Не знаю, был ли опубликован здесь этот художник. Я познакомилась с его творчеством в Музее русского импрессионизма. Удивил он меня богатством белого цвета на своих полотнах. Алексей Исупов. Матушка из Сканно Самарканд Чайхана Женщина (по-видимому, жена) за туалетом
И еще его же. Подводы в Москве Самарканд Лесное озеро "Он родился весной 1889 года в старинном городе Вятке (в 1934 году переименованный в г. Киров), где в свое время жили и работали братья Васнецовы, художники Хохряков, Аркадий Рылов… Оттуда же Алексей Исупов. То была провинция, из которой стремились юноши если не в Петербург, то в Москву. Поработав сперва в иконописной мастерской рядом с отцом, Алексей девятнадцати лет отправился в столицу-матушку поступать в училище живописи. И там набирался мастерства под руководством Архипова, своего земляка Ап. Васнецова, у Константина Коровина и Валентина Серова. А тут и 1-я мировая началась. И все три года (1914 – 1917) Исупов служил в Туркестане. То был так называемый «запасной полк», то есть если понадобятся, то – в бой. Слава богу, не понадобилось. А поскольку талант требовал выхода, то Исупов охотно писал окружающие его мечети, дворы, базары, чайханщиков, узбеков, таджиков – все было красочно, живо, привлекательно. Автопортрет. 1915. Х., м. 84,0х73,7. Прежде чем вернуться в Москву, Исупов успел поработать в Ташкенте преподавателем рисования в художественной школе. Ну, а потом пришла официальная бумага из Московского правления Союза русских художников – с просьбой отпустить Исупова для участия в художественных выставках. Стало быть, о нем не забыли, вспомнили, позвали. А тут и революция грянула и – власть Советам. И Алексея Исупова, уже как спеца и знатока юга страны, направили в Самарканд: вести работу по сохранению памятников старины, а именно: запечатлеть для истории восточные строения, окружающие пейзажи и сцены. Если добавить к этой ситуации, то есть вхождению художника в жизнь страны Советов, его способность писать заказные портреты государственных деятелей, то, казалось бы, ничто не предвещало расставание с родиной. Причем навсегда. Но это случилось. В феврале 1925 года обострилась болезнь художника – костный туберкулез. Врачи советовали: нужно сменить климат; поезжайте куда¬нибудь на юг, а еще лучше – в Италию. Безусловная лояльность художника Исупова позволила ему отправиться на лечение за границу, а если точнее – в Рим. Не только погода, морской климат помогли ему забыть о болезни. Вся обстановка свободы, творчества, путешествий по Италии содействовала его успехам в живописи. Вместо заказных портретов он пишет «Террасу на Капри», «Церковь в Таормине», «Мать с ребенком», «Горничную»… Автопортрет. Вторая треть ХХ в. Холст, масло 52 х 42,5 Его картины понравились итальянцам. Персональные выставки следуют одна за другой – 1927, 1928, 1933… Он везет свои картины в Милан, в Бергамо, в Триест, в Турин… Даже в Голландию и Бельгию. Более того, он охотно отправляет свои полотна в Россию, и они выставляются там… Но что то «щелкнуло» в отношениях «русского итальянца» и Страны Советов. На его письма в Россию ответы почти не поступают. О нем вдруг «забывают». Срабатывает известная тогда тенденция: «Кто не с нами, тот против нас». В 1958 году, после смерти художника, его супруга Т.Н. Исупова подарила Третьяковской галерее несколько картин. И где эти картины? В каталоге ГТГ (1984 г.) всего одна работа Исупова. Вдове художника позволили передать около 300 работ ее мужа – Кировскому областному художественному музею, а остальная «римская коллекция» Исупова бесследно исчезла в недрах нашего Министерства культуры. Музей в Кирове с картинами А.В.Исупова Но это – потом. А пока процветающий в чужих краях живописец Исупов знакомится с писателем Горьким, приезжавшим на Капри, с послом СССР в Риме Д.И. Курским. Итальянский художник А. Манчини так отзывался о нашем земляке: «Искусство художника Алексея Исупова является искусством живописца, понимающего радость и силу цвета. Критика нашла в его картинах, которые все до единой наполнены жизнью и светом, искренне художественное выражение; публика нашла в них правду и поэзию…». Если итальянская критика все-таки что то «нашла» в картинах Исупова, то, удивительное дело, наша критика (Бенуа, Грабарь и рангом пониже) так ничего и не нашли в его картинах, ни при его жизни, ни после. Видать, не велено было. Художник нашел земли под названием «заграница». Заимел там дом с большой мастерской, успех вполне материальный, свободу вполне ощутимую. А еще – тоску по России-матушке, грусть-тоску зеленую, на которую не рассчитывал, когда туда ехал. И вот она, голубушка… «Камнем грусть висит на мне, В омут меня тянет…» От «омута» его спасала работа. Правда, теперь у него не было вокруг тех деревенек, которые он видел под Вяткой в юные годы, но в душе они оставались. Он писал теперь их по памяти, извлекая из прошлого. Это и «Северный пейзаж», и «Летний пейзаж с лошадью», и многоплановый пейзаж «У монастырской мельницы»… Если раньше, работая, он ждал итальянских оваций, то теперь он был и художник, и публика в одном лице. Хотя было и второе лицо – его жена. Она тоже была его «натурой», точнее натурщицей, но заменить Россию не могла при всем желании. Портрет художника Алексея Исупова с женой. 1936. Рим. А потом пришла Вторая мировая… В Италии, как и во Франции, образовались силы Сопротивления фашизму. И в доме художника находили убежище сбежавшие из плена советские солдаты. Многие из них спаслись и даже через годы находили способ выразить хозяину дома, который их спасал, личную благодарность. Свою гражданскую позицию Исупов проявил и после войны, участвуя в выставке «Искусство против варварства», посвященной бойцам Сопротивления. …Он умер, чуть-чуть не дожив до семидесяти. Но помнят его разве что в Вятке, где главным образом и находятся его картины. А еще – в Риме (Национальная галерея современного искусства), а еще во Флоренции (галерея Уффици), а еще в Миланской и Неаполитанской галереях. Про частные собрания мы уже не говорим…" Владимир ТРИФОНОВ
