24 Боль, болезнь, смерть и их преодоление в стихах Миркиной (Интеграция 2)

***
Когда придет пора развоплотиться,
вдруг расплывутся очертанья лиц,
сверкнет крыло, утонет в небе птица
и тихо сердце выйдет из границ.
Глубокий вдох, нечаянные слезы,
молчанье трав, шуршащая листва...
застынут жесты в сосны и березы
И развернутся в музыку слова.
И медленно раздвинувши пределы,
как будто пробуждаясь ото сна,
душа поймет, что было это тело
Тугим бутоном, а цветок -- она.
Цветок живой -- сверхмыслимое чудо,
ко всем, как небо, устремивший взгляд,
свободно разливающий повсюду
Дух жизни -- свой тончайший аромат.
Вовнутрь, в жизнь ведущая дорога...
И можно жить, так глубоко дыша!..
И спрятанная в раковину Бога,
Хранится, как жемчужина, душа.


***
О, научи меня, сосна,
Безмолвью!
Тысячелетия одна
На всхолмье.
Тысячелетия одна
На свете,
Полна покоя и полна
Столетий.
Ты каждый миг внутри хранишь,
Владыка,
Вот почему и стала тишь
Великой.
Равны столетьям полчаса
В Эдеме,
Ведь разрослось, как небеса,
Здесь время.
И вот ветвей твоих извив
Случайный
Остался как иероглиф --
Знак тайны.
Кто эти знаки прочитал,
Тот сможет
Войти сквозь камень этих скал
В рай Божий,
Туда, где не имеет свет
Обрывов,
Туда, где мертвых вовсе нет --
Все живы.
Ведь нету дней у бытия
Вчерашних...
Так научи, сосна моя,
Бесстрашью.
Ты даришь сердцу благодать
В избытке.
Так помоги мне устоять
В час пытки.
В глухой чернеющей ночи
Без срока
Своей молитве научи
Высокой...


***
Г.П.
Ты мне -- вся жизнь. -- Не мало и не много.
Ты -- все. Не веря собственным глазам.
Хочу узнать тебя до дна, до Бога.
Как ты себя еще не знаешь сам,
И вдруг найти разгадку воскресенья:
В тот страшный час, что темен и глубок.
Мне только целый Бог тебя заменит,
Не больше и не меньше -- целый Бог.

***
Хлеб насущный даждь нам, Господи --
силы на сегодня!
Мы сюда на битву посланы, --
Воины Господни.
Не талант и не умение, --
Что0то есть иное:
Каждый стих -- мое сражение
С тяжестью земною.
Мой огонь, под пеплом дремлющий,
Лишь ему -- поверьте!
Каждый стих -- победа немощи
Над всесильем смерти.
Есть пути неисследимые
В очевидность чуда:
Каждый стих -- прорыв в Незримое
И возврат оттуда.


ДО СМЕРТИ
НАДО ДОРАСТИ

***
Маме
Нет тебя.
Ты не плоть и не кровь.
У обрыва миров стою.
Есть лишь только одна любовь,
во всю грудь, во всю душу мою.

Тише, сердце, не суесловь.
Не надейся, сердце мое.
Молча вглядываюсь в любовь,
Долго вмалчиваюсь в нее,

Во всю душу, во всю мою грудь...
Нет тебя -- побережья нет.
Ухожу в бездорожный путь,
В бесконечность тебе вослед.

Ни подробности, ни черты.
Только тишь и душа моя.
Только знанье, что это -- ты
Близко... ближе ко мне, чем я...

***
До смерти надо дорасти.
Она как со скалы закат.
Она огромна. Боже мой,
Как мал перед великой тьмой,
Как куц и неглубок мой взгляд!

Он раньше времени погас,
Он не прошел всего пути.
Но если смерть в себя вместить,
Не будет ни ее, ни нас.

А будет... Но опять, опять
Я море понесла в горсти.
Мне больше не дано сказать,
Но мне дано -- расти, расти...

***
Смерть? Нет, не смерть. Но блески утр
и дней сменились полной ночью.
Жизнь тихо стянута вовнутрь,
отозванная к средоточью.

И с центром мира слитый глаз
уже не зрит, а светит миру
И больше не услышит нас.
тот, кто теперь -- аккорд и лира,

уже не вестник -- только весть,
перед которой мы стихаем,
не рот, а хлеб, не ест, а ЕСТЬ,
не дышит -- мы его вдыхаем.

***
Есть мир иной, без "да" и "нет",
без стороны и "той" и "этой",
Потустороннее -- не цвет,
а то, что за границей цвета,

То, в чем ни меточек, ни вех,
что тонет в пустоте и дыме,
то, что нежней оттенков всех
И всех теней неразличимей.

Есть мир, в котором нету мук,
но путь к нему лежит сквозь муку.
Потустороннее -- не звук,
а самоисчерпанье звука,

Когда мелодия полна,
и всякий шепот будет лишним.
когда такая тишина,
что даже тишины не слышно.

Когда уже ни "там", ни "здесь",
востину ВНЕ стен, ЗА краем,
когда уже исчерпан весь
мир, но Ты неисчерпаем...

 

***
Чистое пламя без дыма.
Смерть поглотившее пламя.
Взмыли крыла серафима
Огненными языками.

Зов отдаленного рога:
В путь, если сердце окрепло!
О, обжигаемый Богом
И восстающий из пепла!

И замирающий в гимне,
В вечном легчайшем паренье...
Что ты увидел, скажи мне,
Там, где кончается зренье?


***
Этому не вида, ни названья,
Это тьма и холод -- ни-че-го.
Мы разбились о Твое молчанье,
Мы не можем вынести его.

Умер Бог. И каждую минуту,
Каждый наш земной короткий час
Наступает очередь кому-то
Непременно уходить от нас.

О, какая страшная дорога!
Как мы бьемся лбами о судьбу,
Как мы молим умершего Бога,
Позабыв, что Он лежит в гробу.

"Боже мой, ответь мне! Слышишь, Боже?"
Мы не помним, пьяные тоской,
Что кощунство -- мертвого тревожить,
Нерушимый нарушать покой.

Нас приводит в трепет, в содроганье
Мертвых черт бестрепетная гладь.
Мы разбились о Твое молчанье,
Но еще не в силах замолчать.

И на круги возвращаясь снова,
Не умеем, пав земле на грудь,
В недрах смерти отыскать Живого,
Чтоб на третий день Его вернуть.

