    из родной моей самой Тельпуньги!

    Секретители испужалися.
    Заместителя обмаралися.
    Гостеватели опустилися.
    Заменители притупилися.
    Положил на ме руку тяжкую, –
    чуть плецо моё не погнулося, –
    и повёл во внутрь рая тесного,
    во сады свои мороканские.

    Мрамора' кругом блещут матово,
    в зеркалах дымны'х дамы скалятся:
    волосья у их пораспущены,
    сарафаны вкривь-вдоль перерезаны,
    на грудьях лежат две полощенки,
    а в срамных местах ничевошенки,
    во одной руке рюмки-чарочки,
    во другой руке по цигарочке.

    Мужики, – оне, – больше лысые...
    Попадаются, – и брадатые.
    Физьяномьешки: – морды лисии
    и изрядненько, – все поддатыя.

    Стал я чвенькаться да тюльпахаться,
    да поклоны бить во все стороны,
    и слова во рту перекатыват –
    со всеми' кругом лобызатися.

    Обхватил саму губер-наторшу,
    а она уся извинтилася:
    вонь духов от ей на пять вёрст стоит, –
    все окружности обволокиват.

    Как подбёг ко мне енарал-губер
    да схватил мяня между рёбрами.
    – Ты пошто, – орёт, – даму тискаешь,
    словно тёщу-ти сеновальную!

    Секретители захихикали.
    Заместители запипикали.
    Гостеватели замурлыкали.
    Заменители закурлыкали.
    Зарычали янычары.

    Подняли' стрельцы сабли вострые,
    сверканули белками пораскосыми,
    стали морду-ти мяни тюкати,
    чтоб не смог я ничё напетюкати.

    Полетел я с крыльца, как воробышек,
    позабыл до конца всех зазнобушек.
    Я побрёл опять в севера' свои,
    хорошо ещё, что теплынь стоит.
    По дороженьке ножки стукают.
    Лапоточки мои слёзы хлюпают.

    У креста присел на пригорочке,
    словно у Христа у запазухе.
    Муравли в траве копошатися.
    Далеко видать, – красота кругом...
    Облака плывут по-над речкою
    и церква стоят белой свечкою.


    май 2016
     
  22. TopicStarter Overlay
    La Mecha

    La Mecha Вечевик

    Сообщения:
    10.270
    Симпатии:
    3.396
    [​IMG]

    Улыбка Искандера


    Взгляд цепкий и настороженный.
    Так часто хмурятся обиженные дети.
    Восточное лицо с чертами европейца.
    Подбородок надвое расколот.
    Волосы тёмные и, возможно, жёсткие.
    Высокий лоб с решёткою морщин.
    Речь внятная, и медленно-сухая.
    Каждое слово отдельно стоит и играет.
    Я не видел улыбку Искандера.
    Где-то там, в конце пятидесятых.
    Да, он ушёл непобеждённым.
    Фазиль Искандер
    умер.

    Смерть даёт
    ослепительную вспышку
    и освещает
    всю жизнь человека.

    Это было
    прекрасное время!
    Владимир Солоухин
    и Юрий Казаков.
    Василий Шукшин
    и Василий Аксёнов…
    Мы были
    не только читатели,
    но и со-читатели,
    прошедшие
    вместе с авторами
    наше время.

    Фазиля Искандера я видел
    несколько раз на сцене
    и на экране.
    Но, однажды…

    Два раза в месяц,
    после аванса и получки,
    я скитался по книжным магазинам.
    7 апреля 1999 года
    я вошёл в двери
    на Мясницкой, 6,
    и пошёл на второй этаж.
    В холле, за столиком
    сидел Фазиль Искандер
    и давал автографы
    на только что
    вышедшей книге
    «Сюжет существования».
    Эта книга мне дорога тем,
    что на неё подпись автора,
    и за то, что в неё есть
    повесть «Поэт».
    А в повести изумительная глава
    «Добро первично, и потому роза красивая».

    До сих пор я помню
    некоторые афоризмы оттуда:
    «Юмор – осколки счастливого
    варианта жизни, хранящиеся
    в прапамяти человечества».

    «Всех подлецов заочно
    прощаю. Нет обид!
    Поскольку знаю точно,
    что Бог их не простит».

    «Сплетня – сладость заговора
    без его опасности».

    «Если ты дурак, то будь
    хотя бы флегматиком».

    «Лакей лучше всего узнаётся
    не в лакействе, а в дерзости».

    «Главный признак провинциализма
    в литературе – стремление быть модным».

    «Чем богаче еда, тем вонючее дерьмо.
    У вегетарианцев, надо полагать,
    благородный козий помёт».

    «Имя знаменитой шпионки Мата Харри
    звучит как псевдоним русского мата».

    «Я так туп в живописи, что понимаю
    только великие картины»…

    В то время
    я ещё служил в охране
    (без оружия, со свистком)
    на Авторемонтном заводе
    на улице Авиамоторной.
    После дежурства меня
    на платформе «Новая»
    останавливала милиция.
    Видно, их смущал мой прикид:
    серый плащ, серая кепка
    и кирзовые сапоги
    из служебного
    обмундирования.
    Милиция дежурила по двое
    и постоянно искала третьего.
    – Серь-жант Грудь-ко!
    Ваши док-кументы!
    Сержант Грудько
    обеими руками перегибал
    резиновую палку в дугу,
    пытаясь её переломить,
    как и собственные слова.
    Я показывал паспорт,
    и они разочаровывались.
    Это стало традицией:
    ко мне подходили
    сержанты Рудько,
    Воронько, Гусько,
    Читайло и Нечитайло
    и даже Дац…
    Но однажды с похмелья
    я предложил вместо паспорта
    членский билет
    Союза писателей России.
    Воробьяненко и Соловейченко
    были удивлены, но когда
    отходили от меня, долго оглядывались
    и что-то шептали в рацию.

