1. TopicStarter Overlay
    Natari

    Natari Гость

    Сообщения:
    1.739
    Симпатии:
    176
    Представляем вашему вниманию рассказ "Кренландия"

    Идея и авторство принадлежит Василию . Есть здесь и моя скромная лепта принятого предложения автора продолжить и дополнить повествование. Получилась наша совместная зарисовка. :)

    Аннотация:
    этот весьма содержательный рассказ стилизован под нео-древнегренландский эпос, воплощающий возрожденческие традиции этого ледяного почти-континента, который тает только тогда, когда ему вздумается. жанр этот отчасти выдуман автором, от другой части уходит своими ветвистыми корнями в жанр др.-герм саги. Что касается этого жанра, "С. очень разнообразны. Древнейшие из них являются то семейными хрониками, охватывающими судьбу нескольких поколений, то своеобразными бытовыми "романами", то небольшими повестями об отдельных событиях (кровавой распре, интересном судебном процессе)." Лит.энцикл.

    1. Патриархи
    Некто сидело на пне (пень: дерево, потерявшее надежду) в иглу из мороженой трески. В дом вбежал местный охотник, засунул лук за шкуру большой полосатой рыбы на стене, покосился на стопку газет в углу, захлопнул дверь и сел на пень, подложив треску. Приподняв занавеску из мешковины, в постройку вошла женщина с тазом стиранного меха и тоже села на пень. К ледяному берегу причалила сотня плотов, войско, сошедшее с них, промаршировало в иглу и село на пень. Одинокий охотник, волоча за собой тюленя, сел на пень и заснул, положив голову в таз с бельем. От их тепла растаяла треска, соседские собаки растаскали рыбьи головы по пустыне. Ученый, основавший не один университет, исследовал этот феномен и пришел к выводу о глобальном потуплении. Другие ученые, нашли в пустыне останки трески и стрескали их. Никто из них не вернулся домой к ужину.

    Некто не ест рыбы (рыбы: их невозможно утопить в воде), а кроме рыбы в Кренландии ничего нет. Некто питается яйцами полярных кур, вьющих свои гнезда из рыбьих костей на верхушках айсбергов. Оно приходит на взморье, садится у кромки льда и разворачивает молодь лосося головами от берега. Когда мальки вырастают большими рыбами, ни о чем они не мечтают больше, чем вернуться к родному берегу, не зная, кому они обязаны этим рефлексом, принимают его по неведению за зов сердца. Одинокий охотник ловит тюленей (тюлени: их можно утопить в воде, но зачем?..), просит у них прощения и отпускает обратно. Он питается рыбой, отбираемой им у тюленей.

    Местный же охотник знает одно место, где тюлени так близко подплывают к ледяному берегу, что примерзают к нему боком. Местный охотник ест любую рыбу кроме трески, из трески он построил иглу. Когда иглу растаялу, войско уплыло к себе на родину на плотах, а охотники долго кидались им вслед талой трескою. Женщина развесила постиранные меха так, что те замерзли, образовав новый дом. Некто стоял на вершине соседнего айсберга и смотрел на происходящее с безразличием и спокойствием подлинного старожила. Он еще помнил старые времена, когда в поселке Таам (таам: на языке эскимосов значит "тут") было полно народу, человек десять или даже пятнадцать. Всех забрали люди с востока, пообещавшие, что им никогда больше не придется есть треску. Люди с востока живут на каком-то остове, где очень тепло, даже растет картошка (картошка: сказочный фрукт).

    Ученый, основавший не один университет, исследовал Кренландию и установил, что в ней нет ничего кроме снега и льда. Он выяснил, что раньше остров населяли люди с зелеными волосами, которые плавали по округе на кораблях из льда и умели считать звезды, хотя где-то между 46-ой и 59-ой постоянно сбивались. Фикинги, первыми открывшие Кренландию, назвали ее так из-за цвета волос аборигенов, который им напоминал листья хрена. Еще ученый придумал выдалбливать в айсбергах пещеры и складывать туда рыбу для перевозки в теплые страны, откуда он сам был родом.