И в сердца не входит слово "Верьте!"
И Осанна посредине тризн...
Как нам трудно справиться со смертью!
Как нам трудно погрузиться в жизнь!

Только Ты допил молчанья чашу,
Мы ж ее пригубили едва.
Так прости оставленности нашей
Жалкие, бессильные слова!

Этот крик над тихою могилой
Перед тайной молчаливых трав...
Замолчать еще не стало силы, --
Говорить -- уже не стало прав.


***
Я останусь под сводами храма
И узнаю, что умерший жив.
Смерть, пророй во мне черную яму,
Выход в жизнь изнутри проложив.

А пока шевелится лопата
(Как часы мировые долги!)
Мне ударом уста запечатай,
Чернотою глаза обожги!

О безудержный ливень органа,
Прошуми в черноте надо мной!
Залечи меня страшною раной
И замучай меня глубиной!

Пусть мне звуки в пространстве очертят --
Узкий вход, как прокол, как звезда.
Не давай мне укрыться от смерти
Никуда, никуда, никуда!

Перед черной молчащей стеною --
Свет. -- Немой поединок глубин.
Дай померяться нам глубиною.
Дай остаться один на один!

***
Смерть света. Угасанье дня.
Но вы глазам своим не верьте.
Свет умер, чтоб войти в меня
И дать мне жизнь своею смертью.
Земному подведен итог,
И все гаданья бесполезны.
Вот так же умирает Бог,
Зайдя извне в грудную бездну.

***
Маме
Когда лицо твое внутрь раны
В отверстый мрак спускалось вниз,
В недвижном воздухе повис
Густой, глубокий звук органа.

И знал великий Себастьян,
В какое ты глубоководье,
В какой безбрежный океан
От наших берегов уходишь.

И берег жизни омывал
Бессмертья сокровенный рокот,
Тяжелый океанский вал --
Обетование пророка.

И долго, как морской прибой,
Звенело знание в органе,
Что там, где берегов не станет,
Соединимся мы с тобой.


***
Так неподвижны стрелы сосен,
Так тихо падают листы,
И так задумается осень,
Что не заметит пустоты.

Ей что-то брезжит в новом свете...
В такую глубь глядит она,
Что даже смерти не заметит,
Сама в себя погружена.

Когда же дни свой круг прочертят,
Оно появится сквозь сны, --
Вот то, что дальше, глубже смерти --
В одеждах вечной белизны...

***
Деревья... Жизнь под взглядами небес --
Сплошной покой. -- Войди и не разрушь...
А может быть, тысечестволый лес
Есть царство душ?

Они растут, сплетаясь и шурша...
Когда подходим мы к земной черте,
Все кончилось, но началась Душа
В своей непостижимой простоте.

Как просто!.. Пусто... Замерли слова,
Умолкли мысли и событий нет.
Что это -- смерть иль тихость Божества?
Лишь только ритм... один лишь ритм и цвет...

***
Я не знаю, что после смерти,
Я не знаю, что там, за гранью,
Но лишь небо предел мне чертит,
И как небо -- мое незнанье.

Я не знаю, что раньше было, --
Был ли мир до Земли, иль не был,
Но я знаю, что над могилой,
Над великою тьмою -- небо.

Я не знаю иного света,
Мне не мыслилась жизнь иная,
Но бездонное небо ЭТО
Я всем сердцем бездонным ЗНАЮ.

Вдруг ударившись лбом и грудью
О твердейший предел небесный,
Я забыла о том, что будет,
Но что ЕСТЬ, мне теперь известно.

Знаю я, что должна разбиться,
Подойдя к своему порогу.
Мне сверкнула моя граница,
Получившая имя Бога.

Бог есть там, где меня не стало
Бог есть то, что меня убило,
Мой конец и мое начало,
Я -- над собственною могилой.

 

***
И наступил всех мыслей перебой.
Я выпала из нашей круговерти
И встретилась с березой, как с собой,
С самой собою- после смерти.
Я ощутила линию ствола,
Как путь, как мост над мировым провалом.
Как полно, как божественно была
Моя душа, когда меня не стало.
Не стало больше ни ушей, ни глаз.
Но прямо в сердце происходит встреча.
Душа не отделяется от вас
Затем, что отделяться больше нечем.
Такое полнозвучье немоты
Нахлынуло и смыло все границы!..
Но вам нужны привычные черты,
Чтоб от меня вернее отделиться.

***
Был в том последнем напряженном свете
Глубокий звук.
И свет утих, как утихает ветер, --
Внезапно. Вдруг.
Еще не ночь, но на поблекшем своде
Звезда видна.
Был час, когда на землю к нам приходит
Вся тишина.
Тот час, когда ни времени, ни края.
Мир прост и нем.
Тот самый час, когда мы умираем,
Наполнясь всем.

***
Мы не умеем умирать.
Мы не умеем умолкать
И выпадать из шума дней
Туда -- в молчание корней.
А жизнь без смерти, как листва
Без корня темного -- мертва.
Шумит листва над головой,
И нескончаемо живой,
Лес умирает каждый час
И тайне жизни учит нас.
Молчат стволы, молчит трава,
Смолкают мысли и слова,
Смолкает, умирает страх...
Что он такое? Дрожь в листах,
И в струнах. Тайна велика --
Коснувшаяся струн рука
Роняет звук. Он был и -- нет,
А музыка, как тайный след,
А, может быть, как тайный плод,
Из сердца нашего растет.

***
Потусторонний мир так пуст!
Так непочат и неисхожен!..
Там -- ни следа, ни глаз, ни уст,
Ни краски, ни черты, и все же...
Потусторонний мир так тих!
Такой покой объемлет душу.
Ни слов, ни звуков никаких,
Ни шепотка вокруг, но ... слушай!..
По непомерности пустот,
На волнах темноты и света,
В такой свободе дух плывет
С той стороны сюда, на эту!

***
О, как нас всех страшат пределы,
Когда отмучась, отлюбя,
Душа вдруг выскользнет из тела
И опрокинется в себя.
Как в нашей сутолке и шуме,
Как с нашим страхом и тоской,
Как нам понять, что значит у м е р?! --
Тот переполненный покой,
Когда ни голода, ни стужи, --
Вмерзай во льды, в огне гори --
Ничто не вытолкнет наружу.
Ты весь в покое, весь внутри.
Ничей вопрос не растревожит,
И не принудит крик ничей...
Ты умер? Да. Для нас, быть может, --
Для тех, незнающих путей
Вовнутрь... Земной закон, земная ложь
Все наши "там", "тогда", "сейчас", --
Все падает. А ты встаешь
На Божий глас.