    Так вот…
    Я купил книгу
    Фазиля Искандера
    «Сюжет существования»
    за 54 рубля 00 коп
    и пошёл к автору.

    Работница магазина
    стояла в сторонке
    и наблюдала.
    Я подошёл к Автору,
    протянул книгу
    и громко произнёс:
    – Владимир Попов,
    поэт Советского Союза!
    В доказательство
    показал бордовые корочки
    писательского билета
    с золотым силуэтом
    Вождя Мирового Пролетариата.
    Работница магазина улыбнулась…
    Ни тени облачка не пробежало
    по лицу Писателя:
    он был серьёзен
    и даже нахмурен.
    Подписал книгу
    и протянул мне.
    Я сказал: «Спасибо!» –
    и загрохотал
    вниз по лестнице
    кирзовыми сапогами.

    Вышел на свободу…
    Обошёл музей Маяковского
    и двинулся параллельно
    Политехническому музею.
    Дошёл до скверика
    возле памятника Героям,
    присел на скамью,
    и только тогда
    открыл книгу.
    Там было написано:
    «Владимиру Попову.
    Братски.
    Фазиль Искандер».
     
  23. TopicStarter Overlay
    La Mecha

    La Mecha Вечевик

    Сообщения:
    10.270
    Симпатии:
    3.396
    БЫЛИЧКА О ЛЕШЕМ

    (переложение)

    …А тут вот
    бабушка Кошкариха
    всё лечила.
    Вот Петька Кошкарёв,
    дак вот мать вот,
    Шура.

    Да она вот
    сестра Наседчихи,
    Насти.
    Она со мной
    с одного году,
    тако она как-то уж
    постарела здорово.
    Её «бабушка», «бабушка» всё,
    «Шура».

    И вот она лечила
    это вот,
    в общем.
    У меня старуха
    тоже болела –
    она лечила.
    Алексея –
    тоже вот дядька –
    тоже какой-то
    хомут ли, чё ли
    кто-то надел…

    И вот я прихожу,
    когда вот Алексей-то
    заболел,
    вечером.
    Она говорит:
    – Не, я не пойду.
    – Да ты чё,
    Александра Андрияновна?
    Ты чё?
    Да сходим.
    Вот тако дело.

    –Нет, я уж боюсь.
    А потом девки-то:
    – Да ты чё?
    Это же дядя Федот.
    Ты чё боишься-то его?

    Она потом
    и стала рассказывать,
    дескать,
    вот какой случай был…
    Приходит
    Николай Николаевич
    Прокудин
    и приглашат:
    – Пойдём,
    у меня старуха заболела.
    Прямо, гыт,
    Николай Николаевич.

    Но, гыт,
    вот идём, идём,
    разговаривам.
    Я, гыт, говорю:
    – Да как долго!

    (Оне там вот
    на углу живут,
    а он,
    Николай-то Николаич…
    Нет,
    он вот здесь жил,
    в Чупровском домике,
    счас перестроили,
    где Душечкин-то живёт,
    тут он жил.)

    Но и, дескать:
    – Да как долго?
    И вот потом он гыт:
    – Но, да постой! –
    и никого не стало.
    Вот я, гыт,
    потом смотрю –
    оказалось: в воде стою.

    Он её на Косой брод
    увёл туды, значит…
    В воду, значит,
    завёл её до пояса
    и скрылся.

    Вот, я теперь, говорит,
    давай молитвы
    читать, читать…
    Смотрю: ну чё ж?
    Звёзды, река.
    Куда идти?
    Где берег?
    То ли туды,
    то ли сюды?
    Вот и давай стоять.
    И стояла до свету.

    Вот и со мной идёт,
    значит,
    и всё время молитвы читат.

    :)
     
    list и Ондатр нравится это.
  24. TopicStarter Overlay
    La Mecha

    La Mecha Вечевик

    Сообщения:
    10.270
    Симпатии:
    3.396

    Церковь Святого Лаврентия

    Войти по морю в Роттердам
    и, чтоб увидеть мир окольный,
    пешком, по дантовым кругам,
    как тень, взойти на колокольню.

    Внизу деревья, как камыш,
    и фонари железной спицей,
    между рядами острых крыш,
    покрытых красной черепицей.

    Там пароход ревёт, как вол...
    И женщины спешат на мол
    в который раз. В который раз...

    Туман уходит понемногу.
    И в башмаках на босу ногу
    бредёт по городу Эразм.


    265.jpg
    Александр Джеймисон

    Капернаум


    Христос любил тот тихий городок,
    где рыбаки, отвязывая лодки,
    кричали – прочищали глотки –
    вина пригубив маленький глоток.

    Он так любил сидеть на берегу,
    задумавшись и грустно созерцая…
    Он знал, что всё исчезнет-отмерцает
    и превратится в отдалённый гул.

    И этот мальчик с раковиной бледной,
    и тот мужчина, от заката медный,
    и эта девочка, и этот господин

    уйдут с земли в такой же тихий вечер.
    Что в этом мире ничего не вечно…
    Лишь Он в веках останется один.

    polenov_dreems_1_700.jpg
    Василий Поленов​
     
    Последнее редактирование: 4 дек 2018
    Ондатр и list нравится это.

Поделиться этой страницей