08. Буддизм

ШЕСТЬ ЙОГ НАРОПЫ
РАБОТАЯ С ПРОТИВОРЕЧИВЫМИ ЭМОЦИЯМИ

Успешно завершив предписанные приготовления, йогин или йогини может обратиться к шести йогам Наропы. мистическая йога внутренней теплоты наиболее подходит людям, обладающим колоссальной энергией и самоотверженностью. Людям же флегматичным лучше всего подходят йога сна и йога Ясного Света. каждая из йог практикуется в соотнесении со склонностями, особенностями характера и психики. Йога бардо практикуется для предуготовления к неизбежной кончине и посмертному бардо. Перенос сознания происходит из-за разделения тела и разума в момент смерти. Но эта практика позволяет овладеть навыком переноса сознания еще при жизни.
Практикуя эти шесть йог, получают способность вызывать ощущение высшего блаженства (махасукха). Обычно наши желания бывают причиной пристрастий и маний. Но практика позволяет преобразовать низменное и подавленное в возвышенное и независимое. Тогда психофизиологические энергетические каналы (надис), поток психофизиологической энергии (прана), психофизиологические энергетические центры (чакры) и эссенция жизни (бинду) начинают действовать в своем оптимальном режиме, при этом выводя на ранее неведомый уровень психосоматического здоровья и силы.

МИСТИЧЕСКАЯ ЙОГА ВНУТРЕННЕГО ТЕПЛА (ТУММО)

Мистическая теплота практикуется с целью преобразования сексуальной энергии в духовную. При помощи этой практики обычное телесное, половое наслаждение превращается в высшее блаженство. Этот опыт счастья ведет к реальности, то есть пустоты, ибо переживание душевного блаженства неотделимо от нее.
Для этого следует овладеть психофизиологической энергией, каналами, по которым она движется и эссенцией жизни. Есть три основных канала, проводящих энергию: один проходит по центру тела и соответствует позвоночнику, второй — справа от него, а третий — слева. Правые и левые энергетические каналы представляют мужское и женское начала. Еще есть пять центров психофизической энергии, которые размещены в определенных местах тела. Верхняя чакра размещается в голове и именуется еще чакрой блаженства. Чакра полного снисхождения лежит в гортани, на уровне щитовидной железы. В области сердца расположена чакра душевного излияния. Чуть выше пупка обретается чакра творческих проявлений, а ближе к гениталиям — чакра удовольствия.
Верхнюю чакру, как уже говорилось, называют центром блаженства. Согласно тантрической медико-психологической системе, даже при обычном половом акте блаженство исходит от головы. Чакра гортани заслужила звание полного снисхождения, потому что через это отверстие проходит все, что мы едим и пьем. Сердечная чакра названа центром душевного излияния, поскольку именно из нее истекают влечения и антипатии. Пупковая чакра известна как центр творческих проявлений, потому что именно здесь обретается творящая жизненная сила. Считается, что даже телесное тепло стекается сюда, чтобы стать творящим источником собственно жизненной силы. Генитальная чакра известна как центр удовольствия. Учение говорит, что в нормальных обстоятельствах переживание удовольствия нисходит от верхнего центра через сердечный и пупковый центры к генитальному, где выпускается как сексуальная энергия.
Но при помощи тантрической практики сексуальная энергия намеренно сохранена и обращается вспять. Практик не теряет контроля над ней. Такое обращение хода половой энергии способно принести великое блаженство. Конечно, такого рода самоконтроль требует длительной практики.
прочищаются каналы, проводящие энергию, они начинают свободно взаимодействовать. Практика позволяет вырабатывать тепло и при его посредстве обретать блаженство. Надо сказать, что практика эта, помимо духовной самореализации, зачастую сообщают восхитительное чувство полного здоровья, которое вызывается уравновешиванием первоэлементов.

ЙОГА ИЛЛЮЗОРНОГО ТЕЛА

С помощью этой практики мы можем постичь несущностную, необъективную природу вещей. Есть несколько способов распознать иллюзию. Первый — рассмотрение материальных объектов, второй — рассмотрение речи, а третий — рассмотрение самого процесса обдумывания. Рассмотрение материальных объектов означает отношение к ним как к своего рода сновидениям. Когда человек спит, у него возникает впечатление, будто он встречается с тем-то и с тем-то, что живет в таком-то и таком-то доме, ну, и прочее в этом роде. Но, проснувшись, он понимает: абсолютно все, что ему снилось, необъективно. Точно так же все, что видится плотным и непрозрачным в мире феноменов, на самом деле невещественно и лишено сущности. Йога иллюзорного тела позволяет осознать это в полной мере.

ЙОГА СНА

Практика йоги сна позволяет нам вызывать яркие сновидения и осознавать их в то время, пока еще спим. С ее помощью даже сны используются для духовного развития, так что адепт не теряет ни часа как во время бодрствования, так и во время сна. Эта практика состоит из двух компонентов: распознавание сновидений именно как сновидений и понимание их иллюзорности. Знакомясь с этими двумя составляющими йоги сна, йогин или йогини получают способность изменять сновидения по своему желанию.

ЙОГА ЯСНОГО СВЕТА

Когда йогин или йогини приобретают опыт в предыдущей йоге, он — или она — привыкает удерживать сознание во время сна, не поддаваясь ни сонной одури, ни лености. При помощи йоги Ясного Света вырабатывают в себе колоссальную проницательность и концептуальную ясность, поскольку незнание влияет гораздо меньше.
Адепт практикует йогу мистического тепла и йогу иллюзорного тела днем и медитирует в йоге сна и йоге Ясного Света ночью. Йога сна предназначена для того, чтобы рассеять сонную одурь и вялость. Она дополняется йогой Ясного Света. Результатом обеих практик становятся ясность ума и проницательность: сохраняют ясное сознание и днем и ночью. С их же помощью можно преобразовать пять «ядов» и достичь махамудры. Шесть Йог — метод, махамудра же — цель.

ЙОГА БАРДО
нам следует освоиться с собственной смертностью еще в естественном бардо этой жизни. Если нам это удается, мы можем считать себя подготовленными к мучительному бардо умирания.

МУЧИТЕЛЬНОЕ БАРДО УМИРАНИЯ

У мучительного бардо умирания две фазы: внешнее растворение, когда растворяются чувства, органы чувств и внешние элементы, и внутреннее, когда растворяются душевные состояния вкупе с чувствованиями. жизнь сформировалась в результате соединения пяти первоэлементов. Те же самые элементы поддерживают жизнь человека после рождения. В них лежит и причина смерти. Гармоничное их сосуществование — основное условие жизни как процесса. Когда же они разобщаются, это возвещает наступление мучительного бардо умирания.
Вместе с растворением первоэлементов идет истечение из тела его психофизиологической энергии. Разумом овладевают бред и помрачение.
... Кроме этих, видимых знаков приближающейся смерти, присутствуют и психические признаки. Разум притупляется и мутнеет, мысли путаются.
При этом ментальное состояние умирающего можно охарактеризовать как взволнованное и беспокойное. У человека периодически ускользает сознание, ему трудно воспринимать и распознавать то, что его окружает.
Этот постепенный и мучительный процесс растворения достигает высшей точки, когда от сознания отсоединяется элемент ветра. Дыхание умирающего сбивается: долгие выдохи сменяются тяжкими вдохами. Дыхание становится беспорядочным, с длинными выдыханиями и трудными вдыханиями. Накатывают галлюцинации, чья природа определяется как опытами жизни умирающего, так и его кармической наследственностью. Мозг уже не способен к осмыслению, органы чувств отказывают, и умирающий или вообще не может ничего воспринимать, или в лучшем случае неправильно понимает воспринимаемое.
Когда чувства совершенно прекращают функционировать в комплексе, сознание растворяется в первоэлементе пространства, и умирающий перестает дышать. Сила кармы вырывает сознание из тела, результатом чего становится процесс растворения как грубых, так и тонких ментальных состояний. По ходу постепенного затухания душевной деятельности усопший начинает ощущать белизну, красноту и черноту.
Во время смерти из-за перетечения психофизиологической энергии мужская субстанция жизни, находившаяся в области макушки, опускается по центральному энергетическому каналу, и умерший воспринимает белизну. Белизна эта, говорят, подобная лунному свету. Тут начинается подъем женской субстанции, обычно обретающейся близ пупка. Это вызывает ощущение красноты, чей оттенок напоминает восходящее солнце. Когда обе субстанции встречаются в сердечной чакре, умерший ощущает черноту. Только теперь он совершенно мертв, свободен от телесной оболочки.

СИЯЮЩЕЕ БАРДО ДХАРМАТЫ

Появление белого и красного свечения относят к физическим феноменам, а посмертное переживание Ясного Света называют сиянием основы или конечным сиянием. Эти два вида сияния присущи разуму как таковому в качестве природы будды. Поскольку все скверны разума разом исчезли и уже не застят взгляд, у умершего появляется возможность признать природу будды собственной прирожденной природой. Природа будды присутствует в каждом, и никому из нас от нее не уйти, но это вовсе не подразумевает, что мы сможем распознать ее, когда придет время. Для того и предназначены практики, подобные шести йогам Наропы.

Природу разума, вполне осознанную при помощи практик, называют сыновним сиянием, а то, что в разуме присутствует врожденно — материнским сиянием. Если умерший сможет поймать этот драгоценный момент и понять, что переживание сияния в этом его состоянии — то же самое, что и познание собственной природы, он вырвется из рабства самсары. Если же он не сможет распознать в этом свою природу, ему предстоят страдания во всем их разнообразии. На умершего обрушиваются столь чудовищные образы и звуки, какие только можно вообразить.
После того как умерший преодолеет стадию страшных душевных мук, ему милостиво предоставляется бессознательное переживание необычайной силы. Все предыдущие явления исчезают, и он оказывается в совершенно иной среде, где все прозрачно, наполнено светом и сияет всеми цветами радуги. Этот мир населен спокойными существами, они царственно прекрасны и облачены в драгоценности. Открывается захватывающее зрелище пятицветного сияния, где каждый цвет соотносится с первоэлементом.
Тут надо особо отметить один пункт, на который умершему следует обращать внимание во время странствия в бардо, чтобы видения его не захватили: он должен сознавать, что эти явления — порождения его собственного разума и потому не относятся к объективной реальности. Тантрическая практика визуализации как мирных, так и гневных божеств считается чрезвычайно действенным способом ознакомления с подобными разновидностями психической проекции. Если мы признаем, что видения бардо — порождения разума, то должны согласиться, что можем обрести освобождение в самом бардо.

КАРМИЧЕСКОЕ БАРДО ВОПЛОЩЕНИЯ

Так же как с помощью духовной практики можно сделать умирание менее мучительным, можно уменьшить и «травматичность» рождения, принимая его осознанно и с пониманием. Это способ, которым высокоразвитые и сознательные существа позволяют себе родиться.

ПЕРЕНОС СОЗНАНИЯ

Йога переноса сознания (пхо ва) подразумевает переход сознания адепта в высшее
состояние. Для овладевшего ею становится по силам выпускать сознание через верхнюю чакру. Такой практик может в совершенстве управлять системой тело — разум.
Надеюсь, читателю уже стало ясно, что, следуя тантрическим путем, адепт может использовать самые различные ситуации и обстоятельства как внутреннего, душевного, так и внешнего свойства, включая сюда даже бредовые состояния разума. Следуя сутрическим путем, можно стать архатом и бодхисаттвой, следуя же путем тантрическим, можно достичь уровня законченной самореализации, стать махасиддхой.

 

МАХАМУДРА И ПРИРОДА РАЗУМА
ЗА ПРЕДЕЛЫ РАЗДВОЕННОСТИ

Махамудра соотносится с конечной реальностью, с шунъятой, пустотой, а еще — с самой природой разума. Конечная реальность, она же махамудра, всеобъемлюща и неопределима, не являясь при этом ни субъектом, ни объектом. Собственно, концепция эта не отличается от природы разума как такового.
природа разума отличается от разума, которым мы пользуемся при обыденном мышлении. Обычно, говоря о нем, подразумевают тот разум, которому свойственно думать, проявлять волю и переживать эмоции. Когда же мы говорим о природе разума, мы имеем в виду то, что находится за этими узкими рамками. Поскольку природа разума неотличима от конечной реальности, то есть пустоты, она больше не соотносится с процессом думания, с волевым проявлением (тоже как процессом) или с процессом обретения эмоционального опыта. Обе выходят за эти пределы. Поэтому природу разума и конечную реальность равно называют махамудрой. В том смысле, что и та и другая чужды двойственности. Чтобы понять махамудру, мы должны определить ее место в общем контексте буддийской традиции.

окончательная цель состоит в том, чтобы достичь нирваны или просветления. Нирвана обретается как результат того, что мы очистили разум, преодолев определенные искажения и помрачения, которые утесняют сознание. Пока же он загрязнен гневом, ревностью и прочими эгоистическими проявлениями, до той поры все живые существа, включая сюда и людей, продолжают страдать, ощущают неудовлетворенность и разочарование.
Эти искажения бытуют, во-первых, потому, что мы вообще имеем очень искаженное понимание природы того, что мы рассматриваем как наше собственное эго. Мы вообще склонны считать свое «эго» чем-то стабильным и статичным, то есть неизменным. Основываясь на этой концепции, мы и все вокруг рассматриваем с точки зрения такого вот неизменного «эго». Конечно, концепцию эту можно подтвердить, ссылаясь на то, как толкуют личность — или душу — различные философские и религиозные школы. Но дело в том, что понять личность можно и без философии, и без религии.
Даже если мы не верим в бессмертие души, почти у каждого из нас присутствует понятие, что существует некое «я», которое то счастливо, то грустит, то испытывает радости, то переносит беды; что есть так называемая самость, которая переживает наш жизненный опыт во всем его многообразии. Я могу чувствовать себя хорошо или плохо. Я старею. Складывается впечатление, будто все это переживается каким-то сущностным «я». Что оно во всяком случае долговечнее самих переживаний.
Когда буддисты говорят о безличности или неэгоистичности, они вовсе не подразумевают, что «эго» как такового нет вовсе, что оно не существует как «предмет» эмпирический. Конечно же, существует. Но некий внутренний голос подсказывает: то, что считается прочной и долговечной самостью, — всего лишь умозрительное построение. «Эго», как и все остальное, непостоянно. Нам надо осознать самость с точки зрения срединного пути. Буддист не отрицает существование «эго», или самости. Она существует, но лишь среди других условностей, а не как сущность, обладающая неизменностью и постоянностью. Как видите, тут не подразумевается, что у людей нет своих «эго» или что они целиком призрачны.
некоторые воспринимают буддийское представление о безличности именно с такой точки зрения. Буддист скажет, что личность — «величина» совокупная, то, что на санскрите называется скандхой. Мы имеем обыкновение полагать, будто «я» несколько отличается от памяти, эмоций, мыслей и стремлений. Что «я» наблюдает за процессами, происходящими в них и с ними, находясь на некотором отдалении. Но буддисты говорят, что «я» — это именно память, мысли, концепции, эмоции и мнения. Сложите их — и получите личность. И если отринуть все это — если целиком отъединиться от своего тела, от памяти, мыслей, эмоций и стремлений, культуры и жизненного опыта, то что же останется? Ничто. Человек представляет собой кого-то или что-то лишь потому, что у него есть все перечисленное. Из всего этого и формируется совокупность. А иначе он — ничто. Пустота.

понимание бренности и непостоянства своей личности не препятствует высокой самооценке.
...Пока мы не поймем этого, мы будем стремиться к обладанию вещами, держаться за вещи, цепляться за вещи, потому что человеческая приверженность к собственному «я» непроизвольно возбуждает приверженность к тому, что находится вне «я». Пока люди склонны верить в стабильность своего «я», они неосознанно стремятся уничтожить то, что воспринимается как угроза ему, или гонятся за тем, что, как им кажется, способствует его цельности. Эта пара определяющих тенденций произрастает из аффектов пристрастного восприятия самости: отвращения и вожделения. Да, отвращение тоже можно считать своего рода пристрастием. Пристрастие может проявляться и в одержимости какой-либо идеей, и в обиде на кого-то, и в неспособности прощать, и в нетерпимости, и в гневливости, и во враждебности к другим людям. Желание может быть как хорошим, так и плохим, но алчность, скупость и прочее в этом роде хорошими быть просто не могут. Буддисты даже считают их нездоровыми. Но у полноценного человека желания должны быть. То же и в духовных практиках: если кому-то неохота сидеть на подушке и медитировать, он не продвинется ни на шаг. Если у него нет стремления достичь просветления или состояния будды, он вовек ничего не добьется. Без желаний нет обретений.
Проблема возникает, когда эти желания гиперболизируются. желания и становятся проблемами, если превращаются в страсти и вожделения.
буддизм вовсе не проповедует полный отказ от желаний. Буддизму ближе мысль, что желания гипертрофированного формата, следует отвергнуть, потому что они влекут за собой страдание и несчастье.

