Спиральная динамика. Обсуждения.

Неправда. Ваши ответы не были безличностны, как вы пытаетесь сейчас утверждать. Они были непосредственно адресованы ко мне, как субъекту дискуссии, ставили под сомнение мою (а не кого-то неопределенного) способность к осознание объекта дискуссии, и навязчиво предлагали мне доказать свою способность этот предмет осознавать, "увидев" обсуждаемую разницу, тем самым неявно декларируя предмет обсуждения, не как объект дискуссии, а как аксиому.

Обвинение не снимается.

 

Боюсь, что ваше видение радикально расходится с видением Кена Уилбера

Весьма важно, что каждому из этих четырех критериев Достоверности соответствует свой тип свидетельств и данных, и потому в рамках каждого критерия можно выносить суждения по тем или иным утверждениям — то есть их можно подтверждать или опровергать, оправдывать или отклонять, признавать действительными или отвергать. Соответственно, каждое из этих утверждений может быть оценено с точки зрения его фальсифицируемости* — решающего критерия подлинного знания.
Всем нам известно, как действует критерий фальсифицируемости в эмпирических науках: карты,
модели и картины, которые не соответствуют эмпирическим фактам, могут быть в конце концов
заменены более современными фактами. Однако тот же принцип фальсифицируемости действует и во всех подлинных критериях достоверности: именно поэтому во всех четырех секторах может происходить обучение; ошибки корректируются последующими данными в этих секторах.
Око духа: Интегральное видение для слегка свихнувшегося мира / К. Уилбер; Пер. с англ. В.
Самойлова под ред. А. Киселева. — М: ООО «Издательство ACT» и др., 2002.

 

Левая половина индивидуальна и субъективна по определению, и тем не менее по Уилберу она ПОЛНОСТЬЮ верифицируема и фальсифицируема путем собственной духовной практики познающего субъекта.

 

Василий, книга довольно велика по объему. Может быть лучше будет, если все участники обсуждения с ней ознакомятся, а потом можем подискутировать. У меня есть пдф файл, могу залить куда скажете.

 

Если вы определяете науку, как то, что относится только к правой половине, то конечно; если же вы определяете ее как способ познания, требующий верификации и фальсификации, то нет.
Как вы определяете науку?
А лучше прочитайте Око Духа, а потом обсудим. ОК?

 

Мне так показалось, поскольку вы, во многом ссылаясь на Уилбера, его критерии интегрального знания, очень хорошо в Оке Духа описанные, не применяете.
Если я ошибся, то приношу вам свои извинения, но советую перечитать Око Духа еще раз )

 

Не хотите, не применяйте, ваше дело.

 

