1. TopicStarter Overlay
    Sielicki

    Sielicki Вечевик

    Сообщения:
    1.889
    Симпатии:
    620
    Stanislaw Sielicki

    "Финикийская" религия

    [​IMG] Во времена когда Константин решил сделать Христианство государственной религией Рима, оно было еще преимущественно азиатской религией популярной в Малой Азии, и нишевой религией в областях традиционной Финикийской колонизации: в Леванте, Нумидии (Северной Африке), Южной Испании, на Кипре, Крите и Сицилии. В самом городе Риме Христианство было тоже нишевой религией греко-говорящей Левантийской и Малоазиатской диаспоры. Из этого ряда выделяются общины Александрии и Афин (и вообще Эгейского берега Греции), но это уже была совсем другая ниша, начавшая перосмысливание Христианства в Классической традиции.

    Тяготение же Христианства к географическим и этно-культурным Финикийским анклавам вполне понятно. Христианство возникло как простонародная, вульгарная разновидность Иудаизма. И как обычно бывает, простонародные версии религиозных традиций более консервативны чем официальные и книжные, и намного лучше сохраняют в себе древние корни пра-родительских верований.

    К примеру символический язык Последней Вечери Иисуса на Пейсах сильно отличается от пост-Моисеевского Пейсаха Иудаизма с его Египетскими аллюзиями Исхода во время трапезы Седера: хреном горечи рабства, финиково-медовой пастой смолы рабских бараков, сельдереем с соленой водой простой рабской пищей поедаемой со слезами, недрожжевого хлеба испеченного в спешке Исхода, ребра барана принесенного в жертву чтобы обозначить двор который должны миновать Египетские казни.

    Иисус же идет глубже в своем символизме, обращаясь к до-Моисеевой, Ханаанской семантике вина - жертвенной крови агнца (годовалого барашка мужского пола) и хлебу весеннего урожая начинающего новый годовой цикл жизни. Скотоводческий, кочевой фестиваль Хаг ха-Пейсах дословно отмечает переход (пейсах) на новые летние пастбища. Молодые годовалые барашки начинали выяснения кто из них главный альфа-самец, и эти выяснения были совершенно не к месту в дороге. Излишне беспокойные приносились в жертву как залог будущего обильного приплода. Сельскохозяйственный, оседлый фестиваль Хаг ха-Мацот/ха-Авив праздновал первый весенний урожай, залогом храния которого была полное очищение жилища и амбаров (прототип Чистого Четверга) от любых следов дрожжей. Во время влажного весеннего сезона малейшее заражение урожая дрожжами вело бы к его полной пропаже. Глубинный, сакральный смысл жертвы Иисуса был также близок как простонародному Иудаизму, так и его братским разновидностям финикийских религий с их ритуальными приношениями в жертву детей во искупление грехов своих отцов и всего народа.

    По крайней мере так видело Христианство большинство населения Римской Империи. Христиане обвинялись в человеческих жертвоприношениях, сексуальной необузданности и разврате, колдовстве и некромантии. В те времена подобные обвинения (к кому бы они ни относились) вовсе не были абсурдны по определению, на которые можно было бы пожать плечами и саркастически продолжить: "...а еще они пьют кровь Христианских младенцев". Кельтские друиды и Финикийско-Пунические священники Баала и Танит-Астарты практиковали человеческие жертвоприношения (за что преследовались Римскими властями), Вакхические культы и опять же поклонники разновидностей Баала-Танит совершали ритуальные сексуальные оргии (что Римские власти тоже пытались выкорчевать или ограничить), а колдовство и некромантия рабинического Иудаизма находилось на границе терпимости Рима (Wilken 1984 16-21).

    Неприятие Христианства шло снизу общества, а Имперские власти всячески старались избежать вовлеченности в этот культурный конфликт, требуя доказательств реальных преступлений совершенных Христианами от их обвинителей, отвергая анонимки, наказывая огульных доносчиков, и предоставляя Христианам поистине королевский (императорский) выход из всех обвинений - публично провести обряд из официальных Римских религий, и тем доказав свою принадлежность Римской культуре для которой вышеописанные мерзости неприемлемы.

    И только во второй половине третьего - начале четвертого веков можно насчитать три краткосрочные кампании Императорской власти которые при желании можно было бы назвать преследованиями Христиан: в 250-251 годах при императоре Деции, в 257-259 при Валериане и в 298, 303-305 годах при Диоклетиане. Из этих кампаний только последняя целеноправлено проводилась против Христиан, да и то являлась только частью целого комплекса мер проводимых Диоклетианом по реконструкции старого Римского порядка подорванного Кризисом Третьего Века.

    Кризис Третьего Века - Кризис неассимиляции

    В начале-середине третьего века Римская Империя практически превратилась в Армейскую Республику (в буквальном смысле названия res publica - общественный (публичный) интерес, но в данном случае Армии). Императоры назначались, а точнее Императорский титул фактически продавался на аукционе тому кто обещал обогатить Армию больше всего, и убирались Преторианской Гвардией, а потом и Легионами на местах, когда поток благ от очередного императора иссякал, или тот решал обуздать амбиции Армии. За пол (или 3/4, если считать с Года Пяти Императоров) века Кризиса сменилось порядка 25-35 императоров в Риме, практически никто из которых не умер естественной смертью, при этом, после смерти Валериана, параллельно в Галлии правило 5 местных императоров и еще один местный император в Малой Азии.

    Вмешательство Армии во внутреннюю политику Римской Республики началось еще в первом веке до н.э. во времена гражданских воин Мариуса с Суллой, и Помпея с Цезарем (и далее Марка Антония с Клавдием/Августом). Но тогда Армия набиралась из только Римских граждан, а статус Римского гражданина исторически был сначала дарован союзным Риму племенам Латинов, Сабинов, Герников, Эквов и Вольсков, с близкими Римлянам культурными традициям, а потом и всем народам Италии. Продвижение по социальной лестнице Римской Республики было делом долгим, обычно делом поколений, когда представители старых семей из поколения в поколение доказывали верность, самоотверженность и самограничение в ведении общественных дел на уровне Сената или локальных магистратов. Армия же являлась социальным лифтом, позволяющим заработать социально-политический статус быстрее, через личную отвагу и полководческий талант.

    Несмотря на все издержки (восстания плебеев и гражданскую войну Мариуса и Суллы), народы Италии интегрировались в культурную и политическую схему Римлян и начали играть по их правилам, когда пришлые семьи плебеев саморганизовались и создали институт Трибунов, и заполнили следовавшую за сенаторами социальную нишу - Эквистерианский орден (Всадников).

    Однако император Август перенес места постоянного базирования и формирования Легионов в провинции. Теперь любой свободный житель самой отдаленной провинции, даже и не гражданин, и самого низкого происхождения, мог записаться добровольцем в Армию в надежде на карьеру которая приведет его к офицерскому или генеральскому титулу, а может быть и к обладанию императорской мантией.

    А в 212 году император Каракалла распространил Римское гражданство на всех свободных жителей Империи. Тот самый Каракалла, воплотивший в жизнь совет своего отца Септимия Севера (основателя первой афро-азиатской императорской династии); совет ставший лейт-мотивом Кризиса Третьего Века: "...обогащай Армию и не думай ни о ком другом". Каракалла, кто убил своего брата Гету после восхождения на трон, и кто первым из длинной череды императоров-однодневок пал от рук офицера своей охраны.

    После открытия Августом дверей социального лифта Армии для любого жителя Империи, накопление чужаков на всех ступенях власти, для которых старые Римские максимы были пустым звуком, до того количества при котором социальная и организационная ткань общества начала бы расползаться стало только вопросом времени. Армия стремительно теряет боеспособность, а офицерство - воинское искусство. Шлемы и кирасы становятся слишком тяжелы для легионеров, и они получают разрешение их не носить, фортификация лагерей на марше считается теперь слишком трудоемкой и забрасывается, Армия теперь преимущественно состоит из легкой кавалерии годной к тактике наскоков и бегства, форты Фронтира приходят в запустение и разрушаются.

    Но никому воинское искусство теперь становится не нужным. Зачем воевать рискуя жизнью, если можно грабить своих безоружных сограждан или получать щедрые дары от новоиспеченного императора за возведение его на трон? Императоры, выдвигаемые из Армейской среды, как и она сама, становятся в основном выходцами из провинций. Они не только не уважают или не обращают внимания на старую Римскую религию и обычаи, но и активно их разрушают, как император Элагабал.

    Бастард императора Каракаллы, рожденный и выросший в провинции Сирия-Палестина, и в отроческие годы бывший служителем культа Ел-Габала (дословно Бога-Гор из разновидности Финикийсого пантеона, ставшего со временем богом Солнца), Элагабал, получивший свое прозвище по имени своего любимого бога, физически привез его в Рим. А точнее фаллический каменный монумент, который был помещен в храм Юпитера на место выкинутого главы Римского пантеона. Туда же были помещены сакральные предметы награбленные в других храмах. Негасимый огонь Весты был погашен, а Девственницы Весталки были выданы замуж.

    Вместо них были привезены финикийские служительницы для ритуальной проституции и кастрации, которые входили в число ритуалов Ел-Габалу (в том числе и мужская проституция и кастрация). Сам имератор Элагабал участвовал в первом, и подумывал о втором, но ограничился обрезанием. Ел-Габалу была привезена также статуя Астарты-Танит из Карфагена, и было проведено венчание между ними. Как полагается, в честь Танит проводились жертвоприношения детей выбранных за красоту по всей Италии. Высшим официальным лицам предписывалось участвовать в службах вместе с императором, а сам храм был определен еще и местом для проведения служб Иудеями и Христианами как представителями братских религий. Такое "братство" послужило еще одним поводом для подозрительного отношения Римлян к Христианству (Benko 1984 62).

    В частной жизни Элагабал был не менее разнуздан, имея пять жен и несколько любовников женского и мужского пола. Римские историки (такие как Дион Кассий или Геродиан), конечно, могли быть пристрастными, навешивая на Элагабала человеческие жертвоприношения, например по индукции того что оно практиковалось финикийско-пуническими религиями в прошедшие времена (хотя Тертуллиан, примерно в это же время сообщал о все еще секретно практикуем детском жертвоприношении в Нумидии), но сами эти (возможно) выдумки, и смакование деталей (скармливание Элагабалом диким зверям кусков женских генеталий оставшихся от ритуальной кастрации) демонстрируют какое неприятие спровоцировали действия императора, столь вызывающие для Римской морали и устоев. К вящей радости публики, и с подачи самой династической семьи Северов, Преторианцы (и без всякой на то практической выгоды для себя) убрали Элагабала после четырех лет правления.

    Чехарда императоров отражалась отнюдь не только на высшем эшелоне военного командования и гражданской администрации. Необходимость постоянно подкармливать Армию для того чтобы удержаться у власти (и сохранить свою жизнь) следующие несколько месяцев, заставляло императоров постоянно повышать налоги и инфляционно обесценивать деньги. Динар конца второго века представлял собой серебрянную монету более-менее приемлемой чистоты, а в конце третьего был уже медным с тонким посеребрением, и стоил в 50 раз меньше. Землевладельцев, мелких фермеров и местеровых инфляция не очень беспокоила, но средний класс, и те кто из высшего класса вложились в ипотеку, потеряли свои состояния. Солдаты и мелкие чиновники у которых зарплата не компенсировала инфляцию пустились в мародерство и взяточничество.

    Груз же налогов достиг такого уровня, что возделывать многие земли стало не выгодно и они были заброшены. Мелкие фермеры возделывавшие или свои участки, или рентовавшие землю у более крупных землевладельцев, подались в разбойники, а старые сенаторские семьи, будучи землевладельцами, постепенно разорялись. Банды разбойников и пиратов, о которых не было слышно многие века, теперь парализовали торговлю, и экономика все больше становилась локальной и примитивной. Сокращение возделываемых земель и возрастающая изоляция провинций приводила к голоду и эпидемиям. Рейнский и Дунайские фронтиры все чаще стали прорываться германскими племенами (с обузданием которых раньше проблем не было) разорявшими приграничные провинции.

    Социальная ткань общества основанного на неформальных нормах и традициях начала расползаться. Наследование социальной роли в Риме ограничивалось не только сенаторским классом. Формально открытые Армия и местные муниципалитеты по большей части пополнялись молодежью из семей ветеранов и потомственных администраторов. Служба в муниципалитетах не была напрямую выгодна финансово, а наоборот позиция в магистрате предполагала значительные личные расходы на общественные нужды. Теперь, при всеобщем обнищании гражданского общества, старые семьи перестали участвовать в местном самоуправлении, и само оно захирело, а капитальное строительство общественных зданий и их ремонт прекратился. Насмотревшись на художества новой Армии, ветераны перестали посылать своих сыновей на воинскую службу.

    Попытки восстановления "Римскости" Империи

    Однако не все императоры третьего века были безродными иноземцами. Занесенные случаем на верхушку власти императоры происходящие из старых сенаторских семей попытались унять разгул азиатчины. Первая попытка восстановить старые Римские традиции была предпринята императором Децием. В 250 году он издал указ предписывающий всем жителям Империи вернуться к отправлению ритуалов традиционных Римских религий, и в доказательство сего провести хотя бы один ритуал в присутствии представителей местных властей, и получить от них соответствующий сертификат.

    Деций не был религилзным фанатиком, и указ был частью кампании по восстановлению старых социальных норм. Деций реанимировал пост Цензора, функцией которого было наблюдение за соблюдением морали общества. Установленный еще в период Царств, и поддерживавшийся все время существования Республики, последний раз этот пост был заполн при императоре Августе. Кандидатом на этот пост Деций назначил будущего императора Валериана. Взяв себе первое имперторское имя самого успешного из Римских императоров, Траян Деций начал чеканить монеты с изображениями великих Римских императоров прошлого.