Вот поэтому медитация так важна. С ее помощью мы можем лучше познать все это. Если человек глубоко познает собственные наклонности, ему не нужны осознанные усилия, чтобы побороть некоторые из них; они сами пойдут на убыль. Более того: если слишком уж стараться изжить какие-то черты характера, они от этого только укрепятся. Знание куда важнее любых усилий. Изо всех сил стремясь стать лучше, мы в итоге делаемся только хуже! Мы становимся хорошими, когда хорошо узнаем свои дурные стороны, а не когда силимся улучшиться.
Мы должны получить истинное представление о непостоянстве. Истинная же его оценка проистекает из понимания нашего собственного непостоянства. То, что мы называем своим «я», то, что считаем стабильным и неизменным, меняется, по сути дела, непрерывно. И это, пожалуй, хорошо, потому что по-настоящему может преобразиться лишь то, что преобразиться способно. И еще: любые изменения или преобразования личности были бы только кажущимися, но отнюдь не настоящими, не реальными, если бы сама личность обладала стабильной и статичной сущностью. Заблуждения всех видов и помрачения разума порождаются именно этой ложной концепцией и, в свою очередь, мешают правильно воспринимать и интерпретировать реальность. Буддизм изначально подчеркивал значение очищению разума, учит, насколько важно преодолеть его помрачения и обрести верное самопознание, ибо это единственный путь, по которому надо идти, чтобы достичь настоящего счастья, причем надолго.
учение махамудры имеет смысл только для того, кто понимает эти принципиальные откровения буддизма. человеку мешают две пелены: пелена концептуальной путаницы и пелена чувственных аффектов. Мысли и чувственный опыт связаны тесно и неразделимо. Определенные неверные представления о самих себе, идея, будто личность сущностна и стабильна, — влекут за собой разнообразные эмоциональные конфликты. Когда же мы изменяем концептуальные установки разума, равным образом преобразуются и чувства.
То, во что мы верим, и то, как мы думаем, непосредственно влияет на наши эмоции. Существенно, что все наши верования связаны с нашим же представлением о себе. Но стоит превозмочь представление, будто собственная личность есть нечто сущностное и стабильное, как все исказительные тенденции разума пойдут на убыль, как на концептуальном, так и на эмоциональном уровне.

Неведение обязано своим существованием именно тому, что от нас скрыта природа разума. Природа разума ни в чем не отлична от природы наших мыслей и чувств; но пока мы не постигнем природу мыслей и чувств, не проникнем мы и в природу разума.
Как же проникнуть в природу разума? Осознание — вот ключ к ней. Когда медитируешь, не надо думать: «Зачем я размышляю об этих обыденных вещах? Откуда берутся те или иные чувства? Почему то и дело являются дурные эмоции и мысли такого же рода?» Тут не стоит оценивать их, не стоит называть ни дурными, ни ужасными, не стоит и стремиться тут же от них избавиться. Надо просто отметить их появление — вот подход махамудры. Если мы считаем что-то дурным это тоже своего рода пристрастие. Мы должны осознавать то, что является нам в медитации.

Природа разума считается совершенно неопределяемой и всеобъемлющей. Она — основа всего нашего опыта. Не определяема же она потому, что не существует как объект в отличие от наших мыслей и чувств. Ее часто сравнивают с пространством. Само пространство не существует как некий объект, но именно в нем возникают облака и другие явления такого рода. У облаков есть вполне определимые признаки, между тем как у самого пространства нет ни одного. Но облака могут образоваться только в пространстве, только оно делает их возможными. Порой разум и его природу сравнивают с волнами на поверхности океана и океанскими же глубинами. Можно ощущать волны, подвижность океанской поверхности, но нельзя постичь с помощью чувств тишину и безмерность его глубин. И все-таки природа волн и глубин одна — ведь и то и другое вода.
Сходным образом наши мысли и чувства имеют ту же самую природу, что и природа разума, но мы из-за нашего неведения не можем это понять.

можно говорить о двух уровнях истины — относительном и абсолютном. Абсолютная истина — это пустота. Это означает, что у вещей нет постоянной, устойчивой сущности. И вещества, которое мы могли бы назвать сутью всех предметов, тоже нет. С другой стороны, из этого не следует, что предметов не существует. Например, природа всех стульев и столов, которые мы ощущаем, является пустотой. Проблема в том, что мы, не ощущая пустоты стульев и столов; не понимаем, что они лишены устойчивой сущности. Чтобы постичь это, нам следует уяснить, что пустота не существует помимо всех этих объектов, но является их подлинной природой. То же самое и с разумом. Мы постигаем природу разума через понимание природы наших мыслей и чувств.

 

МЕДИТАЦИЯ МАХАМУДРЫ
ПОЗВОЛЬТЕ РАЗУМУ ОСТАВАТЬСЯ В ЕСТЕСТВЕННОМ СОСТОЯНИИ

Учения махамудры происходят от слияния двух концепций махаяны: йогачары и учения шуньявадинов, которые основной упор делают на идее тождества конечной реальности и пустоты. В буддизме традиционно считается, что нам следует уничтожить некоторые загрязнения и помрачения разума, чтобы осознать конечную истину, или конечную реальность. Наиболее эффективный путь к этой цели лежит через медитацию.
Мы уже говорили о двух типах медитации, практикуемых в буддизме, — самадхи и випасьяне. Как считается, медитация успокоения подразумевает, что медитирующий, все более фокусируя свой разум, может освоить несколько уровней концентрации, или поглощения. По мере того как отступает дискурсивное мышление, разум достигает различных уровней поглощения. Если мы достигли успеха в самадхи, а потом принялись за аналитическую медитацию випасьяны, наш мыслительный процесс порождает уже не концептуальную путаницу, а прозрение.
Фокусируя с помощью самадхи с наш разум на дыхании, мы получаем возможность практиковать внимательность, с которой придет и осознание. Если вы учитесь медитировать и при этом не концентрируетесь на дыхании, а думаете: «Буду следить только за разумом», вас ждет неудача. Именно поэтому для практики самадхи так важна стабильность. Когда из стабильности и внимательности развивается осознание, разум обретает аспект ясности.

буддийская медитация отличается от медитации других традиций в том, что касается медитации прозрения. В других традициях тоже есть методы успокоения разума, помогающие ему сконцентрироваться. Но только с помощью медитации прозрения мы можем понять, что нет никакой сущностной самости, что все материальные и умственные феномены лишены стабильной сущности.

Махамудра также использует эти два метода — самадхи и випасьяну, — но в ней не считается важным пройти все уровни поглощения или концентрации. Вполне достаточно просто упрочить разум. Даже если мы не достигли какой-то окончательной концентрации или не овладели всеми уровнями поглощения, разум наш все же становится более устойчивым и менее восприимчивым к различным отвлекающим факторам. Тогда открывается возможность практиковать медитацию прозрения.
Медитация прозрения махамудры заметно отличается от традиционной. В традиции махаяны адепты обычно используют аналитический метод, чтобы постичь бессущностность всех вещей и осознать, что все существующее как в материальном мире, так и в мире духовном, — продукт причин и обстоятельств. Это ведет к концептуальному осознанию пустоты, которое, в свою очередь, приводит к непосредственному ее восприятию. Махамудра же учит: достаточно сконцентрироваться на собственном разуме и понять его природу, чтобы понять природу всего остальное.
В сутрической махаяне для медитации используются внешние явления, в махамудре же объектом аналитической медитации становится сам разум. Но даже для познания пустотности природы разума махамудра не прибегает к его анализу. С помощью созерцания, позволяя разуму оставаться в естественном состоянии, открывают его природу. Пустотность природы разума постигается не концептуально. Если позволить разуму пребывать в его естественном состоянии и отказаться от дискурсивного мышления, то нам откроется ее бессущностность.

Обычно, практикуя медитации, мы используем различные противоядия для различных препятствий. Согласно же махамудре, чтобы успокоить разум, нет нужды прибегать ни к выявлению препятствий, ни к использованию противоядий.
Надо лишь помнить, что все препятствия, появляющиеся по ходу медитации, можно поделить на две категории: оцепенение, или сонливость, и умственное возмущение.
При оцепенении разум не смущается обилием непоследовательных мыслей или эмоциональными конфликтами, но утрачивает должную ясность. Он делается вялым, а порой его обволакивают сонливость и забытье. Умственное возбуждение обнаружить проще: в этом случае наш разум одолевают сумбурные мысли, различные отвлекающие факторы, эмоциональные конфликты и тому подобное..
Вместо противоядий махамудра рекомендует для таких случаев два метода: расслабление и укрепление. Если разум утратил ясность, мы должны укрепить его, призвав на помощь внимательность. Какой бы ни была причина вялости, нам следует восстановить и подпитать свое внимание к объекту медитации. Если же разум взволнован, мы не должны усердствовать с внимательностью, Здесь полезнее позволить разуму расслабиться, отпустить, фигурально выражаясь, поводья внимательности или того, что мы использовали для концентрации.
Это относится и к позе. Если напала сонливость, нужно выпрямить спину, развернуть грудь и напрячь мышцы, но не особо сильно. Если же появилось умственное возбуждение, следует расслабится, сбросить напряжение, сосредоточив внимание на нижней части тела.

Практика внимательности называется тренпа. это слово означает «воспоминание». Прежде чем обрести в медитации понимание, практик должен научиться фокусировать разум с помощью практики внимательности. Когда внимательность на какое-то время достигнуто, понимание появляется как следствие.
Приступая к практике самадхи, мы можем использовать в качестве объекта медитации собственное дыхание, уделяя внимание каждому вдоху и выдоху. При этом можно их считать — до любого числа, которое понравится. Этот счет помогает разуму сконцентрироваться на дыхании.
Добившись в этом некоторого успеха, можно перейти к использованию в качестве объекта медитации самого разума. Мы стараемся быть внимательными к появляющимся мыслям и эмоциям, но не классифицируем и не оцениваем их, просто наблюдаем. По ходу этого созерцания внимательность преобразуется в осознание. И если появляется рассеянность, адепт осознает рассеянность; если разум притупляется или цепенеет, осознает и это, равно как и умственное возбуждение, если оно вдруг появится. Практика медитации успокоения обеспечивает разуму стабильность.

Когда мы рассматриваем разум сам по себе и позволяем ему пребывать в естественном состоянии, нам, помимо ментальной стабильности, нужно еще и ощущение ясности. Мало что разум стабилен, потребна еще и ясность. Если мы обретем их, никакие мысли и эмоции не смогут их нарушить.
Поддерживать в разуме, спокойном ли, взволнованном ли, ясность — лучшая форма медитации. Медитация не подразумевает, что разум практика всегда должен быть спокоен или свободен от мыслей и эмоций. Когда присутствует ощущение умственной стабильности или ясности, пусть даже разум не успокоен окончательно, тогда цель, можно считать, достигнута. Для этого не нужно уничтожать мысли и эмоции, достаточно поддерживать ощущение осознания как при активном состоянии разума, так и при успокоенном. Так что осознание присутствует и когда разум находится в состоянии покоя, и когда он в движении.

Достигнув этого, мы осознаем природу разума. Через это осознание
нам открывается, что природа разума пустотна и все-таки светла. В смысле пустотности она не отличается от материальных вещей, столов и стульев, например, потому что природа столов и стульев столь же пустотна, как и природа разума. А в смысле ясности природа разума от них отличается, поскольку она не только пустотна, но одновременно и светла.
С этой точки зрения природа разума реализуется, когда он при медитации не делает никакого различие между умственным возбуждением и спокойствием. Тогда разум остается в его естественном состоянии, а мысли и эмоции освобождаются.

Махамудра учит, что мысли и эмоции — особенно отрицательные — не следует считать чем-то таким, что следует уничтожить. Поняв природу этих мыслей и эмоций, мы начинаем понимать и природу самого разума. Учение сравнивает отношения между природой разума и заблуждениями с лотосом, чей корень обретается в иле, или с навозом, которым удобряют поле. Как лотос цветет благодаря илу, как земледелец должен использовать вонючий навоз, чтобы поле принесло урожай, так и мудрость достигается не через устранение искажений и помрачений разума, но через осознание их сугубой природы.
Есть тибетское высказывание: «Тот, кто отверг или уничтожил помрачения и заблуждения разума, не может говорить о мудрости. Мудрость достигается не устранением помрачений, а пониманием их природы».
Именно поэтому учение махамудры пользуется термином «обычный разум». Понимание природы разума, или природы будды, не подразумевает избавления от того, что существует в пределах разума. Это идет от осознания природы нашего сугубого разума, который думает, проявляет волю, предчувствует и ощущает. Проблема тут не в наличии мыслей, чувств и эмоций, а в непонимании их природы. Практика медитации сообщает разуму устойчивость и ясность. Если разум предоставлен самому себе, но осознание удерживается, когда появляются мысли и эмоции, эти мысли и эмоции обнаруживают природу разума в той же степени, как и разум, находящийся в покое.
С точки зрения махамудры важно не натуживать разум, чтобы точнее его сфокусировать. Следует просто и мягко, в узких, что называется, пределах, напрягать и расслаблять его, чтобы он не выходил из своего естественного состояния. Приемы же концентрации могут потревожить естественное состояние разума. Пусть лучше он остается в естественном состоянии сам, без каких-либо ухищрений.
Учение махамудры использует выражение: «Свобода от каких-либо дум о развитии положительных душевных качеств или отказ от отрицательных мыслей и эмоций». Разум следует просто очистить от беспокойств такого рода. Пока наш разум озабочен стремлением избавиться от качеств, которые мы считаем нежелательными, и желанием развить другие, позитивные, ему не прийти к своему естественному состоянию; природа же его при этом искажается.
Самая простая методика при этом сводится к кратковременному напряжению или расслаблению тела и разума. Приемы эти нельзя сопровождать ни особенными усилиями, ни чрезмерными раздумьями. На этот случай в учении махамудры есть выражение: «позволить разуму без усилий оставаться в его естественном состоянии». Эта легкость проистекает не от суждений, не от размышлений, что мысли и эмоции так или иначе беспокоят разум или препятствуют медитации; но от понимания того, что пока наш разум сосредоточен и удерживает осознание, — что бы при этом в нем ни появлялось, успокоен он или активен, наполнен эмоциями и мыслями, — для нас остается возможность осознать его природу.

Таким образом, в учении махамудры успокоение и прозрение практикуются вместе. Медитация успокоения поначалу практикуется ради устойчивости разума. Потом, постепенно перемещая фокус внимания от дыхания к самому разуму, работают с аспектом ясности. Когда мы медитируем, присутствуют оба аспекта: разум стабилен и в то же время светел. Разум сохраняет стабильность даже тогда, когда появляются мысли и эмоции, поскольку сохраняется осознание. Стабильность разума определяется не тем, присутствуют ли в нем мысли и эмоции, а тем, присутствует ли в нем осознание. Если так, то проявляется третий аспект природы разума — блаженство.
В конечном счете природа разума имеет три свойства. Первое — пустотность. Второе, присутствующее даже при пустотности, — ясность. Третье свойство — блаженство, которое проявляется, когда разум стабилен и сохраняет осознание, даже если занят мыслями и эмоциями. В ходе медитации, когда достигнуты стабильность и ясность, обретается и блаженство как результат того, что разум больше ничто не беспокоит, пусть даже появляются мысли и эмоции. Это аспект блаженства.

Согласно учению дзогчен, которое на санскрите называют Маха Ати, у природы разума три аспекта: пустотность, ясность и креативность, то есть созидательный потенциал. Природа разума может быть пуста и светла, но это не означает, что мысли и эмоции уже не имеют никакого значения. Даже многолетний опыт медитации не означает, что мысли и эмоции прекращают появляться. Они лишь не будоражат больше разум в его креативном аспекте. В терминах школы дзогчен это называется цал, что можно перевести прилагательным «творческий». Что бы мы ни испытывали — как в самсаре, так и в нирване, — все идет от творческого аспекта разума. Как сказано, «природа разума — царь всех созидателей, ибо все, что мы переживаем в самсаре и нирване, проистекает из нее». Иными словами, все зависит от разума, включая наше восприятие внешнего материального мира.
Природу разума как такового называют махамудрой, потому что термин «махамудра», или «великая печать», означает, что вне ее нет ничего. Все обретается в пределах самой махамудры, поскольку аспект пустотности един для материальных и душевных явленияй. Она всеобъемлюща.

 

ЧЕТЫРЕ ЙОГИ МАХАМУДРЫ

Путь махамудры предусматривает возможность мгновенного просветления. Поэтому говорят, что адепт, оставаясь в обыденном состоянии ума, может в один прекрасный момент овладеть махамудрой. В ответ на это можно сказать, что практик махамудры, обретший прозрение, необязательно прозрел конечное состояние будды. Как правило, он бывает по-прежнему озабочен более углублением, чем пониманием. Как бывает с большинством вещей в нашей обычной жизни, мы можем понимать важность чего-то, но этого начального понимания для нас мало. С этим начальным пониманием нам еще работать и работать, взращивать и пестовать, тогда оно, возможно, и созреет с течением времени. Для этого в традиции махамудры есть концепция четырех йог. Это йога однонаправленности, йога непонятийности, йога одного вкуса и йога немедитирования.

1. Йога однонаправленности достигается при помощи шине, или самадхи, медитации успокоения. Мы знаем, что наш разум постоянно возбужден. Он неистов, скор в суждениях, порывист в мыслях и поступках. С помощью этой практики разум и поведение приходят к успокоению.
Наш разум поначалу сравним с водопадом, с которым мы никак не можем совладать: точно так же нам не дано решать, во что нам верить или какие эмоции переживать. Они рассматриваются как данность, как нечто уже существующее. С помощью медитации успокоения мы лучше осознаем состояние бытия; практикуя же внимательность, мы лучше познаем самих себя, не только в смысле нашей веры, эмоций, ориентации и чувств, но и в смысле поведения. Эти наши душевные состояния переводятся во внешние физические проявления, то есть в поведение. И тогда мы можем видеть, какое состояние благодатно для нашего роста, а какое не благодатно. Мы начинаем понимать, как ими порождается страх, тревога, опустошенность или ощущение собственной неполноценности.
Познав истоки своих состояний и поведения, мы сможем управлять своими чувствами, эмоциями, мыслями и наклонностями, а не подчиняться им. По мере того как мы учимся быть более гибкими, восприимчивыми и не такими параноидальными, разум наш становится более устойчивым и менее напряженным. Ведь разум в самсаре неизменно параноидален, всегда окрашен страхом, беспокойством и уязвимостью, всегда обеспокоен тем, что другие люди думают о нас, понимают ли они нас, ценят ли нас должным образом.
Такие мысли можно обуздать при помощи медитации успокоения. При этом бешеный водопад превращается в извилистую реку. Наши мысли и поток эмоций теперь текут легко и не конфликтуют так, как раньше. Так мы учимся владеть своими мыслями и эмоциями, учимся их выражать так, чтобы наша медитация обратилась самоусовершенствованием. Мы больше не подвластны нашим мыслям и чувствам, поскольку научились работать с ними. Как пловцы на многоводной реке, мы учимся плыть в потоке наших мыслей и эмоций так, чтобы нас не унесло течением.