***
Облака ушли в кочевье,
А во мхах текут ручьи...
Мы свободны, мы -- деревья,
Мы не ваши, мы ничьи...
День без края, жизнь большая,
Жизнь без смерти, мир -- наш дом,
И никто не помешает
Нам идти своим путем.
Может статься, в говор хвойный,
В желтый ствол войдет пила, --
Мы все те же, мы спокойны --
Небо длится, жизнь цела.
Облака ушли в кочевье,
Слышен тонкий плеск ручья.
Я иду к своим деревьям,
Я не ваша, я -- ничья.

***
Тишина. В ней шпиль высокий чертит
Тонкий путь. Отряхивая прах,
Стройный, строгий, тонкий ангел смерти
Душу держит, как птенца в руках.
Взяв ее из трепета и тлена,
Из утробной теплоты земной,
Медленно, по капле, постепенно
Он поит огромной тишиной
Робкий дух. О, дух новорожденный
В вечности!.. Склонился звездный сад...
Вот уже умолкли наши стоны,
И желанья больше не кричат...
Вот уже...(еще одно движенье
Ангельской руки, еще одна
Капля), и -- молчит воображенье,
И молитва больше не слышна.
Мыслей нет. Ни оклика, ни встречи...
Образы, расплывшиеся в дым...

Тихий ангел мягко гасит свечи
Бархатным касанием своим.
Тихий ангел, где ж любовь и жалость?
За звездой скрывается звезда.
Ни единой больше не осталось.
И тогда0то, Господи, тогда
Наступил черед и смерти скрыться.
Смерти дан такой короткий миг!
Отгорели, отпылали лица,
Но восходит негасимый Лик.

***
1
Нет, мертвые не ходят по ночам.
И даже не витают где-то там
В прозрачном мире, теневом, ином...
Они уснули бесконечным сном.
Уснули в самом деле. Среди плит
Безмолвных, вечных -- дух глубоко спит,
Бездействуя... Так, как недвижно спят
Огромные деревья,.. как закат,
Раскинутый над миром. -- Погружен
Великий мир в священный общий сон.
Тс-с... В тишину спускается орган.
Дух входит внутрь, как тело в океан,
И тонут страхи и мечты мои
В чистейшем бесконечном Бытии.

2
Наш мир бессоницею болен.
Он пустотел. Вот почему
Блуждают призраки на воле,
А не спускаются во тьму

Священную -- в жилище ночи,
Так медленно растящей свет...
Блужданье полых оболочек,
Которым остановки нет, --
Скончания, успокоенья,
Того таинственного сна,
Вслед за которым пробужденье.
Неумирание зерна
Есть мертвость поля. Между двух
Миров, -- двух стульев быть хотела
Душа. И вот -- бессонно тело,
И тяжко засыпает Дух.

***
Маме
Тебя я видела во сне
Не знаю, час или мгновенье,
Но это было пробужденье
На самой дальней глубине,
Где ты жива...Такая мука,
И столько счастья и тепла,
Что я внезапно поняла
Всем сердцем: кончилась разлука!
И как же я истосковалась
Здесь, среди полубытия!
И как вдали намерзлась я,
Какая набралась усталость!
И как спешила я напиться
Всем светом твоего лица!
Когда долюбишь до конца,
Тогда разлука только снится.
Смерть -- это сон, смерть -- это вздор...
И ведь порой твою улыбку
Мне в сердце доносила скрипка
Всей темноте наперекор.

И эта иволга лесная
Через простор, через дожди
Звенела: я такое знаю!
И ты узнаешь... подожди...

***
О мертвых. Да, опять о мертвых.
Портрет молчит. Земля нема.
Но если жизнь хоть чья-то стерта,
То значит стерта я сама.

Провал. Последние черноты.
Но смолкнувшие не ушли.
Они сейчас в тени кого-то,
Так, как Луна в тени Земли.

И до тех пор еще не с нами.
Покуда не свершились мы.
Покуда мы ущербны сами,
Как месяц в царстве полутьмы.

Но так, как над земною твердью
Восходит полный диск Луны,
Вот так наступит полносердье,
И будут все воскрешены.

 

***
Я буду жить всегда, как капля света
Как тонкий луч, как музыки струя.
Я буду жить, но только знать об этом
Не сможешь ты и не сумею я.
А тонкий луч протягиваться будет,
И розоветь морей вечерних гладь,
И в мягких фресках стихнувшие люди
Беззвучным приказаниям внимать.
И если ты войдешь в их узкий круг,
И там, застыв, дыханье затая,
Повторишь луч, и взгляд и ритмы рук, --
Я обрету себя, а ты найдешь меня.

***
Ни отчаянья, ни тревоги,
А любовь. И блаженно нам
Жизнь отдать и очнуться в Боге,
Жизнь отдать и очнуться там,
Где ни слова нет. Смолкли вздохи, --
Путь окончен, оборван труд.
Здесь себе не берут ни крохи,
А лишь только дают... дают...
Боже мой, бесконечный Боже,
Неизбывная благодать!
Ты иссякнуть уже не можешь --
Все до капли -- и вновь давать...
Был нам век на земле отпущен,
Чтоб собрать, чтоб вобрать весь свет.
Смерть -- порог для одних берущих,
Для дающих -- порога нет.
Не ищите нас -- вечно мимо,
Вечно вспять -- мы не там, не тут --
Есть источник неистощимый --
В мир потоки любви текут.

ЧАКОНА
1
Куда ты? -- Никуда и ниоткуда.
-- Постой! Зачем? Ведь ты идешь по мне!
За веткой ветвь, над грудой -- снова груда
И крутизна стоит на крутизне.
Но Ты... ты плачешь? Ты, неумолимый,
Строитель скал... но разве только скал?
По мне... в меня, и -- никогда не мимо;
Мой каждый нерв в Твоей руке дрожал.
Мой каждый нерв... о, Боже, слезы эти,
Они... они... везде, везде -- они.
Пространства в сердце входят на рассвете.
С орбит своих срываются огни.
Ты плачешь, но давно осталось горе
Там, на земле... О, как там воет страх!
Я -- без земли. В ничем. В открытом море.
Я в тихой бездне, -- у Тебя в слезах.
2
О, дай им слез, чтоб все места и даты
Смешались вдруг, как в небе облака!