    Указ о восстановлении традционного Римского ритуализма вызвал волну мифотворчества со стороны некоторых Христиан, представляющих этот указ как их целенаправленное, жестокое преследование и широкое героическое неподчинение ему со стороны Христиан. Между тем, сам Киприан писал что успех начинания Деция был ошеломляющий, когда большинство (в том числе Христиан, даже некоторые епископы) подчинилось указу. Остальное духовенство, и те у кого не было особой собственности которую было жалко терять, убежали в изгнание, а в открытую конфронтацию с императорской властью, рискуя заключением, пытками и казнью, вступило меньшинство (Keresztes 1975). Притом, не имея целью искореннить конкретную религию, и не имея власти на применение силовых наказаний, локальные исполнители приказа отправляли отказников по длинной череде повторных судебных рассмотрений вверх по лестнице власти (Clarke 1973).

    Еще один Христианский миф запущенный Евсевием Кесарийским заключался в том что Деций начал преследование Христиан из личной неприязни к своему предшественнику - императору Филиппу Арабу (прозванному так из-за своего происхождения из провинции Аравия, а более конуретно из окресностей Дамаска), который был Христианином.

    Другая забота Деция была восстановлением боеспособности и дисциплины Армии, и отражение набегов Готов в Дакии, где он и погиб летом следующего года. Указ Деция был отменен, отказники выпущены из тюрем, и беглецы вернулись домой. А перед Христианской Церковью встала дилема что делать с огромным количеством отступников, которые теперь подали прошения на восстановление в своих общинах.

    Следующая попытка восстановления традиционной Римской морали была предпринята (теперь) императором Валерианом через семь лет после указа Деция. В этот раз целью аналогичного указа Валериана были нежелающие вернуться к традиционному ритуализму на социальной верхушке, священичество, финансы и собственность нетрадиционных религий. В 257 году финансы и собственность конфисковалась, а свещеничество высылалось. Убедившись в неэффективности этих мер, Валериан в следующем году приказывает высланных вернуть, арестовать и казнить. Но в это время происходит Персидское вторжение, и отбивая его, Валериан попадает в плен (и в последствии там умирает). Указы Валериана отменяются его сыном, ожидающие в заключении казни отпускаются на волю, а собственность возращается Церкви.

    Следующие 40 лет Христианство наслаждается религиозной свободой анархии общества падающего в штопор, пока императоры грызутся между собой и своими конкурентами, а до заботы об общественном интересе руки ни у кого не доходят.

    Вывести Империю из штопора и начать период стабильности удается только Диоклетиану. Добиться стабильности своей власти Диоклетиану получается путем децентрализации и деперсонификации как института императорства, так и института преторианских префектов - командующих Армиями в отсутсвие императора, и одновременно главной персональной угрозой жизни императоров.

    Сначала Диоклетиан создает второй императорский пост Цезаря (на который он назначат своего верного товарища Максимиана), а потом добавляет еще два, организую Тетрархию двух Августов (старших императоров) и двух Цезарей (младших императоров) Констанция и Галерия. При этом сама Империя никак не делится. Императоры со своим кабинетом передвигаются по всей Империи куда их заводят текущие дела, и могут издавать указы распространяющиеся на всю Империю. При этом Тетрархи стараются не встречаться в одном месте без крайней необходимости, хотя чиновники свободно перемещаются между кабинетами (например Диоклетиан не встречался с Максимианом последние десять лет своего правления, и только увидились на праздновании 20 летнего юбилея императорства).

    Это был своеобразный шаг в направлении абсолютно неуязвимой Власти описанной Станиславом Лемом в Эдеме, когда Власть не только анонимна и нелокализована, но даже сумела стереть саму идею о своем существовании в умах подданых, таким образом делая невозможным возникновение даже идеи о неповиновении.

    Теперь для бунтовщиков со стороны становится очень трудно осуществить успешный переворот, накрыв сразу всех четырех Императоров с четырьмя Армиями. И как показала практика успешного восстановления порядка в Империи, по одиночке их тоже не удается свергнуть, пока есть поддержка остальных Тетрархов. Такая система была уязвима только от предательства изнутри, что успешно продемонстрировал Константин, который после узурпации титула своего отца по одному перебил Тетрархов второго призыва: Максимиана, Максентия и Лициния.

    Но пока Диоклетиан, придя к власти в 284 году, восстанавливает государственные, социальные и экономические связи фрагментирующейся Империи методами "военного коммунизма". Устанавливается контроль над приграничными областями в Малой Азии, Британии и на Рейне и Дунае. Вводится централизование регулирование цен, зарплат, и вводится "карточная" система для государственных служащих. Восстановление культурной преемственности поначалу видится Диклетианом не через восстановление традиционной религии, а через механизм наследования на всех уровнях общества. Армейские ветераны обязываются посылать своих сыновей в Армию, а детям в семьях со старыми традициями участия в муниципальном управлении предписывается наследовать посты в местных магистратах.

    Изначально Диоклетиан нейтрально, или даже с симпатией относится к Христианству, назначая Христиан на высокие государственные посты, женится на Христианке Приске, и его дочь Валерия вырастает тоже в вере своей матери. Но со временем Диоклетиан сталкивается с проблемой армейской дисциплины Христиан, и в 298 году устраивает чистку в своем окружении. Теперь уже, задумываясь о защите традиционных религий, даже от нововведений недавних императоров, Диоклетиан восстанавливает Юпитера как главу Римского пантеона взамен космополитчного Sol Invictus (Непобедимого Солнца) Аврелиана (Jones 1978 33). В 302 году он издает указ о преследовании Манихейцев, и в 303 году, аналогичный, - против Христиан. Собственности обоих Церквей должны быть реквизированы, сочинения сожжены, высокопоставленные последователи этих религий должны быть лишены своих постов, а фанатики - предупреждены о том что они рискуют головой продолжая свою деятельность.

    Последовавшие поджег императорского дворца и беспорядки в Сирии приводят к тому что Диоклетиан закручивает гайки еще, отдавая приказ о аресте лидеров Христианской Церкви. Но уже через год он остывает в превкушении празднования двадцатилетия своего императорствования, да и вообще Диоклетиан собирается на пенсию, так что арестованные амнистируются, и "Великое Преследование Христиан" заканчивается, кое-где, например в зоне ответсвенности Максимиана и Константиуса, и не начавшись. Да и в зоне ответсвенности Диоклетиана мы читаем об анекдотических случаях "преследования" ликторами, которые, собирая по домам Христианскую литературу для сожжения, формально "верили" словам сдавших что то что они сдали - это и есть Христианские книги (Potter 2004 338-9).

    Правда возврат собственности Церкви и формальная ее легализация откладывается еще почти на десятилетие когда Константин издает свой Миланский Эдикт.

    "Неуловимый Джо"

    Императоры Деций с Валерианом и, позже, Диоклетиан, начиная свои кампании по возвращению "римскости" имперскому обществу, по ходу дела приходят к пониманию что в значительной мере именно Христианские общины разьедают социальную ткань Империи. Только в середине-конце третьего века до императоров доходит то, что обнаружили в начале второго века, но не смогли донести по цепочке администрации наверх, лидеры местных общин столкнувшихся в повседневной жизни с Христианами.

    Но тогда, императоры Нерон, Траян и Адриан, установившие стратегию по большей мере игнорирования Христиан, и наказания их только за реально доказанные преступления, были заняты более важными делами, и в религиозной сфере имели куда больше проблем с более неспокойной родительской религией Христианства - Иудаизмом, нежели чем с внешне покладистыми и исправно платящими налоги Христианами.

    Иудаизм всегда находился на грани толерантности Римского общества и администрации, а точнее за ее гранью для не-этнически Еврейского населения. Рим признавал право за Евреями иметь свою религию на основании ее древности, хотя и противоречащую Римским моральным и этическим нормам. Как писал Тацит "Евреи оскверняют все что мы считаем святым; и наоборот, они считают приемлемым то что мы считаем аморальным". Или Ювенал: "...никогда они не помогут никому кроме своих одноверцев (если их спросить где можно раздобыть воду, они превым делом захотят проверить обрезан ли ты)" (Wilken 2003 51).

    В восприятии Римлян древность была очень веским оправданием религии, как доказательство ее социальной полезности. Идея того что религия должна выполнять в первую очередь роль организатора общества присутствовала еще в Греческих полисах. Так Сократ был приговорен к смерти на основании обвинений в подрыве традиционной религии Афин, и как следствие разрущения социальных норм. В Риме эти идеи были формализованы, к примеру, теоретиком религии Теренцием Варроном, подход которого к религии шесть веков спустя критиковал Августин как откровенно циничный. Шаткость легитимности Христиан в глазах Римлян заключалось именно в восприятии их как непроверенного временем нововведения, потенциального опасного для общественного устройства. Именно поэтому Сенат отклонил предложение о включении Иисуса в официальный Римский пантеон во времена Тиберия, если верить Тертуллиану.

    Но признание права Иудеев на свою религию ограничивалось условиями воздержания их от откровенно диких и неприемлемых ритуалов, и прозелитизма вне рамок своей общины. И такая практика имела веские причины. Иудейские Войны велись на только в провинции Иудея. Война Китоса, названная так в честь генерала подавивщего Иудейские восстания в половине Срезимноморья, только в своей заключительной части, названной Второй Иудейской, велась в самой Иудее. Изначально Иудейские диаспоры в Кирене (Ливия), Александрии (Египет), на Кипре, и в свежезавоеванном Парфянском царстве начали релегиозные бунты, изначально разрушая Имперские храмы, а потом исстребляя не-Иудейское население. Как пишет Дион Кассий:

    "Между тем Иудеи в окресностях Кирены выбрали Андреаса своим предводителем и начали убивать Римлян и Греков. Они готовили человеческую плоть, делали ремни из кишок, поливали себя кровью и делали одежду из человеческой кожи. Многие были распилены надвое - от головы вниз. Других они скармливали диким зверям или заставляли сражаться друг с другом как гладиаторов. В итоге 220 тысяч погибло в Ливии. В Египте они вели себя так же, и на Кипре тоже под управлением Артемио. Там погибло 240 тысяч."

    Павел Оросий и Евсевий Кесарийский подтверждают что Ливия настолько обезлюдела, что Адриан был вынужден заселять там колонии с нуля.

    Еще раньше в Первую Иудейскую, как описывает Иосиф Флавий, порядки в Иерусалиме в те несколько лет самостоятельности восставших, оказавшихся без присмотра и ограничения Римлян, Зелотская верхушка ударилась во всевозможные оргии.

    Естественно на этом фоне Христиане не казались какой-либо угрозой. Они просто были ничем, путстым местом в социальном пространстве Империи. Христиане спрятались под социальной шапкой-невидимкой, создав общество в обществе, которое никак не пересаклось с первым. В первом послании Клемента Коринфянам, датируемым самом конце превого века, Христиане были названы "Церковью Чужих" (Dunning 2009 1). Эта терминология (πάροικος, ξένος/paroikos, xenos ) была с воодушевлением перенята и более поздними авторами. В кинематографических аналогиях, семантика первого ближе к Людям в Черном, а вторая, понятно, - к Чужому/Чужим/Прометею.

    Христиане, конечно, физически присутствовали в жизни большого общества, вступали в профессиональные и торговые контакты, но в неформальном, морально-этическом пространстве Христиан Большой Мир отсутствовал, равно как и Христиане не видели себя частью морально-этического кодекса Большого Мира.

    Взаимопомощь в Классическом и Христианском понимании

    Какими бы, возможно, ни были хорошими Христианские нормы общежития - взаимопомощь, забота, сочувствие - они не распространялись на не-членов общины. Ровно так же община избегала пользоваться механизмами социальной защиты Большого Мира. Так, например, помощь бедным, сиротам и вдовам в Христианской общине в первую очередь была направлена на то чтобы они ни в коем случае не обратились, и не получили помощь вне общины.

    Более того, само понятие "бедности" и помощи бедным было разным в классическом Греко-Римском и Христианском понимании до четвертого века. Как уже упоминалось, от зажиточных, и участвующих в политической жизни родного города и провинции представителей Римских семей предпологалось поведение φιλότιμος и εὐεργέτης (philotimos и euergetes/любителей чести и делателей добра) - использование личного капитала для общественных целей: как постройка общественных зданий, проведения фестивалей и помощи бедным.

    Идея, как видно из ее Греческой этимологии, возникшая в ее полисах. Как говорил Перикл в своей знаменитой <a href="http://www.lib.ru/POEEAST/FUKIDID/fukidid1_1.txt">речи о сути демократии</a> (речи которую полезно многим перечитать и сейчас, и желательно вслух): "...в особенности же прислушиваемся ко всем тем законам, которые существуют на пользу обижаемым и которые, будучи неписанными, влекут (за нарушение их) общественный позор... мы пользуемся богатством как удобным средством для деятельности, а не для хвастовства на словах, и сознаваться в бедности у нас не постыдно...".

    Римская Империя добавила систему централизованного снабжения бедных граждан (и их рабов) бесплатными или значительно субседированными продуктами - Annona - ежегодное распределение, которое в лучшие времена достигало 2000 тонн свинины из центральной и южной Италии и 20000 тонн зерна из Северной Африки и столько же из Египта.

    Христианство же до Константина понимало понятие "бедный" несколько не так как это делаем мы или Классический Мир. Как мы можем прочитать это в посланиях Павла (Рим. 15:26, Галат. 2:10, 1 Коринф. 16:1, 2 Коринф. 8:4, 9:1-12), содержанием его экономической деятельности среди общин Малой Азии Эгейского побережья Греции был сбор средств для "бедных среди святых Иерусалима". Эти "бедные" были совсем не голодающие и замерзающие бездомные, как мы это себе представляем, а самодостаточные кочевники, мелкие фермеры и даже разорившаяся аристократия Израиля.