Наконец с практикой ши-не достигается состояние однонаправленности, в котором мы понимаем, что эти мысли и эмоции являются результатом нашего обыденного бытия. Это подобно множеству рек, которые несут свои воды к одной цели — к океану. У нас могут быть индивидуалистические мысли, эмоции и чувства, но они все имеют то же самое происхождение и могут быть рассеяны. Как следствие, параноидальное мышление самсары или совершенно прекращает действовать, или уже не оказывает заметного влияния.
Тем способом, как уже упомянуто ранее, медитацией махамудры адепт не отметает мысли и чувства, но осознает их происхождение и соотносится с ними. Так же, зная, что так называемые умственные загрязнения фактически коренятся в нашем обыденном образе жизни, и зная, что их можно рассеять, мы можем быть уверены, что отрицательные мысли и эмоции не могут смутить нас. Мы буквально примиряемся с самими собой. Вот так постигается йога однонаправленности.

2. Йога непонятийности не просто преодолевает гнетущие и стесняющие следствия наших эмоций и чувств; она имеет дело с тем, как мы думаем, что мы думаем, как мы веруем и во что веруем. Как говорится в Учении, эмоциональные и чувственные переживания удерживает нас в состоянии самсары. Это означает, что нам по силам освободиться от рабских уз, которые мы сами на себя наложили. Но мы должны идти далее, потому что практик научается преодолевать не только эмоциональные страдания, но и концептуальную путаницу как обрести всеведение.
Согласно буддийскому учению, в которое входит и махамудра, мы будучи людьми подвержены многим неверным представлениям. К примеру, у любого человека присутствует мнение, что он обладает некой самосущностной и несомненной самостью. Человек способен увидеть в политических или религиозных идеях или системах вечные истины, независимые от конкретных условий — социальных, экологических и политических. Но согласно Учению все, во что мы верим, и все, чем можем воодушевиться, лишено подлинной реальности.

На этом уровне йоги непонятийности от нас не требуется прекратить думать или прекратить верить во что-то; достаточно, если мы откажемся от фиксации на том, во что верим. Вот поэтому ранние буддийские учения называли себя плотом, на котором можно пересечь океан самсары. Плот важен, но достичь другого берега еще важнее. Йога непонятийности означает, что практик научается подниматься выше противоречивых религиозных систем; хотя и может при этом не только признавать одни и отвергать другие, но и подыматься над теми, которые признает. Будучи буддистами, мы верим в освобождение или состояние будды, но и над этой своей верой мы пытаемся подняться.

3. Йога одного вкуса предназначена для осознания сосуществования мирских состояний бытия и освобожденного, незапятнанного, безупречного состояния независимости и просветления. Практики, достигшие однонаправленности и постигшие непонятийность, должны осознавать свою подчиненность обусловленному бытию. Другими словами, нам еще предстоит поработать с явлениями внешнего мира. Нам следует обратиться к социальным проблемам, личным проблемам, политическим проблемам, и развиваться духовно в очень конкретной и чувственной материальной среде. Мы приходим к пониманию, что материальный мир, окружающий и обволакивающий нас, неотделим и лишь отличен от трансцендентального мира духовности. Конечная истина присутствует во всем, с чем мы соприкасаемся. Тут надо подчеркнуть, что, освоив йогу непонятийности, мы не должны игнорировать мир, не должны считать незначащими наши ощущения и переживания. У эмпирического и трансцендентального мира одна природа, поскольку конечная истина присутствует в обоих, равно как и во всех наших восприятиях. Можно сказать, что и у заблуждения, и у просветления один аромат, один вкус.

4. Йога немедитирования (или йога, в которой нечему больше учиться) относится к просветленному состоянию и особых разъяснений не требует. Адепт уже не на пути: странник наконец вернулся домой, достиг своей цели и осознал конечную истину.
Здесь следует заметить, что достижение состояния будды и понимание окончательной природы вещей отнюдь не подразумевает, что просветленный и в самом деле не должен ничего изучать. Французский язык, например, или философия Канта ему — или ей — не заказаны. Все-таки между пониманием природы реальности и пониманием вещей на эмпирическом уровне, в ежедневной нашей жизни есть существенная разница. Конечно, эти два мира не противопоставляются, как уже говорилось в связи с йогой одного вкуса. При этом очевидно, что человек, достигший конечной истины, необязательно будет столь же сведущ во всех областях познания. Таким образом, «нечему больше учиться» означает лишь, что адепту нечего больше узнавать об истинной природе бытия.

Хотя махамудра с самого начала определяется отличной от сутрической махаяны и тантрической махаяны, Такпо Таши Намгьял в своем «Лунном луче» разъясняет, что махамудру можно осуществить независимо от тантры и даже без тантрических посвящений. Это совершенно особенная практика, ведущая адепта к конечному осознанию. Да, адепт занимается тантрической практикой, чтобы осознать махамудру; однако сама махамудра не использует ни визуализацию божеств, ни декламацию мантр. Практики махамудры ориентированы на постижение истинной природы практикующего. Поэтому Такпо Таши Намгьял, и не он один, совершенно ясно утверждает, что махамудра может осуществляться и культивироваться отдельно от тантрической махаяны.
Еще Таши заявляет, что хотя махамудру и называют мгновенным подходом к просветлению, все-таки и в ней есть определенные стадии, что становится ясно, когда обращаешься к ее четырем йогам. Систему четырех йог можно понимать в связи с пятью путями и десятью ступенями бодхисаттвы, о которых говорилось выше. Например, путь накопления и путь применения сутрической системы соответствуют йоге однонаправленности. Йога непонятийности соответствует пути прозрения. Йога одного вкуса соответствует сутрическому пути медитации. Йогу немедитации можно соотнести с девятой и десятой ступенями бодхисаттвы, или пути, на котором нечему больше учиться, который достигает своей кульминации в одиннадцатой бхуми, или ступени, которая приравнивается к достижению состояния будды.

Итак, мы можем видеть целостную природу всего спектра буддийской философии и духовной практики и в то же самое время — многообразие и различие в том, что касается терминов и конкретных практик. Мне кажется, очень важно ощутить глубинный смысл этого единства и не соблазняться мыслью, что в буддизме одна школа или один комплекс практик противоречат другим. Тантрические визуализации божеств — обычные медитации, детально и ясно описанные в буддийских текстах. Сосредоточение на визуализации божеств — часть медитации самадхи; трансцендентность и бессущностность визуализируемого божества — аспект медитации випасьяны. Все это ясно изложено в буддийских текстах, но не все в состоянии понять, что важнее видеть, как одна форма буддизма развивалась из другой, чем рассматривать основные повороты, которых хватало в долгой истории Учения.

 

Основы буддийской тантры - Кедруб Дже

Кедруб Дже
Основы буддийских Тантр

Точка зрения Махаяны
В Махаяне существуют [школа] Парамита и [школа] Мантра.
Под школой Мантра Кедруб подразумевает все четыре подразделения Тантры: Крия-тантру, Чарья-тантру, Йога-тантру и Ануттарайога-тантру. Поэтому в начале данного раздела он даёт краткий очерк двух из этих подразделений./
...После этого Будды десяти направлений предложили Сарвартхасиддхе усиленно размышлять о смысле мантры «Ом! Я зарождаю мысль просветления». Выполнив это, он непосредственно постиг в состоянии равновесия свободу от случайного загрязнения в пустоте своего собственного высшего состояния ума. По выходе из медитации он непосредственно узрел эту свободу от случайного загрязнения в пустоте своего собственного высшего состояния ума в виде абсолютно полного лунного диска в собственном сердце. Тем самым он достиг «знания равности». Название этого абхисанбодхи — «просветление-откровение, происходящее от решимости обрести высшее просветление».
Кроме того, существует практика для обращённых, которые входят позднее. Начитывая «Ом! Я зарождаю мысль просветления». (Ом бодхичиттам у(т)падаями), они усиленно размышляют о свободе от случайного загрязнения в пустоте своего собственного высшего состояния ума, представляя в качестве символов согласные, которые принимают вид совершенно полного лунного диска в их собственном сердце.
После этого все Будды предложили ему усиленно размышлять о значении мантры («Восстань, о ваджра»). Выполнив это, он непосредственно увидел Самантабхадру предшествующей мысли просветления в виде вертикальной пятиконечной белой ваджры в собственном сердце. Тем самым он достиг «различающего знания» – сущности Амитабхи. Название этого абхисанбодхи – «просветление-откровение, происходящее от непоколебимой ваджры».
Кроме того, существует практика для обращённых, которые входят позже. Начитывая («Восстань, о ваджра») тишта ваджра, они усиленно созерцают пятиконечную белую ваджру в собственном сердце.
Затем они предложили ему усиленно размышлять о значении мантры («я состою из ваджры»). Когда он это выполнил, все составляющие ваджр тела, речи и ума всех Татхагат десяти направлений вошли в непосредственном видении в пятиконечную белую ваджру в его собственном сердце; и он непосредственно увидел эту самую ваджру, словно составленную тончайшими атомами ваджр всех Татхагат. Тем самым он достиг «знания исполнения обязанности» – сущности Амогасиддхи. Название этого абхисанбодхи – «просветление-откровение, происходящее от составления ваджры».
Кроме того, есть практика для обращённых, которые входят позже. Бормоча («я состою из ваджры»), они усиленно созерцают лучи света, исходящего во всех десяти направлениях от пятиконечной белой ваджры в их собственном сердце, в результате чего элементы ваджр тела, речи и ума всех Татхагат входят в пятиконечную белую ваджру их собственного сердца.
После этого все Будды десяти направлений предложили Бодхисаттве Ваджрадхату усиленно размышлять о смысле мантры («Ом! Я таков же, как все Татхагаты»). Когда он это выполнил, то благодаря преображению ваджры и луны в его собственном сердце, непосредственному его взору предстал Махавайрочана, Самбхогакая. [Бодхисаттва Ваджрадхату] стал Явленным Совершенным Буддой; тем самым он достиг «знания дхармадхату» – сущности Вайрочаны22. Название этого абхисанбодхи – «просветление-откровение, происходящее от равенства всех Татхагат»
Кроме того, существует практика для обращённых, которые входят позднее. Начитывая («Ом! Я таков же, как все Татхагаты»), они усиленно созерцают в своём собственном сердце преображение ваджры и луны в тело Махавайрочаны.
... Суть в том, что хотя можно обладать способностью достичь десятой ступени исключительно путём Парамиты, но для того, чтобы стать в конечном счёте совершенным Буддой, необходимо, без сомнения, вступить на несравненный (anuttara) путь Мантры. Иначе стать совершенным Буддой невозможно.

Рождение себя как божества

Собственная истинная сущность atma-tattva – это созерцание (bhavana), которое 1. свободно от таких понятий, как единственность и множественность; 2. устанавливает, что собственный ум пуст, поскольку такова его собственная природа. Кроме того, истинная сущность божества devata-tattva – это созерцание реальности созерцаемого божества и собственной истинной сущности как нераздельных и свободных от собственной природы. Эти две истинные сущности представляют собой божество сущности tattva-devata. Они равнозначны созерцанию пустоты в разделе высших Тантр, которое включает в себя начитывание «свабхавы» и «шуньяты»
Затем представляют, что созерцаемое (т. е. созданное медитацией) божество из сферы пустоты по своей сущности есть это самое божество, и что его аспект – это звучание начитываемой дхарани. Этот [аспект] как единственный объект медитации есть божество звука sabda-devata
Затем представляют, что собственный ум сам собой преображается в небе в лунный диск (candra-mandala), на котором созерцаемое божество и есть, в сущности, это самое божество. Созерцание его аспекта как букв начитываемой дхарани цвета жидкого золота есть божество буквы.
Затем представляют, что из этих букв исходят бесчисленные лучи света, концы которых испускают бесчисленные образы тела созерцаемого божества. Они очищают всех существ от их грехов, омрачений и страданий. Затем лучи вместе с божествами втягиваются обратно и поглощаются буквами. Луна вместе со своими буквами преображается в совершенное тело созерцаемого божества. Оно же как объект медитации – это божество формы rupa-devata.
Во время выполнения «приближения» посредством созерцания саморождения нужно созерцать только господина (prabhu).
Далее, если знают различные дхарани и мудры, то касаются ими: 1. макушки, 2. точки между бровями, 3. глаз, 4. плеч, 5. шеи, 6. сердца и 7. пупка. Будучи освящены таким образом, они становятся божеством мудры. Это равнозначно благословению аятан в высших тантрах.

Пранаяма

Что же представляет собой пранаяма? прана – это жизненный воздух, входящий через врата органов чувств indriya; аяма – это его распространение в области объектов (visaya) рассудочного мышления Связать или устранить пран-аяму означает не допустить выхода наружу жизненного воздуха и элементов мышления, удержать их внутри. Для чего её необходимо выполнять? Для того, чтобы упрочить объект медитации: в том числе, устранить привязанность к обычным видимым проявлениям и препятствия к преображению своего тела в тело божества. Необходимое условие такого упрочения – прекратить выход наружу элементов мышления.
Каков глубокий метод такого прекращения? Конь ума – это жизненный воздух; поэтому если жизненный воздух остаётся внутри, ум можно удержать, не давая ему воли. Вот почему практикуют пранаяму.
Каков способ этого созерцания? Следя за жизненными центрами тела, втягивают, вытесняя вниз, верхний жизненный воздух внутрь, к пупку, и подтягивают нижний жизненный воздух к пупку, вверх, а затем удерживают его там. Ум <yid> остается устремлённым исключительно на божество. После этого, когда больше невозможно удерживать жизненный воздух, его выпускают; во время расслабления ум направлен только на божество. Затем снова удерживают жизненный воздух внутри и выполняют практику точно так же.
«Погрузись в звук, ум и основу».
Составляющая «основы». Основа – это тело божества, в сердце которого расположен круг мантры. Есть «субъективная основа», созерцание себя как божества, и «объективная основа», созерцание божества перед собой.
повторяя дхарани, следует пребывать в её звучании.
Дхьяна сосредоточения на пламени
Созерцают себя как божество; в сердце представляют язык пламени и в нём распознают собственную истинную сущность; а сущность своего ума созерцают как звучание любой произносимой мантры.
Дхьяна сосредоточения на звуке
Созерцают себя как божество; внутри луны-мандалы представляют крошечное тело божества, подобного самому себе. В сердце божества представляют [пламя], а в этом [пламени] созерцают звучание дхарани. В данном же случае никакого начитывания нет: просто пребывают в звуках дхарани в пламени, которые слышатся словно со стороны. То же самое происходит и на стадии сосредоточения на пламени.
И в данном случае опять-таки его созерцают как звучание дхарани, а его сущность – как сущность собственного ума.
В данном случае ярко воображают тело божества и так далее, своим чередом. После этого удерживают ум исключительно на звуке. В случае же сосредоточения на пламени ум направлен и на пламя, и на звук.
Дхьяна, дарующая освобождение за пределами звука
самадхи, в котором неразрывна связь (покоя (samatha) и запредельного видения (vipasyana; lhag mthong), - костяк пути и Парамитаяны, и Мантраяны. Если благодаря своей способности созерцания в дхьяне сосредоточения на звуке практикующий может в действительности достичь очищения тела и очищения ума, он обретает полные качества шинэ.
В Крия-тантре созерцают тело как Великий Знак (maha-mudra), речь как мантру, а ум – как истинную сущность (tattva).
Поскольку это представляет собой созерцание пустоты, которая есть основа последующего слияния с Дхармакаей, то даёт свободу Дхармакаи, и поэтому такая медитация дарует свободу за пределами звука..

Основы Чарья-тантры

Здесь есть две стадии: йога с образами и йога без образов. Первая из них – йога божества, не определяемая пустотой; вторая – йога божества, определяемая пустотой. если выполнять созерцание пустоты перед йогой созерцания с образами, то лишь с её помощью не удастся перейти к йоге без образов.
Созерцают нераздельность собственной истинной сущности (atma-tattva), в которой заключают, что собственный ум лишён независимой природыи, и стинной сущности божества (devata-tattva), в которой [заключают, что] абсолютное состояние божества лишено независимой природы.
Созерцают свой ум в виде лунного диска в пространстве пустоты. На лунном диске представляют испускающий лучи света слог Ом золотого цвета. Эти лучи собирают и, благодаря их преображению, становятся Вайрочаной. его золотое тело восседает на троне из белого лотоса и луны. Это «собственная опора». Ещё её называют «мгновенно возникающее воспроизведение».
После этого перед собой созерцают Татхагату, подобного себе. Это другая (объективная) опора. Созерцание собственного ума в виде лунного диска в сердце [Татхагаты] есть «опора, погружённая (в сердце)». Расположение на этом [лунном диске] слогов начитываемой дхарани – это «погружение в звук». Сосредоточившись на всём этом, начитывают шёпотом и про себя, умом не отвлекаясь от божества. Повторять мантру следует сто тысяч раз.
Как прежде, из пространства пустоты рождают перед собой Победоносного Шакьямуни. Это «собственная опора». в сердце этого представляют лунный диск, похожий на двустороннее зеркало. Сосредоточивают на нём [внимание], созерцая собственное тело, пока оно не станет видеться как тело божества.
На лунном диске созерцают Вайрочану, как описывалось выше. Это «объективная опора». В сердце [Вайрочаны] представляют свой ум в виде лунного диска. Это «опора, погружённая в сердце». На нем представляют слоги дхарани. Это «погружение в звук». Повторять дхарани следует сто тысяч раз.