К вопросу верифицируемости знаний левой половины. Из Гл.3 Око Духа

Проблема доказательства
Но является ли знание, добытое этими тремя видами познания, достоверным знанием? Как мы можем
подтвердить или узаконить это знание? Откуда мы знаем, что не ошибаемся, не запутались или даже не
галлюцинируем?
«Глаза в глаза» предполагает, что все достоверное познание (на любом уровне и в любом секторе)
характеризуется следующими ступенями:
1. Инструментальная инъюнкция (предписание). Всегда имеет форму «Если хочешь узнать то-то,
сделай то-то».
2. Интуитивное понимание. Это непосредственный опыт сферы, раскрываемой инъюнкцией; то
есть непосредственное восприятие или постижение данных (даже если данные опосредованы, в
момент опыта они постигаются непосредственно). Другими словами, это непосредственное
понимание данных, полученных конкретной инъюнкцией, будь то сенсорный опыт, ментальный
опыт или духовный опыт.
3. Коллективное подтверждение (или опровержение). Это сверка полученных результатов —
данных, свидетельств — с другими, адекватно выполнившими стадии инъюнкции и понимания.
Чтобы увидеть спутники Юпитера, нужен телескоп. Чтобы понять «Гамлета», нужно научиться читать.
Чтобы убедиться в истинности теоремы Пифагора, следует выучить геометрию. Другими словами, все
достоверные формы познания в качестве одного из важных компонентов включают в себя инъюкцию
— если вы хотите узнать то-то, вы должны сделать то-то.
* Здесь необходимо отдавать себе отчет в различии между трансцендентным и трансендентальным. Речь идет не о самом
запредельном, которое, по определению, недоступно любому познанию, а о реалиях, открывающиеся трансцендентальному
созерцанию — точно так же, как органы чувств познают не сам мир, а реалии (то есть специфические конструкции),
доступные чувственному познанию в силу того, что они, в некотором смысле, им же и создаются. (Прим. ред.)
76
Инъюнктивная ступень любого достоверного познания ведет к постижению или озарению —
непосредственному открытию данных или референтов в мировом пространстве, созданном
инъюнкцией, и это озарение затем проверяется (подтверждается или опровергается) всеми теми, кто
адекватно выполнил инъюнкцию и, таким образом, открыл данные.
Разумеется, образцом подлинного познания зачастую считают науку; а в философии науки сегодня
господствуют три основных подхода, которые обычно рассматривают как взаимоисключающие —
эмпиризм, подход Томаса Куна и подход Сэра Карла Поппера.
Сильная сторона эмпиризма заключается в его требовании, чтобы все подлинное знание основывалось
на эмпирических данных, и я полностью согласен с этим требованием. Однако существует не только
чувственный опыт — есть еще опыт умственный и духовный. Иначе говоря, существуют
непосредственные данные, непосредственный опыт в сферах чувственно постигаемых,
умопостигаемых и трансцендентально созерцаемых реалий. И, потому, если мы используем термин
«опыт» в его правильном смысле непосредственного постижения, мы можем решительно одобрить
требование эмпириков, чтобы все подлинное знание основывалось на опыте, на данных и фактах.
Другими словами, эмпирики выдвигают на первый план важность ступени постижения или озарения
во всем достоверном познании.
Но данные и факты не просто валяются вокруг, ожидая, чтобы их воспринимали все подряд. И здесь на
сцене появляется Кун.
Томас Кун высказал идею, которая до сих пор остается по большей части непонятой и зачастую
истолковывается совершенно неверно. Он указал, что нормальная наука в самой своей основе
развивается посредством того, что он назвал парадигмами или образцами. Парадигма — это не просто
концепция, это реальная практика, инъюнкция, метод, взятый в качестве образца для порождения
данных. Кун утверждал, что подлинное научное познание основано на парадигмах, образцах,
инъюнкциях, которые порождают новые данные. Новые инъюнкции раскрывают новые данные, и
именно поэтому Кун утверждал, что наука, с одной стороны, развивается путем постепенного
накопления данных, но, с другой стороны, в ней встречаются и определенные прорывы или скачки
(новые инъюнкции порождают новые данные). Другими словами, Кун выдвигает на первый план
важность инъюнктивной ступени в поисках знания, а именно, что данные не валяются вокруг в
ожидании, чтобы их кто-то заметил — они порождаются обоснованными инъюнкциями*.
Знание, порождаемое обоснованными инъюнкциями — это действительно подлинное знание, именно
потому, что парадигмы раскрывают данные, а не просто изобретают их. И достоверность этих данных