    Такое понятие "бедного" возникло вместе с движением Фарисеев, просходивших из средних слоев общества, которые вполне могли бы прокормить и обеспечить себя, если бы не посвятили бы себя полностью религиозному служению. До Фарисеев и Христиан (сам Павел же являлся в некоторм смысле "странным Фарисеем") религией занимался обеспеченный слой общества, могущий себе позволить свободное от трудов времяпровождение.

    Новое же Иудейское и Христианское священечество среднего слоя нуждалось в содержании себя рядовыми членами общины. Образ часто используемый в Иудейских и Христианских источниках того времени представлял собой лозу украшенную сочными виноградинами священничества, чьи молитвы и ученость давали содержание и безопасность общине, и вес этих виноградин поддерживался лозой менее продвинутых верующих.

    Такие "бедные" вели достаточно роскошную жизнь, если верить писателю-сатирику Лукиану из Самосаты, который описывал похождения философа-киника Перегрина затесавшегося на некоторое время в ряды Христиан и ставшего среди них "...пророком, лидером культа и общины". "Он толковал некоторые Христианские книги, и даже написал несколько сам...". В результаье Перегрин жил в роскоши даже попав в тюрьму (посаженый туда властями именно за свое религиозное мошенническтво), потому что "...если какой шарлатан и обманщик попадает в их ряды, он быстро приобретает богатство, эксплуатируя простых и наивных людей".

    Распределение средств собранных "бедными" лидерами внутри общины проводилось не по критериям нужды, а опять таки по критериям определяемым самими лидерами. По письмам Киприана Карфагенского мы можем убедиться какими были эти критерии. Прямая помощь одного более богатого члена общины, другому бедному, даже члену общины (не говоря уже об язычниках), настоятельно не рекомендовалась. В спокойные времена собранные средства использовались на помощь в продвижении по карьерной лестнице перспективных мастеровых и торговцев. Во времена противостояния политике Деция и Валентиниана вознаграждались акты неповиновения и демонстрации верности лидерам общины. Неудобства от отсидки в тюрьме или обращения в бега компенсировались по таксе.

    Не удивительно что рано или поздно императоры концентрировали свои усилия на пресечении финансовых потоков и изоляцию координаторов беспорядков. В третьем веке Карфагенская община Киприана не была достаточно богатой чтобы организовать широкомасштабную кампанию неповиновения, но и не такой бедной как могло бы показаться, если была способна собрать выкуп за похищенных членов своей общины в ходе рейда Берберов, размер которого достигал полугодового жалования секретаря Имперской администрации или 300-т мастеровых (Brown 2002 18-25).

    Самопожертвование в Классическом и Христианском понимании

    Для тех же из общины кто потерял голову из-за неподчинения императорским указам, финансовая компенсация уже никак не могла помочь, но до-Константиново Христианство также очень специфически воспринимало понятие самопожертвования. Про эту специфику говорил Марк Аврелий что если бы не она, он сам (как стоик) очень бы уважал Христиан за приверженность своим убеждениям.

    В Классическом Греко-Римском понимании (да и в современном) ценность самопожертвования заключается в его внешней направленности, когда жертвующий собой приносит пользу своим родным, согражданам, или даже незнакомым людям. Так, например Гай Муций Сцевола, демонстративно сжегши свою руку перед глазами Этрусского царя Порсены, осадившего Рим, продемонстрировал несгибаемость Римлян и спас город разрушения, так как впечатленный Порсена снял осаду.

    Или Сократ добровольно принял чашу с ядом чтобы защитить от преследования своих друзей и учеников (Критон 45а). Суд над Сократом был первым в серии процессов планируемых его обвинителями по наказанию растлителей умов молодежи необычной философией (Евтифрон 3а). Сократ мог бы отделаться куда более легким, символическим наказанием, если бы начал обьясняться и каяться, или сбежать потом из тюрьмы и Афин. Но тогда бы кампания против Сократова круга продолжилась. Ему надо было добиться или полного оправдания, или самого жестокого наказания, чтобы вызвать в Афинянах потом раскаяние (Апология 38c). После того как вердикт о виновности уже был вынесен, но наказание не выбрано, Сократ сделал все чтобы спровоцировать смертный приговор (Апология 36d-37s, 38b). Вскоре после его казни, Афиняне, придя в себя, раскаялись, покарали обвинителей, поставили Сократу статую, и свободмыслие в Афинах было спасено.

    Даже некоторые из Христианских Апологетов, такие как Иустин Мученик (Философ) и Ориген, проводили аналогию между Сократом и Иисусом. И не толко из-за схожести обстоятельств их жизни - например Сократ считал что поиск Истины это миссия порученная ему Богом (в единственном числе) - но и по содержанию его учения. Хотя Тертуллиан, не будучи как Иустин и Ориген Греческими философами по совместительству, крайне критически отзывался о Сократе, как о недостаточно страдавшем и самолюбовавшимся своим подвигом. Но достаточно самим прочитать диалог <em>Критон</em> чтобы составить представление кто был прав:

    49 b-d
    <em>С о к р а т. Утверждаем ли мы, что никоим образом не надо добровольно нарушать справедливость или что в одном случае надо поступать несправедливо, а в другом — нет? Или все-таки несправедливый поступок никак не может быть ни хорошим, ни прекрасным, что мы и прежде нередко с тобой допускали?
    ... согласно или не согласно с этим большинство, пострадаем ли мы от этого больше или меньше, чем теперь, все равно несправедливый поступок есть зло и позор для совершающего его, и притом во всех случаях.
    С о к р а т. И значит, вопреки мнению большинства, нельзя и отвечать несправедливостью на несправедливость, раз уж ни в коем случае нельзя поступать несправедливо.
    С о к р а т. Ну, а воздавать злом за зло, как это утверждает большинство, будет несправедливо или справедливо?
    К р и т о н. Никоим образом.
    С о к р а т. Потому что делать людям зло или поступать несправедливо — разницы нет никакой.
    С о к р а т. Стало быть, не надо ни отвечать на несправедливость несправедливостью, ни делать кому бы то ни было зла, даже если бы и пришлось от кого-то пострадать. </em>
    46 d
    <em>С о к р а т. Или это было верным лишь в то время, когда меня еще не ждала смерть, а теперь вдруг стало ясно, что то были лишь слова, а на дело это — сущий вздор, пустое?</em>

    С после-Константиновых времен мы привыкли что мотив самопожертвования Иисуса ради спасения всего человечества является центральным мотивом Христианства. Но археологические данные говорят что до Константина это было не совсем так. А точнее свсем не так - мотив самопожертвования полностью отсутствовал в символике, искусстве и бытовых писменных источниках Христианства.

    Более того, до конца второго века Христианство практически невидимо для археологии за исключением считанного числа мелких артефактов. Такая ситуация, естественно, требует обьяснений - и они были придуманы, хорошие и разные: что Христиане были просто археологически неразличимы от остального населения, что только к концу второго века в их рядах появились достойные художники, скульпторы и писатели, что Христиан в то время было намного меньше чем мы до этого представляли, то есть значительно меньше чем доли от 0.1% (Wilken 2003 31, Snyder 2003 3).

    С 180-х годов и до начала четвертого века, когда Христианство всплывает в археологической летописи, Иисус никогда не изображается страдающим, а наоборот фигурой власти, успеха и молодого вершителя чудес. И только после Константина, постепенно, становясь популярной только к началу пятого века, в иконографии появляется темя страдания и искупления (Snyder 2003 286).

    Но как же тогда учение Павла о важнейшей роли самопожертвования и воскрешения Иисуса и тема воскрешения в Евангелиях, которая протягивается неразрывной ниткой ссылок через писания Апостолов в литературу Апологетов? Как же все эти писания известные нам по копиям сохранившимся начиная с третьего-четвертого века? В сохранившихся оригинальных бытовых Христианских документах второго-третьего века практически не видно намека на привычный язык и идеи Нового Завета (Snyder 2003 302, 305).

    [​IMG]
    Изначальный дискорс первых Христианских групп Леванта можно восстановить по содержанию гипотетического источника примерно одной трети Евангелий от Матфея и Луки - Q (от немецкого <em>Quelle</em> - источник), который был или изустной традицией, или утерянным документальным сборником притч, высказываний и проповедей Иисуса. Предполагаемое время композиции Q - 40-50-е, или даже сами 30-е годы.

    Сама теологоя (точнее сотериология - учение о Спасении) не выходил за рамки обычной Иудейской идеи непонятых и преследуемых при жизни пророков, чье величие понимается народом только после их смерти. Сама тема воскрешения или полностью отсутсвовала, или была только доказательством святости и частным делом Иисуса, никак не распространявшаяся на его последователей (Smith 1990 135-139).

    Более поздний общий источник примерно половины Евангелий от Матфея и Луки - это самое древнее из Евангелий - от Марка, составленное примерно в 70-х годах. В оригинальной форме, без дописанного в более подние века окончания (а точнее окончаний в различных видах) тема воскрешения Иисуса в нем вообще отсутсвует (Smith 1990 110-1). Сама добавка была сделана примерно в третьем-четвертом веке, так как ни Ориген, ни Евсевий, ни Иероним Стредонский его ее упоминают.

    Павел как религиозный энтерпренер

    На этом фоне идеи Павла выглядят весьма необычно и революционно. Компаративисты начала двадцатого века, после Отто Пфляйдерера, предполагали что идея значимости воскрешения Иисуса, и особенно для его последователей, была заимствована Павлом из мистических культов популярных тогда в Империи среди интеллигенции, таких как Греческие Элевсинские мистерии Деметры и Персефоны, Сирийско культ Адониса, мало-азиатский культ Аттиса и Кибелы, и Египетский культ Исис и Сераписа (Осириса). В отличии от более социально-формальной Олимпийской религии Империи, мистерии были более индивидуальны и духовны, и предоставляли механизм личного спасения души через приобщение к таинствам культов (Smith 1990 94-9).

    Подобно метеорологической теории Индо-Европейского мифа Макса Мюллера, предполагалось что мотив воскрешения Средиземноморских мистерий основывался на архаичном архетипе увядания и возрождения растительной природы по ходу годового цикла. И так же как теория Мюллера была перевернута с головы на ноги предположением что мифы не сводятся к аллегорическому обьяснению движения небесных светил, а наоборот, природные явления используются как аллегории для иллюстрации социально-этических концепций, так примитивная сельско-хозяйственная основа мистерий об умирающем-воскресающем Боге была позже поставлена под сомнение. В оригинальных, архаичных вариантах Средиземноморских мистерий мотив воскрешения тоже отсутствует (ограничиваясь обычным финикийским мотивом человеческих жертвоприношений или его символизирующей кастрацией ), и был привнесен в них более поздним Греческим и Персидским переосмыслением, и в законченной форме сформулировался нео-Платонизмом и нео-Пифагорианством Поздней Античности (Smith 101-6, 114).

    Тем более что Павел не всегда проявляется как двигатель концепций мистерий в сотериологию Христианства. Он притормаживает слишком прытких спиритуалистов Коринфа в их понимании крещения как аналогии смерти и воскрешения Иисуса (1 Коринф. 4.5-8) . Последнее, как дань Иудейской традиции, он таки относит ко времени Апокалипсиса (Рим. 6.4-5) (Smith 140).

    Но в целом, такая концептуальная пластичность Павла в восприятии идей Греческих мистерий необычна для бывшего фарисея Савла из Тарса. Что естественным образом заставляет вспомнить о религиозных энтерпренерах (как упомянутый выше киник Перегрин) столь распространенных в первых веках н.э., что один из Каппадокских Отцов Церкви, Василий Кесарийский, говорил, как почти само собой разумеещееся, что священники могут выбирать себе карьеру не из соображений благочестия, а просто как источник благосостояния (Brown 2002 23-4).

    Конечно граница между искренним следованием культу и циничным преследованием корыстного интереса достаточно размыта. В случае Павла дело даже не в его истории о внезапном преображении по дороге в Дамаск, и превращении его из преследователя Христианства в одного из Апостолов. Хотя эта история добавила трений в отношения Павла и Петра - мало того что Павел представал выскочкой по отношению к настоящему ученику Иисуса, так еще он и ставил под сомнение авторитет учения Петра как полученного по человеческим каналам - от Иисуса во плоти, тогда как он, Павел, получил более продвинутую версию по духовным каналам (Гал. 1:10-17) (Boyarin 1994 109-10). Эти трения кульминировали в споре Павла и Петра во время Иерусалимского собора, после котрого Павел был навсегда изгнан из Антиохской общины (White 2004 170-1).

    Свободное отношение к интерпретации религиозного учения не обязательно является индикатором религиозного энтерпренера, куда более красноречивыми являются свидетельства финансового интереса и лицедейства. В отличие от Перегрина, финансовая деятельность Павла, упомянутая в его посланиях, не связана с личным обогащением, но, как выше упоминалась, имеет четко выраженную социально-этническую направленность - на перекачку средств из Греко-Римских общин Эгейского побережья "бедным святым Иерусалима". Так же в его посланиях мы можем прочитать об его дву- и многоличии (1 Коринф. 9:20-22).

    Так или иначе, заимствование идей из Греческих мистерий о приобщении последователей к таинству жертвы и воскрешения Иисуса, по личной ли инициативе Павла, или под давлением греко-римских общин, обогатило Христианское учение, или по крайней мере некоторые его течения.