Чтоб сорвалась и потекла куда0то
Вселенная, как полая река.
Дай горьких слез, чтобы по всей вселенной
Душа втекала внутрь души живой,
Чтобы осели и размылись стены
И больше не "о стену головой"...
Слез, слез им дай! Размой же их границы
Волною безграничности своей!
Еще! Еще! Чтоб нищенкою биться
Не стала б больше Вечность у дверей
Их душ...
3
Благодарю Тебя за дождь!
Благодарю за смерть!
За то, что вырвал и сожжешь
Ту высохшую жердь!
За то, что бездне причастил
И утопил в огне!
Благодарю, Податель сил
За то, что Ты -- во мне!

4
Умри! Но воскресни!
Все выбрось! Но будь!
Средь бездны и в бездне,
Вдохнув ее в грудь
В волне -- над волною,
В слезах, но над горем.
Есть остров покоя
В рыдающем море.
Есть остров, где хоры
Блаженных, надзвездных...
Есть остров, в который
Дорога -- сквозь бездну.

***
Все тем же незамеченным путем,
В той глубине, где тихо и темно,
Вершит Душа таинственный подъем, --
И жизнь и смерть -- для Духа все равно.
Так, как росток через земную твердь
Пробился, подымаясь в высоту,
Вот так душа проходит через смерть,
Пересекая тайную черту.
И нам страшны совсем не пуля в грудь,
Не дней земных неумолимый ход,
А то, что остановит этот путь,
Подъем души внезапно оборвет.
С кем это сталось, посмотри сюда,
Остановись, куда бы ты ни шел,
И вслушайся, как движется звезда
И шаг за шагом ввысь уходит ствол.
Куда бы ты ни шел, остановись.
Нет для тебя ни "прежде", ни "потом".
И нет сторон. -- Путь Духа -- только ввысь.
Вот с этой точки начинай подъем.

***
И наступила Тишина, как Смерть.
Или бессмертье.
Да, в мире умирают только шумы.
А то, что остается в Тишине,
Что Тишины великой не боится,
То медленно всплывает к нам в сердца.
Как дух в освободившуюся душу.
Как вы боитесь смерти!
Как просите Меня избавить вас от смерти!
Меня? Но разве вы Меня зовете?
Вы отвернулись от Меня и смотрите
В другую сторону.
Я восхожу из смерти.
Всегда из смерти.
Как солнце опускается на запад,
Всходя с востока,
Так Я всхожу из смерти
И погружаюсь в жизнь.

***
Разрезом через грудь -- торжественное пенье.
Но верь или не верь, не встанет во плоти.
Смерть -- это не конец. Но и не продолженье.
Смерть -- это не конец! -- Но дальше нет пути.
Остановились дни. И тот, кто был нам ближе
Ладони собственной, стал дальше, чем звезда.
Смерть -- это не конец! -- Но более не вижу.
Смерть -- это не конец! Но -- что она тогда?!
Через весь мир черта. Нам всем предел
положен.
И нам не перейти вовек на берег тот.
Смерть -- это не конец. Но, Боже, Боже, Боже!
Вся Бесконечность вдруг, как рана, предстает.
И слышен мощный вал вселенского прилива.
И -- все вмещает внутрь разверзшаяся грудь...
Смерть -- это не конец -- Вмещение обрыва.
Смерть -- это не конец, а повеленье: будь
Совсем без ничего! О, это возвращенье
В торжественную тишь!... Ты сам себе ответ;
И может только тот дождаться воскресенья,
Кто увидал простор, где форм и линий нет.
Где больше ничего не видно и не слышно, --
Лишь только этот гул, лишь только этот вал...
Смерть -- это не конец. Но дай нам сил,
Всевышний,
На полный поворот к началу всех начал!.




ФАВОРСКИЙ СВЕТ


***
А где-то... Нет, совсем не где-то,
А здесь, в окне -- безбрежье света.
И -- вышел срок.
Совсем не где-то, не когда-то,
А нынче может встать Распятый.
Ты жив, мой Бог!

О, малолюбы, маловеры,
И нам -- без края и без меры
Сплошной поток!
О, свет, ломающий запруду!
Зачем просить у Чуда -- чуда? --
Ты есть, мой Бог!

Конец отсрочкам, расстояньям,
Вымаливаньям, ожиданьям,
Жизнь -- это Ты!
Ты -- затянувшаяся рана.
Ты есть, так значит я восстану.
Гроба -- пусты!

***

Легкий хрупкий свет осенний
Залил все окно.
И дано мне во спасенье
Дерево одно.

Намолчавшиеся сосны
С высоты глядят.
Во спасенье сердцу послан
Этот тихий взгляд.

Свет, разливший в небосводе
Чудотворный Спас,
Сколько лет Ты к нам приходишь
Во спасенье нас!

В память о прощальном часе
Через все года
Ты глядишь нам в души, Спасе,
Молча, как тогда.

Новых слов уже не будет.
Истина проста.
-- Не отчаивайтесь, люди! --
Он просил с креста.

Нет свидетельств воскресенья.
Доказательств нет.
Только то, что стал спасеньем
Этот хрупкий свет...

***
Осень -- это призыв. Птицу тянет на юг,
А душа собирается к Богу.
Постепенно земной размыкается круг
И такая сияет дорога!

О, мощеный торжественным золотом путь,
Золотые дрожащие свечи...
От прощанья ль моя разрывается грудь
Или, может, в предчувствии встречи?

Может, все, что потеряно, ждет впереди?..
Нам неведом таинственный жребий...
Знаю лишь: разгорается сердце в груди,
Когда свет догорает на небе.

***
Как я люблю безмолвье сентября!
Душа немеет у себя на тризне.
Холодная, осенняя заря
Нам говорит об остановке жизни.

Ты больше не участвуешь в борьбе
И не нужны ни громкость и ни сила.
Жизнь тихо собирается в себе
И как кристалл светящийся застыла.

О, этот свет! Что значит ветра свист
И дождь холодный, хлещущий нам в лица?
Лишь только тот слетает, точно лист,
Кто сам в себе не смог остановиться.

***
Торжественная осень. Торжество
Отягощаемого Богом сердца.
Святая тяжесть сердца моего --
Торжественное постиженье смерти.

Немой пророчицей она идет,
В одежды огнецветные одета,
И обещает не покой пустот,
А беззакатность и бездонность света.

Огромное пунцовое крыло
Мерцает и полощется в просторе.
О, Боже, как блаженно тяжело:
Любовь и жизнь друг с другом
в сердце спорят.

