Символизм

Понятие "иномирное" Вы, видимо, несколько своеобразно понимаете. И почему сосредоточенность и глубокие переживания должны символизировать действительную иномирность?

 

Ну, как же я не люблю ничего аргументировать в скучном ключе "мистических коннотаций", ничего-то у меня нет, кроме непосредственного ощущения. Картины, которые в этой ветке опубликованы:
1. Картины собственно символические - нарочитые, где "иномирность" выпячена, выставлена . Поэтому она уже не воспринимается, как "иномирность" , но скорее, как трюк художника, особенности его стиля.
Например, Беклин, некоторые картины прерафаэлитов.
Такие картины - продукт мышления, они выхолощенно-рациональны, и мне они не нравятся. Это как бродить по мелководью.
Как Вы понимаете, мои представления - вовсе не эталон.
2. Картины экспрессионистские - в картинах выражено в первую очередь некое эмоциональное состояние самого художника. Из тех, которые здесь представлены, это Мунк, например.
3. Картины, которые можно определить, как символисткие, как экспрессионистские (Гоген) , как реалистические, как импрессионистские (Левитан), как угодно.
Это Рерих, Борисов-Мусатов, Левитан, Нестеров, Гоген.

Вот как раз эти последние и рождают ощущение "иномирности", вторжения в повседневную реальность чего-то недосказанного художником, мистического, что можно почувствовать, если вдруг у тебя на эту картину что - то отзовется, срезонирует.

"В картине "Над вечным покоем" поэзия ненастного дня выражена с еще большей силой. Картина была написана на берегу озера Удомли в Тверской губернии. С косогора, где темные березы гнутся под порывистым ветром и стоит среди этих берез сгнившая бревенчатая церковь, открывается даль глухой реки, потемневшие от ненастья луга, громадное облачное небо. Тяжелые тучи, напитанные холодной влагой, висят над землей. Косые холстины дождя закрывают просторы.
Никто из художников до Левитана не передавал с такой печальной силой неизмеримые дали русского ненастья. Оно так спокойно и торжественно, что ощущается как величие. " (К.Г. Паустовский)

Мне это очень понятно, потому что я жила несколько дней в таком месте.
Это было в Кенозерском национальном парке, в деревне Вершинино.
На зеленом холме, на высоком берегу стояла деревянная часовня Николая Угодника, серебряная от дождей и ветра.
Кругом раскинулись необозримые пространства - огромное, теряющееся за лесистым островом озеро, сине-свинцовая гладь которого сливалась с сумрачным цветом неба, уходящие за горизонт мокрые луга, на которых паслись лошади, и бродили коровы, позванивая старинными боталами.
Озера покрывались рябью от ветра, синие линии бежали по воде.
И хотелось раствориться в этом пейзаже.

 

Понимаю, что атмосферу тайны многим зрителям хотелось бы не прочувствовать, а расшифровать. В то время, когда говорится о символах в искусстве, эритель может грезить и о словаре, в котором все символы систематизированы. Однако это не всегда возможно.
Атмосфера символизма может воздействовать и так, что чувство зрителя не уложится в систему, туман не развеется. Мощное впечатление будет владеть зрителем столько, сколько зритель будет поглощён этим произведением искусства, но не станет литературно оформленной вестью.

Когда переживание завершается, ощущения близости к открытию тоже может закончиться. Досада части зрителей из-за того и возникает, что они желают продолжения и закрепления впечатления, владеть информацией.
Здесь обнаруживаются сразу два аспекта контакта с искусством. И с этими аспектами зрители либо считаются, либо не хотят примириться.