Основы Йога-тантры

Метод, с помощью которого было запущено Колесо Дхармы Йога-тантры
Если созерцать божество в соответствии с деяниями в мире Будды, но не применять четырёх мудр, то будет утрачена связь пути. Следовательно, необходимо вкратце их обсудить.

Дхарма-мудра

«Действенная причина» дхарма-мудры – это побуждение (samskara в качестве prerana) звуков произносимой мантры.
Метод запечатления мудры таков: представляют божество, а в его горле слог Хри (Hrih), из которого появляется красный восьмилепестковый лотос. Один лепесток, расположенный в направлении языка, превращается в язык, а над ним возникает белая пятиконечная ваджра, опирающаяся на губу. [Язык] благословляется начитыванием Ом ваджра джихва: «Ом! Ваджрный язык». Вокруг центра ваджры располагаются различные слоги Дхармы, такие как Vajrajnana (Ваджрное знание). Повторение [этих слогов] как слогов Дхармы представляет собой метод запечатления мудры.
В этом заключается практика приведения в действие махамудры, мудры Тела.
Путём йоги полной привязанности (anuraga) [к божеству] –
Стоит ли оно, сидит или просто пребывает –
Обретают все сиддхи.
Выражая речью Таковость,
Следует созерцать образ божества, стоящего или сидящего.
«Конечная причина» дхарма-мудры такова: тело превращается в аспект конкретного божества, а ум сосредоточивается на единственном объекте воспринимаемой истинной сущности. Практикующий представляет, что в состоянии недвойственности Тайного [психической составляющей] и Явного [физической составляющей] язык с ваджрой касается нёба, а потом крошечная ваджра (suksma-vajra) размером не больше ячменного зерна стоит на кончике его носа; практикующий созерцает [крошечную ваджру], пока не почувствует и не увидит её. Так благодаря применению дхарма-мудры «материализуются» самые большие сиддхи, что является мерилом «конечной причины».
«Материальная причина» – это созерцание божеств и пятиконечной «изначальной ваджры» в сердце каждого из них.
«Конечная причина» заключается в достижении твёрдости в йоге божества (devata-yoga) недвойственности Тайного и Явного, пока не станешь созерцать её как достигнутую. Поскольку это легко понять, подробные объяснения не требуются.

 

Творческая медитация и многомерное сознание - Говинда

Полностью - тут:
https://psylib.org.ua/books/govin03/index.htm





Часть Первая
ДУХОВНАЯ ЭВОЛЮЦИЯ БУДДИЗМА:
ПУТЬ ОТ ДОКТРИНАЛЬНОЙ ФОРМУЛИРОВКИ К МЕДИТАЦИОННОЙ ИНТЕГРАЦИИ
1. РЕКА ЖИВОЙ ТРАДИЦИИ

Буддизм не только интеллектуально оформленная доктрина, провозглашенная в определенный момент человеческой истории, но и движение (в самом подлинном смысле этого слова), которое, хотя оно и получило свой импульс от одной-единственной могущественной исторической личности, выявило свою сокровенную природу в контакте с различными условиями и обстоятельствами человеческой жизни и на все новых и новых уровнях человеческого сознания.
Не следует спрашивать: "Чему учил Будда?" Это вопрос, на который никогда нельзя ответить объективно и с уверенностью, а лишь самым общим и поверхностным образом, сведя Буддизм к нескольким стандартным фразам и сухим принципам. Было бы более уместно спросить: что сообщало Буддизму импульс к поддержанию его движения и его духовной притягательности на протяжении двух с половиной тысяч лет вплоть до наших дней? Эта реальность должна переоткрываться от поколения к поколению, от века к веку; более того, от одной цивилизации к другой, и каждый отдельный индивидуум должен постичь учение Будды путем собственного опыта, в глубинах своего собственного существа.
... Это становится совершенно очевидным при взгляде на "бездушную" и неодухотворенную интерпретацию Буддизма у современных буддистов, которые путают идею анатмана с "бездушностью" – термином, который создает совершенно ошибочное впечатление. Как мы можем вообще говорить о буддийской психологии, не предполагая наличия "психики"? Будда отверг идею вечной, неизменной субстанции души, существующей как отдельная сущность, или монада, но он никогда не отрицал существования сознательно направляемых духовных и психических сил, которые, несмотря на их постоянное течение и изменение формы и выявляемости, сохраняют свою непрерывность и органическое единство. Человек не есть лишь механизм материальных элементов или психических сил, собранных вместе благодаря слепому случаю; он есть сознательный организм, подчиняющийся своим собственным, присущим ему правилам, в котором индивидуальные тенденции и всеобщие законы находятся в постоянном совместном действии.
"материя и психика суть лишь внешняя и внутренняя формы выявления одной и той же реальности, превосходящей сознание, нашего всеобщего глубинного сознания, которое в юнговской терминологии характеризуется, довольно неудачно, как "коллективное Бессознательное". (Мария-Луиза фон Франц. "Число и время")

3. ДОКТРИНА НЕСУБСТАНЦИОНАЛЬНОСТИ

так как нельзя найти первоначала никакого индивидуума или никакого внутреннего или внешнего явления, то это означает, что каждый из них в своей основе имеет всю целостность вселенной. Или же с точки зрения времени, каждый индивидуум, имеет бесконечное прошлое и поэтому основано на бесконечном множестве отношений, из которого нельзя исключить ничего, что когда-либо существовало или готовится войти в существование. Следовательно, все индивидуумы (или, лучше сказать, все, что имеет индивидуальное существование) имеют весь универсум в качестве своей общей основы, и эта универсальность осознается в опыте просветления, в котором индивидуум пробуждается к осознанию своей истинной всеобъемлющей природы.
Чтобы достичь осознания этой всеобъемлющей природы, мы должны опустошить себя от всякого понятийного мышления и различающего восприятия. Эта опустошенность (шуньята) является не отрицательным свойством, а состоянием свободы от препятствий и ограничений, состоянием спонтанной восприимчивости, в котором мы открываемся к всеобъемлющей реальности более высокого измерения. Шуньята есть опустошенность от всякой понятийной деятельности и в то же время распознание более высокой, неизмеримой и неопределимой реальности, которую можно испытать только в состоянии совершенного просветления.
В то время как мы можем прийти к пониманию относительности путем рассуждений, опыт универсальности и полноты может быть достигнут только тогда, когда всякое понятийное мышление (калпана), всякое словесное мышление прекратилось. Постижение учений "Праджняпарамита Сутры" может прийти только на пути медитационной практики (йогачара) посредством трансформации нашего сознания. Таким образом, медитация в этом смысле есть прорыв из этого круга, отбрасывание привычных путей нашего мышления для того, чтобы "достичь другого берега".
Это требует полного переворота наших воззрений, полной духовной трансформации, или, как говорит "Ланкаватара Сутра", "поворота кругом в глубочайшем местопребывании нашего сознания". Этот переворот вызывает появление нового духовного воззрения, сходного с тем, которое испытывал Будда, когда покидал Древо Просветления. Этот опыт открывает новое измерение сознания, которое превосходит границы мирского мышления.
Исследование этого сознания, которое выходит далеко за пределы индивидуального существования, является особой заслугой Виджнянавадинов (Йогачаринов), поскольку они рассматривали практический опыт как единственное законное средство приобретения истинного знания. Для них окончательным судьей реальности является не процесс размышления, а само сознание; и чем больше мы углубляемся в эту реальность, тем яснее обнаруживается ее истинная природа – природа, перед которой пасуют все слова, потому что на огромность этого опыта могут намекнуть только отрицания, такие, как "бесконечность", "вневременность", "пустота" и т.п.
В универсальности этой изначальной основы сознания Виджнянавадины открыли источник всех форм существования, их зависимое происхождение и преобразование, а также их успокоение в состоянии совершенного просветления.

4. ПУТЬ ИНТУИЦИИ И УНИВЕРСАЛЬНОСТИ

в своем описании просветления Будды. мы сталкиваемся с опытом такой всеобъемлющей универсальности, что превосходятся все ограничения времени и пространства, а с ними и иллюзия субстанциональности нашего эмпирического мира и нашего отдельного эго.
Нам нужно остерегаться не чувственной деятельности или восприятия чувственных объектов, а лишь наших обусловленных эго суждений и установок. Мы должны понять, что истинный дух (универсальное глубинное сознание) выражается в этих восприятиях и в чувственной деятельности, но не находится в зависимости от них. Не следует ни формировать суждения на основе таких восприятий, ни позволять им определять наши мысли и руководить ими. И тем не менее следует воздерживаться от того, чтобы представлять себе универсальное сознание как нечто отличное от них или отрекаться от них в преследовании того, что вы воображаете религиозными целями (именно по этой причине Будда отверг аскетизм и заменил его контролем, а не подавлением чувств). Не следует ни цепляться за них, ни отрекаться от них, ни погрязать в них, ни отвергать их; нужно оставаться независимым от всего, что вверху, внизу или вокруг нас. Нет такого места, в котором нельзя практиковать Чань (путь внутреннего видения – дхьяны), потому что он связан не с аскетическим отрицанием чувств или материального мира, воспринимаемого чувствами, а с приобретением более глубокого, более широкого, более универсального сознания, которое охватывает обе стороны реальности: конечное и бесконечное, материальное и нематериальное, ум и материю, форму и бесформенное, непостоянное и вечное, обусловленное и необусловленное.

Чем больше и дольше мы сможем воздерживаться от видения вещей привычным образом, тем больше будем постигать их неуловимую, сущностно неограниченную, хотя универсально обусловленную и полную взаимосвязей, природу.
Привычка губит интуицию, потому что она препятствует живому опыту, прямому, непосредственному восприятию. Когда наше мышление продвинулось до той точки, где возникает экзистенциальная проблема, мы не должны себе позволять довольствоваться интеллектуальными решениями или растрачивать себя на погоню за фактами и цифрами, доказательствами и абстрактными истинами, которые бесспорны, но не имеют никакого отношения к жизни или которые – как в случае науки – создают больше проблем, чем в состоянии решить. Тем не менее мы должны иметь мужество проникнуть до самых пределов мысли, где слова становятся парадоксами и логика оборачивается против самой себя.

5. ВЕСТЬ ШЕСТОГО ПАТРИАРХА

Гатха Шэнь-шао гласит: Наше тело подобно древу бодхи, Наш ум подобен ясному зеркалу; Время от времени его следует очищать, Чтобы на нем не накапливалась никакая пыль.
Этот стих основан на высказывании из Шветашватара Упанишады: Как зеркало, покрытое пылью, Сияет, как огонь, если его очистить, Так же и тот, кто постиг природу души, Достигнет цели и избавится от печали!
Хой-нен: Если все пусто, Где же может накапливаться пыль? Изначальный Ум, понятый как "Ум Будды" или принцип бодхи, стремление к просветлению, которое является потаенным достоянием каждого сознания, является не только отражением универсума (чем-то таким, что "отражает" как в зеркале универсум), но самой универсальной реальностью.
Так как ум сам по себе есть всеобъемлющая пустота (шуньята), где же там может накапливаться пыль?

"Сущность ума велика, – говорим мы, – поскольку он объемлет все вещи, ибо все вещи суть одной с нами природы". Поэтому обет Бодхисаттвы освободить все живые существа не так самонадеян, как кажется. Он коренится не в иллюзии, что смертный человек может стать спасителем всех существ или искупителем всего мира; он является следствием постижения того, что только в состоянии просветления мы будем способны стать едиными со всем, что живет. В этом акте объединения мы избавляем самих себя и все живые существа, которые потенциально присутствуют и принимают участие в природе нашего ума и даже, скорее, являются частью нашего ума в глубочайшем смысле этого слова.
"Большая ошибка – подавлять всякую мысль", – говорит Вэй-лан, Шестой Патриарх.
Малый ум живет в мире своих эфемерных хотений и желаний, а большой ум – в бесконечности универсума и в постоянном сознавании той бездонной тайны, которая придает его жизни глубину и широту и тем самым предохраняет его от ошибочного принятия своего чувственного мира за окончательную реальность. Однако тот, кто проник к границам мысли, осмеливается совершить прыжок в Великую Пустоту – изначальную основу его собственного беспредельного существа.

7. ТАНТРИЧЕСКИЙ ОПЫТ
Я не ищу истину,
Я не уничтожаю заблуждение,
Потому что я знаю, что оба они – ничто,
Что оба они не есть формы (Реальности);
"Пустая оболочка преходящей иллюзии есть не что иное, как оболочка истины".

преходящесть – это лишь отрицательный термин для описания трансформации. Эта направленность изменения является принципом непрерывности (сантана) и устойчивости.
не становятся просветленным, предоставляя это совершать натуре. Требуются сознательное усилие и устремление.

8. РАЗУМ И ИНТУИЦИЯ

Для непробужденного человека мая есть иллюзия, причина заблуждения и неведения, потому что он пытается цепляться за ее скоропреходящие формы, пытается остановить их непрерывное течение, завладеть ими или подчинить их своим узким целям. Для пробужденного человека мая есть творческое могущество ума, единственная реальность, о которой мы можем говорить и которую лучше назвать словом "действительность", потому что оно воздействует на нас и может быть испытано нами.
В тот момент, когда мы распознаем иллюзию как иллюзию, она перестает быть иллюзией и становится выражением или аспектом реальности и опыта. Если спящий знает, что он видит сны, то он уже "пробужден", т.е. он уже не является пленником своего сновидения, больше не подвержен его событиям, больше не боится того, что может случиться с ним.

9. КОНЦЕПЦИИ И ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ

"Логика в ее самом строгом смысле тем более применима, чем более гипотетичны и надуманны предпосылки и чем менее они пересекаются с реальностью. Чистота логики достижима только ценой утраты ее реального содержания, она может быть достигнута только тогда, когда имеют дело с понятиями, которые утратили свое реальное содержание и которые поэтому могут быть наполнены любым желаемым содержанием?" (Пауль Дальке. "Медицина и мировоззрение")
Полярность никоим образом не отрицает единства; напротив, она предполагает основополагающее единство, потому что единство не просто однообразие, а совершенное сотрудничество различных качеств и сил и нераздельность полярных противоположностей.
Это и есть самая сердцевина тантрического опыта: распознание этой полярности и ее интеграция в единство. Знание состоит в постоянно наличествующей способности распознавания и прозрения в природу вещей. Это возможно только в том случае, если мы смотрим на них вновь и вновь свежим взором – словно мы никогда прежде не видели их, т.е. с позиции творческого незнания или творческой пустоты восприимчивости. Смысл жизни, как и смысл путешествия, заключается не в прибытии в определенное место, а в продвижении к нему.
Будды индивидуальность не была аннигилирована в процессе просветления или благодаря его опыту универсальности. Он не "слился с бесконечностью" и не "растворился во Всем", а в течение еще сорока лет вел активную жизнь.
Жизнь творит постоянно расширяющееся сознание, которое в конце концов выходит за пределы индивидуума и достигает апогея в осознании универсума в его целостности. Все это доказывает, что индивидуализация и универсальность не взаимоисключающие качества, но скорее дополняющие друг друга. Индивидуальность, доведенная до конца, т.е. осуществленная во всей полноте ее возможностей, есть универсальность.
как сказал Мартин Бубер, – "это не фиксированное состояние, а интенсифицируемая ценность, степень которой зависит от интенсивности нашего опыта".

10. ТРАНСФОРМИРУЮЩЕЕ МОГУЩЕСТВО ТВОРЧЕСКОГО ВООБРАЖЕНИЯ

Измените свое сознавание – и вы будете жить в другом мире, переживать другую реальность! Те, кто достиг этого, оставили о себе память как великие вдохновители человечества; благодаря могуществу своего творческого воображения они дали жизни новые ценности; они изменили человеческое мировоззрение и мир от первобытного состояния..
"Из всех различий между человеком и животным выделяется характерное дарование, которое делает нас людьми, – способность работать с символическими образами, дар воображения. Власть над природой и самим собой, которой обладает человек, заключается в том, что в его распоряжении имеется воображаемый опыт. Почти все сделанное нами, заслуживающее упоминания, сначала было сделано в уме. Богатство человеческой жизни состоит в том, что у нас есть много жизней. Мы живем Воображение – это специфически человеческое дарование". (Джекоб Броновски, из речи в Американской академии искусств и литературы).
Эта способность творческого воображения не ограничивается только наблюдениями мира таким, каков он есть, принятием данной реальности, она может творить новую реальность путем трансформации как внешнего, так и внутреннего мира. В этом заключается сущность тантрического учения и опыта, который добавляет новое измерение к практике медитации и духовной дисциплине.
Таким путем внутренний и внешний миры трансформируются и объединяются в постижении того, что основные качества человеческой индивидуальности, привязывающие нас к нашему мирскому существованию (сансаре), являются в то же время средствами избавления и просветления.
Короче говоря, духовная дисциплина или медитационная практика, избегающая использования силы воображения, лишает себя самого могущественного и жизненного средства трансформирования человеческой природы.
Именно поэтому Будда считал человеческое рождение наилучшей из всех форм существования.

 

Часть Вторая
ОСНОВНЫЕ ЭЛЕМЕНТЫ ВАДЖРАЯНА МЕДИТАЦИИ
1. ТРАНСФОРМАЦИЯ СОСТАВЛЯЮЩИХ ЭЛЕМЕНТОВ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ЛИЧНОСТИ
"Целью является путь!"