Любовь жар жизни тайно собрала,
И он готов от жизни отделиться.
Вот почему полощутся крыла
В незримость отлетающей Жар-птицы.


***
И был расплавлен и свободен
Простор, как Божеская длань.
И свет звучал, как глас Господень,
Велевший сердцу: Лазарь, встань!
И встал, обвитый пеленами,
И все лучи на нем сошлись.
Снаружи -- гаснущее пламя,
Внутри -- зажегшаяся жизнь.


***
Не верь, что мне чего-то надо,
Я притворяюсь, чтобы быть
Понятней вам. Чуть вздрогнет нить
Луча... И там, в средине сада,

Весть вспыхнет, крыльями шурша...
Ведь я -- Душа, одна душа
Давно уж... Точно облетела
Листва с березы, точно так
Я как-то потеряла тело,
Когда вдруг ринулась во мрак
Любимых глаз, как в ночь, в окно... --
Жизнь -- смерть, -- мне было все равно.

Смерть есть для тел. А нам дана
Лишь Вечность. Только лишь она,
Совсем не знающая края,
Боль или радость? -- Я не знаю,

Боль или радость вдруг прожгла
Покров мой до клочков, до тла?
Но что мне было до покрова?
Я тыщу раз была готова
Вся ринуться на первый зов.
Забыв, что где-то есть покров.

Душа -- для всех. И покрывало
Ей -- все и вся. И я не знала,
Что, может быть, всего трудней
Вам жить душой -- душою всей.

И вот узнала. И застыла
От ужаса. -- Сама могила
Тебе не так страшна, как я --
Как беззащитная твоя

Душа. Вся скорчившись от дрожи,
Без ничего -- совсем без кожи, --
Без тела -- истинно гола --
Смотрю я, как живут тела
Мои...

***
Осень. Осиянное прощанье.
Долгий взгляд и смолкшие слова.
Внутренним таинственным сияньем
Тихо озарились дерева.

Что ж, что меркнет внешнее светило?
Что ж, что дней в запасе больше нет?
Внутренняя, вызревшая сила
Так спокойно излучает свет!

Точно жизнь нашла свой тайный выход --
Смерть не властна над крылом зари.
Наше Солнце опустилось тихо
Миру в грудь -- и светит изнутри.

 

***

Предчувствие... Преддверие... пред-шаг...
Еще один -- и -- мир уйдет куда-то.
Еще один -- и будет вся душа
Внезапным цельным пламенем объята.
И станет этим пламенем. Тогда
Смерть станет жизнью. А пока -- предсмертье.
Так перед ночью первая звезда
Пунктир дрожащий промельками чертит.
Все станет цельным светом. А пока,
Пока еще родимый мрак не сгинул, --
Дрожащий блеск осеннего листка,
Сквозной прокол пылающей рябины.


***

А в свете -- все живы, и вот почему
Ликующий этот весенний
Свет хлынувший, свет, разгоняющий тьму,
Есть мощная песнь воскресенья.
Все мертвые живы! Пусть скрылся мой след,
Но если ты выпьешь небесный,
Из божьей ладони пролившийся свет,
Я с каплей последней воскресну!


***
1
Час собирания, когда
Вином становится вода.
Лучом последним зажжено,
Все море -- красное вино.

И цвет загустевает так,
Что миг один и -- полный мрак.
Но и в ночи светло, как днем:
Душа становится огнем.

2
Итог и осмысленье дня --
Час собирания огня.
Со все сторон из разных мест. --
Он не вдали и не окрест, --

Огонь покоится внутри.
Час собирания зари,
Час просветленного конца.
Кончина твари. Час Творца.


ПРОЗРАЧНЫЙ ЧАС

***
Все нежней, розовей, голубей,
Все прозрачней заречные дали...
Утешение наших скорбей --
Красота неизбывной печали.

Появляются капельки звезд,
Ледяная кайма заблестела...
Умирание -- медленный рост,
Вырастанье души из предела.

И ты смотришь на берег другой,
Бесконечной тоскою объятый,
Точно кто-то, как жизнь дорогой,
От тебя уплывает куда-то.

Удержать бы... склониться в мольбе...
Но -- лишь отблески ветка качает...
Он уже не ответит тебе, --
Он себе самому отвечает.

В нем уже не найдешь ничего
От метаний и мук человека. --
Тихо смотрит в себя самого,
Как вечернее зарево в реку.

Чей-то дух превратился в простор,
Перешел через нашу границу.
С ним уже не вступить в разговор, --
Можно только ему причаститься.


***

Час безмолвия.
Взгляд во взгляд.
Сердце полное --
Вот и свят.
Сердце полное -- собран свет.
Вспышка молнии:
Смерти нет.
Дрожь хрусталинки --
Свет лица:
В капле маленькой --
Все солнца.
У предела я.
Тишина.
Жизнь всецелая
Вмещена.
И не может быть
Впредь полней.
Чаша Божия...
На, испей!


***

Первая весть листопада --
Воздух набух тишиной.
Медленно тает преграда
Меж небесами и мной.

И -- засквозили глубины...
Виден грядущий исход --
Тайно горит сердцевина,
Сердце незримое жжет.

Стал набухающей почкой
Этот осенний покров.
Дух от земной оболочки
Освободиться готов.

Скоро, о, Господи, скоро --
Ни разделений, ни дна.
Только разлитость простора,
Только прозрачность одна...


***

В часы блужданий без дорог,
Утраты горькой,
Что может дать молчащий Бог?
Себя -- и только.
Что может дать душе ольха,
Склонясь к рябине?
Покой серебряного мха
И темных линий.
Стволы, увитые плющом,
Небес просветы...
Ты хочешь что-нибудь еще?
А есть лишь это.

И бьются бедные слова
О бедность истин,
И покрывается трава
Слезами листьев.
Их медленным круженьем весь
Простор укачен.

Твое бессмертие вот здесь
Молчит и плачет.
В часы блужданий без дорог,
Утраты горькой,
Что может дать молчащий Бог?
Себя -- и только.
Но для тебя Он слишком прост, --
Душа мечтала
О большем... От земли до звезд --
Ужели мало?


***

Ты слишком "здесь". А где-то "там",
Там, за окном -- ветвей сплетенье.
Так просто дышится цветам,
Так просто длятся отраженья
И продолжения твои.
Твой четкий контур там утрачен.
В зеркальном инобытии
Ты весь бессмертен и прозрачен.
И не мешаешь никому.
И нет ни боли, ни испуга.
Как просто свет идет сквозь тьму
И все проходит друг сквозь друга.
И продолжается в других.
И потому и в снах, и в бденьи
Весь мир сплетается, как стих,
И тихо длятся отраженья.