    Местный охотник и одинокий охотник, выпив шнапса, необдуманно оставленного ученым, основателем университетов, в его палатке на берегу, ловили рыбу до утра, а утром решили восстановить селение Таам в былом великолепии. Для этого нужны были две вещи: шаман и дети. Шаманом решили назначить первого, кто сунется в селение - когда-то был такой обычай. Оставался вопрос с детьми: сперва охотники глянули на женщину, стирающую белье, но оба лишь расстроенно покачали головами, и местный охотник после обеда пошел искать что-нибудь подходящее.

    Вернулся он через пару месяцев, с подбитым глазом и десятком детей на санках из мороженой трески. О детях стоит рассказать отдельно. Они были самых разных пород и мастей - от светленьких с прямыми белесыми волосами до темненьких с кучерявыми, словно шапка и воротник ученого, давно не возвращавшегося из экспедиции вглубь Кренландии.

    2. Шаман
    Следующей весной на Хреновой Земле объявился художник Hieronymus Bosch. Он бродил от одного форда (форд, сокр. от фьорд: форма поверхности земли) к другому, и рисовал попеременно то ад, то рай с натуры. Его недолюбливали за странную одежду, бледный цвет лица и клочковатую бороду, но прогнать его с острова никто так и не решился - очень уж жуткие твари таращились с его картин. К тому же, художник не задерживался в одном поселке подолгу.

    В ту пору, когда пятна на шкуре лосося начинают сверкать у берега в лунном свете, Hieronymus Bosch приблизился на расстояние ста мазков кисти к Таам, приблизился и осторожно опустился на мох, потрясенный зрелищем проплывающего мимо айсберга. В этот момент оба таамских патриарха - одинокий охотник и местный охотник, величественно подкрались сзади и оглушили его треской, так что он упал исхудавшим, заросшим щетиной лицом в рыжий мох.

    Когда Hieronymus Bosch очнулся, он обнаружил себя лежащим на чем-то жестком и шершавом в незнакомом жилище. Со всех сторон сильно пахло рыбой, помимо того болел живот. Художник расстегнул рубашку и обнаружил под ней длинный багровый шов сверху до низу живота, прихваченный неровными стежками. Снаружи послышались шаги.

    В хижину вошли три больших существа и несколько маленьких. Большие остановились на пороге, а мелкие расползлись по углам. Тела у них были человеческие, а головы - рыбьи. От взрослых существ отделилось самое низкорослое, в юбке - должно быть, что-то вроде женщины. Женщина держала в руках чашку с рыбьими потрохами; она подошла к художнику, и стала ему натирать этими потрохами брюхо. Тем временем подошли два других взрослых, один из них показал на лежащего копьем и сказал хрипло: "Ну тебе и повезло. Ты пережил начальное посвящение, что редко случается, и вскоре, потом, после свидания с духами, не исключено - станешь верховным шаманом селения Таам, прежде великого и многолюдного. Ты позаботишься о том, чтобы к нам вернулось былое величие, подобное блеску айсбергов в лунную ночь. Ну, так, желаешь? Или тебя трескнуть треской?"

    "Я на все согласен", - ответил Bosch после недолгого размышления, - "Почему, собственно, нет?" От рыбьих кишков его животу стало холодно, зато боль ушла, - "Ребята, а что это у вас у всех с головами?" "Почему - у нас? Это как посмотреть," - уклончиво ответил ему одинокий охотник, - "Спросишь позже. Но не у нас - у нас полно других дел, рано утром вставать на рыбалку. Доживешь до завтрашнего вечера, там все и узнаешь." После этих слов все таамцы вышли из хижины, сложенной за ночь из сушеной трески. Художник не спал всю ночь, представляя себе разные картины.

    Утром охотники отволокли художника в китовом пузыре на Леедяную гору, что находилась в пяти тысячах рыбьих глаз от поселка, и оставили лежать на вершине. Hieronymus Bosch лежал неподвижно весь день, к вечеру пошел снег и закоченевший труп замело в ровный гладкий сугроб, увенчавший собой гору (вышло весьма и весьма).