Индивидуальность и универсальность – две стороны одной и той же реальности, становящиеся одним в опыте просветления. Этот опыт не растворяет ум в аморфном Все, но приносит постижение, что индивидуум сам содержит целостность, сосредоточенную в самой его сердцевине. Таким образом, мир, который до сих пор воспринимался как внешняя реальность, сливается или интегрируется с просветленным умом в момент постижения универсальности сознания. Это окончательный момент избавления от помех и оков неведения и иллюзии.
Наше сравнение окончательного опыта избавления с "каплей, которая вливается в сияющее море"... Было бы более подходящим сказать, что "море вливается в сияющую каплю".

Зеркалоподобная Мудрость отражает с безучастностью зеркала природу всех вещей и нас самих, оставаясь незатронутой теми образами, которые она отражает. Это чистое, спонтанное сознавание, которое в Дзэн Буддизме называется сатори или кэнсе – "глядение в свою собственную природу".
... океан сознания сознает самое себя, отражая все вещи, как в зеркале, без привязанности и без отвращения, без различения или суждения, а лишь вбирая в себя целостность всего, что внутри и вне нас, целостность нашего прошлого и нашего настоящего, так как оно представляется нашему духовному взору. Это – Мудрость Великого Зеркала.
Таким образом, успокоение ума – первый шаг медитации.

СМЫСЛ ЖЕСТОВ

слово "мудра" означает гораздо больше, чем случайный жест рук; оно означает спонтанное выражение нашего глубинного сознания, хотя мы можем и не сознавать его. Это видимый отпечаток нашего ума, характеризующий течение и направление нашего сознания.
В молитвенном жесте, когда руки поднимают и складывают вместе, так что ладони почти соприкасаются, в то время как пальцы вытянуты вверх и касаются друг друга, энергии, эманирующие из центров ладоней, усиливаются и переходят из одной ладони в другую, образуя замкнутую цепь индивидуальных сил, текущих в направлении наивысшего супраиндивидуального центра, в котором потенциально обитает индивидуальное сознание*. Молитва – первый шаг к его пробуждению.
Молитва – это акт открытия самого себя универсальным силам, находящимся внутри или вне нас. Она имеет опору в сердечном центре, где рождаются наши глубочайшие эмоции. Поэтому при молитве руки поднимают на уровень этого центра и указуют ими вверх, как бы желая подкрепить или выразить наше устремление и предание себя универсальному духу. Это означает, что мы предаем себя не чему-то внешнему, но скорее чему-то такому, что уже присутствует в сокровенных глубинах нашего существа, хотя пока еще спит и не осуществлено.
Однако поскольку есть и всегда были Просветленные, которые осуществили эту универсальность, форма приветствия часто сопровождается простиранием ниц, во время которого лоб касается земли. В действительности же касание земли наивысшим центром сознания является актом смирения. Оно также символизирует тот факт, что наивысшее сознание должно низойти в глубину материального существования, что "наинизшее" и "наивысшее" взаимозаменяемы, будучи по сути одно и что сама "земля" является основой.


4. ОРИЕНТАЦИЯ, ЦВЕТ И ВРЕМЕННАЯ ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОСТЬ В МАНДАЛЕ

Север, юг, восток и запад в мандале указывают не на пространственные направления, а на движение во внутреннем пространстве медитационного опыта. Так как мандала первоначально чертилась или составлялась на земле перед медитирующим, то вход в нее располагался в ближайшей к нему точке, которая поэтому называлась востоком, а поскольку движение от нее происходило по часовой стрелке, по ходу солнца, то левая сторона мандалы называлась югом, правая – севером, а самая удаленная точка, противоположная медитирующему, – западом. Если такая мандала изображалась на танке и висела на стене как географическая карта, то вверху находился запад, а не север, а внизу восток, а не юг.
... Таким образом, обход вокруг святилища Ступы означал повторение опыта Будды – его пути избавления; в этом и заключается точный смысл тантрической мандалы. Но вместо того чтобы следовать хронологическому порядку событий жизни исторического Будды, гораздо более сложные и разработанные мандалы Ваджраяны следуют психологической структуре человеческого ума и элементов человеческой личности, согласно исходному учению Будды и определению скандх.
цвета Дхьяни-Будд и соответствующие им стороны мандалы выражают определенное умонастроение и духовную позицию; сочетание этих качеств Дхьяни-Будд с присущими им жестами придает каждому из них выраженный характер и легко визуализируемый образ. Сами цвета, в которых являются эти образы, их возвышают до уровня интенсивной психической реальности – реальности такой же действительной, как и испытывающий их ум.

Даже отрицательные аспекты наших скандх, наших страстей, отвращений, привязанностей и заблуждений следует хорошо распознать и с болью испытать, прежде чем они смогут стать опорными камнями для нашего продвижения на пути к избавлению, прежде чем они смогут трансформироваться в свет высшей мудрости.
"Цель всех Тантр – учить путям, посредством которых мы можем высвободить божественный свет, таинственно присутствующий и сияющий в каждом из нас, хотя и окутанный паутиной хитросплетений души". Это единая цель всех систем буддийской медитации, хотя их пути могут различаться.
Объясняя свой медитационный метод, Риндзай заявил следующее:
В первое мгновение я уничтожаю Человека, а не объект.
Во второе мгновение я уничтожаю объект, а не Человека.
В третье мгновение я уничтожаю обоих: и Человека, и объект.
В четвертое мгновение я не уничтожаю ни Человека, ни объект.

Во Всесвершающей мудрости неэгоистического действия восстанавливается функциональный статус субъекта и объекта, и мы возвращаемся в мир, где "горы – снова горы, и воды – снова воды", но где мы видим их новыми глазами, более не застланными пеленой иллюзии эго и отделенности и освобожденными от страстных желаний, чувства обладания, вражды и отвращения. Сансара превратилась в Нирвану; обыденный мир превратился в гигантскую мандалу, в которой каждая форма стала выражением целостной реальности и каждое живое существо стало уникальным проявлением большой жизни и универсального сознания.
Таким образом, медитационный опыт Четырех Мудростей выявился как колоссальная симфония четырех движений, в которой маятник опыта приводит к трансформации всех способностей человека, пока он не станет полным (завершенным).


5. МАНТРЫ КАК ПЕЧАТИ ПОСВЯЩЕНИЯ И СИМВОЛЫ МЕДИТАЦИОННОГО ОПЫТА

Эти символы принадлежат главным образом к сфере видимых, осязаемых или пространственных качеств медитационного опыта; но столь же важен и звук, слуховая сторона. Фактически зрение, слух и осязание – это главные элементы, из которых наше наружу ориентированное сознание строит наш трехмерный мир чувственного сознавания. Однако если наше сознание направлено внутрь, то эти же элементы творят мир с гораздо большим числом измерений, чем три измерения нашего внешнего мира.
Даже элемент осязания, который мы обычно ассоциируем лишь с миром тел и с ощущением их поверхности, принимает новый и более глубокий аспект, а именно – аспект интуитивного ощущения, затрагивающего не только наши чувства, но и сердцевину нашего существа.
Аналогично зрение трансформируется в творческое видение, в котором формы и цвета приобретают новый смысл и связь, и прозрачность, с которой формы взаимопроникают и цвета переливаются, так что все становится частью универсального континуума, а не только концепциями объективирующего интеллекта.
Точно так же звук трансформируется в динамическую силу, не только в смысле вибрации или физического движения, но и в смысле глубоко ощущаемой эмоции. Все наше существо вибрирует новым ритмом, и создается пространственное ощущение, которое поднимает нас из нашего ограниченного индивидуального пространства в универсальную сферу, в которой нам открывается "гармония сфер" и из которой берут начало все великие произведения музыки, поэзии и могущество мантр.

Видение и звук интегрируются в мантре. Поэтому мантра имеет силу вызывать внутренний образ. Из чистого и изначального мантрического звука (биджа, семя) возникает слово, и слово превращается в речь и мышление. ...Таким образом, мантра является не только продуктом прямого опыта, но и средством, с помощью которого этот опыт может быть воссоздан. Это вытекает и из буквального значения слова "мантра" – "инструмент ума". Однако, подобно любому другому инструменту, ее могущество заключается не в ней самой по себе, а в том, каким способом она используется.
...Именно с этими интуитивными, нелинейными и непоследовательными разновидностями сознания мы сталкиваемся в медитационных и мантрических практиках.

6. МАНТРА КАК ИЗНАЧАЛЬНЫЙ ЗВУК И КАК АРХЕТИПАЛЬНЫЙ СЛОВЕСНЫЙ СИМВОЛ

Мантры – это не магические заклинания; не являются они и формулами для психотерапии или самогипноза. они являются средствами для подъема и сосредоточения сил, уже имеющихся в человеческой психике. Они являются архетипическими звуковыми и словесными символами, коренящимися в самой структуре нашего сознания. Следовательно, они возникают из общечеловеческого опыта. Таким образом, мантра связывает наше периферийное сознание с нашим глубинным сознанием, которое представляет собой наше прошлое в его целостности. Однако наше прошлое простирается вспять ко времени, предшествующему созданию структурированного языка и фиксированных словесных форм или концепций (понятий). Таким образом, наиболее ранние мантрические выражения, или слоги-семена (биджа) являются долингвистическими, изначальными звуками, которые выражают ощущения, но не концепции, скорее эмоции, чем идеи. Так же, как музыка передает некоторый смысл, хотя он и не может быть выражен в словах, основные мантрические звуки передают вибрации, которые могут повлиять на наши установки, наши умонастроения, состояния нашего сознания. Они также влияют на различные психические центры в нашем теле, поскольку сознание размещается не только в мозгу, но и в других центрах (чакрах) психической энергии. Когда на нас производит впечатление какая-нибудь песня или музыкальный пассаж, мы не в состоянии даже сказать, почему это так. Этому нет никаких логических причин. Мы просто ощущаем, что что-то начинает колебаться или вибрировать в нас, подобно аккорду с той же длиной волны.

Основной гласный звук мантрического слога-семени (биджа), если он исходит из физической или духовной глубины того, кто исполняет священный ритуал, и захватывает все его тело и ум, производит эффект, который трудно вообразить. Хотя и верно, что в конечном счете каждый звук имеет потенциальные мантрические качества, имеется четкое различие между просто лингвистическим гласным звуком и звукомантрическим слогом-семенем. На мантрическую природу последнего указывает небольшой кружок или точка (анушвара) над соответствующей буквой, который указывает, что истечение звука наружу прекращается и он направляется вовнутрь, где из слышимого звука превращается в неслышимую внутреннюю вибрацию. Последняя и есть реальный внутренний звук (шабда), который приводит в движение соответствующие психические силы или чакры и освобождает их от связывающих пут путем развязывания "узлов" (грантхи), на которые они оказались завязанными благодаря нашей небрежности или злоупотреблению ими.
Как и в музыке, мы можем различать, что все мантрические гласные имеют разный характер. "О" – округленный, всеобъемлющий звук, и, видимо, не случайно в греческом и латинском алфавитах он обозначается кружком. Если снабдить этот звук анушварой, он превращается в мантрический слог-семя ОМ. В таком виде он всегда – с самых ранних дней индийской истории вплоть до нынешних дней – рассматривался как универсальный звук. Как сказал Рабиндранат Тагор,
"ОМ есть слово, символизирующее бесконечность, совершенство, вечность. Этот звук как таковой уже является совершенным и представляет совокупность вещей. Все наше религиозные созерцания начинаются с ОМ и кончаются ОМ. Подразумевается, что он наполняет ум предвкушением вечного совершенства и освобождает его от мира узкой эгоистичности".
ОМ похож на то, как мы раскрываем наши руки, чтобы объять все живущее. Он подобен цветку, раскрывающему свои лепестки свету солнца. Макушечная чакра (сахасрара-чакра), в которую традиционно помещается ОМ, и в самом деле изображается в виде тысячелепесткового лотоса. Однако полученные таким образом энергии не остаются в лепестках цветка – они должны спуститься в темные корни, чтобы трансформироваться в силу, дающую и поддерживающую жизнь. Аналогично и универсальность, испытанная в ОМ, изначальном звуке вневременной реальности, должна снизойти и быть постигнутой в глубине человеческого сердца, чтобы трансформироваться в вибрирующую жизнь.
ОМ – это восхождение к универсальности, ХУМ – нисхождение состояния универсальности в глубину человеческого сердца. ОМ и ХУМ подобны контрастирующим партиям в музыкальной партитуре. ОМ – бесконечное, а ХУМ – бесконечное в конечном, вечное во временном, вневременное в мгновении, это Мудрость Великого Зеркала, которая отражает как объекты, так и пустоту.
Единственным человеком среди великих лидеров и мыслителей современного индуизма, который смог увидеть это, не отдавая себе отчета о параллелизме между его философией и философией буддийской Ваджраяны, был Шри Ауробиндо. Он подчеркивал важность нисхождения "Супраментала" в человеческую жизнь и сознание после наивысшего духовного достижения универсальности; тем самым он пошел дальше первоначальной цели мыслителей Упанишад.

МНОГОМЕРНОСТЬ МАНТРИЧЕСКИХ ФОРМУЛ
И ИХ СВЯЗЬ С ВЫСШИМИ ПСИХИЧЕСКИМИ ЦЕНТРАМИ

Основной гласный звук в ХУМ – долгое У; это глубокий звук, вибрирующий в анушваре (простой носовой звук) и затем становящийся неслышимым. Гласная "у" символизирует движение вниз и представляет нижний предел на тональной шкале человеческого голоса, звук на грани молчания, который по-тибетски называется "дверью неслышимого" (У-ни тхос-па-мед-хи его). Предшествующий ему придыхательный звук "х" – это звук дыхания (праны), тонкой жизненной силы. Конечный звук анушвара – носовое "м", звонкий звук, направленный внутрь, вибрирующий внутри; он занимает промежуточное положение между гласными и согласными и, является комбинированным гласно-согласным звуком, указывая тем самым на состояние, находящееся за пределами двойственности. Именно поэтому анушвара является характерным признаком практически всех слогов-семян (биджа-мантр), который отличает их от обычных гласных звуков.
Исключением является долгий звук АХ, третий очень важный мантрический звук и в то же время основной звук всех языков. он символизирует Всесвершающую Мудрость – спонтанную деятельность.
ОМ, АХ и ХУМ символизируют три великих таинства Ваджраяны, а именно: "Таинства Тела, Речи и Ума". Под "телом" здесь подразумевается весь универсум, который представляет собой наше космическое тело. Так, Просветленный, ум которого объемлет универсум, живет в Дхармакае – универсальном (всеобщем) теле.

СМЫСЛ МАНТРИЧЕСКОГО СЛОГА-СЕМЕНИ ХРИХ

Созерцая восход солнца, медитирующий (садхак) визуализирует сияющую темно-красную фигуру Амитабхи, источающего любовь и сочувствие ко всем чувствующим существам; и когда это сияние окружает и наполняет садхака, лепестки его сердца открываются и он с глубоким благоговением повторяет мантру "ОМ АМИТАБХА ХРИХ".
Произнося ОМ, он делает себя таким огромным, как универсум (звук О – всеобъемлющий; его движение подобно раскрытию наших рук), чтобы создать место для Бесконечного (амита) Света (абха), т.е. для Амитабхи; произнося ХРИХ, он возжигает устремляющееся вверх пламя вдохновения и благоговения, посредством которого он причащается к самому Амитабхе.
Наиболее адекватное выражение этого ощущения благоговения дает трогательная молитва Миларепы:
Владыка, от светила твоей милости
Воссияли сверкающие лучи света
И широко раскрыли лепестки лотоса моего сердца,
И оно вдыхает аромат, рожденный знанием,
Ради которого я навсегда привязался к Тебе;
Поэтому я буду почитать Тебя постоянной медитацией.
Удостой меня благословения в моих усилиях,
Чтобы низошло благо к каждому чувствующему существу.
Ни одно движение своего тела я не отдам мирским целям,
Но посвящу тело, речь и сердце завоеванию Буддоподобности.*

"Различающая Мудрость" (пратьявекшана-джняна) Амитабхи есть мудрость дхьяны.
Таким образом, на плане индивидуальности и деятельности биджа-мантра ХРИХ, подобно живому и растущему семени, увеличивается в размерах и распускается в формулу ОМ МАНИ ПАДМЕ ХУМ. Мани (драгоценность) – это Авалокитешвара, который постигается в "лотосе (падма) сердца", анахата-чакра.
Иначе говоря, ХРИХ есть резюме мантры ОМ МАНИ ПАДМЕ ХУМ; это семя, из которого эта мантра вырастает и в которое она снова интегрируется. Поэтому ХРИХ обычно добавляют к ОМ МАНИ ПАДМЕ ХУМ.
"X" – это звук витального принципа, звук дыхания, символ всей жизни. "Р" – это звук огня, слог-семя которого есть РАМ. "И" означает гласный звук, наивысший в тональной шкале гласных; он имеет наивысшую интенсивность, наивысшую скорость вибрации и поэтому символизирует наивысшую духовную активность и дифференциацию.
только когда наши мысли утихомирились и наше сознание восстановило состояние чистой светимости и восприимчивости, врата великих таинств духа отворяются и на нас нисходит полнота постижения.
Движения вверх и вниз, связанны с ХРИХ и ХУМ
В этом состоит особая важность слога ХУМ, потому что он низводит супраментал на человеческий план, что и является целью Буддоподобности. ОМ есть универсум в его чистой таковости. Но ХУМ содержит опыт этой таковости плюс опыт всех ее модификаций. Он охватывает как единство, так и разнообразие. ХУМ в своем наивысшем потенциале содержит ОМ и все прочие мантры Дхьяни-Будд. ХУМ является интеграцией всех опытов, духовных позиций и Мудростей, пройденных в процессе движений вокруг центра мандалы.
Мантра, янтра, мудра и мандала образуют совершенное единство звука, видимого символа, жеста и взаимоотношения.
Если мантра не занимает все человеческое существо – его ум, его чувства, его тело и его воображение, – то она не сможет привести к интеграции всех его способностей, превратить его в цельного человека,*
* Игра слов: цельный (whole) – святой (holy).