***

Как высь прозрачна и ясна,
И каждый лист почти изваян.
И воцарилась тишина,
Какой, казалось, не бывает.

В шуршаньи трав, в жужжаньи мух,
В листа замедленном полете
Расслышать можно только Дух,
Безмолствующий в каждой плоти.

И можно жить, как Бог велел:
Вот так, как жили б люди, если
Все умершие вдруг воскресли,
А всем живым сверкнул предел.


***

Тусклый день, почти совсем бесцветный,
Но такой покой в моем окне!
Даже небо стало незаметным
И плывет в полупрозрачном сне.
Затаилось сердце, точно кокон --
Крыльев неродившихся приют...
Так спокойно, вечно и высоко,
Может быть, в посмертии живут...

 

ПРОСКВОЗИТЕ
МЕНЯ, ПРОСТОРЫ

1
Есть радость, чистая, как капля
Воды в луче, как водомет,
Который вдруг из сердца бьет
Сквозь все пласты тоски и боли,
И разливается, как в поле
Ручей весенний, как река.
Откуда это сердце знает,
Что как бы ни была земная
Юдоль безвыходно тяжка
(Пусть даже смерти тяжелее),
Но там -- над ней... и там -- за нею!..
Ты думал, есть у жизни дно,
А воскресенье -- вот оно!

2
А воскресенье, воскресенье --
Оно и есть ручей весенний,
Звон капель, птица на суку.
Оно стыдит мою тоску,
Рассеивает наши бредни
И к нам приходит с той последней

Прозрачной каплею смиренья,
С какой в последнее мгновенье,
Сказав всему и всем "прости",
Мы смерть смогли перенести.


***

И зачем глаголы вам?
Все смешалось в звоне.
Запрокинуть головы
И разжать ладони...
Что-то здесь готовится --
Сговор против смерти.
Время остановится
Под напором сердца!
Струи водопадные,
Крепнущая сила...
Вот Оно, громадное --
Все остановило.


***

И вот пьяны весенним духом...
Хоть знаю я, что я старуха,
А ты -- старик. Жизнь пролетела.
Да только нам какое дело?
Какое дело листьям этим
До всех тревог и мук на свете,
До всех болезней, слез и бед,
До будущих и прошлых лет?
Какое дело нашим душам
До этой несусветной чуши,
Когда до края, через край,
Нас переполнил этот май?
А ведь душа, она, быть может,
С весною каждой все моложе...
Как через дали, -- через годы.
Разбег и -- в вечность, словно в воду!


***

И ни сюжета, ни развязки. --
Все снова с новою весной.
Художник смешивает краски:
Меня с тобой, тебя со мной.

Какие сны, какие души,
Чей образ, слово, аромат
Мне входят в ноздри, очи, уши --
И что изволят, то творят?!

А там, над нами -- голубое,
Как все вмещающая грудь...
Так дай мне, дай мне стать тобою,
И сколько хочешь, мною будь!

Снега последние сминая,
Восходят первые цветы,
И птицы знают, птицы знают,
Что ты есть я, а я есть ты!

В душе, в соборе, в океане --
В немом слияньи вся и всех,
Вновь птица Духа смерть обманет,
И снова плач вольется в смех!


***

Как он ликует, дух весенний!
Весенний лес, весенний сад!
В неистовом самозабвеньи
Певцы крылатые звенят.

Непросыхающие слезы
И боль, сгоревшая до тла.
Самозабвенная береза
Восторг зеленый разлила.

Откуда это все? Откуда?
Весенний лист? Весенний свет?
Самозабывшееся чудо,
Душа, которой дела нет
До совлекаемого тлена --
До мер, границы и числа.
Вся жизнь есть хор самозабвенных,
Самозабвенная хвала,
Одно торжественное пенье,
В котором смерть сама -- призыв
К последнему самозабвенью...
Кто жив -- тот мертв, кто мертв -- тот жив.


***

Нет, не стихи. Они умрут.
Всего лишь несколько минут,
Чуть-чуть поболее, чем нам,
Отведено моим стихам.

Мои бессмертные стихи
Недолговечней, чем листки,
Которые сдувает вихрь.
Но Вечное дышало в них.

Нет, не стихи -- не ты, не я,
А мимолетность бытия,
Та молния, что лишь на миг
Сверкнула из священных книг.

То, что повеяло -- и нет,
Оставив свой дрожащий след,
Который постепенно гас,
Веками догорая в нас.


***

Веселиться! Веселиться!
Звонко тенькает синица,
А весенняя вода
Из-под смерти, из-под льда,

С того края, с того света
Пробивается с приветом
К нам от Бога самого.
Что сказал ОН? -- Ничего.

Ничего, что сил не стало,
Ничего, что ты устала,
Что, как камень, тяжела,
Ничего, что умерла.

Стоит только оглянуться, --
Это ангелы смеются --
Над бессильем, над судьбой,
Над концами, над тобой.

Позабудь земное имя,
И засмейся вместе с ними!
Что от страха твоего
Здесь осталось? --
Ничего!


***

Это Бог ворваться хочет
В мир из всех набухших почек.
Это Он, сминая глину,
День вчерашний опрокинул
И рванул летящим шагом,
Всей пахучей вешней влагой,
Всеми реками, ручьями
Оживлять последний камень.

Погляди, вдохни, потрогай, --
Мир перенасыщен Богом!
В каждой травке, в каждой птице,
В каждом всплеске -- Бог искрится.
В каждом взгляде, в каждом сердце
Пробуждается бессмертье.


***

Просквозите меня, просторы!
Мысли -- с круга! С души -- затворы!
Позовите из далей в дали,
Уведите, куда позвали!
Через рай и сквозь пламя ада,
Через гибель и через радость,
Через сердце, сквозь мозг, сквозь кожу
Дух провей! Просквози нас, Боже!

 

Зинаида Миркина
Хождение по водам
© Миркина З. А., 2015

***
Пойти по водам – это значит
Услышать зов, Господню весть.
И из разлившегося плача
Родится песнь,
Любовь и тихая свобода,
Хоть рядом грозно дышит смерть.
Зыбь подо мной… Иду по водам,
Нащупав внутреннюю твердь.