    Ночью на гору пришло Некто и задумчиво присело рядом. Из сугроба жалостно и тускло блестели остекленевшие глаза Bosch. Некто выволокло тело из сугроба, ободрало с него примерзший пузырь и оттащило к берегу океана; там бросило его в ледяную воду апреля и, подталкивая мертвеца впереди, поплыло к прекрасному белому айсбергу треугольных форм и пропорций. Айсберг плыл так далеко от берега, что его не увидели бы и днем, в ясную погоду.

    Так случилось, что в воде тело оттаяло и вернулось к жизни. Когда они доплыли до айсберга, художник даже вскарабкался на него своими силами. За эту ночь они оплыли на треугольном айсберге всю Кренландию четыре раза.

    Вот как это было: Некто сидело на корточках на верхушке льдины, а Hieronymus лежал на краю айсберга, опустив ноги в теплую, маслянистую на ощупь черную воду. Некто молча кивал на разные звезды, и перед внутренним взглядом шамана возникали образы, отвечавшие на разнообразнейшие вопросы, которые Hieronymus задавал себе с тех пор, как, устроившись матросом на сухогруз, задумал навсегда покинуть родную Голландию. Увидев все и собрав воедино, он понял свою роль в истории этой холодной страны и свою к ней изначальную имплицитную принадлежность.

    Утром, в девять по нуукскому времени айсберг высадил шамана на пляже у центральной площади. На площади было пустынно, как и всегда в это время - из большой круглой хижины на западном краю площади доносился многолосый храп.

    Праздничной походкой, непринужденно пританцовывая, шаман, полный достоинства, вышел на центр площади. Вот как он выглядел: на голове вместо шапки красовался внушительных размеров сугроб, искрившийся в косых утренних лучах, лицо его побелело так, что невозможно было сказать, где кончается сугроб и начинается кожа; усы и борода его стали оранжево-красного оттенка и, как выяснилось вечером, приобрели способность светиться в темноте; с плеч до самого пола свисал величественный плащ из акульих хвостов, а ноги под плащом были босые, и когда шаман ходил по снегу или льду, то от ступней его поднимался пар; в руке он держал бильярдный кий - вот такой примерно был у него вид.

    Остановившись, он огляделся по сторонам, и стукнул тяжелым тупым концом кия по земле, так что все побережье на протяжении двадцати дней пути в обе стороны содрогнулось, а кто в этих пределах спал стоя или сидя, все попадали.

    Когда таамцы, один за другим, повыползали из большой хижины, шаман построил их лицом на восток и пересчитал всех, называя по именам. Теперь он видел их с нормальными человеческими головами, только вместо ушей кое-у кого торчали красные брюшные плавники. "Ну, вот, вроде и все", - довольно сказал он, и отпустил всех дальше спать. Женщина и дети вернулись в дом, а оба охотника заснули прямо на площади и спали там до самого вечера.

    Вечером на горизонте появилось подозрительное зарево. Ветер доносил до таамских носов запах соленой рыбы, а до их ушей долетал протяжный звук, похожий на удары церемониальной колотушки по натянутой на черемуховый обруч китовой шкуре. Маленькая женщина старательно скребла и без того уже порядком облезлую шкуру серпом из раковин моллюсков, то и дело вытягивая в направлении зарева и запаха тощую шейку, кое-как прикрытую намотанным тряпьем. И только она видела новопосвященного шамана, проворно сооружающего некое кособокое строение на ледяном постаменте крошечного фьорда. Далеко, почти на горизонте таамскго обозрения, Hieronymus, бормоча и отфыркиваясь, мастерил ритуальную изгородь, орудуя колотушкой на кожаной петле. Клубящимися змейками вокруг стройплощадки изящно поднимался розоватый пар. Раздвоенные верхушки костей, из которых воздвигалась клетка – приемник, тускло светились в сгущающихся сумерках.

    Маленькая женщина остервенело орудовала скребком из раковин. Ее глаза были прикрыты, а тряпье на шее едва заметно вздымалось и опускалось, колеблемое дыханием, вырывающимся из блестящих от влаги прорезей.