* Как все философы, Уилбер опускает то, что кажется ему само собой разумеющимся, и, в результате, несколько
подтасовывает факты, чрезмерно упрощая ситуацию. Он говорит об обоснованной инъюнкции, умалчивая о том, чем она
обосновывается, а именно, о теории — а последняя есть плод интуитивного познания, а не эксперимента или логического
рассуждения. Теория предшествует инъюнкции — любая обоснованная инъюнкция теоретически нагружена. Парадигма
— это не столько образцовая практика инъюнкции, сколько образец теоретического мышления, вся совокупность теорий
некоторой области вместе с правилами их построения. Смена парадигм происходит прежде всего потому, что новые теории
обосновывают новые инъюнкции и уже потом последние порождают новые данные. Заслуга Куна как философа науки
состоит в том, что он поставил вопрос: «Почему наука делает то-то, чтобы узнать то-то?» — и дал на него убедительный
ответ. Если считать саму новую теорию результатом эксперимента, результатом выполнения некоторой инъюнкции в сфере
ума, то чем обосновывается эта инъюнкция? Другой теорией в русле той же парадигмы? Тогда мы получим порочный круг
или дурную бесконечность. Кун показал, что разрывность научного познания обусловлена именно тем, что инъюнкция в
сфере ума не может быть обоснована в русле текущей парадигмы; ее обоснование приходит в виде «нисходящей
причинности» откуда-то «сверху», из сферы интуиции или, если угодно, «транцендентального созерцания».
Последовательный «интегральный подход» состоит в признании того, что в науке действуют те же законы эволюции, что и
в остальном Космосе (Прим. ред.)
77
демонстрируется тем фактом, что неверные данные могут быть опровергнуты. И здесь на сцене
появляется Поппер.
Подход Сэра Карла Поппера подчеркивает важность фальсифицируемости (опровержимости) знания
— подлинное знание должно быть открыто для опровержения, иначе это просто замаскированная
догма. Иначе говоря, Поппер выдвигает на первый план важность ступени
подтверждения/опровержения во всем достоверном познании; и, как мы увидим, этот принцип
открытости для опровержения действует в любой сфере: от чувственно постигаемого до
умопостигаемого и постигаемого в трансцендентальном созерцании.
Таким образом, интегральный подход признает и включает в себя моменты истины каждого из этих
важных вкладов в человеческий поиск истины (эмпиризма, Куна и Поппера), однако без
необходимости сводить эти истины к одним лишь чувственно постигаемым реалиям. Ошибка
эмпириков состоит в неспособности видеть, что помимо чувственного опыта есть также умственный и
духовный опыт. Ошибка последователей Куна состоит в неспособности видеть, что инъюнкции
приложимы ко всем формам достоверного познания, а не только к сенсомоторной науке. А ошибку
последователей Поппера составляет попытка ограничить фальсифицируемость одной лишь сферой
чувственно постигаемого и тем самым сделать «фальсифицируемость чувственными данными»
критерием умственного и духовного познания — в то время как неверные данные в этих сферах
действительно открыты для опровержения, но только дальнейшими данными в этих же сферах, а не
данными из более низких сфер! Попперианцы правы в отношении открытости для опровержения, но
ошибаются, ограничивая ее лишь чувственной сферой.
Например, плохая интерпретация «Гамлета» открыта для опровержения, но не эмпирически-научными
данными, а последующими интерпретациями, новыми умственными данными, порождаемыми в
сообществе интерпретаторов. В «Гамлете» не рассказывается о поисках затонувших сокровищ в
глубинах Тихого океана. Это плохая интерпретация, ложная интерпретация, и здесь открытость для
опровержения может быть легко продемонстрирована сообществом исследователей, которые
выполнили две первые ступени (прочитать пьесу, понять ее различные смыслы).
Сегодня попперовский принцип открытости для опровержения имеет одно широко распространенное и
совершенно извращенное употребление: он негласно ограничивается только сферой чувственно
постигаемого, что невероятно скрытым и подлым образом автоматически лишает весь умственный и
духовный опыт статуса подлинного познания. Это необоснованное ограничение принципа
фальсифицируемости претендует на отделение подлинного знания от догматического, хотя все, чего он
достигает в такой куцей форме — это молчаливый, но пагубный редукционизм — редукционизм,
который не может привлечь в свою поддержку даже собственный принцип открытости для
опровержения!
С другой стороны, когда мы освобождаем принцип фальсифицируемости от этого ограничения