    Ортодоксальное Христианство в своей борьбе с "ересями", например в писаниях Иринея Лионского против гностиков, использовало аргумент преемственности ортодоксального учения вплоть до Апостолов, и согласованность аргументов современников на каждом этапе. В то время, в представлении ортодоксальных Христиан, как гностики, та и прочие "ереси" не имели ничего подобного - их идеи возникали из ничего и противоречили друг другу. Между тем, археологическая летопись Христианской Церкви второго-третьего века, и находки неортодоксальных Христианских сочинений, таких как в Наг-Хаммади, демонстрирует что ортодоксальная традиция была была не только не доминирующей, но и далеко не широко распространненой, а альтернативные учения более разнообразные и глубокие в разработке. Документальные свидетельства изначального разнообразия Христианских учений были уничтожены в третьем-четвертом веке, о чем свидетельствуют временные лакуны в Христианских сочинениях и те же гностические сочинения Наг-Хамади, запрещенные вероятно Афанасием Александрийским, и спрятанные служителями близлежащего монастыря в надежде что идеологические ветры поменяются со временем (Bauer 1971, Snyder 2003 15-6).

    В свете недоминантности ортодоксального Христианства в до-Константинову эпоху, традиционные Римские обвинения Христианства в непотребстве, колдовстве и человеческом жертвоприношении приобретают совсем другой вес. Сами Христианские Апологеты, такие как Иустин Философ, Клемент Александрийский, и Епифаний Кипрский не отметали эти обвинения на корню, а сваливали все на гностиков (Wilken 2003 19-20). Да сам Павел спорил с Коринфянами понимавшими высказывание что Христианам все позволено слишком широко, и полагавшими что тело предназначено для секса, а секс для тела (1 Коринф. 6.12-16).

    Но оставив в стороне маргинальные Христианские группы, и обратив внимание на популярное Христианство до-Константиновой эпохи, мы не увидим значительного влияния Павловских идей о значимости воскрешения Иисуса для членов общины.

    Христианство как культ мертвых

    Как демонстрируют археологические данные по практикам до-Константинового Христианства, оно в большой мере было культом мертвых. Кроме ритуала крещения, важнейшими практиками были Агапэ (αγάπη, любовь) трапезы проводимые на кладбищах. Они имели социальное значение подкрепления и подтверждения связи живых общины с ее мертвыми. Никакой продвинутой сотериологии за идеей новой жизни во Христе не стояло. Присутствие мертвых, особенно значимых как мученики, в каждодневной памяти живых, подтверждаемое ритуалами и состовляло их новую жизнь (Snyder 2003 3-2).

    Христианские кладбища представляли собой крытые склепы, мортириумы или часовни, или многоярусные подземные катакомбы там где была удобная для их создания порода - как легкий туф в самом Риме. Саркофаги усопших были центром ритуальной трапезной планировки (triclinium) - они были или одновременно трапезным столом (mensa), или основанием для стола, вокруг которого п-образно распологались ложи для возлежания для принятия ритуальной пищи (refrigerium (подкрепление сил) или κοινωνία (еда для разделения со спутником) ). В состав этой ритуальной еды входили хлеб, кексы, рыба и вино. Символическое ее значение могло восходить либо к Иудейской "чистой трапезе подготовки" (к шаббату), или Иудейскому же мессианскому банкету, или к Насыщению Пятью Хлебами (и двумя рыбами) (Snyder 2003 33, 155, 167-170).

    Саркофаги обычно имели углубления со сквозными отверстиями для кормления и поения усопших. Судя по надписям-граффити, пришедшие живые общались с усопшими, исповедывались им, просили совета, направляли через них свои просьбы и молитвы Богу. Со временем, после Константина, этот обычай прешел из склепов в храмы, оторвался от символики кормления мертвых и совместной с ними трапезы, и вошел в службу Евхариста (Святого Причастия) как литургия Анамнеса (ἀνάμνησις - воспоминание), и стал ассоциироваться с Последней Вечерей (Snyder 2003 301), а традиция контакта с усопшими (физическая и интеллектуальная) перешла в культ поклонению святым и их мощам.

    Устраивать пиры в честь усопших было распространенной практикой по Средиземноморью, но принятие усопших в круг живых, их кормление и обмен информацией (некромантия) была характерной особенность культур берущих свои корни в Ханаане - Иудаизму и братскими ему Финикийским культам. Так же как и человеческое (детское) жертвоприношение (напоминанием о котором является обрезание по Угаритским текстам), некромантия начинает осуждаться в официальном Иудаизме со времен Исайи, Иеремии и Иезекиля. По археологическим данным, детское приношение в Леванте сошло на нет под зорким присмотром Персидским, Греческих а потом и Римских оккупантов, процветая только в Карфагене, свободном от иностранного влияния и превратившегося в торговую "мировую державу" того времени. Некромантия же, в простонародной религилзной форме, сохранилась намного дольше. Она упоминается и в Талмудический период, и глубоко в первое тысячелетие н.э. Караимский писатель и философ Сахл бен Мацлиах (Абу ал-Сари) жаловался в десятом веке:

    <em>Как я могу молчать когда некоторые Евреи веут себя как идолпоклонники? Они сидят у могил, иногда спят там ночами и обращаются к умершим: "О равви Йоше ха-Гелих! Исцели меня! Дай мне детей!" Они зажигают свечи и воскурения...</em>

    Ритуальное кормление мертвых среди палестинских Христиан и Мусульман сохранилось вплоть до начала двадцатого века (Smith 2002 162-171).

    Мученичество как человеческое жертвоприношение

    Погребальные Христианские комплексы концентрировались вокруг важных усопших - мучеников, которые делились своим залогом посмертного существования - памятью общины - со своими более простыми соседями (Snyder 2003 171). Свой же капитал памяти мученики получали от копирования поступков Иисуса, причем не Иисуса Учителя, а Иисуса Первосвященника Иудейской традиции, как пишет Ориген в <em>Увещании к мученичеству</em>:

    <em>Как те кто служили у алтаря в соответствии с Законом Моисеевым думали что они обеспечивают прощение грехов людям через пролитие крови коз и быков, так и души тех кто был обезглавлен за их Свидетельства об Иисусе не тщетно служат небесному алтарю, но обеспечивают прощение тем кто молится. В то же время мы также знаем что Иисус Христос, как Первосвященник, предложил Себя как жертву, так и те священники, для которых он Первосвященник, предлагают себя в жертву.</em>

    Ориген, являясь зачинателем традиции серьезного заимствования Греческой философии в Христианство, уже заметно добавляет эллинистического спиритуализма в Иудейское повествование.

    Так на век более ранние мученические материалы представляют более прямые откровенные жертвенные параллели. Игнатий Антиохийский, в своих письмах Римским Христианам писал чтобы они не вмешивались в им самим желаемую жертву, что он хочет быть <em>"излит как приношение Богу пока алтарь все еще готов"</em>, и что он желает быть <em>"жертвой Богу посредством этих инструментов"</em> (казни на арене). И описание казни Поликарпа непосредственно приводит жертвенные образы Ветхого завета:

    Тогда он, с руками связанными за спиной, как великолепный баран, выбранный из стада для жертвы, жертвы всесожжения приготовленной и принимаемой Богом, посмотрел на небеса и сказал: "О Всемогущий Бог... я благодарю тебя потому что ты посчитал меня достойным... чтобя я получил место среди числа мучеников в твоей чаше, Христос, для воскрешения к жизни вечной... Преми меня в их число... как обильное и принимаемой жертвоприношение, как ты сам приготовил и явил его раньше, а потом совершил... Я славлю тебя через вечного и небесного Первосвященника Иисуса Христа"

    (Castelli 2004 52-4)

    Источник личного спасения в выше приведенных фрагментах базируется не сколько на искупительной жертве Иисуса доступной для всех, а более на личном копировании его жертвы, делая воскрешение (насколько бы широко или узко оно нипонималось) как Иисуса, так и его последователей, фактом их личных биографий, конечно с определенной пользой (например как посредников Бога) для общины.

    В глазах Римлян что некромантия - контакт с усопшими, что ритуальное человеческое жертвоприношение (даже самого себя) было колдовством, а как следствие недопустимой и наказуемой ритуальной практикой (Castelli 2004 59). Так к примеру Апулей, вне связи со своим скандальным сочинением, а по бытовому делу был вынужден доказывать свою невиновность в суде по обвинению в колдовстве.

    Мученичество как театральное представление

    Узкое понимание посмертного существования в до-Константиновых Христианских общинах, как продолжение принадлежности к общине, придавало коллективной памяти решающее значение. Усопший темпорально принадлежал общине ровно настолько, настолько долго его помнили живые. Это определяло во многом сам акт мученичества, который был не сколько действием в себе, сколько "представлением" эффективно создающим память. Мученичество требовало сцены и аудитории, оно требовало процесса пересказа, интерпретации и наделением рассказа смыслом (Castelli 2004 34, 55).

    Римские арены отлично для этого подходили, где обе стороны были вовлечены в создание спектакля. С разными целями - для одних это было "средством сдерживания насилия через гомеопатические дозы контр-террора" (Plass 1995 296), а для других созданием "прекрасного зрелища для Бога" (Castelli 2004 120) - но используя одни и те же инструменты.

    На первый взгляд Христианские Апологи осуждали и полностью отвергали практику Римских всех развлечений - от музыки, танца, драмы до цирка, гонок и гладиаторских боев. Тот же Тертуллиан посвятил 28 глав труда <em>De spectaculis</em> для обличения извращенной природы Римских шоу, которые по природе своей идолопоклонны так как концентрируются на созданиях а не на создателе, противоречат стремлению Христианства к истине так как основываются на иллизиях, посвящены вожделениям и страстям а не на стремлении к Христианскомк благочестию, загрубляют сердца делая сцены насилия привычными, ведут к сумашествию и сексуальной перверсии у актеров которые эту минуту изображают Афродиту, а следующую Аполлона, то героя, а то убийцу (Castelli 2004 112-4).

    Но последних главах, рекламируя Христианскую альтернативу, он смазывает убедительность своего предыдущего аргумента. Вы любите гонки и цирк? У Христиан они тоже есть - гонки со временем в ожидании Конца Света. Вам больше нравится театральная литература? У Христиан тоже есть книги, афоризмы, поэмы и песни. Вас притягивают сражения гладиаторов? У христиан тоже есть обилие баталий - целомудрия с развратом, веры с вероломством, благочестия с жестокостью. Вам нравятся кровавые сцены? У нас вы приобщитесь к крови Христа. Ну и наконец, после блеклого сравнения Христианских шоу с Римскими - венец всем спектаклям - Последнее Пришествие:

    Как огромен будет спектакль в этот день, как широко обьемлющ! Какие зрелища привлекут мое любопытство, мой смех, мой восторг? Я увижу всех этих царей... стонущих в глубине тьмы! И местные администраторы, которые преследовали имя Христа, будут плавится во пламени еще более рьяном чем они разожгли в их угаре борьбы с Христианами! Те мудрецы и философы, краснеющие пред своими учениками когда они будут гореть вместе... И мы услышим певцов, куда более громкие чем во время их представлений; и актеров со скрюченными конечностями в огне; и возницу колесницы со скачек в огненном колесе; и дальше спортсменов - не на их стадионах, а извивающимеся в пламени... Такие сцены, такой восторг - какой притор, квестор, жрец когда либо сможет показать вам такое шоу?

    Куда только девалось неприятие спектакля у Тертуллиана, когда представление направлено на "правильные" цели.

    Другой Христианский Апологет (и адвокат по профессии) втрого века Минуций Феликс еще более откровенно расписывает что есть правильное представление: "Как прекрасен этот спектакль для Бога когда Христианин вступает битву с болью; когда он проходит через угрозы, наказания и пытки, смеется над смертью и попирает пятою ужас палача; когда он восстает в своей свободе против царей и правителей, и склоняется только перед своим хозяином - Богом; когда, с триумфом и победой, он (Христианин) возвышается над тем кто его приговорил!" (Castelli 2004 118-120).

    Такой подход к Римскому спектаклю требовал не отвержения Римского представления, а активного участия по его правилам (даже с таким экстримом как сексуальная трансверсия и любование сценами насилия) с целью перехвата, реинтерпритации и навязывания своего смысла.

    Так мученица Перпетуя накануне казни на арене описала в своем дневнике сновидение где она выходит на арену для состязания в панкратиуме (кулачном бое) с огромным Египтянином. Бойцы в панкратиуме бились обнаженные, и пока Перпетуя снимала тунику, он детально живописала как ее тело превращалось в мужское. И далее она подробно описывала детали своего боя. Легнда про другую мученицу Бландину рассказывает уже не просто про видения, а про физическое превращение ее тела на кресте в мужское тело Иисуса. Подобные истории о мученицах со времинем превращаются практически в клише.

    Для живописания сцен насилия, которые, по словам Апологетов, непремлимы для христианских глаз, делается исключение в отношении страданий мучеников. Для этих сцен используется литературный стиль из арсенала риторики - экфрасис (ἔκφρασις) - направленный на создание живой, визуальной картинки. Причем таких рассказов-картинок часто бывало несколько. Например в одной традиции рассказов о Евфимии, она подвергается (графически расписанной) череде пыток: колесование, избиение разными орудиями, а потом бросается на арену диким зверям. В другой традиции она пронзается мечом, а в третьей ее пытают палачи, выдергивая зубы, склонившись к ней с восковыми табличками в руках чтобы записать каждое слово признания, а потом сжигают на костре.

    Но главный бой в представлении идет за перехват режессуры, сценария представления. Так та же Перпетуя со своей рабыней Фелицитатой отказываются одевать костюмы языческих жриц в которых они должны предстать перед зрителями по замыслу Римского режиссера. Они ломают ход повествования и выходят на арену нагими, вызвав шок у зрителей не привыкших к такому, взляды которых в смущении и сюрпризе то отводятся, то притягиваются к мученицам. В конце действия Перпетуя сама подводит руку с мечом молодого и нерешительного гладиатора к своему горлу.