Таким образом, "мани" означает Просветленного или вообще просветленный ум, в то время как "падма" – не только цветок лотоса, но и указывает на духовную способность раскрытия, распускания. В этом смысле оно является синонимом слова "чакра" – центр психических сил, которые сознательно активизированы и вследствие этого распускаются как лепестки лотоса и излучаются как лучи солнца. "Чакра" сама по себе есть символ солнца – спицы колеса исходят из ступицы, как солнечные лучи.
дхармакая-аспект Амитабхи визуализируется вверху макушечной чакры (сахасрара-чакра) сидящим на "тысячелепестковом лотосе". В своем самбхогакая-аспекте, в котором он является как Амитайюс, Будда Безграничной Жизни визуализируется в горловом центре (вишуддха-чакра). А в своем нирманакая-аспекте, как Авалокитешвара, он визуализируется в сердечном центре (анахата-чакра).

ДВЕ ФАЗЫ МЕДИТАЦИИ И ПСИХИЧЕСКИЕ ЦЕНТРЫ ТЕЛА-МАНДАЛЫ

Таким образом, мантра вырастает из изначального звука, а из мантры – видимая или визуализированная форма божественной фигуры, которая является "вспышкой шуньяты", творческой Пустоты, в ней садхак проецирует наивысшие способности своего ума, свое сущностное и переживаемое на опыте существо в видимую форму. Постепенно возникают одна божественная фигура за другой, и они занимают свое место во внутреннем пространстве мандалы. Однако этого можно достичь только после того, как каждая мантра удерживалась в уме в течение значительного времени, а это может быть сделано только путем повторения каждой данной мантры, которая вызывает данную форму или видение сотни, даже тысячи раз, пока садхак не отождествится полностью с визуализируемой ею формой и цветом и проникнет к внутренней сердцевине ее смысла.
... Таким образом, есть две фазы медитации: творческая, или производящая (утпанна-крама) и растворяющая и интегрирующая (лайя-крама). Посредством этого процесса садхак постигает и причащается к универсальному дыханию творения и реинтеграции, который проявляет себя в виде вдохов и выдохов в функции физического дыхания, являющейся одним из основных опытов медитационного сознавания тела. Только благодаря чередованию движений дифференциации и объединению может прийти действительный опыт реальности и жизни. И этот опыт необходимо воссоздавать снова и снова, пока он не станет естественным ритмом сознательной жизни.
Если мы не растворяем или не интегрируем творения нашего ума, мы привяжемся к ним и станем их пленниками, как человек, который становится рабом своей собственности. Если же мы остаемся в состоянии безвозвратной финальности, мы окостеневаем в состоянии полного застоя. Каждый опыт должен быть интегрирован в наше глубочайшее сознание или в целостность нашего существа, пока мы не достигнем состояния, в котором наше сознание становится выразителем и местом встречи всех живых сил универсума, а наше тело – многоэтажным храмом и мандалой этих сил.
Согласно древнекитайской мудрости, человек стоит между небом и землей и является местом встречи и посредником космических и земных сил.
буддийская Чакра-йога занимается динамическими аспектами живых сил и их неизменно присутствующей способностью к трансформации.

 

Чань-буддизм в Китае - Абаев
Чань-буддизм и культура психической деятельности в средневековом Китае - Абаев

Полностью - тут:
https://royallib.com/book/abaev_n/c...eskoy_deyatelnosti_v_srednevekovom_kitae.html



Особенности культуры психической деятельности в даосизме

Особенно важное значение полная, адекватная развертка эмоциональных процессов, являющаяся результатом даосской практики психической саморегуляции, имела при занятиях военно-прикладными искусствами (фехтование, кулачный бой, стрельба из лука и т.д.), способствуя более оптимальной организации психической деятельности в экстремальной ситуации боевого единоборства. ... Вместе с тем отстраненность, невовлеченность даоса в свои "страсти" позволяли избегать тех негативных последствий, которые несут бурные эмоциональные реакции (прежде всего – расстройство когнитивной сферы) для неподготовленных, психически не тренированных людей. Поскольку эмоции, страсти и другие феномены психической жизни не являлись уже принадлежностью человека, находящегося в состоянии единения с Дао, то он в принципе мог проявлять, скажем, ярость (не быть яростным, а именно проявлять ее, вести себя яростно), оставаясь в то же время совершенно бесстрастным, совершать какое-то действие и в то же время не переживать его как таковое, т.е. находиться в "не-деянии".
... "постигая Дао", даос в идеале должен был не просто осознать, понять или принять некую истину, а весьма радикально изменить свой психофизический статус, обретая при этом определенные психофизические свойства, соответствующие идеальному типу даосской личности – "истинному человеку" (чжэнь-жэнь), т.е. человеку, находящемуся в гармоничном единстве с Дао, идентифицировавшемуся с ним до такой степени, что он превращался в "дао-человека"
Поскольку человек с уже сложившимися в процессе его социализации и "культуризации" психическими структурами зачастую с большим трудом поддается столь радикальной перестройке; то совершенно очевидно, что для достижения подобного состояния был нужен адекватный метод (или сумма методов), т.е. специальная практика психотренировки, позволяющая изменять, перестраивать устоявшиеся психические структуры соответствующим образом и в желаемом направлении. Поэтому в даосизме была выработана сложная и достаточно эффективная практика психотренинга и психической саморегуляции, которая и позволяла достичь нужного состояния, а также закрепить его, сделать перманентным и необратимым фактором психической жизни, тренируя "постоянство"
Хотя сами даосы утверждали, что состояние "единения с Дао" качественно не отличается от обычного, нормального состояния сознания, фактически это было принципиально иное психическое состояние, существенно отличающееся от среднестатистической нормы.

При этом даосы вовсе не понимали "не-деяние" человека, слившегося с Дао, в том тривиальном смысле, что он становился полностью пассивен и проводил время в абсолютном "ничегонеделанье", а, скорее, наоборот, понимали под этим активный творческий процесс, состояние более полнокровной и результативной деятельности, чем "нормальное" и обычное. Называлось же оно "не-деянием" потому, что это состояние не могло быть достигнуто с помощью осознанных и искусственных психических усилий, а могло быть реализовано только тогда, когда сознание человека само пробуждается к спонтанности и естественности, к внезапной самореализации своей "истинной природы". И наоборот, любая попытка сознательного вмешательства в этот процесс, стремление привнести в психическую деятельность человека нечто чуждое ей "извне" квалифицировались даосами как "деяние"
Поэтому если в негативном смысле даосы характеризовали "не-деяние" как "ненарушение естественного хода вещей", "отказ от насильственного вмешательства в природу человека"," то в позитивном – как "деяние-через-не-деяние" и утверждали, что "Дао никогда ничего не делает, но [при этом] не бывает ничего несделанного". Оптимальный в даосском смысле метод деятельности – "деяние-через-не-деяние" – назывался так потому, что для даоса его собственные действия представлялись и переживались как неотъемлемая часть всеобщего процесса изменения и развития, мирового движения; и поскольку сам он был совершенно не привязан к этому движению, не вовлечен в него (так как он пребывает в абсолютном покое, слившись с Дао), то и свои собственные действия он не переживал как таковые
...проблема целеполагания решалась в даосской психокультуре совершенно иначе, чем в конфуцианской. Ситуация, когда выдвигалась бы какая-либо произвольная цель, отличная от того, что имеется в реальности, и когда человек сознательно стремился бы приблизить существующее к некоей" идеальной цепи (т.е. осуществить процесс деятельности, регуляции, управления), в даосской психокультуре совершенно немыслима. Конечной целью даосской практики, условно говоря, было искоренение всех идеальных конструкций и попытка встать лицом к лицу с тем, что есть на самом деле. Поэтому ценность всякой деятельности определялась не тем, насколько в ней достигнута какая – то цель, а тем, насколько в процессе этой деятельности реализовано "единство с Дао".
Пафос даосизма состоял не в эскапизме, не в том, чтобы достичь "не-деяния" за счет обеднения своей жизни, исключения из нее полнокровных событий, а в том, чтобы сохранять невозмутимость духа в любых ситуациях, во время любых катастроф. Для этого было необходимо активно укрепляться в "не-деянии", закаляя его в жизненных коллизиях, сохраняя полный покой в движении, в состоянии энергичной жизнедеятельности.

Глава III
ЧАНЬ-БУДДИЗМ И ЧАНЬСКАЯ КУЛЬТУРА ПСИХИЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
...."дзэн" можно рассматривать как наиболее полное развитие даосизма путем


Медитация осуществлялась в чань-буддизме при лишенном каких-либо образов или идей (мыслей) сосредоточении сознания в одной точке ("экагра"). которое сочеталось с максимальной релаксацией и стабилизацией сознания, снятием психического напряжения и Достижением предельно уравновешенного состояния. Медитация обычно начиналась с сознательной концентрации внимания, когда медитирующий сосредоточивает его в одной точке и интенсивно "всматривается" своим внутренним взором в "пустоту", стремится "опустошить" свое сознание до полного отсутствия каких-либо мыслей или образов восприятия. Такое состояние называлось "одноточечностью сознания" или "сознанием, лишенныммыслей", "не-сознанием" (у-синь)

Однако сосредоточенность сознания вовсе не означала, что Оно должно жестко фиксироваться на определенном объекте. На следующей стадии медитирующий должен выработать в себе способность к несознательной концентрации внимания, когда сознание свободно движется от одного объекта к другому, течет как вода, не задерживаясь ни на одном объекте и вместе с тем отражая его с максимальной адекватностью, когда медитирующий в состоянии сосредоточить свое внимание на определенном объекте без всякого напряжения и осознанного стремления сделать это, т.е. как бы при "пассивном" участии самого человека или, точнее, его индивидуального "Я", которое в таком состоянии перестает быть контролером или наблюдателем собственной психической деятельности, как бы растворяясь без остатка в общем потоке психики. Как отмечал А. Уоттс, "у-синь – это действие без попыток в одно и то же время контролировать и наблюдать за действием со стороны"
Поэтому такое состояние называлось также "у-во" – "не-я", "отсутствие индивидуального "Я"". В процессе медитации, содержанием которого являлась реализация "пустоты" ("шуньята") и выход за пределы собственного "Я", чань-буддист подвергал интуитивному рассмотрению (созерцанию) свой собственный поток психики, свое "Я" – образы, чувства, мысли, стремления и т.д., в результате чего обнаруживал, что все эти феномены, все, что он в состоянии обнаружить в этом потоке, не имеет отдельного, независимого существования. Через переживание, отсутствия собственной, независимой сущности различных психических образований (эмоций, мышления, восприятия и т.д.) чань-буддист постигал "пустотность", т.е. "несубстанциональность", "иллюзорность", "отсутствие собственной независимой сущности" всех вещей и явлений, всего феноменального – внешних объектов, так называемых "живых существ" (кит. "чжун-шэн"), своей собственной природы, а также "пустотность" самой "пустоты".

Пассивно созерцая феномены своей психики и внешние образы восприятия, чань-буддист должен был проявлять полное безразличие. максимально отстраненное (отрешенное) отношение к мелькающим мыслям и образам, которые должны следовать в общем потоке психики легко и свободно и не оставлять в сознании никаких следов, подобно птицам, легко и бесшумно пролетающим по небу и бесследно исчезающим вдали. Будучи не вовлеченным в поток сознания, чань-буддист должен был позволить мыслям и чувствам течь свободно, наблюдая за ними без какого-либо определенного намерения, пока они самопроизвольно не исчезнут. А. Уоттс отмечал, что "у-синь" – это "состояние целостности, в котором сознание функционирует Свободно и легко, без ощущения наличия второго сознания, или эго, стоящего над ним с дубинкой в руках"
При этом психика, предоставленная самой себе и спонтанно функционирующая наиболее естественным для себя образом, успокаивается сама собой и достигает предельно уравновешенного и безэнтропийного состояния, которое уподоблялось чань-буддистами зеркальной поверхности спокойной воды. "Дхьяна – это такое состояние сознания, когда все духовные силы находятся в равновесии, так что ни одна мысль, ни одна склонность не может доминировать над другими. Это можно сравнить с тем, как на бурлящее море выливают масло: волны больше не ревут, пена не кипит, брызги не летят – остается лишь гладкое блестящее зеркало. И именно в этом совершенном зеркале сознания мириады отражений появляются и исчезают, никак"не нарушая его спокойствия"
Таким образом, в чаньской медитации основной упор делался на естественной саморегуляции, когда человек не стремился навязать своей психике направляющую и регулирующую волю своего "Я", а, наоборот, отказывался от представления о дискретности собственного существования, выходил за пределы индивидуального "Я" и оставлял свою психику в покое, позволяя ей самой находить наиболее оптимальный режим функционирования.
вся система чаньской тренировки была направлена на то, чтобы развить полное самообладание, когда бразды правления берет на себя психосоматическая целостность, в которой "сознательные" к "подсознательные" уровни находятся в непротиворечивом единстве и гармоничном взаимодействии. При этом воля, обусловленная деятельностью индивидуального "Я", должна уступить место безличной, совершенно объективированной воле, которая исходит от "истинной природы" человека и которая усиливается за счет того, что ее максимальной концентрации и проявлению всех ее потенциальных возможностей не мешают различные демобилизирующие факторы, связанные с наличием индивидуального "Я": рефлексия, страх за свою "Я"-концепцию и т.д.
В то же время подчеркивалось, что без дисциплины и упражнения воли нельзя избавиться от "омрачающих" факторов психической жизни, так как дурные желания не могут быть устранены, если к ним относиться пассивно, – их устранит только сильная воля и целеустремленность.
чань-буддиэм в своей практике психотренинга пытался выработать сбалансированный подход, в котором усиленное напряжение воли сочеталось с релаксацией, дисциплина чувств и эмоций – с естественностью психических проявлений.

... по общему мнению чань-буддистов и даосов, дискурсивное мышление, основанное на принципе бинарной оппозиции, видит дуальные отношения там, где их в действительности нет, расчленяя целое на части и противопоставляя их друг другу, в результате чего разрушается гармоничное единство и целостность бытия и противопоставляя себя (свое индивидуальное "Я") всей объективной реальности; так человек утрачивает целостное видение мира, мира как неделимого целого, частью которого является он сам.
Постигая Дао, даос обретал эйфорическое чувство материально-телесного единства, не нарушаемого дискурсией, восстанавливал яркость, свежесть, остроту и целостность восприятия, а также спонтанность реагирования. Действия человека в таком состоянии шли как бы из самой глубины его существа, его "истинной природы", он руководствовался интуитивным "озарением", постижением истинной природы всего сущего, с которой его собственная природа находится в нераздельном единстве.
..."суть дзэн есть юмор", "дзэн является единственной религией, в которой смех не только допускается, но и обязателен". ... За "великой смертью" (да-сы) следовало "великое пробуждение" (да-цзюэ), т.е. возвращение к новой жизни, которое знаменовалось "великой радостью" (да-лэ), а радость совершенно естественно выражалось смехом. И поскольку, несмотря на символический характер "великой смерти", чаньский адепт переживал ее очень реально и всерьез, то радовался он новой жизни искренне и глубоко, и смех его был искренним и жизнерадостным. ...Ср. у Г. Гейне: "Это мудрое безумье! / Обезумевшая мудрость! / Вздох предсмертный, так внезапно / Превращающийся в хохот!").
В качестве средства отрицания смерти смеховое начало присутствовало даже во вполне реальной пограничной ситуации, когда чань-буддист действительно прощался с жизнью.

...Глубинный смысл разыгранного им шутовского представления заключается в игровом разрешении трагически неразрешимого в обыденном сознании конфликта между жизнью и смертью, причем важное значение в преодолении этой мучительной дихотомии придается здесь "магии смеха", смеховому началу, которое, как отмечал советский исследователь В.Я. Пропп, в архаических традициях наделялось способностью "пробуждать жизнь", "превращать смерть в новое рождение".. Он подвергает осмеянию саму смерть, тем самым побеждая ее и обретая внутреннюю свободу (ср. у Бодлера: "...вот к вам идет свободный и веселый мертвец"). Смех освобождал от трагической неразрешимости проблемы жизни и смерти, носившей для него не менее реальный и острый характер, и позволял ему уходить из жизни без страха и сожаления, не создавая из этого факта моральной, и психологической проблемы, что имело огромное психотерапевтическое и психопрофилактическое значение, так как позволяло снять эмоциональное напряжение, обусловленное страхом смерти, и избежать многих негативных последствий, которыми оно чревато для психического здоровья человека.
Мотив ритуального срамословия божества и осквернения собственных святынь, имеющий очень архаичные истоки и сохранившийся в народной праздничной традиции, совершенно отчетливо звучит, например, в словах чаньского патриарха Юнь-мэня, на вопрос некоего монаха "Кто такой Будда?" ответившего: "Палочка-подтирка!"; в знаменитом изречении Дэ-шаня "Будда – сухой кусок варварского дерьма", в изощренном богохульстве Линь-цзи, который назвал Будду "дырой в отхожем месте", легендарного первооснователя школы чань Бодхидхарму – "бородатым варваром", бодхи и нирвану – "столбом для привязи ослов", "невольничьими оковами", религиозную медитацию – "занятием для упрямых дураков" и т.д. [8, с. 105; 11, с. 158; 105, §3, 11, 23]. К тому же разряду явлений относится экстремистский лозунг Линь-цзи "Убей Будду, убей патриарха!"
"чистое" (неомраченное, незагрязненное) состояние сознания – это такая деятельность психики, когда нет разделения на субъект и объект, нет ни малейшего разрыва между интуитивным "схватыванием" ситуации во всей целостности и спонтанным реагированием на нее, нет дискурсии, концептуализации и вербализации непосредственного чувственного опыта, нет привязанности к внешним объектам и зависимости от них и т.д. При этом подчеркивалось, что "чистое" и "загрязненное" состояния сознания являются, в сущности, не двумя разными видами, а двумя функциями или модусами жизнедеятельности одного и того же сознания, но "чистое" сознание представляет собой более фундаментальный аспект человеческой психики, чем "омраченное", так как "омрачающие" факторы преходящи и от них можно избавиться с помощью практики психической саморегуляции.