чувственной сферой и позволяем ему в той же мере контролировать сферы умопостигаемого и
созерцательного, тогда он, безусловно, становится важным аспектом поиска знания во всех сферах: от
чувственной до умственной и духовной. И в каждой из этих сфер он действительно помогает нам
отделять истинное от ложного, доказуемое от догматического, достоверное от мнимого.
Привлекать духовную инъюнкцию
Короче говоря, все достоверные формы познания включают в себя инъюнкцию, озарение и
подтверждение; и это справедливо независимо от того, рассматриваем ли мы спутники Юпитера,
теорему Пифагора, смысл «Гамлета» или... природу Абсолюта.
78
И в то время, как спутники Юпитера могут быть открыты глазом плоти (чувствами или их
расширениями — чувственно постигаемыми реалиями), а теорема Пифагора — глазом ума и его
внутренними умопостигаемыми реалиями, природа Абсолюта может быть раскрыта лишь оком
созерцания и его непосредственно постигаемыми референтами — его духовными данными, реальными
фактами духовного мирового пространства.
Но чтобы получить доступ к любой из этих достоверных форм познания, я должен быть адекватен
инъюнкции — я должен успешно осуществить стадию инъюнкции. Это справедливо как для
физических наук, так и для умственных и духовных наук. Если мы хотим знать то-то, мы должны
сделать то-то. И в то время как в физических науках образцом может быть телескоп, а в гуманитарных
науках — словесная интерпретация, в духовных науках образец, инъюнкция, парадигма, практика —
это медитация или созерцание. Здесь тоже есть свои инъюнкции, свои озарения и свои подтверждения,
и все они полностью воспроизводимы, верифицируемы или фальсифицируемы — и, следовательно, все
представляют собой совершенно законную форму приобретения знания.
Однако во всех случаях мы должны привлекать инъюнкцию. Мы должны применять типовую
практику, и это определенно справедливо и для духовных наук. Если мы не примем практику
инъюнкции, то у нас не будет подлинной парадигмы, и потому мы никогда не увидим данных
духовного мирового пространства. Мы, в конечном счете, уподобимся церковникам, которые
отказывались следовать инъюнкции Галилея и смотреть в телескоп.
И вот тут появляется «уловка-22».
Око созерцания
Как я буду доказывать на последующих страницах, мы не можем решить проблему
абсолютного/относительного, используя глаз плоти или глаз ума. Эта глубочайшая из проблем и тайн
прямо поддается решению только через посредство ока созерцания. И, как убедительно
продемонстрировали и Кант, и Нагарджуна, если вы попытаетесь выразить это решение в
интеллектуальных или рациональных терминах, вы не породите ничего, кроме антиномий, парадокса и
противоречия.
Другими словами, мы не можем разрешить проблему абсолютного/относительного эмпирически,
используя глаз плоти и его чувственно постигаемые реалии; точно так же мы не можем разрешить ее
рационально, используя глаз ума и его умопостигаемые реалии. Искомое решение скорее связано с
непосредственным постижением трансцендентальных реалий, которые открываются только оку
созерцания и, безусловно, являются верифицируемыми или фальсифицируемыми в этой сфере с
помощью вполне публичных процедур — то есть публичных для всех, кто выполнил инъюнкцию и
получил озарение.
И это в той же мере относится к проблемам судьбы и свободной воли, единичного и всеобщего,
ноумена и феноменов, разума и мозга. Книга «Глаза в глаза» доказывает, что решение этих дилемм
становится очевидным только на высших стадиях развития сознания — неотъемлемой части
медитативного и созерцательного раскрытия. Но это не эмпирическое открытие и не рациональный
вывод; это — созерцательное постижение.
К числу типичных западных ответов на вопрос о взаимоотношении разума и тела принадлежат
постулат тождественности (это два разных аспекта одного и того же), дуализм (это две разные
вещи), интеракционизм (они различны, но связаны взаимным двусторонним отношением
причинности), параллелизм (это две различные вещи, которые никогда не взаимодействуют друг с
другом) и эпифеноменализм (одно из них является побочным продуктом другого). И вопреки
79
заявлениям их приверженцев ни одному из этих направлений не удалось одержать победу, поскольку
все они в том или ином отношении глубоко ущербны. Как утверждала бы более интегральная
философия, причина, по которой все они неадекватны, состоит в том, что проблема разума/тела не
может быть удовлетворительно решена ни глазом плоти, ни глазом ума, поскольку это именно те две