    Такие повествования не ставят перед собой цель казаться правдоподобными, а изобразить высшую, сокровенную истину. Но для Марка Аврелия, например, такая театральность была наоборот свидетельством внутренней пустоты действа: "Но готовность [к самопожертвованию] должна проистекать из внутреннего убеждения, а не из стремления к простому противоречию (как у Христиан). Она должна быть связана осознанной позицией и достоинством, и если надо убедить других, то ни в коей мере не с театральной героикой" (Castelli 2004 122-32).

    Если же сцена и аудитория отсутсвовала, то можно было ее или придумать, или реинтерпритировать. Например заключение в Римских тюрьмах не было наказанием самим по себе, а скорее КПЗ - местом гарантирующим то что обвиненный или подозреваемый не сбежит пока идет рассмотрение дела. А во времена преследований Деция (и остальных) рассмотрение дел тянулось долго, так как цель Римских властей была не сколько наказать или тем более уничтожить Христиан, а вернуть их в социальную структуру общества. Некоторые подследственные умирали в тюрмах, и Киприан, удобно и безопасно сидя в изгнании, рекомендовал помнить и чествовать таких "мучеников" на равне с другими (Castelli 2004 40).

    Как, представляя современный консенсус, пишет декан Чикагской Теологической Семинарии Грайдон Снайдер: "Преследования Христиан имели место быть, но картинки Христиан жмущихся друг к дружке в Колизее или прячущихся по катакомбам Рима, в большей степени относятся к мученической литературе последующих веков, чем к реальным археологическим данным. Что угодно, но только эти данные не показывают интереса полиции или государства к Христианам. Сам вход в Катакомбы был напротив "полицейского участка" того времени, а права собственности на них и договоры с туннельщиками были зарегестрированы. Равно как и здания церквей были зарегестрированы и облагались соответствующим налогом.." (Snyder 2003 304).

    Христианство успешно использовало Римскую социальную "религию" через создание конфликта с ней, и Римский аппарат контроля над порядком (который использовал дозированное унижающее и лишающее социального статуса насилие) , переопределив унижение насилия в искомое и желаемое резкое повышение статуса, для обеспечения своих культовых нужд - создания важных усопших, живущих долго в коллективной памяти общины, через принесение их в жертву руками Римского полицейского аппарата (Castelli 2004 39-41, 53-4, 57-8).

    Как бы то ни было, закрытое, направленное внутрь себя сообщество культа мертвых было радикально преобразовано Константином после его обращения и триумфальной битвы у Мульвийского моста в 312 году. Конечно это была работа не для одного человека и не одно поколение, но методика заложенная именно Константином в интеграцию Христианства в Европейскую культуру привела успеху этой политики и становлению Христианства как официальной религии Рима век спустя.

    Иллирийские спасители Империи

    Отменив в 260 году ограничение на занятие высших командных и губернаторских постов только выходцами из сенаторских семей, император Галлиен открыл законную дорогу к вершинам Имперской администрации для Иллирийского (северо-западного Балканского) офицерства происходившего из беднейших крестьянских семей. Так Диоклетиан то ли сам был отпущенным на свободу рабом, то ли сыном бывшего раба. Напарники Диоклетиана по Тетрархии не сильно от него отличались: Галерий был карпатским пастухом, Максимиан - сыном мелкого торговца, а Констанций происходил из семьи провинциальных служащих.

    Иллирийские императоры второй половины третьего века фактически спасли Империю от развала: Аврелиан и Проб собрали отвалившиеся было Галльские и Малоазийские куски Империи обратно, Диоклетиан сотоварищи-тетрархи и последующая династия Констанция/Константина восстановили работающую администрацию и фронтиры защищающие империю от набегов Германских и Сарматских племен. Однако военное и организационное спасении Империи Иллирийским офицерством имело свою цену для социальной жизни Римского общества. Хотя, в отличие от афро-азиатских императоров начала века, открыто пренебрегавших Римскими традициями и благосостоянием Империи, Иллирийцы - сам императоры и их окружение, как это иногда бывает у провинциалов, были фанатичными патриотами Империи и ее обычаев. Однако, эта приверженность идеалам Рима была ограничена рамками понимания ими самой Римской культуры и ее истоков.

    Так Диоклетиан, ассоциируя себя с главой традиционного Римского Пантеона - Юпитером, был заинтересован аспектом проекции Олимпийской иерархии на государственное устройство и совершенно равнодушен к республиканским сентиментам социальной Римской религии. Так после своего провозглашения имепратором, а точнее подтверждения данного провозглашения второй частью Армии, которая до последнего момента была под контролем соперника Диоклетиана Карином, Диоклетиан сразу же приступает к формированию своего кабинета и приступает к делам, полностью игнорируя Сенат. До сего момента даже "солдатские императоры" считали должным получить утверждение Сената в добавление к армейскому провозглашению. Диоклетиан же не видит реального места ни Сенату, ни самому городу Риму в своей картинке нового управления Империей. В Риме он не появляется долгие 20 лет своего имераторства, а Сенату отводит чисто декоративную роль, хотя и не скупится на восстановление нового здания Курии Сената когда старое сгорает в 285 году (Williams 2000 28, 41).

    Тем не менее, классическая Греко-Римская культура все же сохранила свой высокий статус у новой Иллирийской государственной и армейской элиты, по крайней мере в форме Культуры Успеха. Неотесанные Балканские провинциалы с энтузиазмом примеряют на себя одежды образованности, по крайней мере поверхностной. Самым попeлярным чтением является 30-страничная выжимка - <em>breviarium</em> - Римской истории. А один из губернаторов той поры, вознесенный на вершины власти новой волной, пишет: "Я выходец из бедной сельской семьи, но благодаря моей любви к литературе, с стал вести жизнь джентельмена" (Brown 1989 30).

    Приход к власти Константина, получившего также весьма базовое и фрагментарное образование при дворе Диоклетиана, где он был своеобразным заложником согласия между своим отцом - тетрархом Констанцием и Диоклетианом, мало что изменил в логике Иллирийских перемен. Хотя сам Константин, и его пропагандистский аппарат во главе с Лактанцием (Христианским ритором и советником императора) отзывались о Диоклетиане уничижительно, сам Константин продолжил и довел до логического конца реформы начатые как раз Диоклетианом. По крайней мере те реформы которые оказаись удачными. Из провала недуавшихся же реформ, таких как борьба с инфляцией и преследования Христиан, Константин сделал соответствующие выводы, изменив тактику, но преследуя те же самые цели что и Диоклетиан.

    Так же как и Диоклетиан, считая что столица Империи должна быть там же где и Император (а Император должен быть в богатых провинциях с быстрым доступом к Дунайскому и Ефратскому фронтирам), Константин станчала подумывал обосноваться в столице Диоклетиана - Никомедии, но потом недалеко нашел еще более удобное стратегическое место для обороны и построил новую столицу - Константинополь.

    Константин продолжил Диоклетианову политику разбиения администрации на департаменты. Он еще больше ограничил власть Преторианских Префектов - сама Преторианская Гвардия была расформирована, а Префектам была оставлены только гражданскии функции. Каждый из четырех Префектов заведовал частью Империи за которую он был ответственнен - Галлия, Италия, Балканы и Восток. Сами префектуры были переведены на "хозрасчет" - каждая имела свою казну, что в дальней перспективе имело такие же разрушительные последствия что и хозрасчет позднего СССР. Так же как в СССР была убита промышленность и наука не имевшая непосредственный выход на рынок с его ограниченным и примитивным спросом, так со временем Западные "нерыночные" провинции Рима были брошены за краткосрочной, близорукой ненадобностью. В этом контексте возвышение Запада, начавшееся через полтысячелеия после предательства, смотрится вполне иронично и назидательно для потомков.

    Легальными вопросами центральной администрации стал заведовать Квестор Священного Дворца (<em>Quaestor Sacri Palatii</em>). Военные функции Префектов были переданы Магистрам Кавалерии и Пехоты (<em>Magister Equitum, Magister Peditum</em>). Кадровыми делами стал заниматься Магистр Оффиций (<em>Magister Officiorum</em>). Восточная помпезность Двора Диоклетиана была еще больше развита Константином - с введением короны, целования мантии, падением ниц и сложным дворцовым этикетом. Вытеснение старого сенаторского класса из администрации Диоклетианом, развивается Константином в идею карьерного сенаторства, когда само "сенаторство" автоматически получается при занятии высших позиций в администрации - такая вот "аристократия на зарплате/взятках" ни разу за свою жизнь не бывавшая в городе Риме (Williams 2000 204-7).

    "Новые Римские"

    Таким образом старая Римская модель делегирования всей власти и иницииативы выборному лицу, в рамках его компетенции, и в надежде на его самоограничение и самоконтроль, а также ответственности перед обществом после окончания срока службы, заменяется Диоклетианом и Константином на модель бюрократии в Китайском стиле. Зоны ответственности государственных функционеров уменьшаются, формализируются и запараллеливаются. Каждый следтит за каждым чтобы получить поощрение, или избежать наказания из единственного значимого источника власти и благ - императора. Сама должность чиновника-бюрократа становиться карьерной профессией со своей логикой продвижения по служебной лестнице, вне зависимости от политических ветров заносящих и сметающих глав администраций. Административный аппарат увеличивается по размерам и стоимости своего содержания. Для его финансирования создается изощренная, развитая система налогообложения, которая тяжелым прессом ложится на экономику Империи.

    В то же время новая бюрократическая машиная является открытой системой с удовольствием принимающей в себя представителей любого сословия и достатка, согласных играть по новым правилам в обмен на обещание головокружительной карьеры и быстрого обогащения. Новая элита завела себе новую униформу - тога Римского сенаторского класса уходит в прошлое и ее заменяет одежда армейского "варварского" стиля - брюки, рубашка и плащ.
    [​IMG]

    Забросив идею Диоклетиана остановить инфляцию для всех жителей Империи, Константин создает отдельную стабильную валюту для своего круга - золотой <em>solidus</em>. Даже название которого направлено для "своих" - Римлянин классических времен назвал бы эту монету <em>aureus</em>, а не вульгарным "баксом"-<em>solidus</em>'ом (устойчивой валютой), которая действительно сохраняла свое хождение и номинал в течении 7 столетий. Но хождение в среде новой элиты, в транзакциях завязанных на землю и собственность. Из-за своего высокого номинала <em>solidus</em> не попадает в руки большинства населения, оставшегося с обесценивающимся "серебром", а точнее медью.

    Разрыв в благосостоянии элит нуворишей и остального населения того времени, называемого Эрой Восстановления (<em>Reparatio Saeculi</em>), растет быстрыми темпами, "средний класс" исчезает, а социальная структура Римского общества становится примитивно простой - сверхбогатые и бедные. Доходы нового "сенаторства" вырастают в пять раз по сравнению с сенаторами классических времен. Земля, особенно в Западных провинциях концентрируется в руках считаных семей, которые получают право самим собирать налоги на подконтрольной территории, естественно в первую очередь с <em>coloni</em> - фермеров рентующих землю у самих землевладельцев. (Brown 1989 27, 29, 34, 36)

    Кризис Классического института заботы о бедных

    Императоры видят проблему обнищания общества, но пространство для маневра у них немного - сверхбогатая элита нуворишей это основание режима <em>Reparatio Saeculi</em>; государственная система заботы о бедных <em>Annona</em>, унаследованная с древних вермен, все больше выпадает из структуры и логики нового государственного аппарата. Культура традиционного частного меценатства <em>εὐεργέται</em>/<i>euergetai</i>, когда социальный статус элит базировался на обьеме финансирования ими общественных нужд была подорвана Кризисом Третьего Века, сначала количественно (когда перестали строиться общественные здания), а потом и по содержанию. Фестивали и праздники все еще финансировались элитами, но их общественное значение с середины третьего века было забыто - теперь праздновалось богатство самих меценатов. К концу же третьего - началу четвертого веков престиж стал определяться не расходами на общественные нужды, наоборот доходами, должностями и милостями полученными от императора (Williams 2000 210, Brown 1989 67, 40)

    Все увеличивающиеся массы бедных Империи предоставлялись все больше самим себе с исчезновением институтов социальной помощи. К примеру в начале третьего века в Империи принимается закон что свободные граждане похищенные варварами, а потом проданные рабами обратно в Империи не могут восстановить свой статус гражданина. В то время, как упоминалось выше, Христианские общины (Карфагенская община Киприана) собирают значительные суммы на выкуп своих членов попавших в плен к Берберам. Христиане становятся единственной в Империи общностью (кроме бандитских шаек) способной к самоорганизации при разрушении государственного аппарата во время варварских набегов - епископы организуют похороны убитых и заготовки провианта для выживших. Но, как это было обычно у ранних Христиан, только своих убитых и только для своих выживших. Христианские общины были весьма прдирчивы в выборе перспективных кандидатов для обращения, и до каждого ее члена настойчиво напоминалось какая бездна лежит между ним и остальными людьми. Как писал Греческий философ второй половины второго века Цельс: "Если бы все люди захотели бы обратиться в Христианство, то они не нужны были бы Христианам" (Brown 1989 66-8, 82).