***

Рассказать тебе, как я тоскую?
Рассказать тебе, как я хочу
Слиться в бесконечном поцелуе
И прижаться к твоему плечу?
Рассказать тебе, как жду рассвета,
Всю твою подушку исслезя?..
Но ведь мне нельзя, нельзя про это.
Оглянуться на тебя – нельзя.
Нет тебя под этим небосводом.
Нет тебя в бессильи этих слёз.
Одиночество моё как воды,
По которым путь держал Христос.
Океан, не знающий границы.
Путь, который неисповедим.
Но чтоб нам с тобой соединиться,
Я должна – за Ним, за Ним, за Ним…

***

Не в прошлое. Нельзя назад.
Там умер ты. Там Бог распят,
Тот, кто сейчас и здесь – живой.
Не в прошлом, нет. Любимый мой.
Мне надо не упасть в обрыв,
А быть над ним. Вот там, где жив,
Вот там, где есть поныне ты.
Невидимы твои черты
Затем, что врезаны туда,
Откуда всходит в мир звезда, –
В грудь Божью. Как же надо мне
Жить, чтоб услышать не во сне,
А здесь, всех шумов посреди
Биенье Божеской груди!..

***

Реальность выше, чем мечта.
Реальность – это высота
Седьмых незыблемых небес,
Та высь, в которой страх исчез.
Реальность много глубже грёз.
Она не осушает слёз,
Но зажигает в них лучи
И возникает свет в ночи.

***

А тайна твоего лица
Равна глубокой тайне Божьей,
Той, у которой нет конца,
Перед которой так ничтожно
Всё заключённое в предел.
Ты выйти на простор сумел.
Твоя душа насквозь открыта.
Где б ни был, что б ни делал ты,
Всё Духом Божиим промыто
До совершенной чистоты.

***

Ты стал одним с деревьями седыми.
С большой берёзой стал совсем одним.
На камне скупо вычерчено имя.
Снежинки тихо кружатся над ним.
Ты стал одним с той жизнетворной силой,
Что на уста мои кладёт печать.
Так вот что мне берёза говорила,
А я не знала, что ей отвечать…

***

На кладбище невиданные клёны,
Невиданной гигантской вышины.
И в этой вышине густо-зелёной
Мирские шумы вовсе не слышны.
Здесь тишина сгущается, как в храме.
Она уже почти воплощена.
Здесь тишиной становимся мы сами,
И тает неприступная стена
Меж тьмой и светом, меж живым и мёртвым.
Вопрос замолкни! Мысль, остановись!
Граница меж двумя мирами стёрта.
Не жизнь и смерть – незнаемая жизнь.

***

В час этот наше расставанье
Исчезло. Мы опять вдвоём.
И тихо светится молчанье
Своим таинственным огнём.
Взгляд взгляду долгому навстречу,
И я – в тебе, а ты – во мне.
Нас приютить сумела вечность
В своей священной глубине.
Я наконец тебя достойна.
Мой взгляд, как твой, бездонно тих.
Боль отступила. Я спокойна.
Я вновь в объятиях твоих.

Ночь с 12-го на 13-е марта
Час Гришенькиного рожденья.

 

***

Сегодня так, как будто я
Без никого, с тобой вдвоём.
Недвижность полнобытия.
Молчащий мир. Притихший дом.
Я с миром всем наедине.
Омыта тишиной лесной.
Весь лес – во мне, весь мир – во мне,
А это значит – ты со мной.
Душа – над болью, над судьбой.
Душа полна, а ум мой нем.
Ведь я наедине с тобой,
А это значит – с миром всем.


***

Бог молчит. Мир молчит. Ни словца.
Ни звучка, ни кивка, ни лица.
Пустота. Океан. Небосвод.
Но в безмолвьи работа идёт.
Кто-то, свод над землёй наклоня,
По частям собирает меня.
Я из смерти сейчас восстаю,
Ощущая всецелость свою.
Нет дробей. Нет пространств. Нет времён.
Дух с собою воссоединён.я
Швов не знает небес полотно.
Нет кусков, нет дробей. Мы – одно.
Бог молчит. Мир молчит. Ни словца.
Погружаюсь в молчанье Творца.


***

Как странно… Я жива, а ты в могиле.
Есть только след любимого лица.
Но мы с тобой друг друга так любили,
А у любви не может быть конца.
И нет его. Любовь моя бескрайна.
Ну а твоя? Кто скажет, где твоя?
Смерть – это тайна. Но и жизнь есть тайна.
Раз нет тебя, то что такое я?
Жизнь, как и смерть, не поддаётся знанью.
Здесь есть предел словесной суеты.
Быть может, я – пространство замолканья,
Немой простор, где проступаешь ты.
Никто на наши зовы не ответит,
И всё-таки преодолим порог –
На нежном дымно-розовом рассвете
Сквозь все пустоты проступает Бог.


***

А голос… Голос изнемог,
Как будто рот почти что сомкнут.
Как будто нас молил сам Бог…
– О чём Ты, Господи, о чём Ты?
– Здесь на последней глубине
Вот здесь, где умерший разбужен…
Иди сюда! Иди ко мне!
Когда б ты знал, как ты Мне нужен! –
Бушующий, гремящий вал
Затих у нашего порога.
И лишь Бетховен услыхал
Мольбу тоскующего Бога.


***

Иов, Иов, на гноище сидя,
Глядя в чёрный, бездонный провал,
Ты незримого Бога увидел,
Ты беззвучный глагол услыхал.
Бестелесный, Он мира весомей.
Безоружный, пронзил естество.
И никто не поймёт тебя, кроме
Тех, кто видел и слышал Его.


***

Чтоб Слово стало плотью, надо
Спуститься в синий пламень ада.
То, что в аду сгореть не сможет,
Вот то и станет Словом Божьим.


***

Как часто я зову Орфея,
Затем что только он один
Спускался в глубину глубин,
Взглянуть в глаза дракону смея.
И он его переглядел.
Владычной тьме настал предел –
В тот самый сокровенный миг,
Когда тишайший звук возник,
Тьма дрогнула. Во тьме – провал.
И – крылья развернул хорал.


***

Ночь эта пыткою была.
Но тихо расступилась мгла.
Я вижу вновь зарю.
Передо мной моя сосна,
И вновь душа моя полна, –
Я вновь благодарю.
Резоны все свелись к нулю,
Все рассужденья – всуе.
Одно я знаю: я люблю.
Так значит, существую.


***

В остановившемся мгновеньи
Царит молчанье.
Лишь сердца Божьего биенье –
Пульс мирозданья.
Не надо никаким моленьем
Его тревожить.
Быть может, смерть сама – вхожденье
В молчанье Божье.