    В свежей полынье на площади образовывался целительный настой рыбы на талой воде, в которой вчера уже дважды отражались полярное сияние и молодой месяц. Некто сидел на корточках, и сквозь него просвечивали звезды. Он спокойно смотрел на мельтешащую спину шамана, отчаянно спешащего успеть к ночи. Успеть перетащить пень. Установить его в центре круговой изгороди, а саму изгородь прикрыть сверху выделанной шкурой. Только бы серп из раковины моллюсков не подвел.
     
  2. Ондатр

    Ондатр Модератор

    Сообщения:
    36.377
    Симпатии:
    13.700
    Откуда на земле появились мыши.

    Вирароаорамарика был сильно рассержен, – дождь лил без указа.
    Он шёл три дня и три ночи и затопил всю землю до самых ступенек божественного дворца.
    Вирароаорамарика выходил на веранду и ругался с Солнцем, но и оно не хотело его слушать.
    Божественная супруга Оранга-натеа полоскала одежду не сходя с крыльца. Рыбы шныряли между сваями и проплывая под дворцом становились золотыми. Лесные духи, спасаясь от воды, сидели на гребне крыши, нахохлившись как попугаи.
    Наконец вода поднялась до самого порога, и дождь прекратился.
    Наверно, я уже не бог — подумал Вирароаорамарика и превратился в большого крокодила.
    Наверно, я уже не солнце — подумало Солнце, плюхнулось в воду и превратилось в большую жабу. Всё окутало паром и стало ничего не видно.
    Наверно, ничего больше нет, — подумала Оранга-натеа – Не буду стирать одежду! – и побросала всё в воду.
    Одежда поплыла по волнам и превратилась в новую землю. Люди, которые плавали на лодках, увидели её, обрадовались и стали на ней жить.
    Но солнца ещё долго не было и было очень холодно. Поэтому сидевшие на одежде блохи обросли шерстью и попрятались в норы.
    Так на земле появились мыши.
     
  3. Рауха

    Рауха Гость

    Сообщения:
    3.495
    Симпатии:
    19
    Вышел из тумана Месяц, достал из кармана большой кухонный тесак и распорол небесное полотно. В прореху хлынули звёздные духи. Месяц вынимает из второго кармана здоровенный кулачище и начинает их методично резать и бить, превращая в какую-то серебристую слякоть, падающую ошмётками вниз. Из этой слякоти внизу, в результате взаимодействия стремления забраться обратно на небо и земного притяжения формируются какие-то культяпые сущности. Они не только не умеют летать, как духи, но и ползают-то с трудом. Но куда-то водить их всё равно надо. Причём Тебе! (вот уж радость-то...((). При том, что вождение - далеко не самая твоя сильная способность. Ты и сам-то куда идти не знаешь, и в результате ваших перемещений нарываешься то на Царя, вздумавшего тебя вешать, то на Чёрта, вместо тебя вешающего какого-то Колдуна, то на Предстедателя Дохлых Крыс с очаровательной супругой... Говорят, когда-то всё это имело смысл, но потом променяло его на хиханьки, а хиханьки употребило по назначению. Очень хочется достать из кармана большой кухонный тесак и...
     
  4. Ондатр

    Ондатр Модератор

    Сообщения:
    36.377
    Симпатии:
    13.700
    В старые времена звёзды светили на земле. Они висели на каждом столбе, и ночью было светло как днём. Только как-то Гоголь решил поднятся на небо. Он взлетел высоко-высоко и тут-же заблудился, ведь на небе было темным-темно.
    Кря-кря, — сказал Гоголь — так дело не пойдёт. Он нырнул вниз, схватил одну звезду и повесил её на небо. Так-то получше – подумал он. — надо, чтоб на небе было так же, как в Москве. Целый день он воровал звёзды и таскал их на небо. А ночью сказал Великому Пауку — ну-ка погляди наверх. Сколько времени ты ткал Москву? А я построил небесный город за один день! Видишь, сколько там светится окон?
    Неплохо — усмехнулся Паук — а теперь погляди на Москву, и погляди на свою небесную паутину. Она же вся рваная! Посмотрим, сколько ты наловишь туда людей!
    А из-за того, что Гоголь наворовал столько звёзд, теперь во многих московских дворах по ночам темно…
    (из повестушки Мистерия о Геракле)
     

Поделиться этой страницей