    Но к концу третьего века Христианство начинает пересматривать свою политику клановости и самоизоляции от "большого" общества, унаследованную им от Иудаизма, когда Христианам запрещалось участвовать в каких ли то ни было властных структурах, общественных организациях и заниматься меценатством направленным вовне Христианских общин. В это время Собор Испанских епископов снял запрет с Христиан занимать общественные или государственные посты в магистратах (Jones 1978 46). Христиане становятся губернаторами провинций и занимают посты при императорском дворе. Собственно последнее, и сырость Христианской доктрины участия во власти, что привело к инцидентам неповиновения при дворе Диклетиана, и провоцирует "Великое Преследоване" Христиан.

    Институт заботы о бедных и попавших в беду, как инструмент поддержания клановости в Христианских общинах, а точнее епископатах (так как этот институт был централизован) привлекает внимание Константина как альтернатива исчезающему общественному и государственному институту заботы о бедных Империи. Причем то что Фортуна повернулась именно к Константину лицом не столь уж важно - эдикты подобные Миланскому принимают и соперники Константина: Максентий, Галериус и Максимин, причем первые два еще раньше Константина.

    Западные Тетрархи первого созыва, Констанций и Максимиан, не спешили приводить в жизнь Диоклетиановы указы "Великого Гонения" Христиан. После прихода к власти, а точнее ее узурпации в 306, их сыновья, Константин и Максентий, первым делом устанавливают режим равноправия Христианства с остальными официальными религиями, а Максентий даже идет дальше Константина и возвращает Христианской Церкви отобранные здания и земли, как пишет Христианский ритор Лактанций принятый в 310 году Константином в императорский двор.

    Император Галерий, став старшим Августом в новой Тетрархии после выхода Диоклетиана на пенсию в 305 году, скрепя сердце утверждает Константина как младшего императора (Цезаря) Галлийской части Империи. Но титул Цезаря это не совсем то на что метит Константин, да и поддержка Галерия весьма шатка, так что Константин пытается использовать авторитет другого Августа-пенсионера Максимиана для подтверждения своих претензий на Августовство. В 307 году он женится на дочери Максимиана Фаусте, и принимает на себя покровительство Геракла, патрона Максимиана. После же разлада с Максимианом, который в 310 году решил вернуться с пенсии на место занятое Константином, последнему приходится обосновывать свое земное право на императорство фиктивным происхождением от Клавдия II Готского, а в небесные покровители Константин берет теперь Непобедимое Солнце (<em>Sol Invictus</em>).

    Христианский Солнцепоклонник

    В 311 году правящий на Востоке Империи Галерий, котрый был движущий силой, как говорил Лактанций, анти-Христианских эдиктов Диоклетиана 303-304 годов, тем не менее принимает эдикт о Толерантности, гарантирующий свободу вероисповидания всех религий включая Христианство. Между тем двое про-Христианских западных императоров, Константин и Максентий, сталкиваются в схватке за единоличное правление Западом Империи.
    В решающей битве у Мульвийского моста в 312 году армия Константина, со свеже-нарисованым на щитах индо-европейским солнечным знаком (смотрим на флаг Индии) то ли колеса со спицами, то ли с частичной шестиногой свастикой, наголову разбивает превосходящее войско Максентия.

    [​IMG]

    Сам Лактанций, по свежим следам, описывает этот знак как скрещенные буквы Йота-Хи (I и X) с загнутыми концами у I. Евсевий Кесарийский, в <em>Истории Церкви</em> ничего не упоминает про этот знак, но в Жизниописании Константина, которое он написал в 337 году, сообщает что в самом конце жизни Константин ему поведал (по секрету) историю с этом знаком. По описанию Евсевия, знак тоже можно было представить двумя буквами, но Хи-Ро (X и P), заключенными в круг. Накануне битвы Константин увидел этот знак в метеорологическом явлении которое сейчас бы назывли солнечным гало, а на следующую ночь ему приснился Иисус сказавший что этот знак будет залогом победы Константина. Константин приказал нарисовать его на щитах своих легионеров, на своем шлеме и поместить наверх своего штандарта.

    [​IMG]

    Такой солнечно-Христианский синкретизм Константина не являлся чем-то совершенно новым, особенно в свете мозаики третьего века в Ватиканском Некрополе (Мавзолей М) под собором Св. Петра, где Иисус изображен в роли возницы Солнесной колесницы Гелиоса/Необоримого Солнца.

    После победы над Максентием, Константин договаривается со своим Восточным напарником Лицинием о совместном правлении, и, совместив локальные эдикты Галериуса о свободе совести и Максентиуса о возвращении отобранной у Христиан собственности, пререиздают их как обще-Имперский эдикт получивший название Миланского. (Jones 1978 64, 72; Digeser 2000 118, 121-2, Green &amp; Ferguson 1987, )

    Достигнув стабильности свой власти и власти своего напарника Лициния, Константин начинает вливать огромные средства Империи в Христианскую Церковь. Так к примеру в 310 году богатая Карфагенская вдова Люцилла обеспечила выборы своего кандидата в епископы Карфагена щедрым даром в 400 кошельков золота собору епископов проводящему выборы. Это была необычайно большая выборная сумма по тем временам - обычно выборы желаемого кандидата обеспечивались 20 кошельками. Дар Люциллы был предназначен для передачи бедным, которые его не увидели - епископы разделили его между собой. Но уже три года спустя Константин поставил на другого кандидата, оппозиционного епископу Люциллы. В этот раз "избирательный фонд" был еще на порядок больше - 3000 кошельков, что естественно обеспечило победу ставленнику Константина (Brown 2002 27). Избирательные технологии тех лет не сильно отличались от современных, так, например при Констанции II епископ Антиохии Стефан, чтобы дискредитировать епископа Ефрата из Агриппины, нанял проституку и провел ее в палаты спящего Ефрата; но заговор соравлся и сам Стефан потерял свой пост из-за последовавшего скандала (Brown 1989 89; Burgess 1999 240).

    Церковь как новый институт заботы о бедных

    Конечно Имперское финансирование позволяло Константину и следующим императорам влиять на кадровый состав епископата через "рейдерские аудиты", но было не единственной целью финансового давления, которое сводилось не только к одноразовым финансовым подаркам, но, что более важно, к освобождению священичества (не только Христианского, но и например Иудейского, которое тоже позиционировало себя заботящимся о бедных) от тяжелого груза налогов. Христианство получало свое богатство и привелегии потому что продемонстрировало свою способность заботиться о (своих) бедных. Теперь оно становилось публичным институтом заботы Империи о бедных, получая <em>annonae</em> для последующего распределения по своим каналам, и Империя строго спрашивала со священичества за невыполнение своих обязательств. Документы того времени, на всех уровнях, от низовых бюрократов до советников императоров, демонстрируют отнюдь не заимствование "Христианских принципов заботы о бедных", а наоборот, постоянное давление административного аппарата Империи на священичество, чтобы угрозами отмены привелегий обеспечить работу и отчетность Церкви по заботе о бедных Империи. Так, например, громким скандалом было разжалование Афанасия Александрийского (несмотря на то что он был человеком Константина) за то что он спекульнул на свободном рынке частью зерна полученного от императора и пердназначавшегося для раздачи бедным.

    Законы Константина, позже вклученные в Кодекс Феодосия, еще и еще раз повторяют что священичество, даже занимающееся коммерцией, освобождается от налогов потому что его прибыль "должна быть респределена между бедными и нуждающимеся", а богатые члены городских советов не могут получить священичиский сан, потому что "богатые должны следовать порядкам светского мира, а бедные должны поддерживаться богатством Церкви".

    В четвертом веке появляется невиданный до того класс частных меценатов-Христиан, действующих независимо от священичества и желающего примерить на себя честь старых классических меценатов-<em>εὐεργέται</em>/<i>euergetai</i>, как мы видим по мозаиками Киссуфимской церкви, где леди Силтус изображена в классической позе <em>μεγαλόψυχος/megalopsychos</em> - великодушного дарителя.

    Еще одно нововведение в практику Христианской Церкви возникает в середине четвертого века - это развитие классической практики предоставлять мсето для ночлега жаждущим в храмах, и госпитальных помещений, <em>valetudinaria</em>, для солдат и рабов.

    При Христианских церквях, а также независимыми частными меценатами, открываются <em>ξενοδοχείον/xenodocheion</em> - смесь ночлежки, столовой и госпиталя для бедных путешественников и нуждающихся. Некоторые из которых, например приемный дом в Триере, просуществовали до времен Наполеона. (Brown 2002 29-35)

    Выиграть сердца бедного населения Импреии путем открытия институтов помощи Церкви для всех было не так сложно. Тем более что враждебное отношение большинства населения Империи к Христианству как рукой сняло уже в конце третьего века при принятии Церковью политики открытости. Если во втором веке инициаторами претеснений было рядовое население, централизованная политика притеснений середины третьего века вызывала одобрение простого населения, а уже притеснения Диоклетана вызывали публичное осуждение (Jones 1978 46). Но оставались 10% образованной в классическом стиле элиты, которая и представляла собственно Рим, и чьи умы предстояло завоевать Христианству. Иоан Златоуст, говоря в конце четвертого века о социально-экономическом положении жителей Константинополя, оценил размер богатой элиты в 10%. Подобную же оценку дал доктор Гален на рубеже второго-третьего веков - 10% населения Империи, администраторы, курьеры, снабженцы, солдаты, соредоточенные в городах связанных паутиной сухопутных дорог и водных путей, и передвигавшиеся на огромные расстояния по ходу службы, приводили в действие Имперский механизм выкачиванием продовольствия из остальных 90% сельского населения занятого его выращиванием, и не удалявшегося от своего места жительства дальше пары десятков миль. Империя отнюдь не была разделена географически или этнически, а культурно. Представители классически образованной элиты, откуда бы они ни были родом, и где бы они ни жили, существовали в удивительно однородной культурной среде - перезжая из одинкового форума на одной окраине Империи в такой же форум на другой окраине, говоря на двух и тех же языках, и соблюдая одинковые ритуалы и традиции, они всегда и везде чувствовали себя как дома. Но путь их лежал мимо локальных сельских общин "внутренних варворов" настолько же чуждых этим элитам как и далекие Германцы или Сарматы.

    Когда же Христианские источники провозглашают полную победу Веры на рубеже четвертого-пятого веков, численно это торжество означает принятие Христианства теми же "магическими" 10% элиты (Brown 2002 14, Brown 1989 13-14, MacMullen 2009 102). Самому Константину, как сыну солдата (хоть и ставшего императором), с весьма посредственным образованием (а скорее с его отсутствием), задача превращения Христианства в религию приемлемую для образованных элит, естественно была не по силам. Это была задача для нескольких поколений и большого числа философов и теологов. Но у Константина, и других импреаторов четвертого века были компетентные помошники и советники (или оппоненты, как в случае Юлиана Отступника). Тем не менее, использованные Константином организационные основы подгонки Христианства под культуру Римской элиты были использованы его последователями, и привели к вышеупомянутой победе Христианства в течение одного века.

    Продолжение следует...

    Ссылки:

    Smith, Jonathan Z., <em>Drudgery divine: on the comparison of early Christianities and the religions of late antiquity</em>. Chicago: University of Chicago Press, 1990

    Keresztec, Paul, <em>Two Edicts of the Emperor Valerian</em>. Vigiliae Christianae, Vol. 29, No. 2 (Jun., 1975), pp. 81-95

    Clarke, G. W., <em>Double-Trials in the Persecution of Decius</em>. Historia: Zeitschrift für Alte Geschichte, Bd. 22, H. 4 (4th Qtr., 1973), pp. 650-663

    Brown, Peter, <em>Poverty and leadership in the later Roman Empire</em>. Hanover: University Press of New England, 2002

    Jones, A.H.M., <em>Constantine and the Conversion of Europe</em>. Toronto: University of Toronto Press, 1978

    Wilken, Robert Louis, <em>The Christians as the Romans Saw Them</em>. New Heaven: Yale University Press, 2003

    Dunning, Benjamin H., <em>Aliens and Sojourners: Self as Other in Early Christianity</em>. Philadelphia: University of Pennsylvania Press, 2009

    Benko, Stephen, <em>Pagan Rome and the early Christians</em>. Bloomington: Indiana University Press, 1984

    Potter, David S., <em>The Roman Empire at Bay AD 180-395</em>. New York: Routledge, 2004

    Snyder, Graydon F., <em>Ante pacem: archeological evidence of church life before Constantine</em>. Macon: Mercer University Press, 2003

    Boyarin, Daniel, <em>A radical Jew: Paul and the politics of identity</em>. Berkeley: University of California Press, 1994

    White, L. Michael, <em>From Jesus to Christianity: How Four Generations of Visionaries &amp; Storytellers Created the New Testament and Christian Faith</em>. New York: HarperCollins Publishers, 2004

    Bauer, Walter, <em>Orthodoxy and Heresy in earliest Christianity</em>. Philadelphia: Fortress, 1971

    Castelli, Elizabeth A., <em>Martyrdom and memory: early Christian culture making</em>. New York: Columbia University Press, 2004

    Plass, Paul, <em>The Game of Death in Ancient Rome: Arena Sport and Political Suicide</em>. Madison:University of Wisconsin Press 1995

    Smith, Mark S., <em>The early history of God: Yahweh and the other deities in ancient Israel</em>. Grand Rapids: Wm. B. Eerdmans Publishing Co. 2002

    Williams, Stephen, <em>Diocletian and Roman Recovery</em>. New York: Routledge, 2000

    Brown, Peter, <em>The World of Late Antiquity AD 150-750</em>. New York: W.W. Norton &amp; Company, 1989

    Digeser, Elizabeth DeParma, <em>The making of a Christian empire: Lactantius and Rome</em>. Ithaca: Cornell University Press: 2000

    Burgess, Richard W., <em>Studies in Eusebian and post-Eusebian chronography</em>. Stuttgart: Steiner 1999

    Green, Miranda and Ferguson John, <em>Constantine, Sun-Symbols, and the Labarum</em>, Durbam University Journal 80 (1987): 15

    MacMullen, Ramsay, <em>The second church: popular Christianity, AD 200-400</em>. Atlanta: Society of Biblical Literature, 2009
     
  2. Ондатр

    Ондатр Модератор

    Сообщения:
    36.376
    Симпатии:
    13.700
    Ну что, компендиум впечатляет )
    Замечания:
    Это мы кажется уже обсуждали )

    Очень по -иудейски, не так ли? 8-)

    Нельзя ли с цитатами?
    Или имеется ввиду вот это: 8-)
    "Между тем прошу вас, имейте усердное попечение о вдовах, о немощных и всех бедных. И странным, если кто из них будет нуждаться, давайте на содержание из собственных моих денег, которые я оставил у сопресвитера нашего Рогациана. А как те деньги могли уже быть все израсходованы, то я послал к нему же другую часть чрез церковного служителя (аколуфа) Нарика, чтобы щедрее и скорее была оказываема помощь нуждающимся."