 

Раздел II. Сила света

***

Торжественный час единенья
Души со вселенною всей…
Ложатся вечерние тени
На зелень затихших ветвей.
Ни звука. Движения нету.
Луч стынет на гребне вершин
Час тайно входящего Света
В глубокую темень души.


***

Я смертная. Я тоже буду
Вот там же, где есть ты сейчас.
И – никаких вестей оттуда, –
Предел для слуха и для глаз.
Ты не под этим небосводом,
Ты не вонмешь моей мольбе,
Но мы с тобой одной природы –
Смерть есть во мне. Жизнь есть в тебе.
Надежды на свиданье нету.
Вокруг все тихо и темно.
В словах не сыщется ответа.
Но там, в безмолвьи, мы одно.
Так разве не свершалось то же,
Когда сжигал нас пламень Божий?


***

Сначала боль, а после – Бог.
Сначала световой ожог.
Почти что солнечный удар,
А после – неотъёмный дар.
Не знаю – выдержу ли, нет
И претворю ли муку в свет?..


***

Не знаю я, кто прав, кто виноват.
Есть истины, не внятные уму.
Есть мужество заглядыванья в ад.
Есть мужество схождения во тьму.
Тот понял смысл молчания Творца,
Загадку отрешённости немой,
Кто смог остаться светом до конца,
В кромешной тьме не смешиваясь с тьмой.
Есть жизни нескончаемая нить,
Продлённая за зримые края.
Быть всемогущим это значит БЫТЬ
В средине черноты небытия.
Спускаясь на неведомое дно,
Вот там, чудовищ адских посреди,
Всемирной жизни тайное зерно
Хранить в земле своей живой груди.


***

Ты вновь в глаза мои глядишь.
О, нарастающая тишь!
О, затихающая мощь –
Священный час сосновых рощ.
Проникновенный Божий взгляд,
Вместивший внутрь и рай, и ад.
Во взгляде этом я тону.
Ведь ад, вмещённый в глубину,
Уже не ад, а то, чем был
Пока вовне не выходил, –
Единый всё объявший свет,
В котором муки нет как нет.


I

О, этот долгий Божий взгляд!
В закате горный гребень.
Бог на земле всегда распят,
Но вечно жив на небе.
Горит на небе Божий глаз,
Тот, что вовек не дремлет,
А тихо входит внутрь нас,
Пронизывая землю.


II

Есть взгляд… о, тот последний взгляд,
Который прорезает ад!
Вся Божья мощь, как мира ось,
Проходит через смерть насквозь.
О, нож луча на склоне дня,
Вонзись и воскреси меня!


***

А солнце подымалось не спеша,
Лес покрывая лёгкой позолотой,
Чтобы могла поспеть за ним душа
Входить в свои дремотные темноты.
За светом вслед, в клубящуюся тьму,
В густой клубок, слежавшийся так плотно…
И, наконец, открыв себя саму,
Предстать пред Богом и промолвить: вот я.


***

Как ты очнёшься за порогом?
Как ты предстанешь перед Богом,
Когда заслоны все спадут,
Когда – ни суток, ни минут?
Не как-нибудь потом – сейчас
Господь с тебя не сводит глаз,
И никаких укрытий нет –
Есть только нестерпимый свет.


***

А я ещё не доглядела
Вот этот сизо-белый свет.
Сегодня глуби нет предела,
Сегодня дали края нет.
Вослед за одинокой птицей,
За взглядом Божиим вослед.
Сегодня сердцу нет границы.
Сегодня в боль вонзился свет…
И оторваться невозможно –
Не отпускает небосвод.
Иду в него по зову Божью,
Иду, куда Господь зовёт.
Такая благодать сегодня,
Так тает, так светлеет грусть…
Неужто зеркалом Господним
Я постепенно становлюсь?..


***

Закатный свет пронзил меня.
Стрела закатного огня
Пробила грудь насквозь
И, всем законам вопреки,
Всё, что распалось на куски,
Внезапно собралось.
Был побеждён всевластный рок –
Собрался свет в один пучок,
В сияющий алмаз.
Вот так из гроба Лазарь встал
В ответ на светоносный вал –
Божественный приказ.


***

Свет говорит нам не про то,
Нет, не про то, что все мы знали.
Пространство было залито
Призывом из глядящей дали.
Свет в нас глядел. Какую весть
Несло закатное горенье?
Замри. Припомни… Что-то есть
Важнее смерти и рожденья.
Важней всего, что, мозг суша,
Спать не давало. Что же это?
Ответить сможет лишь душа,
Насквозь пронизанная светом.


***

Так вот в чём суть всего: закатный свет
Просвечивает мир до сердцевины –
До глубины, в которой вправду нет
Ни капли зла и муки, ни единой.
Не двигайся, замолкни. Вот оно.
То, в чём всё нужное душе – возможно.
В закатный час в лесу обнажено
Светящее из глуби сердце Божье.


***

Я только плоть Твоя. Ты – Свет.
Когда размоются черты,
Когда я вся сойду на нет
И сквозь меня проступишь Ты,
Тогда уже не будет двух,
Не будет больше "Ты" и "я" –
Единый, всеобъявший Дух –
Душа горящая моя.
Тогда уже простынет след
Того, что мучило меня.
Тогда – огонь и чистый свет,
И мир, встающий


***

Свет входит внутрь сердца, как в горло вода.
Глоток за глотком, постепенно.
И вот, отступает лихая беда,
Дрожит, растекаясь как пена.
И ты возвращаешься снова домой,
В незыблемость первоосновы.
И Свет, внутрь входящий, бесплотный, немой,
Становится плотью и словом.

Раздел III. Всего себя Ты отдал нам

***

Как быть мы боимся самими собой,
Страшимся утратить границу!
Вступить в этой жизни гремящий прибой
И с нею на равных сразиться!
И внутренним светом ответить на свет,
Заливший янтарную осень!
О, как мы боимся дать ясный ответ
Тому, кто всю душу с нас спросит!


***

Мне надо всё, что есть, принять,
Любой грозе подставить грудь.
Чтобы Творца отцом назвать
И в Божьи очи заглянуть.
Покуда вопль мой не затих,
Пока мне страх туманит взгляд,
Того, что в бездне глаз Твоих
Мои глаза не разглядят.
Да, за слезой течёт слеза.
И за бедой вхожу в беду.
Но я люблю Твои глаза
И глаз от них не отведу.

Конец сборника