... к человеку, который верит в изначальную чистоту своей природы и полностью полагается на нее, доверяет ей, не пытаясь навязать ей нечто чуждое и постороннее, внести в нее какие-то усовершенствования и дополнения, что-то исправить в ней, "просветление" приходит совершенно естественно и легко, так же легко, как вода устремляется вниз, а облака плывут по небу. Но для большинства людей, не имеющих определенной предрасположенности к интуитивному, целостному мышлению, главная трудность заключается именно в его необычайной простоте и легкости, в его "сверхъестественной естественности", так как во все свои действия они вносят элемент преднамеренности и целенаправленности и, стремясь быть естественными, попадают в парадоксальную ситуацию,.... "просветление", которое завершает многие месяцы, "годы и даже десятилетия мучительных поисков, снимает все проблемы, все оппозиции, и человек приходит к предельно простому и ясному выводу, что между "стремлением" и "не-стремлением", "деянием" и "не-деянием", "да" и "нет" в действительности не существует никакого противоречия, что это противоречие было мнимым, иллюзорным, рожденным, их "больным" воображением.
Все это может действительно показаться до смешного простым и ясным, но только тогда, когда весь путь сомнений и поисков уже пройден и психика человека окончательно созрела для такого тотального переворота. Как говорил Линь-цзи, "очень трудно по-настоящему постичь буддийскую дхарму, и Дао – это глубочайшее таинство, но если вы уже овладели им, то можете над этим смеяться". Чань-буддисты, пережившие подобный психологический опыт, обычно сравнивали "просветление" с неожиданным "выпадением дна у бочки": когда это случается, все ее содержимое внезапно выходит наружу.

Требуется радикальный и тотальный переворот всей психики, в результате которого вся прежняя картина мира, основанная на дуализации представлений и понятий, начинает рассматриваться как неадекватная концептуальная схема для жизнедеятельности человека, уничтожаются все противопоставления и порываются все привязанности, в том числе и привязанность к "чистоте", "свободе", "нирване", "Будде" и пр., и человек получает возможность воспринимать мир "таким, какой он есть".

... хотя все формы и методы психической тренировки должны были служить одной общей цели – достижению "просветления", пробуждению в человеке интуитивной мудрости (санскр. "джняна"; кит. "чжи"), многие чань-буддисты все же отдавали предпочтение именно активно-динамическим формам, либо вовсе отвергая "сидячую медитацию" и резко осуждая ее приверженцев, либо допуская ее только для "малоодаренных" учеников и лишь на начальных этапах тренировки.

Когда человек в процессе психической саморегуляции выходит за рамки своей отдельности и в состоянии "просветления" освобождается от иллюзии своего "Я", когда его сознание стабилизируется, становясь подобным зеркальной поверхности спокойной воды, естественным образом исчезают и различия между субъектом и объектом восприятия и реагирования, познания и действия, между внутренней психической реальностью и окружающей средой, и они сливаются друг с другом в одно нераздельное целое, отождествляются друг с другом, переставая восприниматься и переживаться как два отдельных и противопоставленных феномена.
Необходимо оговориться, что о слиянии субъекта о объектом здесь можно говорить лишь условно. Это выражение не совсем точно уже потому, что слияние подразумевает наличие отдельных и независимых друг от друга сущностей (т.е. субъекта и объекта), разделение на которые есть всего лишь иллюзия, продукт "неведения" и "омраченности". в данном случае речь идет скорее о восстановлении изначальной недифференцированности, исходной целостности и нерасчлененности мира, отсутствии каких-либо разграничений и различий между субъектом и объектом, "которое означает, иными словами, возвращение к исходному состоянию чистоты и ясности".
с помощью различных методов воздействия на сознание человека чаньские мастера-наставники приводили своих адептов в такое состояние, когда субъект и объект воспринимаются и переживаются как единое и нераздельное целое, как некий гештальт, и, следовательно, вообще перестают существовать как таковые. "В стрельбе из лука стрелок и цель не являются больше противопоставленными объектами, а становятся одной реальностью. Стрелок перестает осознавать себя, подобно человеку, которому нужно поразить быка, неожиданно возникшего перед ним, прямо в глаз. Это состояние неосознанности реализуется только тогда, когда, совершенно опустошенный и избавившийся от своего "Я", он сливается воедино с процессом совершенствования своего мастерства". Для личности, находящейся в таком состоянии нет солнца, отдельного от личности (т.е. объекта), равно как и нет какой-то отдельной личности, но есть единая система – "личность, смотрящая на солнце", или "солнце, видимое личностью" (что совершенно равнозначно.
Поэтому, скажем, во время; состязания в искусстве борьбы партнеры должны воспринимать себя не как противодействующих друг другу антагонистов, каждый из которых стремится привести ситуацию в соответствие с собственными потребностями и собственным ее пониманием, а как составные элементы единой системы, функционирующей по своим внутренним, общим для всех ее частей (равно как и для всего мироздания) законам, и главная задача борца – никоим образом не нарушать эти законы, отрешаясь от субъективных желаний, стремлений, мотиваций и т.д.
Поскольку в подобном состоянии отражение ситуации и реакция на нее осуществляются, и между ними нет ни малейшего промежутка, куда бы могло включиться "неведение" и другие "омрачающие" факторы, действия человека расцениваются как "истинно-правильные" (т.е. полностью соответствующие абсолютной истине), причем независимо от их результата. Длинная цепочка переработки информации в данном случае становится ненужной, так как теперь каждому состоянию объекта соответствует адекватное ему состояние субъекта (и наоборот), причем оно возникает (складывается) в тот же момент времени, в то же мгновение, а не через некоторый промежуток времени. Можно даже сказать, что реагирования в общепринятом понимании (как дискретного процесса обмена реакциями между субъектом и объектом) вообще нет, а есть ряд синхронных изменений состояний целостной системы, причем этот процесс носит континуальный характер.
Чань-буддизм же культивировал способность смотреть на витрину (и вообще на все) столь же беспристрастно, как это делает фотограф соответствующим образом наводя фокус аппарата. Это позволяет безличного, предельно объективированного и ясного состояния сознания, свободного от искажающей восприятие эмоциональной "омраченности" и лишенного установок, толкающих перцепцию по шаблонному руслу.




Часть Третья
МЕДИТАЦИЯ КАК НЕПОСРЕДСТВЕННЫЙ ОПЫТ И ДУХОВНАЯ УСТАНОВКА
ПУТЬ ВОВНУТРЬ

медитация должна начинаться с уровня нашего нынешнего состояния существования, наиболее очевидным проявлением которого является наше тело. мы должны развязать узлы нашего тела и ума. Мы должны расслабить наши напряжения и давления и тем самым установить состояние совершенной гармонии и равновесия. Чтобы установить это равновесие, наше тело должно быть центрировано (сосредоточено) и успокоено. Только если наше тело центрировано и все его функции успокоены, наш ум может стать центрированным и мы можем достичь состояния концентрации, являющегося первой предпосылкой медитации. Концентрация означает что наш ум покоится в своем центре тяжести, который вскрывается и активизируется путем пробуждения интереса к предмету созерцания.
"Интерес" к нему означает быть внутри него (от лат. interesse), не глядеть на него лишь извне, а отождествиться с ним. Это возможно только в том случае, если предмет нашей медитации вдохновляет нас. С чем же мы можем отождествиться? Именно здесь на сцену выступает образ совершенного человека, совершенно Просветленного, Будды, или, как еще можно сказать, модель Завершенного Человека. ...Следовательно, перед началом действительной практики медитации мы должны создать умственный фон и духовную атмосферу. Это обстоятельство имеет величайшее психологическое значение, поскольку оно соответствует естественному и, следовательно, спонтанному поведению сознательной органической жизни.
Медитация должна быть чем-то привлекательным для нас, потому что она наполняет нас радостью и вдохновением. Если нам приходится принуждать себя, то мы еще не готовы к медитации. Вместо медитации мы занимаемся насилием над нашей истинной природой. Медитация подобна любви: это спонтанный опыт, а не что-то такое, что надо принуждать или добиваться путем напряженного усилия. ...слова Мартина Бубера: "Истинная медитация – это медитация любящего, как если бы ему внезапно открылся его собственный сокровенный дух, смысл всей его жизни и судьбы».

Быть сознающим – значит что-то сознавать. Сознание – это динамическая сила, находящаяся в постоянном движении, непрерывном потоке. Остановить его так же невозможно, как реку, потому что природа реки состоит в течении. Однако, хотя мы не можем остановить реку, мы можем управлять ею, поворачивая ее течение в желательном направлении. Аналогично, хотя мы не можем остановить ум, мы можем сообщить ему направление. Это означает, что медитация есть направленное сознавание. мы, безусловно, меняем направление своего сознания, направляя его внутрь. Это приводит к мгновенному или временному чувству покоя, потому что, поворачивая свое сознание на себя, мы замедляем его течение, подобно тому, как запруженная река останавливает свой бег и образует спокойное озеро, когда оно переполнится, река потечет дальше. Это первый шаг медитации, который можно назвать "позволить уму покоиться в самом себе", когда сознание на время утихает и вследствие этого пребывает в состоянии "отражения". В этом состоянии содержимое нашего сознания отражается на его поверхности, как в зеркале, так что мы можем наблюдать его в качестве зрителя.
Однако одного этого недостаточно, да мы и не сможем удерживать это состояние долго, потому что, как и текущая река, которая запружена и начинает растекаться в разных направлениях, наш ум, если он не направлен в заранее определенном направлении, начинает двигаться туда и сюда.
медитация должна выйти за пределы мышления в понятиях; она должна охватывать все существо человека, т.е. не только его интеллект, но также его ощущение, его видение, его эмоциональную и интуитивную способность.

СОЗНАНИЕ ТЕЛА

Медитацию лучше всего определить как "преодоление внешнего восприятия в пользу внутреннего сознавания".
Храм, служащий домом универсального духа, должен сам представлять универсум. Это именно то, что утверждают Тантры. Функции нашего тела соответствуют функциям и законам универсума, которые постепенно, развертываются и стремятся стать сознательными внутри нас. Чем больше мы сознаем этот процесс, тем больше будет гармония и сотрудничество между телом и умом, внутренним и внешним миром, пока мы в конце концов не постигнем их сущностное единство. Тогда мы узнаем, что сам универсум является нашим истинным телом и что мы не ограничены нашей нынешней физической оболочкой, в которой наше универсальное тело выражается на временном, трехмерном плане.
Дыхание – это единственная жизненная функция, которая может быть поднята до уровня сознательной функции, доступной уму. Благодаря этой двойственной природе дыхание может быть сделано посредником между умом и телом. Таким образом, дыхание является связующим звеном между сознательным и бессознательным, и, следовательно, является самым совершенным выражением природы всей жизни.
Поэтому упражнения, ведущие к более глубоким стадиям медитации, начинаются с наблюдения и испытания дыхания, которое тем самым из автоматической, или непроизвольной, функции превращается в сознательную и, наконец, в посредника духовных сил.
Древние обладали глубоким прозрением в природу дыхания и рассматривали его не только как физическую функцию, но и как средство получения космической энергии. Поэтому если мы попытаемся сознательно сотрудничать с ним, не вмешиваясь своей волей, но лишь наполняя его своим сознанием и нераздельным вниманием (смрити), тогда функция дыхания не только поднимется с уровня физического процесса на уровень духовного опыта, но и все тело пропитается витальной (жизненной) энергией и станет целиком сознательным, так что оно преобразится в инструмент ума.
...является связующим звеном не только между сознательными и бессознательными функциями нашего тела, но и между двумя мирами: внутренним и внешним, индивидуумом и универсумом. Именно по этой причине идея Упанишад об атмане, универсальном принципе в человеке, приравнивается к идее динамической праны, дыхания жизни, жизненной силы, которая струится через человека, так что он делается причастным к Великой Жизни, в которой индивидуум и универсум суть одно.
Одно из самых могущественных средств для осуществления этого – практика анапанасати, созерцания и сознательного опыта процесса дыхания, "анапанасати" буквально означает "внимательность к процессу вдыхания и выдыхания".
Однако цель этого упражнения – достижение синтеза – опыта тела как целого и в конечном счете синтеза тела и ума. Поэтому наш текст продолжается следующими словами: "Воспринимая все тело (саббакая), я буду вдыхать; воспринимая все тело, я буду выдыхать".
Следующий шаг – успокоение всех функций тела посредством сознательного ритма дыхания. Из этого состояния совершенного умственного и физического равновесия и вытекающей из него внутренней гармонии вырастают те безмятежность и счастье, которые наполняют все тело ощущением высочайшего блаженства. Таким образом, дыхание становится носителем духовного опыта, посредником между телом и умом. Это первый шаг к преображению тела из состояния более или менее бессознательно функционирующего физического органа в носитель или инструмент совершенно развитого и просветленного ума, символизированный сиянием и совершенством тела Будды.

СОЗЕРЦАНИЕ ДЫХАНИЯ И СМЫСЛ ПРАНЫ

Практика анапанасати – наиболее важная из практик, поэтому Будда рекомендовал ее как наилучшую отправную точку для любого вида творческой медитации (бхавана). Фактически из числа сорока предметов медитации, упомянутых в ранних палийских текстах, анапанасати – одна из немногих, которые ведут к состоянию глубочайшего поглощения (аппана самадхи). Таким образом мы воспринимаем саму природу жизни, отдаваясь ее ритму, а не вмешиваясь в нее, потому что это именно ритм универсума дышит через нас. Вместо того чтобы мыслить себя источником и свершителем этого движения ("я вдыхаю; я выдыхаю" и т.д.), мы скорее должны ощущать: "универсум дышит во мне, протекает через меня; не я дышу, а универсум через меня".
Испытывая это, мы с каждым вдохом получаем и принимаем жизненные силы (прану) универсума всем своим существом, а с каждым выдохом целиком отдаем себя. Это заставляет нас осознавать, что жизнь состоит из непрерывного процесса взятия и отдачи, получения и возвращения, интеграции (собирания) и выпускания, непрерывного обмена и глубокой взаимосвязи всех индивидуальных и универсальных сил. ...Таким образом, процесс дыхания, если его полностью понять и испытать во всей глубине его значения, сможет научить нас большему, чем все философии мира.

...Так как наше тело в своем эмбриональном состоянии получает питание и растет, т.е. расширяется в пространство, именно из пупкового центра, то можно легко понять, почему этот центр считается жизненным и основополагающе наиважнейшим центром человека. В Китае и Японии он считается местопребыванием человеческой души. Японцы называют его Хара и считают основным центром надындивидуальной жизни.

ОСНОВЫ ВНИМАТЕЛЬНОСТИ

Самый эффективный способ стать сознающим все свое существо и пребывать в состоянии совершенной концентрации и невозмутимости – это практика анапанасати. Она является основой любой медитации.

ОСНОВНЫЕ ПРИНЦИПЫ МЕДИТАЦИИ

Вдохновение является самой сутью, центральной силой всякой медитации. и для этого необходимы две вещи: во-первых, релаксация, покой, мир и гармония; во-вторых, нечто, дающее направление и концентрацию уму, чтобы удерживать внимание медитирующего.
молитва как "сердечное устремление", как сама по себе открывает вход в медитацию. То, что мы любим, легко становится предметом созерцания, потому что это не требует усилия, но является следованием естественной склонности ума и сердца
вичара (длительное, непрерывное мышление); Это придает направление, связность и сосредоточенность нашему сознанию, (вичара) или длительное непрерывное мышление устраняет сомнения; вдохновенная радость или восторг (прити) предотвращает ненависть; счастье (сукха) противодействует беспокойству; а однонаправленность препятствует жадности. Буддизм никогда не отвергал ясное мышление, но, с другой стороны, он никогда не попадал в ловушку мнения, что концептуальное мышление и логика могут решить метафизические и духовные проблемы. Буддизм всегда настаивал на ясности – не только на ясности мышления, но и на ясности видения. Можно сказать, что буддийский мистицизм заключается в повышенном чувстве реальности и действительности.
... Первый шаг в этом направлении – опыт бесконечности пространства, в котором сознание теряет свои ограничения и который ведет к бесконечности сознания. Этот опыт безграничного расширения и свободы приводит к постижению шуньяты, которая описывается как не-вещность (наньчаятана).

Согласно Абхидхарме, различные состояния медитационного процесса можно определить следующим образом: вначале присутствуют думанье, размышление, вдохновение, счастье и однонаправленность; на второй стадии начальное думанье отпадает; на третьей стадии процесс дискурсивного мышления прекращается и остается только ощущение вдохновения, счастья и однонаправленность. На четвертой стадии остается только счастье и однонаправленность, а на пятой стадии – только опыт единства, чье блаженство выше слов.