    "Равным образом, не оставляйте, как я уже неоднократно писал к вам, попечения и о бедных, впрочем, о тех, кои, твердо стоя в вере и мужественно ратоборствуя вместе с нами, не оставили лагеря Христова. Мы тем более должны оказывать им любовь и попечение, что они не были побеждены ни бедностью, ни гонениями, но верно служили Господу, а тем самым и для других бедных представили пример верности."



    как некоторого противоречия между первым и вторым абзацами не просматривается ? )

    К чему бы это, вообще? Из финансового интереса Павел пробрался в христианство и всё извратил? 8-)

    В таком случае римляне должны были бы это жетвоприношение (их руками) решительно пресечь )



    Лактанций: Тогда же туда приехал и Цезарь Максимиан , распаленный преступными желаниями подстрекать пустого старика к преследованию христиан, начало чему он уже положил. Я узнал, какова была причина его ярости. 1. Его мать была почитательницей богов гор, женщина весьма суеверная. Будучи [...], она почти ежедневно готовила жертвенные яства, и жителям своей деревни выставляла блюда. Христиане воздерживались, а когда она с родственниками кормила голодных, ревностно принимались молиться. 2. Из-за этого она прониклась ненавистью к ним, и сына своего, не менее суеверного, побуждала женскими жалобами к уничтожению тех людей." (это Галерий Валерий Максимиан)

    "Подлинные акты дошли из всех мест, которыми управлял Максимиан. Так о суровости гонения в Галлии свидетельствуют акты Рогациана и Донациана. Рогациан и Донациан были братья, они были брошены в темницу, один из них, впрочем, еще не был крещен, именно старший Рогациан. В тюрьме братья молят Бога, чтобы Он попустил вместо воды крещения креститься Рогациану кровью мученической. Оба они потом обезглавлены.
    О гонении в Испании свидетельствуют акты Винцентия, диакона в Сарагоссе. Рассказ актов следующий: проконсул Дациан потребовал к себе на суд епископа Валерия и диакона Винцентия, отличавшегося даром красноречия и бывшего проповедником в христианских собраниях. Валерий, епископ, как человек не красноречивый, просил Винцентия произнести за него исповедание христианское на суде. Винцентий это и исполнил. Епископ был сослан в ссылку, а Винцентий после многих тяжких мучений скончался в тюрьме.
    Особенно много актов мученических из времени управления Максимиана дошло до нас из церквей африканских. В Нумидии была схвачена целая толпа христиан во время богослужения в доме пресвитера Сатурнина и представлена на суд проконсула в Карфагене. Многие из них потом поплатились жизнью за свое исповедание.
    Такого же характера и акты епископа африканского Феликса. Проконсул требует от него, чтобы он выдал книги Священного Писания, Феликс отказался и был усечен мечом.
    Вообще нужно сказать, что в Африке было много мучеников." (Лебедев А.П."Эпоха гонений на христиан и утверждение христианства в греко-римском мире".) (Это о Максимиане Геркулии)
     
  3. Ондатр

    Ондатр Модератор

    Сообщения:
    36.376
    Симпатии:
    13.700
    Не возражаете если ветку перенесу в Историю?
     
  4. TopicStarter Overlay
    Sielicki

    Sielicki Вечевик

    Сообщения:
    1.889
    Симпатии:
    620
    Пожалуйста, переносите.
     
  5. TopicStarter Overlay
    Sielicki

    Sielicki Вечевик

    Сообщения:
    1.889
    Симпатии:
    620
    Да, это:
    12.2.2 Старейшинам и дьяконам
    "Как я вам часто писал, будьте также щедрыми в заботе и внимании вы уделяете бедным - а именно тем бедным, которые были тверды в вере и рьяно сражались на нашей стороне, и не дезертировали со сражений Христа. … кроме того это [помощь] будет примером для укрепления веры других бедных."

    и

    14.2.1 Старейшинам и дьяконам
    "Между тем следует позаботиться о бедных, насколько это возможно, конечно если они остаются непоколебимы в вере, и не забыли паству Христову. Вы должны ревностно заботиться чтобы они получали помощь чтобы облегчить их бедность; иначе нужда может заставить их, в их проблемах, совершать поступки которые вера бы запретила им совершать..."
     
  6. TopicStarter Overlay
    Sielicki

    Sielicki Вечевик

    Сообщения:
    1.889
    Симпатии:
    620

    Галерия, да, Лактанций изображает самым анти-Христианским Тетрархом. Что именно тот Диоклетиана и подбивал на Великое Преследование. И опять же Лактанций намекает что не только и не сколько от персональной неприязни, а из соображений личного продвижения в Августы.

    Максимиан, тоже, да был менее щипетильным чем Констанций, который только церкви порушил, но книги не отбирал/жег, и епископат на арестовывал. Максимиан же книги жег, но свидетельств того что выполнял второй и третий эдикты Диоклетиана об арестах и публичных жертвоприношений нет.

    Свидетельства Лактанция таки несерьезные из-за отсутствия указания причин наказаний. Разве что "Проконсул требует от него, чтобы он выдал книги Священного Писания, Феликс отказался и был усечен мечом", но про книги и так известно.
     
  7. TopicStarter Overlay
    Sielicki

    Sielicki Вечевик

    Сообщения:
    1.889
    Симпатии:
    620
    Спасибо :)

    Да, поэтому та тема обозначена чисто пунктиром...

    В свете художеств Иисуса Навина, так ничего особенного...


    Мы полтора столетия нелитературных данных имеем после того как Христианство всплывает в археологической летописи и до Константина. Или Вы не об этом?

    Не то что извратил, а следовал социальному заказу аборигенов Малой Азии и прочих фанатов "Греческих" мистерий. Ну насколько его Фарисейская религиозная пластичность позволяла.

    Ну Вы уж римлян сильно идеализируете :) , как способных зрить сквозь несколько слоев смысла. Разница менталитетов сыграла с ними злую шутку. Для римлян публичная казнь на арене была позором и потерей социального статуса, а для Христиан наоборот честью и поднятием статуса. Христиане навязали чужой игре свои правила, чего римляне на просекли вовремя, и обошли последних на повороте.
     
  8. Ондатр

    Ондатр Модератор

    Сообщения:
    36.376
    Симпатии:
    13.700
    насколько я вижу здесь речь не идёт о клире. Хотя в этой фразе между ними ставится знак равенства:



    но зато есть свидетельства о казнях.


    В самом деле? )Иисус Навин поливал себя кровью и занимался людоедством ? По Закону Моисеву с его табуированием крови?


    Я о том, что при полном отсутствии археологических данных чрезвычайно трудно высказывать мнения о том какие моменты учения акуентировались самими верующими.


    фарисеи пластичностью , скажем так, не славились. ). Видимо предполагается, что за деньги и не такое выдумаешь? ). Очень слабый пункт.


    Тогда, видимо, фразу стоит строить по другому. Иначе получается , что римляне преследовали христиан за то, что те неправильно шли на казнь. (Кстати фразу про префектов претория тоже стоило бы сформулировать более чётко, иначе непонятно почему вместо одного гвардейского командира получилось 4 гражданских администратора).
     
  9. Ондатр

    Ондатр Модератор

    Сообщения:
    36.376
    Симпатии:
    13.700
    Вообще карта демонстрирует скопление христиан именно там куда переместилось ядро империи при доминате. Уже само по себе достаточно веский повод для легализации христианства.
     
  10. TopicStarter Overlay
    Sielicki

    Sielicki Вечевик

    Сообщения:
    1.889
    Симпатии:
    620
    Намерение было наоборот продемонстрировать разницу между "бедным" клиром (не имеющим независимого источника дохода, но не обременяющим себя работой), и реальными работающими бедными. И утилитарное использование помощи "бедных" бедным в целях контроля и усиления общины:

    "Образ часто используемый в Иудейских и Христианских источниках того времени представлял собой лозу украшенную сочными виноградинами священничества, чьи молитвы и ученость давали содержание и безопасность общине, и вес этих виноградин поддерживался лозой менее продвинутых верующих.

    Такие “бедные” вели достаточно роскошную жизнь, если верить писателю-сатирику Лукиану из Самосаты, который описывал похождения философа-киника Перегрина затесавшегося на некоторое время в ряды Христиан ... В результаье Перегрин жил в роскоши даже попав в тюрьму ...

    Распределение средств собранных “бедными” лидерами внутри общины проводилось не по критериям нужды, а опять таки по критериям определяемым самими лидерами... Прямая помощь одного более богатого члена общины, другому бедному, даже члену общины (не говоря уже об язычниках), настоятельно не рекомендовалась. В спокойные времена собранные средства использовались на помощь в продвижении по карьерной лестнице перспективных мастеровых и торговцев."

    Если же это прочиталось как установление знака равенства между реальными бедными и "бедным" клиром, тогда, действительно, надо будет перефразировать и усилить акценты.
     
  11. TopicStarter Overlay
    Sielicki

    Sielicki Вечевик

    Сообщения:
    1.889
    Симпатии:
    620
    Казни Христиан были и после христианизации Рима. Вопрос за что, и в какмх количествах. И тут Лактанций невнятен.

    Но вообще цели педалировать принципиальную разницу между Диоклетианом/Галерием и Максимианом/Констанцием не было. Опять же, если оно так прочиталось, согласен, надо смягчить такое противопоставление (если вообще его упоминать).
     
  12. TopicStarter Overlay
    Sielicki

    Sielicki Вечевик

    Сообщения:
    1.889
    Симпатии:
    620
    Ядро Империи при Доминате было настолько же равноудалено от Германского/(прото)Славянского язычества. Мало ли во что внутренние или внешние варвары играются...
     
  13. Ондатр

    Ондатр Модератор

    Сообщения:
    36.376
    Симпатии:
    13.700
    Я говорю о чисто географических параметрах. О Никомедии и Константинополе в центре христианского мира (по представленной карте).
     
  14. TopicStarter Overlay
    Sielicki

    Sielicki Вечевик

    Сообщения:
    1.889
    Симпатии:
    620
    Иудаизм имеет устойчивую тенденцию забрасывать/инвертировать законы во времена исторических и идейных кризисов. Как, например, возникновение Гностицизма-Христианства во время кризиса первого века.
    Тот же Флавий, несмотря на все его старания "продать" римлянам Иудаизм как древнюю и респектабельную религию, рассказывает про нарушения сексуальных табу Зелотами и людоедство во время осады Иерусалима.

    Можно, конечно, списывать обвинения Диона на римские предрассудки, и если бы он рассказывал такие вещи про Саддукеев в мирные времена, это конечно было бы несерьезно. Но в таком поведении во время ража резни во времена кризисов нет ничего невозможного.


    Предыдущее поколение от Иисуса Навина же совершенно спокойно игнорировало Моисея и, к примеру, поклонялось Золотому Тельцу, и Моисею пришлось серьезно потрудиться чтобы держать его под контролем (из коей помощи в подавлении неповиновения специальное положение Левитов и пошло):

    Исход 32

    26 И стал Моисей в воротах стана и сказал: кто Господень, - ко мне! И собрались к нему все сыны Левиины.
    27 И он сказал им: так говорит Господь Бог Израилев: возложите каждый свой меч на бедро свое, пройдите по стану от ворот до ворот и обратно, и убивайте каждый брата своего, каждый друга своего, каждый ближнего своего.
    28 И сделали сыны Левиины по слову Моисея: и пало в тот день из народа около трех тысяч человек.

    Так что там реально делал Иисус Навин с компанией во время ража геноцида Ханаана еще вопрос:

    Книга Иисуса Навина
    Глава 6 - Иерихон
    20 И предали заклятию все, что в городе, и мужей и жен, и молодых и старых, и волов, и овец, и ослов, все истребили мечом.

    Глава 8
    24 Когда Израильтяне перебили всех жителей Гая на поле, в пустыне, куда они преследовали их, и когда все они до последнего пали от острия меча, тогда все Израильтяне обратились к Гаю и поразили его острием меча.
    25 Падших в тот день мужей и жен, всех жителей Гая, было двенадцать тысяч.
    26 Иисус не опускал руки своей, которую простер с копьем, доколе не предал заклятию всех жителей Гая;
    28 И сожег Иисус Гай и обратил его в вечные развалины, в пустыню, до сего дня;
    29 а царя Гайского повесил на дереве, до вечера; по захождении же солнца приказал Иисус, и сняли труп его с дерева, и бросили его у ворот городских, и набросали над ним большую груду камней, которая уцелела даже до сего дня.