формы познания, которые требуется интегрировать — с чем ни одна из них не может справиться
самостоятельно.
Таким образом, единственно приемлемый ответ на вопрос «каково отношение между разумом и
телом?» состоит в том, чтобы подробно объяснить реальные созерцательные инъюнкции —
созерцательные практики, или парадигмы, или образцы — и предложить задающим вопрос заняться
практикой и увидеть самим. Если вы хотите узнать вот это, вы должны сделать вот это. Хотя, как
эмпирики, так и рационалисты не сочтут этот ответ удовлетворительным: они желают применять лишь
свои собственные парадигмы и образцы — но, тем не менее, это единственный технически
приемлемый ответ и образ действий.
Как рационалисты, так и эмпирики давят на нас: они хотят, чтобы мы сформулировали свои
созерцательные выводы и позволили им проверять эти выводы их собственными инъюнкциями. То есть
им нужны наши слова в отрыве и вне зависимости от реальных и специфических инъюнкции. Они
хотят попытаться следовать нашим словам, не утруждая себя следованием нашим образцам. И поэтому
мы должны напомнить им: Слова без инъюнкций бессмысленны. Слова без инъюнкций вообще не
имеют никаких средств подтверждения. Слова без инъюнкций относятся к сфере бессмыслиц, догм и
заблуждений. Наши слова и наши выводы действительно можно тщательно проверить, подтвердить
или опровергнуть, но только с привлечением инъюнкций.
И потому когда эмпирики и рационалисты требуют от нас выводов без инъюнкций, они гарантируют
бессмысленный ответ — и они осуждают нас за бессмысленность! Наши данные не могут быть
порождены их частными парадигмами и образцами, вот они и чешут затылки. Они не будут делать это
и, следовательно, они не будут знать это. Они кружат по орбите своей добровольной слепоты и
называют эту слепоту реальностью.
Духовное обучение
и трансцендентальные данные
На Востоке дзен подходит к проблеме единичного и всеобщего следующим образом. Перефразируя
знаменитый дзенский коан, вопрос можно было бы сформулировать так: «Если все возвращается к
Одному, то к чему возвращается Одно?» Это, конечно, все та же неразрешимая дилемма: как
соотносятся между собой абсолютное и относительное, единичное и всеобщее, Пустота и Форма?
Но дзен, разумеется, отвергнет любой интеллектуальный ответ. Умный ученик мог бы ответить: «К
множеству!». И это совершенно замечательный интеллектуальный ответ, но он был бы вознагражден
лишь крепкой затрещиной от Мастера. Любой интеллектуальный ответ будет радикально отвергнут,
каково бы ни было его содержание!
Вместо этого ученик должен выполнить инъюнкцию, парадигму, образец, практику, каковой в данном
случае будет дзадзен, сидячая медитация. И — если грубо сократить эту очень длинную и сложную
историю — примерно через пять–шесть лет такого образцового обучения, ученик, возможно, начнет
получать ряд глубоких озарений. И вам придется просто поверить мне на слово, что никто не стал бы
проходить через этот продолжительный ад лишь для того, чтобы получить в награду эпилептический
припадок или шизофреническую галлюцинацию.
Нет, это — аспирантура в сфере трансцендентальных реалий. И как только это обучение инъюнкциями
80
начинает приносить плоды, в непосредственном осознании начинает вспыхивать ряд озарений, обычно
именуемых «кеншо» или «сатори», и эти данные затем проверяются (подтверждаются или
опровергаются) сообществом тех, кто выполнил ступени инъюнкций и озарения. В этот момент ответ
на вопрос «К чему возвращается Одно?» станет предельно ясным и прямым — и через мгновение я дам
этот ответ.
Однако дело в том, что действительный ответ на вопрос «как соотносятся единичное и всеобщее,
абсолютное и относительное, свободная воля и судьба, сознание и форма, разум и тело?» —
технически правильный и точный ответ таков: сатори. Технически правильный ответ таков: примите
инъюнкцию, выполните эксперимент, соберите данные (переживания) и проверьте их с сообществом
адекватных в этой области.
Мы не можем сформулировать какой бы то ни было ответ помимо этого, поскольку, если бы мы
предприняли такую попытку, мы получили бы одни лишь слова без инъюнкций, и они действительно
были бы совершенно бессмысленными. Это очень похоже на выпечку пирога: вы следуете рецепту
(инъюнкциям), печете пирог, а потом реально его пробуете. В ответ на вопрос «Каков вкус пирога?»
мы можем лишь дать человеку рецепт, позволить ему испечь его и попробовать самому. Мы не можем
теоретически или вербально, или философски, или рационально описать ответ сколько-либо
удовлетворительным образом: если ты хочешь знать это, ты должен сделать вот это.