Ценность этого контакта - в состоянии зрителя. Оно не структурировано, его начало, развитие и конец не самоценны. Состояние без начала и конца, как зависание в бесконечности (а качество его может быть разным) определяет, как соединились зритель и картина. Когда мы вычленяем разные промежутки переживания, снимаем информацию, одновременно мы расчленяем - т.е. умертвляем - впечатление. Я не говорю, что это дурно. Большей частью профессионалы - деятели искусства и искусствоведы - именно так соприкасаются с искусством. Моменты, когда в общении с искусством информационность и явная протяжённость контакта во времени оставляют нас, мы воспринимаем с благодарностью. Это случается нечасто, и это бывает прекрасно.
Информация сама по себе также ценна. Но она вторична.
Рассказ художника о замысле, процессе создания картины, его неудовлетворённости также интересны. Я сама могу о многих своих работах рассказать много и с удовольствием - что я в них вложила, что это означает. Но и это становится вторичным, встаёт лишь следом за тем, что пережил зритель при созерцании плодов труда художников.
Второй аспект я уже назвала - выход из времени. Миг или годы зритель переживает контакт с неким произведением искусства - неважно. Здесь тоже отсутствует размерность. Когда требуется увеличение продолжительности впечатления, это тоже может стать губительным для впечатления. То есть, выражаясь иначе, нам даётся это свыше, и желание регулировать этот дар происходит от нашей чрезмерной гордости.

Однако все нарабатывают свой способ общения с искусством, и каждый способ имеет право быть.

 

Натари, я ответила Василию.

 

Вот об этом я как-то раз говорила.
Иногда картина воспринимается как окно в другой мир - просто ты стоишь перед картиной и чувствуешь, что ты уже не здесь. Кругом ходят люди, ты слышишь их голоса, шум шагов, смех, но это - далеко-далеко...
А ты уже в другом времени - в том, когда жил этот художник.

Попов В.Н. :

***​

​

В старой башне полночь бьют.
Мне в дорогу собираться…
В узкой комнате стою
Под картиною голландца.

Знать, пришёл сюда недаром,
если так заведено,
что с двенадцатым ударом
оживает полотно.

Слышу пенье, слышу крики.
Вижу милое лицо.
Ах, с каким знакомым скрипом
повернулось колесо!
У моста костёр горит…
И, с корзиною в руках,
по мосту идёт Мария
в деревянных башмаках.
Тёплый хлеб лежит в корзине…

А на этом берегу
я участвую в картине,
как охотник на снегу.
Впереди бежит борзая:
обернётся и замрёт.
Я стою и замерзаю:
на картине снег идёт.
Я сбегаю по пригорку:
Обжигает руки ветер…
Пахнет дымом горько-горько
там, в семнадцатом столетье.


—— добавлено: Oct 31, 2012 9:58 AM ——

Да пусть к чему угодно прибегает, хоть к черту, лишь бы художник был хороший.

 

Непохоже что-то - вот картина с головой в рогах арфы (или лиры) - не помню автора, явно символическая, а эти как-то не вписываются в какое-то течение вообще, правда, это все - большой стиль "модерн".
Впрочем, все, что я написала, слишком субъективно.
Можно, например, большие врубелевские панно назвать декоративными, или назвать "декоративным" его же Демона, но декоративностью все же его живопись не исчерпывается, одни глаза его персонажей - это словно провал.
—— добавлено: 31 окт 2012 в 14:45 ——

Вам виднее.

 

Лира на картине Дельвиля вообще на рогатку похожа.

 

Разговор о живописи обычно приобретает конструктивность (или что-то хотя бы похожее на неё), когда он перемещается из схемы "вы не можете видеть этого в картине, и этого вообще не может быть в картине, потому что этого не вижу я" в сторону "что вы, я, он, они видят в картине".

 

Возможно, Вы правы.

 

Это тогда, когда есть потребность в разговоре. В таком случае, если нужно, и словари символов составляют, и расшифровывают язык художника.

Простите, пожалуйста, все, кто это читает - я не вкладываю в то, что говорю, никакого злого подтекста. Ведь в самом деле бывают праздные и не праздные разговоры.

 

Честно говоря, я бы ничего не стала сама расшифровывать, на том основании, что художник я - никакой, и историк искусства - тоже, имея возможность, спросила бы у самого автора - что он чувствовал, когда писал, о чем думал, что хотел передать. И вообще хотел ли? Ведь когда человек находится в том особом состоянии, которое называется вдохновением, он вообще может не думать о тех, кто будет смотреть на его картину и выносить о ней какие-либо суждения.

Все, о чем мы пишем здесь, лежит в области представлений, кроме случаев, когда , как Вы пишете, "соединились зритель и картина" и произошел контакт.
Все прочее - более - менее достоверная информация (что зависит от уровня знакомства с предметом, профессионализма и образованности) - о художнике, о периодах его творчества, о его мировоззрения и т.п.