Даже такая строгая наука, как математика, выработала язык многомерных символов и визуальных формул, в которых положение каждого знака или символа в общем контексте формулы определяет его смысл и значение. Медитационный опыт Буддизма выработал такую же сложную систему визуальных символов, основанных на архетипических формах или образах, которые выявились из глубины человеческого сознания и доказали свою действенность на протяжении тысячелетий медитационной практики.
...Таким образом, сознавание уравновешивается невозмутимостью, различие – единением, усилие – спокойствием, а вдохновение занимает центральное положение.
медитация оставляет нам определенную степень свободы движения к нашему предмету и вокруг него. Эту свободу можно охарактеризовать скорее как концентрическое движение вокруг предмета медитации, а не как прямое, как полет стрелы, приближение по прямой линии.

Согласно Патанджали, медитацию можно определить как сочетание и последовательную интеграцию дхараны, дхьяны и самадхи. Функция дхараны – фиксирование ума на определенном предмете или в определенном направлении. Этого можно достичь при помощиконцентрации на дыхании, на изображении или мандале. После того как ум таким путем фиксирован и направлен, он способен созерцать или визуализировать без сознательного усилия любой мысленный объект или символ, способный вызвать вдохновение. Таким путем возникает состояние дхьяны, глубокого поглощения и внутреннего видения; оно приводит к самадхи, в котором созерцательный опыт интегрируется в полностью объединенное сознание медитирующего.

 

БЛАГОГОВЕЙНАЯ УСТАНОВКА В МЕДИТАЦИИ И МОЛИТВЕ

Каждая религия признает какую-то наивысшую ценность, "суммум бонум" (наивысшее благо). Теистические религии называют ее Богом, нетеистические – Дао, Нирваной, Саммасамбодхи (Совершенным Просветлением) и т.п. В теистических религиях молитва понимается как общение или диалог с Богом; в нетеистических религиях молитву можно определить как состояние интенсивной жажды наивысшего совершенства или полноты, осуществления совершенного Просветления.
Молитва в самом широком смысле слова есть "сердечное устремление" (Рильке) и предполагает умственную или духовную полярность – полярность человека и Бога или конечного и бесконечного, индивидуального и универсального, несовершенного и совершенного и т.д. В христианстве, иудаизме и исламе индивидуальный человеческий полюс осмысливается как душа, а божественный – как Творец; в индуизме – как дживатман и брахман или параматман; в Буддизме – как ограниченное земное самосознание и потенциальное универсальное сознание, которое таится в каждом чувствующем существе и может быть испытано и постигнуто в своей целостности в состоянии просветления.
Таким образом, молитва возникает из состояния творческого напряжения между человеческим и божественным, сознанием неполноты, или несовершенства, и идеалом полноты, или совершенства, между нынешним состоянием неведения или заблуждения и страстно желаемым будущим состоянием избавления – пробуждением от иллюзии отделенности к целостности жизни.

Однако то, что здесь кажется нам "будущим", является чем-то уже существующим, всегда присутствующим в нашем универсальном глубинном сознании (алая-виджняна), Впрочем, она сильно исказила его, считая врагом разума и источником неконтролируемых влечений и эмоций, и назвала его "Бессознательным",* чтобы тем самым подчинить его ограниченному поверхностному сознанию, которое отождествляется с преходящими интересами его быстро меняющегося индивидуального существования; в силу этого была утрачена связь с его источником, живым родником могущества.
"Согласно мнению Фрейда, бессознательное является по своей сути средоточием иррациональности. По мнению Юнга, ситуация прямо противоположна: бессознательное является по своей сути средоточием глубочайших источников мудрости, в то время как сознание является интеллектуальной частью личности". (Эрих Фромм, сб. "Дзэн Буддизм и психоанализ")

В молитве мы возвращаемся к этому источнику и восстанавливаем его связь с индивидуальным, фокусированным поверхностным сознанием, так что напряжение между поверхностью и глубиной, подобно натяжению струны, производит чистый звук – более высокую вибрацию духа. Задачей молитвы является не устранение этого напряжения, но трансформация его в творческую силу путем установления разумного гармоничного сотрудничества между двумя полюсами, которые в действительности являются взаимодополняющими. Таким путем молитва становится источником силы и уверенности, а не просто успокоительным средством или транквилизатором. Внутренний покой, исходящий из молитвы, обусловлен установлением равновесия между силами нашего индивидуального сознания и огромным потенциалом нашего глубинного сознания, в нем отложен опыт бездонного прошлого, и посредством его мы делаемся причастными к той великой жизни, которая охватывает универсум и связует его с каждым живым существом.
Молитва, и в еще большей мере медитация, первой ступенью которой является молитва, есть сознательно направленный подход к этому огромному хранилищу опыта.

Раскрытие индивидуальной жизни в универсуме, очевидно, не имеет никакой другой цели, кроме того, чтобы она осознала свою божественную суть; и так как этот процесс происходит непрерывно, он представляет постоянное рождение Бога или, если воспользоваться буддийской терминологией, непрерывное появление Просветленных Существ, в каждом из которых вселенная в ее целостности стала сознательной.
...молитву св.Франциска Ассизского, которую вполне мог бы сказать любой благоговейный буддист), он отказывается от плодов своих благих деяний и, вместо того чтобы заниматься своим "собственным спасением", произносит обет посвятить себя благополучию всех живых существ.
"Господь, сделай меня орудием Твоего мира.
Дабы где бы ни была ненависть, я принес любовь;
Где бы ни была неправда, я принес прощение;
Где бы ни было заблуждение, я принес истину;
Где бы ни было сомнение, я принес веру;
Где бы ни было отчаяние, я принес надежду;
Где бы ни были тени, я принес Твой свет;
Где бы ни была печаль, я принес радость.
Господь, дозволь приносить утешение, а не искать его;
Понимать, а не быть понятым; любить, а не быть любимым.
Ибо благодаря даванию мы получаем,
Благодаря забвению себя – обретаем,
Благодаря прощению – бываем прощены,
Благодаря смерти – пробуждаемся к жизни вечной".
Именно в этом духе буддист дает обет: "да стану я утешителем каждой боли для всех существ. Заслуги, приобретенные мною я отдаю ради спасения всех существ. Я посвятил себя благополучию всех существ; пусть они бьют меня, поносят меня и осыпают меня пылью. Пусть они забавляются моим телом и делают меня объектом своих насмешек. Я отдал свое тело им; зачем же мне беспокоиться о нем? Те, кто поносит меня, или те, кто дурно обращается со мной, или те, кто насмехается надо мной, – да достигнут все они просветления".

Одно из самых больших непониманий Буддизма, обусловлено неправильным истолкованием "упекша" (упеккха). Тот факт, что упекша была помещена в конце "божественных состояний", привел к выводу, что для буддиста любовь и сочувствие – лишь удобное средство для достижения собственного спасения и что они поэтому не являются следствием альтруизма и равноценного отношения ко всем, как в христианстве.
В действительности только тот, кого не затрагивают враждебность или благосклонность других людей и кто безразличен к своим, но не к чужим потерям и приобретениям, способен выказывать равную симпатию ко всем существам. В упекше не только любовь, сочувствие и радование счастью других существ находят свое окончательное совершенство, но упекша поистине является фундаментом этих качеств*, которые Просветленные и следующие по их стопам культивируют и посылают миру как солнце, которое светит одинаково и для святых, и для грешников.
*) Другие элементы этого "божественного состояния", которые вытекают из этой беспредельной любви и "безграничностями" – сочувствие (сострадание) (каруна), (мудита), т.е. участие к чужим горестям и радостям и состояние невозмутимости (упекша).

Таким образом, упекша в ее наивысшем аспекте – это непоколебимая стойкость, совершенное умственное и духовное равновесие и невозмутимость, в котором нет места ни безразличию, ни тепленьким эмоциям, где исчезает различие между своим "я" и "я" других существ. Это прекрасно выразил Шантидэва в первой карике своей "Сикшаса-муччая": "Если мой ближний, как и я, ненавидит страх и боль, как же мне тогда отделить себя от других и искать прибежища только для себя самого, а не для других?" Здесь мы приходим к самой сути проблемы и к главному мотиву буддийской молитвы: это любовь и сочувствие, основанные на глубоком знания сущностного единства жизни и взаимосвязи всех чувствующих существ. Как бескорыстная любовь матери не является следствием этической нормы или категорического императива, но покоится на знании сущностного единства матери и ребенка, точно так же позиция буддиста по отношению к его собратьям-существам является естественным результатом его глубокого внутреннего убеждения.
В этом смысле мы можем назвать молитву предварительной формой медитации. В ней используются слова, чтобы вести ум в определенном направлении, и чем дальше она продвигается, тем меньше слов требуется. В конце концов молитва становится мантрой – словом могущества, пробуждающим дремлющие силы души, пока ум благоговейного человека не погрузится в океан его глубинного сознания (алая-виджняна).
Таким образом, молитва в Буддизме является частью благоговейной преданности (бхакти-марга) всем живым существам (майтри-бхвана). Молитва – это акт открытия сердца и ума.
... Идеал становится эффективной, активной силой только тогда, когда он ощущается и переживается как постоянно присутствующая реальность. материальный образ является подготовкой к раскрытию внутреннего видения в медитации, в которой благоговейный человек отождествляется со своим идеалом. Мы можем назвать молитву драматизированной формой медитации Благодаря параллельной деятельности тела, ума и речи, координации движения, мысли и слова, творческого воображения, визуализации мы достигаем объединения всех функций нашего существа. При регулярном выполнении ритуального поклонения самая основа нашего существа неуклонно трансформируется и делается восприимчивой к внутреннему свету.

Часть Четвертая
ИСКУССТВО И МЕДИТАЦИЯ

Чтобы слушать, нужно быть молчаливым; чтобы ощущать космический ритм, нужно успокоить свое дыхание и овладеть своим сердцем. Мы не видим то, что ближе всего к нам, мы не слышим шепчущие голоса нашего сердца, потому что их заглушает шум наших же слов. Наш беспокойный образ жизни уносит наше дыхание, наши ненасытные желания вызывают сердцебиение. Поэтому мы не слышим звучания других сфер, не ощущаем таинственных вибраций, и вечный поток течет мимо нас.
Наивысшую или наиболее интенсивную форму медитации, или совершенного поглощения, не имеющего особого предмета, можно охарактеризовать как достижение духовного опыта пространства, или "вакуума", в котором могут проявляться универсальные силы нашего глубочайшего центра. В этом смысле медитацию можно назвать искусством вызывания в себе творческой позиции, состояния интуитивной восприимчивости.
всюду, где религия является живой силой, там она находит свое естественное выражение в искусстве, фактически она становится самим искусством, так же, как и искусство в своих наивысших достижениях становится религией. Искусство – мера жизненности религии.
Постижение означает открытие реальности внутри нас самих как фокусной точки универсальных сил, человек-индивидуум служит для фокусирования сил универсума, пока они не станут сознательными до степени "белого каления", и тогда осенит пламя просветления и человек начинает сознавать свою универсальность или универсум начинает сознавать сам себя.
" Ритм живописи Дальнего Востока не имеет рационального происхождения; это внутренний ритм, подобно ритму музыки" (Кайзерлинг). Буддисты ценят искусство как медитационную практику, как йогу, потому что динамическая природа их философии делает большее ударение на процессе поиска совершенства, чем на самом совершенстве.
Однако способность откликаться на внутренний смысл таких произведений искусства необходимо культивировать точно в такой же мере, как и способность творить их. В этом смысле шуньяту можно назвать состоянием совершенного резонанса. Но в отличие от произведения художника, которое остается независимо существующим материальным объектом, медитирующий должен вновь поглотить свое видение и интегрирования его в сущность своего ума. Это освобождает его от привязанности к своим творениям и от иллюзии отдельной раздельности субъекта и объекта.

 

"религия устанавливает правильный центр для жизненной деятельности, придает ей непреходящее значение; поддерживает истинный стандарт ценности для предметов нашего устремления; вдохновляет в нас дух отречения, являющийся духом человечности. Она должна прийти непосредственно из горячего пламени духовной жизни". (Рабиндранат Тагор, "
"внешний мир есть не что иное, как внутренний мир в состоянии тайны" (Новалис).
Гете: "Высочайшие произведения искусства – те, которые обладают наивысшей истиной, но не имеют ни следа реальности". Здесь мы имеем идеальный коан: истина и реальность противополагаются друг другу в противоречие с общим мнением, что истина и реальность – синонимы.
Успенский имеет в виду то же самое, когда говорит:
"Объективное знание изучает не факты, а только восприятие фактов. Субъективное знание изучает факты – факты сознания – единственные реальные факты. Таким образом, объективное знание должно иметь дело с нереальным, с отраженным, воображаемым миром; а субъективное знание должно иметь дело с реальным миром". (Успенский. "Терциум Органум".)
Реальность теперь идентифицируется не с веществом (субстанцией), а с действием и взаимодействием, динамической связью, действительностью. Следовательно, реальность имеет смысл только в связи со всем. Все это делает концепцию чего-то абсолютного, или абстрактный термин "Абсолют", не только поверхностной, но и бессмысленной, потому что она лишена какого-либо опытного содержания.

СИМВОЛИКА ЭЛЕМЕНТАРНЫХ ФОРМ И ЦВЕТОВ
. "Те же самые организующие силы, которые создали природу во всех ее формах, ответственны за структуру нашей души и точно так же – за нашу способность мышления".* Формы, в которых выявляется природа, являются символами, поскольку они выражают аспекты реальности, они передают непосредственный, вспышкообразный опыт, раскрывающий новый смысл на каждом уровне сознания.
* Вернер Гейзенберг. "Часть и Целое"

6. КОСМИЧЕСКАЯ МЕДИТАЦИЯ

(БРАХМА: СИЛА ПРОЯВЛЕНИЯ)
За формой следует форма, жаждая быть,
И жадно глотают друг друга без жалости.
Жажда жизни творит форму существ,
Неустанно желающих, растущих, спешащих –
Экстаз радости и горя, вспыхивающий в бытие
И тщетно грозящий адамантовым горам вечности.

РАСТВОРЕНИЕ
(ШИВА: МОГУЩЕСТВО ТРАНСФОРМАЦИИ)
Шива! Ты грозный разрушитель мира!
Ты трансформирующий преобразователь!
Ты, дающий и берущий в едином дыхании,
Освободи меня из меня самого!
Раствори форму и свободу,
Уничтожь эту жизнь, корнями уходящую в землю,
Уничтожь эту жизнь с ее жадностью,
Уничтожь эту жизнь с ее цеплянием!
Возьми меня из глубины застоя в бурю жизни,
Бурю, что искоренит всю жадность,
Бурю, что бросит вызов всем цепляниям,
Бурю, что разобьет вдребезги все противящееся!
Возьми меня из жизни, что перечит смерти,
О, вечный преобразователь,
Танцующий избавитель Вселенной!

ОБРАЩЕНИЕ ВНУТРЬ
(Первая стадия поглощения)
Последние отражения пылающего мира
Пробиваются через узкие врата чувств.
Однако внутри нарастает невидимое пространство,
Неуклонно расширяется по мере того, как пламя отступает.
А из земли, которая еще колеблется и трепещет,
В ответ на потрясения внешнего мира,
Вздымаются колонны с сияющим хрустальным стволом,
Их главы раскрываются чашей в сводчатый потолок.
II
ОБЪЕДИНЕНИЕ
(Вторая стадия поглощения).
Врата чувств закрыты, пламя исчезло,
И все же чудесное излучение наполняет внутреннее пространство,
Отражаясь от постоянно меняющихся стен,
Которые, казалось, расходятся врозь,
Объединяя в своем мощном всеохватывающем размахе
Скрытые глубины и своды высоко вверху.
А глубина, подобно спокойному морю,
Наполнена жидким светом, вибрирующим и тихим.
III
РОЖДЕНИЕ СЧАСТЬЯ
(Третья стадия поглощения)
Из этого спокойного глубокого внутреннего моря
Золотые побеги счастья всходят,
Они растут и увеличиваются, вступают в безграничную радость,
Наполняя и пронизывая пространство и живую форму,
Пока их не охватывает в наивысшем экстазе
Всепоглощающая волна блаженства,
Которая несет нас поверх всех земных тягот
И не оставляет места ощущениям, словам или мыслям.
IV
САМАДХИ
(Четвертая стадия поглощения)
Поток убывает; экстаз радости
Выливается в ясную прозрачную заводь
Глубокой безмятежности, которая овладевает центральной областью
Нашего сокровенного существа, подобно магическим чарам.
Волны улегаются, их круги утихают,
Как последние аккорды симфонии.
Звук замирает – и безмолвие становится звуком;
Свет излучается из прозрачной почвы.
МАНДАЛА
Священный Круг
Входя в сферу внутреннего видения,
Мы должны создать тройной священный круг,
Составленный чистотой, силой и знанием,
Окружающий нас, как защитная стена.
Чистота сердца создает лотосовый круг;
Алмазные скипетры образуют второе кольцо –
Могущественный круг решительной воли и высших целей;
Третье – кольцо пламени мудрости.
Этот тройной магический круг
Растет с углублением вибраций нашего сердца,
Растет с укреплением внутренней проницательности,
Растет с увеличением мудрости, знающей жизнь и смерть.
Но лишь когда этот мир станет магическим кругом,
В котором каждая точка может быть живым центром.
Мы одолеем причину всех иллюзий,
Тайны перевоплощения, смерти и растворения.
Тогда ничто не останется ригидным, замкнутым в себе,
Ни одна точка не свернется в конечное "я",
Каждое существо будет таиться в других
И в наималейшем будет жить бесконечность.
Тогда мы узрим освобожденным для высшей нормы
Этот мир, как сущность высочайшего ума.
Который, хотя и бесформен, творит и движет все формы,
Вдохновляет и трансформирует их, сам будучи неограничен.