И значит — примите инъюнкцию, или парадигму медитации; практикуйте и совершенствуйте этот
познавательный инструмент, пока ваше осознание не научится распознавать невероятно тонкие
феномены трансцендентальной сферы; проверьте свои наблюдения с теми, кто уже проделал это — так
же как математики проверяют свои выводы в кругу тех, кто выполнил инъюнкций — и, таким образом,
подтвердите или опровергните свои результаты. И в процессе верификации этих трансцендентальных
данных взаимоотношение единичного и всеобщего станет совершенно ясным — по крайней мере,
столь же ясным, как скалы для глаза плоти и геометрия для глаза ума — так что эти самые
неразрешимые из дуализмов в буквальном смысле расползутся по швам.
Следовательно, ответом на вопрос о взаимоотношении Абсолюта и относительного решительно не
является: «Абсолют сотворил мир». Им определенно не может быть: «Мир иллюзорен, и лишь
Абсолют реален». Это «нет» относится и к идеям, что «мы воспринимаем только феноменальное
отражение ноуменальной реальности», что «судьба и свободная воля — это два аспекта одного и того
же процесса» и что «все вещи и события — это различные аспекты единой переплетенной паутины
жизни». Это отрицание в равной мере справедливо в отношении того, что «лишь тело реально, а разум
— отражение этой единственной реальности», что «разум и тело — два различных аспекта организма в
целом» или что «разум возникает из иерархической структуры мозга». Фактически не так даже то, что
«ноумен и феномены недвойственны».
Все это — просто интеллектуальные символы, которые якобы дают ответ, однако действительный
ответ нельзя найти в сферах чувственно постигаемых и умопостигаемых реалий — он лежит в сфере
трансцендентального, а эта сфера раскрывается лишь после того, как задействован медитативный
образец, и тогда любой из этих интеллектуальных ответов видится крайне неадекватным и совершенно
неверным; каждый из них не порождает ничего, кроме дополнительных неразрешимых и
непреодолимых затруднений, абсурдных дилемм и возмутительных противоречий. Ответ — не
«больше рассуждений», ответ — сатори, какое бы имя мы ни использовали, чтобы выразить
достоверное созерцательное осознание.
И, что гораздо более важно, даже если бы этот ответ можно было выразить в словах — а фактически
его определенно можно выразить в словах, поскольку мастера дзен все время говорят об этом! — тем
не менее, он был бы полностью лишен смысла для любого, кто сам не выполнил инъюнкцию — точно
81
так же как математические символы может видеть любой, но способен понять лишь тот, кто прошел
обучение.
Но откройте око созерцания, и ответ будет столь же очевидным, столь же совершенным и
безошибочным, как игра солнечного света на кристально чистой поверхности пруда ранним весенним
утром.
Понимаете, это и был ответ.
Заключение
Мы увидели, что западная традиция с самого начала была поражена несколькими вариантами
вопиющего дуализма, и к сегодняшнему дню практически все формы западной философии, в конце
концов, остановились на той или иной разновидности этого дуализма (разум/тело,
истинное/кажущееся, ноумен/феномен, трансцендентное/имманентное, восходящее/нисходящее,
субъект/объект, означаемое/означающее, сознание/мозг).
Однако эти виды дуализма и связанные с ними коренные вопросы не могут быть окончательно
разрешены ни глазом плоти, с его эмпиризмом, ни глазом ума, с его рационализмом — но, в конечном
счете, только оком созерцания и его радикальным эмпирическим мистицизмом (сатори под каким
угодно именем).
После Канта на Западе для метафизики настали трудные времена. Я утверждаю, что это произошло
именно потому, что она пыталась сделать глазом ума то, что можно сделать лишь оком созерцания.
Поскольку ум не мог реально поставлять метафизические товары и все же продолжал громогласно
заявлять, что ему это под силу, рано или поздно кто-то должен был положить этому конец и
потребовать реальных доказательств. Кант потребовал этого, и метафизика, в том виде как она
существовала, рухнула — и поделом.
Ни эмпиризм, ни чистый разум, ни практический разум, равно как и никакое их сочетание не могли
проникнуть взглядом в царство Духа (и в «реальную метафизику»). На дымящихся руинах,
оставленных Кантом, возможен единственный вывод — любая будущая метафизика, чтобы быть
подлинной, должна предлагать непосредственные эмпирические данные и факты из самой духовной
сферы. И это означает, что к чувственному опыту, с его эмпиризмом (научным и прагматическим) и