    Глава 10
    11 Когда же они бежали от Израильтян по скату горы Вефоронской, Господь бросал на них с небес большие камни до самого Азека, и они умирали; больше было тех, которые умерли от камней града, нежели тех, которых умертвили сыны Израилевы мечом.
    16 А те пять царей убежали и скрылись в пещере в Македе.
    23 Так и сделали: вывели к нему из пещеры пятерых царей тех: царя Иерусалимского, царя Хевронского, царя Иармуфского, царя Лахисского и царя Еглонского.
    24 Когда вывели царей сих к Иисусу, Иисус призвал всех Израильтян и сказал вождям воинов, ходившим с ним: подойдите, наступите ногами вашими на выи царей сих. Они подошли и наступили ногами своими на выи их.
    25 Иисус сказал им: не бойтесь и не ужасайтесь, будьте тверды и мужественны; ибо так поступит Господь со всеми врагами вашими, с которыми будете воевать.
    26 Потом поразил их Иисус и убил их и повесил их на пяти деревах; и висели они на деревах до вечера.
    27 При захождении солнца приказал Иисус, и сняли их с дерев, и бросили их в пещеру, в которой они скрывались, и привалили большие камни к отверстию пещеры, которые там даже до сего дня.
    28 В тот же день взял Иисус Макед, и поразил его мечом и царя его, и предал заклятию их и все дышащее, что находилось в нем: никого не оставил, кто бы уцелел; и поступил с царем Македским так же, как поступил с царем Иерихонским.
    29 И пошел Иисус и все Израильтяне с ним из Македа к Ливне и воевал против Ливны;
    30 и предал Господь и ее в руки Израиля, и царя ее, и истребил ее Иисус мечом и все дышащее, что находилось в ней: никого не оставил в ней, кто бы уцелел, и поступил с царем ее так же, как поступил с царем Иерихонским.
    31 Из Ливны пошел Иисус и все Израильтяне с ним к Лахису и расположился подле него станом и воевал против него;
    32 и предал Господь Лахис в руки Израиля, и взял он его на другой день, и поразил его мечом и все дышащее, что было в нем, так, как поступил с Ливною.
    33 Тогда пришел на помощь Лахису Горам, царь Газерский; но Иисус поразил его и народ его мечом так, что никого у него не оставил, кто бы уцелел.
    34 И пошел Иисус и все Израильтяне с ним из Лахиса к Еглону и расположились подле него станом и воевали против него;
    35 И взяли его в тот же день и поразили его мечом, и все дышащее, что находилось в нем в тот день, предал он заклятию, как поступил с Лахисом.
    36 И пошел Иисус и все Израильтяне с ним из Еглона к Хеврону и воевали против него;
    37 и взяли его и поразили его мечом, и царя его, и все города его, и все дышащее, что находилось в нем; никого не оставил, кто уцелел бы, как поступил он и с Еглоном: предал заклятию его и все дышащее, что находилось в нем.
    38 Потом обратился Иисус и весь Израиль с ним к Давиру и воевал против него;
    39 и взял его и царя его и все города его, и поразили их мечом, и предали заклятию все дышащее, что находилось в нем: никого не осталось, кто уцелел бы; как поступил с Хевроном и царем его, так поступил с Давиром и царем его, и как поступил с Ливною и царем ее.
    40 И поразил Иисус всю землю нагорную и полуденную, и низменные места и землю, лежащую у гор, и всех царей их: никого не оставил, кто уцелел бы, и все дышащее предал заклятию

    Глава 11
    8 И предал их Господь в руки Израильтян, и поразили они их, и преследовали их до Сидона великого и до Мисрефоф-Маима, и до долины Мицфы к востоку, и перебили их, так что никого из них не осталось, кто уцелел бы.
    9 И поступил Иисус с ними так, как сказал ему Господь: коням их перерезал жилы и колесницы их сожег огнем.
    10 В то же время возвратившись Иисус взял Асор и царя его убил мечом (Асор же прежде был главою всех царств сих);
    11 и побили все дышащее, что было в нем, мечом, предав заклятию: не осталось ни одной души; а Асор сожег он огнем.
    12 И все города царей сих и всех царей их взял Иисус и побил мечом, предав их заклятию, как повелел Моисей, раб Господень;
    13 впрочем всех городов, лежавших на возвышенности, не жгли Израильтяне, кроме одного Асора, который сжег Иисус.
    14 А всю добычу городов сих и скот разграбили сыны Израилевы себе; людей же всех перебили мечом, так что истребили всех их: не оставили ни одной души.
    15 Как повелел Господь Моисею, рабу Своему, так Моисей заповедал Иисусу, а Иисус так и сделал: не отступил ни от одного слова во всем, что повелел Господь Моисею.
    16 Таким образом Иисус взял всю эту нагорную землю, всю землю полуденную, всю землю Гошен и низменные места, и равнину и гору Израилеву, и низменные места,
    17 от горы Халак, простирающейся к Сеиру, до Ваал-Гада в долине Ливанской, подле горы Ермона, и всех царей их взял, поразил их и убил.
    18 Долгое время вел Иисус войну со всеми сими царями.
    19 Не было города, который заключил бы мир с сынами Израилевыми, кроме Евеев, жителей Гаваона: все взяли они войною;
    20 ибо от Господа было то, что они ожесточили сердце свое и войною встречали Израиля - для того, чтобы преданы были заклятию и чтобы не было им помилования, но чтобы истреблены были так, как повелел Господь Моисею.
    21 В то же время пришел Иисус и поразил Енакимов на горе, в Хевроне, в Давире, в Анаве, на всей горе Иудиной и на всей горе Израилевой; с городами их предал их Иисус заклятию;
    22 не осталось ни одного из Енакимов в земле сынов Израилевых
     
  15. TopicStarter Overlay
    Sielicki

    Sielicki Вечевик

    Сообщения:
    1.889
    Симпатии:
    620
    Ну да, Малая Азия настолько же удалена от Никомедии и Константинополя как и Придунайе.

    Но конечно, есть смысл взять близлежащую варварскую религию, особенно если ее можно использовать с пользой. Но надо быть морально готовым потерять старый центр, что собственно Диоклетиан с Константином продемонстрировали своим "хозрасчетом". Плюс еще окультурить варварскую религию чтобы сделать приемлемой для элит.
     
  16. Ондатр

    Ондатр Модератор

    Сообщения:
    36.376
    Симпатии:
    13.700
    :surprised:


    Ну терять они его не собирались, конечно. Тетрархия в какой-то степенеи и служила гарантией, что какой-нибудь из императоров будет постоянно и в Италии. Но империя действительно становилась в полном смысле надэтнической. Не привязанной к традициии и "отеческим гробам".
     
  17. TopicStarter Overlay
    Sielicki

    Sielicki Вечевик

    Сообщения:
    1.889
    Симпатии:
    620
    Согласен, значит я опять невнятно высказался про первые полтора столетия Христианства.
    —— добавлено: 8 фев 2013 в 01:30 ——
    Тоже согласен.
     
  18. Ондатр

    Ондатр Модератор

    Сообщения:
    36.376
    Симпатии:
    13.700
    речь не об этом. восстание имело конретно мессианский религиозный характер. поэтому с таким уже успехом гракам можно было обвинить османов что они "сожрали всех наших свиней"! Приведённый отрывок имеет выраженно пропагандисткий характер и заодно показывает в какой степени римляне реально интересовались верованиями своих подданных.
     
  19. TopicStarter Overlay
    Sielicki

    Sielicki Вечевик

    Сообщения:
    1.889
    Симпатии:
    620
    Потненциал пластичности у Фарисейства был весьма приличный. Сама идея Изустной Торы, ничуть не менее священной, открывает очень широкие перспективы изменения учения. Собственно и само значение Фарисей дословно означает Раскольник, и наверняка было придумано Саддукеями.

    Что же касается самого Павла, так у него хватило и теоретической пластичности отказаться от необходимости Христианам соблюдать закон (как раз таки эхо Фарисейских Двух Тор), и заимствовать/развить идеи искупления Христиан через жертву Иисуса, и слегка удариться в Гностицизм. И в смысле пластичности оперативника у него все было в порядке (упомянутые 1 коринфяне 9):
    20для Иудеев я был как Иудей, чтобы приобрести Иудеев; для подзаконных был как подзаконный, чтобы приобрести подзаконных; 21для чуждых закона - как чуждый закона,- не будучи чужд закона пред Богом, но подзаконен Христу,- чтобы приобрести чуждых закона; 22для немощных был как немощный, чтобы приобрести немощных. Для всех я сделался всем, чтобы спасти по крайней мере некоторых.


    Естественно, все в определенных рамках.
    Вот эти две книжки, например, одна другой не противоречат :)
    http://www.amazon.com/gp/product/1563380390/ref=as_li_ss_tl
    http://www.amazon.com/gp/product/0520212142/ref=as_li_ss_tl

    Так что не то что откровенно и цинично за деньги противоречить своим воззрениям как Перегрин Лукиана (да и тут наверняка у реального Перегрина все было так откровенно), но растянуть и модифицировать свое мировоззрение за деньги вполне возможно.
     
  20. TopicStarter Overlay
    Sielicki

    Sielicki Вечевик

    Сообщения:
    1.889
    Симпатии:
    620
    Конечно самое первое и легкое отмести возможную историчность таких обвинений, а точнее сказать что вся их историчность состоит в свидетельстве предвзятости и невежества римлян.

    Между тем римская политика управления Иудеей учитывала особенности местной религии, как то недемонстрация местными легионами изображений императора, или неустановка статуй ему, и освобождение Иудеев от жертвоприношений в его адрес.

    В "статическом" Иудаизме описания Кассия невозможны, другое дело "динамические" эффекты времен кризисов.
    А как раз мессианские движения Иудаизма как раз и сопровождаются отречениями от Заповедей Закона. Такой свежий пример как Шаббатианство (? - не знаю какой установившийся русскоязычный термин используется для последователей Шаббатая Цеви).
     
  21. Ондатр

    Ондатр Модератор

    Сообщения:
    36.376
    Симпатии:
    13.700
    Саббатианство. Эпоха и контекст там были совсем другие.

    а без денег никак? ).

    Фарисейство Павла-христианина, собственно говоря заключалось в вере в воскресение мёртвых.

    заимствовать у кого?

    фраза предполагает существование к этому времени сложившегося гностицизма. Скорее можно предположить, что паулинизм и гностицизм развивались вместе в направлении от иудо-христианской "ортодоксии".
     
  22. TopicStarter Overlay
    Sielicki

    Sielicki Вечевик

    Сообщения:
    1.889
    Симпатии:
    620
    Эпоха другая, но что именно характерно, что совсем в другое время, но при наличии похожих кризисов (и исторического, и религиозного: изгнание Иудеев из Испании и Отступничества Мессии - против поражения анти-Римских Восстаний и казни Мессии) - из более-менее ортодоксальных Иудаизмов формируются мессианские движения с очень похожей Гностической практикой, теорией и даже терминологией.

    Наверное было можно. Но Павел почему-то ездил/плавал по Малой Азии и Греции собирая деньги для Иерусалимских общин.

    Воскрешение из мертвых это такая непринципиальная особенность Фарисейства, разрекламированная Флавием (у которого самого был Фарисейский уклон) чтобы оно как-то выглядело знакомо и респектабельно для римлян воспитанных в духе Платонизма с его идеями бессмертия и пресуществования души.

    У мистерий популярных у элит греко-римского мира, обещающих воскрешение почледователям через приобщение к таинствам культа воскресших божеств/героев Аттиса/Адониса/Сераписа.

    А, это уже отдельная/горячая тема о не/до Христианском Гностицизме :)
     
  23. TopicStarter Overlay
    Sielicki

    Sielicki Вечевик

    Сообщения:
    1.889
    Симпатии:
    620
    Собственно изначальный выбор Никомедии и потом Константинополя был вызван связан с легкостью и быстротой достижения как Персидского, так и Дунайского фронтиров.
     
  24. Ондатр

    Ондатр Модератор

    Сообщения:
    36.376
    Симпатии:
    13.700

    Идея предсуществования души, платонизм, мистерии никогда никому не обещали воскресения мёртвых. Сюжет сугубо зороастрийский (и за ним - фарисейский).
     
  25. TopicStarter Overlay
    Sielicki

    Sielicki Вечевик

    Сообщения:
    1.889
    Симпатии:
    620
    Вопрос связи индо-иранской (да и вообще индоевропейской) концепции послесуществования/спасения души и телесного воскрешения отдельный (и интересный).

    Но в данном контексте важно за счет чего зарабатывается это спасение/воскрешение.
    Вторая характерная особенность Фарисейства (кроме иди двух тор), это анти-мессианская его направленность. Или по крайней мере направленность на нейтрализацию мессианства в его острых формах типа Ессейства/Зелотства. Или позже, например, как Хасидизм форма нейтрализации Саббатианства.

    В рамках Иудейской традиции, идея воскрешения физического тела (действительно заимствованная из Зороастризма), плотно завязано на другое Зороастрическое заимствование - идею Мессии. Нейтрализация же острой формы Мессианства у Фарисейства (и вообще Иудаизма каким тождественно равно стало Фарисейство после краха и откола изачально богатых разнообразием Иудейских сект после краха анти-Римских восстаний) шло через персонализацию зарабатывания этого воскрешения. В Хасидском понимании каждый сам является для себя маленьким Месссией в спасении своей души.

    Как у Хасидов Каббалистско-Саббатианская терминология смыслово переопределена, так и физическое воскресение в Фарийстве тоже вторичная особенность приручения Ессейских экстримов.

    Павловская же идея что приобщение к таинству воскрешения Иисуса вполне достаточно для индивидуального спасения - это радикальный слом Фарисейской концепции, и следование идеям мистерий о спасении души через приобщение к их таинствам. Собственно Христианские авторы типа Оригена и Джерома об этой общности сами и писали.
     

Поделиться этой страницей