умственному опыту, с его рационализмом (чистым и практическим), необходимо добавить духовный
опыт и его мистицизм (духовную практику и ее эмпирические данные).
Возможность непосредственного опыта чувственно постигаемых, умопостигаемых и
трансцендентальных реалий полностью снимает возражения Канта и ставит познание на твердую
дорогу фактов со всеми критериями достоверности (истина, правда, справедливость, функциональное
соответствие), с тремя ступенями накопления подлинного знания (инъюнкция, постижение,
подтверждение) на каждом уровне (сенсорном, ментальном, духовном — по всему спектру сознания
сколько бы уровней мы ни захотели в нем выделить).
Короче говоря, три ступени накопления подлинного знания Действуют на всех уровнях, во всех
секторах. Применение трех этих ступеней (с встроенным в них требованием наличия образцов,
эмпирических фактов и открытости к опровержению) действительно помогает нам в наших поисках
отделять зерна от плевел, истину от лжи, доказуемое от догматического, достоверное от мнимого.
Руководствуясь этими тремя ступенями, можно действительно удовлетворять критериям
достоверности всех секторов. Они обладают наличной ценностью. А наличность — это эмпирические
данные от чувственных до умственных и духовных.
82
Используя этот подход, метафизика вновь обретает должное обоснование, которое оказывается не
чувственным или умственным, но, в конечном счете, созерцательным. Оком Духа можно видеть Бога.
Под взглядом ока Духа Вселенная раскрывается в своих самых сокровенных очертаниях. Оку Духа
ноумен являет свое чистое Присутствие. Оку Духа Космос раскрывает свои глубочайшие секреты. И
перед оком Духа неразрешимые кошмары чувственных и умственных дилемм меркнут в сиянии
великой Пустоты.
Интегральная философия не может заменить ни одну из форм или функций познания — она не может
заменить эмпирическую науку или созерцательную медитацию, или даже другие умственные формы от
литературы до поэзии, от истории до психоанализа, от математики до лингвистики.
Однако интегральная философия находится здесь, в самой сердцевине мира ума, координируя и
поясняя все эти виды познания, измерения ценности, уровни бытия. Сама интегральная философия
принадлежит сфере ума и не способна самостоятельно, используя лишь свои умственные инструменты,
выйти за пределы этой сферы. Но она твердо признает роль созерцания в порождении данных и
учитывает эти данные в своей координирующей и объяснительной деятельности. И хотя сама она не
дает медитативных данных, она решительно признает существование и важность этих данных.1 Это
разум мандалы в его самой утонченной и содержательной форме. Он знает различие между
относительной истиной, которую он может провозглашать, и абсолютной истиной, за которой он
должен обращаться к оку созерцания.
Таким образом, интегральная философия умственно координирует Благо, Истину и Красоту, сплетая
мандалу из множества ипостасей Духа, а затем предлагает нам заняться самой духовной практикой и,
наконец, встретиться с Духом лицом к лицу.
А как насчет окончательного ответа на великий западный дуализм? Окончательного решения
проблемы разума и тела? Единичного и всеобщего? Бога и творения? Был ли Бог в Освенциме?
Обречены ли мы судьбой или обладаем свободной волей? Вы понимаете, что все это один и тот же
вопрос, и, потому, вот вам еще один абсолютно полный ответ:
Как печально это медленно плывущее облако!
Как все мы спим наяву!
Пробуждение — одна великая истина:
Черный дождь на крыше храма.
Я полагаю, что интегральное видение более чем радо приветствовать эмпирическую науку в качестве
части — и очень важной части — стараний подружиться с Космосом, настроиться на многообразие
его проявлений, оттенков, граней и форм. Однако более интегральной философии этого
недостаточно. Она пытается учитывать и координировать множество граней Блага («мы»),
Истины («оно») и Прекрасного («я»), в их эволюции по всему спектру — от чувственных форм
(видимых глазом плоти) до умственных форм (видимых глазом ума) и духовных форм (видимых оком
созерцания) — в многомерной космической мандоле бесконечного охвата.
Посредством науки мы прикасаемся к Истине, «оно» Духа. Посредством морали мы прикасаемся к
Благу, «мы» Духа. Что оке в таком случае может сказать интегральный подход о Прекрасном, «я»
Духа? Что такое Прекрасное, как оно видится глазу Свидетеля? Что мы, в конце концов, видим,
пребывая в оке Духа, «Я» Духа?

 

Эта ситуация прекрасно описана в известной эпической песне об астральном трипе кочегара:
"На палубу вышел, а палубы нет,
В глазах у него помутилось.."